Книга: Сэнгоку Дзидай. Эпоха Воюющих провинций
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

Путь воина есть решительное, окончательное и абсолютное
принятие смерти. Миямото Мусаси, книга Пяти колец

 

Новый день - новые заботы. Сначала похороны дяди. Они проходят в присутствии всех военачальников дзикисидан и куни-сю, мацукэ, генерала, родственников. На кремацию пришли даже священник Родригес с айном. Церемонию проводит толстый буддийский монах в оранжевой сутане. Иезуит морщится, но терпит. После воскурения ладана и других ритуалов, я поджигаю костер. Прощай дядя. Пусть твоя душа покоится с миром или переродится в более хорошего человека. Ну, а если наверху ничего нет, желаю, чтобы из твоего праха выросла красивая сакура. А я буду любоваться ее цветением много-много лет.
После кремации, брат складывает палочками для еды оставшиеся кости и зубы в урну. Почему то особо важной частью тела считается подъязычная кость. Ее Хайра долго ищет в пепле, но все-таки находит. Меня все отговаривали сжигать бальзамированную голову дяди, но я не из тех людей, кто любит по ночам беседовать с останками врагов.
После похорон, начался телёчёдикай - совет старейшин. На нем присутствовали генерал Хиро, пять капитанов, два из которых пришли с тысячей самураев из замка Итихары, мацукэ Мураками, начальник моей охраны, брат и главы восьми семей из Симосы и Кодзусы. С четырьмя из них я уже тесно пообщался - Абе, Хаяси, Арима и Хосима, а вот с Кано, Курода, Мидзуно и Окочи - лишь успел обменяться парой дежурных приветствий. Семьи из Кадзусы привели с собой порядка 800 самураев, таким образом, провинция поставила в мое войско 1800 бойцов. Итого армия дзикисидан плюс куни-сю - под 5 тысяч человек. Не густо. Пока все рассаживаются, напряженно думаю, где взять еще солдат. Пробный шар с Аримой о дополнительной мобилизации крестьян прошел удачно, значит надо распространить это решение на всех глав семей.
Телёчёдикай стартует с присяги, которую первым произносит генерал Хиро. Он опускается передо мной на колени, прижимает лоб к татами и клянется честью самурая и жизнью всей семьи служить верно мне и моему роду, громить врагов, выполнять мои приказания и умереть за меня, если удача отвернется от клана Сатоми. В зал входит секретарь Сабуро и вносит бумаги. Это написанный от руки текст присяги в трех экземплярах. Один для Хиро, другой для моего архива и третий...третий сжигают на жаровне и пепел высыпают в чашку с водой. Генерал размешивает его и залпом выпивает. Хорошо, что до совета Тотоми успела меня просветить относительно процедуры. У японцев было в обычае записывать текст присяги на бумаге, которую клявшийся сжигал, а золу съедал или выпивал. Самураи верили, что в случае клятвопреступления зола превращалась в яд. Суеверие, конечно, но почему бы не использовать эти мифы на пользу себе?
Вслед за генералом ритуал присяги проходят капитаны, Эмуро Ясино, мацукэ, сам Сабуро после чего все напряженно смотрят на регионалов. Первым выходит клясться старый Абе и его сын, за ним Хаяси. Сегодня он уже выглядит как настоящий самурай, а не утонченный аристократ - с мечами, косичкой. Сразу за Хаяси, аж столкнувшись, торопятся Арима и Хонда Хосима. Главам семей из Кодзусы ничего не остается как также присягнуть мне на верность. А то воины-псы, которые теперь в моей гвардии и охране тут же и покрошили бы их в винегрет.
Фу... мысленно вытираю пот со лба. Полдела сделано. Элита моя! У остальных самураев они примут присягу уже без меня.
Дальше начинается собственно сам военный совет. И растягивается он на целых два дня! Казалось бы, первое выступление Мураками, которому доверили изложить разведданные, должно было бы настроить военачальников на деловой лад. И действительно, как сообщали агенты мацукэ по всему Мусаси шла активная мобилизация. Дайме Нориката Огигаяцу точно также как и я собирал самураев дзикисидан и куни-сю возле своей столицы. Однако по сообщениям шпионов, которые постарались и пересчитали палатки в полевом лагере врагов - против нас собиралось никак не меньше десяти тысяч человек. Агент по кличке Ронин сообщал, что видел в городе отряды самураев Ходзе с огромными мечами но-дачи. Очевидно, что сюзерен Огигаяцу прислал своим вассалам подмогу и теперь нам противостоят два сильных клана.
