Глава 5
Дары
Окрыленный открывающимися возможностями, Норманн направился к Антонио. Энциклопедист шестнадцатого века должен был развеять последние сомнения.
– Что-то ты редко заходишь ко мне! – начал с упрека маэстро Антонио.
– Да тебя с собаками искать надо! – отшутился Норманн. – То в каменоломнях, то по лесу бродишь в поисках неизвестно чего.
– Ты мои маховики видел?
– Потрясающий буфер, я бы не догадался поставить маховик между механизмом и водяным колесом.
– Ха, зато теперь привод работает мягко, без рывков. Ткачи на меня сначала косились, сейчас в ноги кланяются.
– Еще бы! Равномерный ход челнока и основы залог качественной ткани. Про прокат железа и говорить нечего.
– Ты мне покажешь состав окраски перламутра.
– Что, понравилось? Там не только изменение цвета, но и сам перламутр становится ярче и насыщеннее.
– Не то слово! Простенький деревянный ящик, а после оклейки перламутром становится изящным и безумно дорогим.
– Завтра снова возьмусь за отливку прокатных валиков, а с тебя новое водяное колесо.
– Привод у пятой пары печей совсем не нагружен, только вентиляция поддувала. Стокилограммовую болванку легко в лист раскатает.
– Отлично, завтра прикажу начать работы. Антонио, ты хорошо знаешь алхимию и аптекарское дело?
– Что-то друг ты заходишь издалека. В чем проблема?
– Всего лишь хочу узнать о применении крови.
– Ты с этим поосторожней! За кровь человека сразу угодишь на костер.
– Отлично! А как ее хранят? – уточнил Норманн.
– Сушат, вареная кровь годится только для колбасы. Чего удумал? Рассказывай?
– Идея появилась. Ты из тюленей заготовил множество всяческих ингредиентов, а кровь не собрал.
– Выбрось из головы! Тебя надоумили эти типы с портала?
– Ну и что? За кровь могут дать хорошие деньги.
– Послушай мой совет, не ввязывайся в это дело!
– Да чего в этом опасного? Кровь сухая, заразу через нее не подхватить.
– Сейчас дикие времена! Препараты на крови делают только чернокнижники!
– Мне-то какая разница! Я денег хочу!
– Деньги дадут, и хорошие. Как минимум на двойной вес золота. Но в первую очередь тебя загребет инквизиция.
– За кровь тюленя или медведя?
– Как ты докажешь, что это не кровь ребенка или непорочной девицы?
– Я… Я рядом поставлю чучела зверей!
– Твоя голова, ты и рискуй. С инквизицией лучше не связываться.
– В Персию отвезу, там пока не дожили до мракобесия.
– Попробуй, но осторожно. Персы приняли ислам в шестнадцатом веке. Золота требуй очень много.
– У них есть специфические рецепты?
– Точно не знаю, в Китае продают эликсир Красного льва, одна капля за десять килограмм золота.
– Ого! Возрождает из мертвых?
– Омолаживает человека. Делают на крови, но как, этого никто не знает. Тайны алхимиков Индии и Китая так и не удалось узнать.
– Ты сам по каким книгам учился?
– Нашим главным учебником считается «Книга пророка Еноха». Я переговорю с Ахиллом, он поможет с продажей крови.
Указание собирать кровь тюленей Выг воспринял без каких-либо эмоциональных всплесков. Одно слово – охотник: северные народы пьют свежую кровь и тюленей, и медведей, и лосей. Предложение собирать ее в бочки выглядело для вепса вполне естественным, зачем пропадать добру, если появилась возможность продать. Вот с изготовлением чучел возникла загвоздка, пришлось собирать совет племени. Норманн долго втолковывал свою мысль, а Конч и Кивач уперто отказывались. Победила жадность – идея продать в далеких краях набитые мхом шкуры прошла на «ура», ибо обещала очень высокую прибыль.
Производство латунных украшений постепенно набирало обороты – колечки, ожерелья, пояски начали дополняться чашами и блюдами. Запустили печь чугунного литья, настала очередь сковородок, утюгов и всяких разных чугунков. Подобная утварь должна иметь спрос, сейчас время глиняных горшков, которые ставят в печь. Сковороды, кастрюли и котлы изготавливают из меди, и стоят они немалых денег. Норманн немного повозился с еще одной плющильной машинкой, и на выходе оказалась гора самых обычных ножей. Варианты на любой вкус, от простых для нарезки хлеба до особых охотничьих. Попутно выскочил разнообразный плотницкий и столярный инструмент. До следующего шага с переходом на сортовую сталь еще далеко, поэтому взялся за изготовление подарка для архиепископа.