Пять тысяч против десяти - думаете военный совет начал обсуждать, как вести военную кампанию против превосходящих сил?? Как бы не так. Началось натуральное местничество и борьба за влияние. Каждый из присутствующих начал перечислять свои заслуги в деле защиты клана Сатоми, вспоминать победы отцов и дедов, похваляться результатами личных схваток с самураями Огигаяцу. Как оказалось, Япония - еще меньше чем я думал и все друг друга знают. В том числе и врагов. Например, Хонда Хосима кровожадно похохатывал над неким семейством Миуки, главе которого наш "автомобилист" в прошлую битву лично отрубил ухо. После боя, ухо было подобрано, огранено в серебро и золото и выслано Миуки с насмешливым письмом, в котором Хонда советовал не терять важных частей тела, дескать, в следующий раз можно и более ценных органов лишиться. Завязалась переписка, цитировать которую начал Хосима. И подобная история обнаружилась у каждого (прописью - КАЖДОГО) из присутствующих на совете. Капитаны-касиры, главы семей знали в лицо своих врагов, их родословную, слабые и сильные стороны. Война в эту эпоху носила личный характер, где зачастую сам процесс был важнее результата.
Я думал, вот-вот эти самурайские байки закончатся и мы перейдем к делу. Ага, если бы. После перечисления своих побед, местничество продолжилось. Я думал, что только в средневековой России бояре могли неделями обсуждать кому кем командовать и кому в каком ряду или крыле войска стоять, пока татары разоряют страну - ан нет, Япония ничем не отличалась. Чем выше в "табеле о рангах" стояли предки претендента, чем ближе они сидели на прошлых телёчёдикаях рядом с дайме, тем круче был статус их потомков. Лидером по знатности, конечно, оказался Хаяси. Он мог проследить своих предков аж до Императора Японии и конкурентов у него не было. Номером два шел Абе. Самураи Кодзусы, как и генерал с капитанами оказались по середке. А замыкали список "торговцы" и "крестьяне" - Арима и Хосима. Причем, крестьянское происхождение Хонды котировалось выше, чем "торговые" связи Аримы.
Прервались на обед, после чего разговоры в стиле "круче только яйца" продолжились. Симодзумо Хиро чувствуя, что провинциалы потихоньку отбирают власть на совете - сделал ход конем. А что это вы дорогие куни-сю, так мало самураев привели то?? Тут Сабуро подает генералу свиток с иероглифами, заверенный печатью дайме Сатоми и Хиро-сан зачитывает любопытный указ моего отца. Согласно ему, самурай с доходом в 100 коку должен привести в армию дайме а) собственную обслугу б) одного бойца ранга го-кэнин в) одного копейщика и оруженосца. Кроме того, в комплекте шли - конюхи, зачем-то переносчики сандалий и каких-то лакированных ящиков и так далее и тому подобное. Регионалы резко помрачнели и начали доказывать Хиро-сану, что те доходы, которые им приносит земля и крестьяне, ну никак не позволят так шиковать. Завязался спор. А генерал то не промах. Вешал мне лапшу на уши, что не знает, сколько куни-сю выставят войск, а сам в союзе с казначеем здорово подготовился.
Однако скоро все эти споры мне порядком надоели и я, не решаясь круто завернуть установленный ритуал, оставил совет на Хиро-сана и отправился с поездкой в город. Пора уже познакомиться с жизнью простых людей, явить себя подданным и вообще ускорить слегка прогресс в провинции. Сначала визит вежливости к айну. А не согласиться ли достопочтенный Амакуни заглянуть в гости к своему коллеге - тибовскому кузнецу?? Зачем? Хочу научить варить новый вид железа. Ага, есть проблеск интереса в глазах.
Ко мне подводят пегую лошадку и я, помолясь, взбираюсь на нее. Кобылка оказывается резвой, но управляемой. После того, как я прибираю поводья и сжимаю ее коленями, она быстро успокаивается и перестает взбрыкивать. Так то лучше. Мимоходом узнаю имя. Зовут Тиячи. Надо будет наладить взаимоотношения. Говорят, хорошо помогает морковка. Нас с айном окружает охрана, состоящая из самураев-псов семейства Абе и мы отправляемся в путь.
Город Тиба располагается в получасе быстрой рыси от крепости. Сначала начинаются предместья, поля и сады и сразу деревянные домики, окруженные у тех, кто побогаче - каменными стенами, у тех, кто победнее - решетчатой оградой. Поражает чистота на улицах, практически отсутствие нищих и попрошаек, конечно, если не относить к последним - странствующих монахов.

 

Проезды специально посыпаны песком, конские "яблоки" тут же убирают дворники с метелками. Радует также четкость планировки, закрытые сточные канавы, практически без запаха. В минусы я записал некоторую однообразность архитектуры. Практически все дома спланированы одинаково - каменный фундамент, приподнятый пол и дальше только дерево -- для несущих колонн, перекладин каркаса, стен, потолка и крыши. Понятно, что камень для строительства не вариант - жарко и землетрясения, но какие то смешанные варианты, наверное, возможны. Ибо главный бич подобных построек - пожары. Раз в два, три года деревянные японские города выгорают полностью. Погибают тысячи людей, остаются без крова десятки тысяч. Этому особенно способствуют двускатные крыши из соломы в бедняцких кварталах. Если японцы побогаче кроют свои загнутые углами кверху крыши пожаростойкой черепицей, то горожанам попроще ничего не остается кроме соломы. Случайное возгорание, сильный ветер, верховой пожар. С этим надо что-то делать.
Одна из улиц ведет явно на рынок. Делаю поворот, охрана выскакивает вперед расчищать дорогу. Так, что у нас с торговлей? Слезаю с лошади, осматриваю прилавки. Лавочники падают ниц, при попытке начать разговор впадают в ступор. Оно и понятно, ниже купцов в японской иерархии только неприкасаемые "эта". А тут сам дайме пожаловал, лично расспрашивает про цены, спрос...
Тем не менее, общую картину сложить удается. Все мелкие и средние торговцы объединены в профессиональные объединения - "кабунаками". Именно эти союзы решают, кому чем торговать, куда что вести на продажу, устанавливают цены, отвечают перед властями за выплату налогов и сборов. Практикуется круговая порука. Кабунаками выпускают свои векселя, имеют зачатки кредитных касс взаимопомощи. Ремесленники также все поголовно состоят в корпорациях "дза", аналог средневековых цехов. Насколько я помнил из истории, цехи монополизировали тот или иной вид производства и здорово тормозили прогресс. Талантливый самоучка или рационализатор со стороны не мог внедрить свое изобретение помимо, как у мастеров цеха. А те, зачастую, специально отказывались что-либо менять, опасаясь потери власти.
Рынок, однако, оказался достаточно богатым, с большим ассортиментом. Несколько оружейных лавок, где айн презрительно оттопырив губу перебирает мечи и нагинаты, лабазы с продуктами (в основном рис, соленья, овощи и фрукты, вяленная рыба), большой суконный ряд - тут продают хлопчатобумажные ткани, парчу, шелк. Есть торговцы редким фарфором, лакированными изделиями, бумагой, воском...
Начинает накрапывать дождь и мы сворачиваем инспекцию. Торопимся на центральную площадь, где меня уже терпеливо ждет почетная делегация горожан. А где красная дорожка? Нет красной дорожки. Хлеба с солью тоже нет. Черт, как же мне тут не хватает обыкновенного черного, ржаного хлеба. Спешиваемся. Все при нашем появлении закрывают бамбуковые зонтики и встают на колени. Кланяются лбом в лужи. Мнда, надо что то с этим показным раболепием делать. Или "восток дело тонкое" и лучше ничего не менять? Слегка кланяюсь в ответ.
- Ну, давайте знакомиться - оглядываю компанию из пяти японцев - Вы меня знаете, а вот я после удара по голове, всех забыл.
- Конечно, кроме Кусуриури-сана - киваю головой круглолицему аптекарю.
Слева направо мужчины представляются. Пожилой японец с большим ожогом на щеке - главный кузнец Тибы Иемица Мито. Главного синтоистского священника зовут Мияги Маэ. Одет он в ритуальное белое кимоно с широкими рукавами, на голове - черная остроконечная шляпа. Еще двое мужчин оказываются уездными управителями коор-бугё. Местная администрация в их лице занимается сбором налогов, решением земельных споров, городским строительством - вообщем всем тем, чем занимаются любые власти в любых городах, хоть современных, хоть средневековых.