Памятуя эффект от не очень-то и сложных кованых ворот, решил повториться, но уже с бронзой. Для начала засел за эскиз. Для новой задумки нет заготовок, а решетка с воротами могут быть только литыми, ошибки по ходу работ уже не исправить.
– Рисуешь интерьер своих комнат? – поинтересовался Антонио.
– До этого еще далеко, хочу подарить архиепископу Царские врата для алтаря.
– Молодец! В нашем положении поддержка церкви дорогого стоит.
– Разве для остальных это неважно?
– Не для всех, особенно с началом реформации. Да и ваши дворяне метались туда-сюда.
– Я еще могу согласиться со спекуляцией в Центральной Европе. Епископ надавит на барона, а тот в ответ пригрозит переметнуться к лютеранам.
– Существует множество способов. У вас на севере в основном перекрещивались из православия в католицизм или обратно.
– Возможно, не спорю, но в Италии или Испании подобный вариант исключен.
– Зато есть другие, не менее действенные. Например, уйти в один из монастырских орденов.
– Податься в монахи? Добровольно отправляться в заточение! Глупо.
– Какое заточение! – засмеялся Антонио. – Сеньор остается на своей земле, но числится рыцарем одного из орденов.
– А инквизиция? Испанский сапог – и дело в шляпе, жертва «добровольно» подпишет любую бумагу.
– Ты просто не представляешь переплетения родственных связей. Церковная верхушка всегда из знатного рода.
– Вот оно что! Два дворянина поцапались из-за заблудшей коровы, а далее подключилась родня, и пошло-поехало.
– Подобных историй великое множество. Если хочешь, могу рассказать.
– Не, лучше подскажи, по какой линии провести орнамент. – Норманн указал на рисунок второй секции решетки.
– Как называется этот стиль?
– Ампир, до его появления придется подождать пять веков.
– Если верить латыни, то подразумевается имперское величие.
– Верно, только вместо военной тематики я делаю религиозную.
– Без слов понятно, ангелочки, символика величия духа говорят сами за себя. Интересное совмещение.
– Где ты увидел совмещение?
– Стиль явно римский, корни из язычества.
– В целом ты прав, здесь должны быть фигурки богов или амурчики, вот и появились ангелочки.
– Орнамент оставь как есть, а венок обрамляет лучи веры.
– Спасибо! Отличная идея.
– Как ты собираешься все это делать? Здесь же только литье!
– Бронза и латунь.
– Отличное сочетание! Но тебе это не сделать.
– Запросто! Отливаются отдельные детали, затем собираются сваркой.
– Бронзу ковкой не соединить.
– Брось, какая еще ковка! Детали собирают как детский конструктор.
– Я не имею представления о детских конструкторах твоего времени.
– Каждый модуль с одной стороны имеет паз, а с другой шип.
– Для детей, возможно, и годится, а в тяжелой конструкции быстро появится люфт.
– При сборке в углубления предварительно нальем жидкий металл, латунь легко сваривается.
– С этого и надо было начинать! А то детский конструктор, модуль. Совсем заморочил мне голову.
Затея с воротами и оградой преследовала еще и побочную цель. Совместная работа позволяет быстрее познакомиться, понять способности друг друга. Впереди ответственная работа, литье пушек и ручных картечниц, необходимо заранее определить способности каждого литейщика. По большому счету у Норманна была только одна реальная профессия, и работать с расплавленным металлом он умел именно так, как надо.
Отливка фрагментов прошла без сучка и задоринки, пращуры могли обойтись и без помощи своего руководителя. Да, они не знали химического состава, но и Норманн консультировался через компьютер Максима. Дальнейшая сборка со сваркой жидким металлом порадовала спокойной деловитостью, а конечный результат вызвал всеобщее восхищение. Красиво, не то слово. Строгая симметрия торжественного узора Царских врат казалась нереальным волшебством! В зарождающемся городе не нашлось ни одного человека, кто остался бы равнодушным к этому чуду. Многие приходили на литейный двор по нескольку раз, где восторженно любовались сверкающим великолепием.