 

Мы все вместе заходим в большое деревянное двухэтажное здание. В комнатах, обложенные свитками, сидят на коленях с десяток чиновников. Все заняты делом, аккуратно выводят иероглифы, принимают посетителей. Опять дружный коллективный поклон. Прохожу в большой зал, где на помосте накрыт традиционный обед. И как только успели?! Ведь я без предупреждения. Для начала я прошу присоединиться ко мне кузнецов, а управителей и священника подождать окончания нашего разговора за седзи.
Рассаживаемся. Оба японца смотря на меня выжидательно. Эх, начнем двигать прогресс.
- Вот, это что? - спрашиваю я мастеров, демонстрирую рисунок, подготовленный заранее
- Похоже на пушку, которые стоят на кораблях "южных" варваров - осторожно отвечает Мито
- Нет, это пороховой огнемет  "хоцян". Пятьсот лет назад его изобрел в Китае некто Чэнь Гуй. Вот это - начинаю водить по изображению палочкой для еды - бамбуковый ствол. Вот сюда загружается порох, вот эта часть ствола - глухая камера. А вот через эту дырку осуществляется поджог. В те времена китайцы неправильно смешивали порох, поэтому он не взрывался, а просто горел. Но даже этого хватало, чтобы хоцян выстреливал вперед горящую смесь.

 

- И к чему, Ёшихиро-сан, нам это рассказываете? - хмурится айн
- А к тому, Амакуни-сан, что спустя несколько лет один из кузнецов-оружейников города Чоу-чуньфу придумал "тухоцян" -- бамбуковое ружье, из которого силой пороха выбрасывалась пуля. Китайцы начали применять его в борьбе с монголами, те воевали с арабами, которые придумали отливать ствол из меди. Называлось арабское ружье - модфа и было сделано из железной трубки с деревянным наконечником, за который воины держали его при стрельбе. У арабов мофду позаимствовали европейцы, те самые южные варвары. Они еще больше усовершенствовали бывший тухоцян и стали отливать пушки из меди и железа, делать к ним ядра, а недавно и картечь.
- Это же сколько железа нужно, чтобы сделать такую пушку и припас к ней?! - первым ожидаемо заинтересовался Иемица
- Много. Вот почему я вас тут собрал. Япония на пороге больших перемен. Португальцы принесли в нашу страну страшное оружие. Аркебузы уже нашли свое место на поле боя. Скоро ход дойдет и до пушек. Измениться все. Сейчас самураи воют с самураями. Десятки лет наши дворяне учатся сражаться, владеть мечом, луком, копьем. Всю жизнь идут по Пути Бусидо, совершенствуя свои навыки.
Но бесчестные дайме южных и северных кланов, в погоне за властью, скоро начнут и уже начали вооружать крестьян. Чтобы научиться метко стрелять из лука нужны годы. Чтобы научиться стрелять из ружья - нужен один месяц. Лук бьет на 250 сяку, а у ружья дальность до 600 сяку.
Эх, хорошо иметь эйдетическую память!
/1 сяку = 0.3 метра/
Пушки стреляют еще дальше - продолжил я свою лекцию - убойную силу лука и ружей также нельзя сравнить. Постепенно, с совершенствованием фузей и аркебуз, пропадет необходимость в доспехах. А потом и в самураях. Каждый черноногий через пару недель муштры, пёрнув от счастья, свалит из аркебузы самурая в полном снаряжении. Еще до того, как этот доблестный, с родословной на пяти свитках самурай увидит крестьянина.
Надо было видеть глаза кузнецов. У Мито они стали квадратными от удивления, а у Амакуни налились кровью от ярости. Я, конечно, утрировал сильно. Преувеличил дальность боевого применения ружей, преуменьшил защитные качества доспехов. Да и самураи протянут еще лет 300 до реставрации Мейдзи. Впрочем, этим они будут обязаны Сакоку - политике самоизоляции Японии от внешнего мира. Военная аристократия в Европе исчезнет еще раньше. Уже сейчас в тех же Нидерландах с испанцами воюют в основном наемники.
- Если вы правы, господин дайме, это мерзко, это... святотатство! - ударил кулаком по татами Амакуни - надо сейчас же написать сёгуну, чтобы тот запретил бесчестное оружие гайдзинов. Я лично поеду ко двору и буду просить правительство казнить южных варваров! Слава Будде, меня немного знают в Киото.
- Поздно, Амакуни-сан - печально покачал головой я
- Ёкай выпущен из кувшина - переиначил я на японский лад арабскую пословицу про джинна вылезшего из бутылки
/Ёкай - призраки в Синтоизме, зеркально отражающие глубины души. В них заключено все самое худшее, на что только способен человек/
После того, как я нагнал жути на кузнецов, разговор удалось перевести в деловое русло. Нет, конечно, я и мои самураи шли и будут идти путем Бусидо! Но надо же иметь козыри в рукаве. Мы не будем применять первыми огнестрельное оружие - заверил я металлургическую общественность Сатоми - но иметь его обязаны. Посему, давайте подумаем, как нам перейти от сыродутного железа к плавке.
Тут я подсунул кузнецам схему простенькой домны. Двойной усеченный конус, сужающийся к верхней, открытой части печи.
- Вот тут - я опять воспользовался палочками для демонстрации работы домны - загружается руда и уголь. Здесь отверстие для фурмы - трубы, через которую мы будем нагнетать воздух. Воздуха нужно много, поэтому меха будут работать от водяного колеса. Вал водяного колеса снабдим кулачками, которые будут оттягивать крышки клинчатых кожаных мехов. Высота домны - 3, 4 метра. Делать ее нужно сразу из жаростойкого кирпича. Вот отсюда следует выпускать шлак. Вместе со шлаком будет выходить чугун. Это такое железо, которое вам покажется бесполезным, его нельзя ни ковать, ни сваривать. Он очень хрупок. Однако чугун весьма полезен. Во-первых, его можно использовать как сырье вместе с рудой, т.е. отправлять в переплавку. Во-вторых, из него можно лить разные заготовки, такие же как из меди - колокола, котлы и самое важно пушки. Делаете из жаростойкой глины формы, льете в нее чугун и товар готов. Только если медь - дорогой и редкий металл, то чугуна у вас будет с одной плавки выходить до 90 моммэ!
/1 моммэ - 3.7 кг./
Кузнецы от удивления покачали головой. И тут же засыпали меня вопросами: Откуда я все это знаю? Зачем так сильно нагнетать воздух? Сколько нужно руды и угля? Как долго длиться плавка? ....
- Плавка длиться 15 часов, разогрев печи еще часа три - напряг мозг я - После слива чугуна и шлака, внутри печи будет лежать ковкое железо в крицах, а сверху криц - сталь, самый ценный металл. Его можно пускать на любую режущую поверхность - мечи, серпы...
По поводу нагнетания воздуха я упомянул важность высокого жара в печи, который невозможно достичь ручными мехами. Про науглероживания ничего объяснять не стал. Объемы руды и угля порекомендовал установить путем проб и ошибок. Ну а на самый главный вопрос - откуда я все это знаю - сослался на тайный трактат уже упомянутого Чэнь Гуя, который мои шпионы выкрали у китайцев. Нет, трактат я показать кузнецам не могу, достаточно того, что рассказал.
Решили, что под домну делаем отдельный союз дза. У каждого из нас будет треть доли. Свои доли кузнецы могут внести рудой, углем, кирпичом и работой. Я вношу деньги и участок у ручья или реки, который подберут мастера под домну. Обговорили номенклатуру. Меня в первую очередь интересовали пушки. Я подозревал, что тот чугун, который пойдет с первых плавок, вряд ли можно будет использовать под орудия, но надеялся, что постепенно качество улучшится. Тем более мы сразу миновали стадию каменных ядер - а зачем они нужны, если можно сразу лить чугунные, а это в свою очередь означает возможность "поиграть" с калибром и толщиной стенок.
- И последнее - подошел к самому важному я - не позднее чем через три дня мне нужно пятьсот проволочных ежей.
Противоконно-противопехотное заграждение под названием чеснок уже давно известно цивилизации. Но вот в Японии - это новость, требующая осмысления. А не противоречит ли Бусидо? Пришлось дать слово дайме, что не противоречит. А как делать? Банально - ковка и сварка двух гвоздей, так, чтобы один все время торчал вверх.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10