– Княже, а княже? – Выг подергал Норманна за рукав. – Ты в сотый раз придирчиво осматриваешь стыковочные узлы.
– А? Сани для перевозки подготовил?
– Сделано, как ты велел. В охрану кого пошлешь?
Охрана нужна, бродячих шаек давно не видно, но береженого Бог бережет. Что шведам, что русским грабануть церковное добро не впервой. Тевтонцы колокола снимали и церкви с монастырями обирали злее татар.
– Я прикажу новикам, пусть в Новгороде покрасуются, а кто и дом родной навестит да подвигами похвалится.
– Старшиной кого поставишь?
– Нил пойдет, он порассудительней. Случись что, горячку пороть не станет.
– Больно уж молод, – не согласился Выг.
– Есть такое, подстрахуем. Сколько у нас изготовлено украшений?
– Более двух тонн, или тебе нужны точные цифры?
– Нет, учет на твоей совести. Сможешь найти красивую и надежную торговку? Только замужнюю.
– Есть такая. Тега в торговле расторопна и прижимиста, с мужем ладит, дочка четырех лет.
– Собирай обоз с латунными украшениями, а Тегу с мужем отправишь торговать. Наказ дай – торговать дорого, без скидок.
– Помилуй, княже! Две тонны! За год не распродать!
– Спешишь куда! По весне отправишь ушкуй в Москву, и со мной пойдут. По дороге поставим лабазы.
– От Ярославля до Сарай-Берке с десяток крепостей, у нас столько красавиц не найдется.
– Только в людных городах. Да денег дай на платья, они выглядеть должны настоящими красавицами.
– Ну вот еще! Сами заработают.
– Не скупись, Выг! Пришел покупатель, а его встретила нарядная красна девица. Да вся в украшениях, что на прилавке лежат.
– Хитер ты, княже! Тут любой купец раскошелится для своей любимой. А с женой придет, так и все серебро оставит.
– Понимаешь! Это хорошо. А сейчас готовь сани для Теги с мужем, а я письмо Сипому в Новгород напишу.
– Твой подручный не нашего рода, незачем приваживать чужаков!
– Он новгородский, а Тега пришлая. Ей помощь нужна – лабаз в бойком месте купить, денег не переплатить.
– Если так, то согласен. Но затем пусть в наши дела не лезет!
– Хорошо, хорошо, я все ему напишу. С «цыганским золотом» пойдет десяток ветеранов Дидыка.
– Ишь ты как ловко придумал! – восхитился Выг. – И охрана малая, и молодые воины под присмотром!
– Новикам учиться да учиться, нам надо доверять им и оберегать от глупых ошибок.
– Правильные слова, – согласился Выг. – Не дашь воли – олух вырастет. Дашь свободу – сердце болит.
Санный обоз собрали быстро. В назначенный день Норманн пришел на складской двор, чтобы напутствовать отъезжающих людей. Тега с мужем тщательно проверили короба с украшениями, заботливо усадили ребенка на первые сани, а сами устроились на задке последних. А как же, волнуются, как бы что не выпало да не потерялось.
– Ты, Пай, во всем помогай жене, – обратился Норманн к главе семьи. – От вашей прибыли весь род зависит.
– Я что, я ничего, – замялся мужик, – для меня привычна охота с рыбалкой, в торговых делах женушка сильна.
– Помни, к веселой да улыбчивой покупатели всегда тянутся.
– Так она первая хохотушка на зависть всем бабам.
– Вы украшения продаете, помогай жене красавицей выглядеть.
– Выг уже объяснял, нарядим с дочуркой на зависть боярским женам.
– Княже! Сколько нам в Новгороде стоять? – с поклоном обратился десятник Стацен.
– Как поможешь им устроиться, так и возвращайся, и новиков с собой уводи. А то загуляют без меры.
– На то кнут есть! – засмеялся десятник. – Разок вдоль спины огрею, да родичи добавят на смех девкам!
Норманн прошел вдоль вереницы саней, проверил крепление ворот и решеток, затем раздал новикам и воинам по серебряной монете. Они в храм пойдут, вот и пригодится денежка в дар положить. Отец Софроний прочитал молитву, а матушка Евдокия одарила всех просвирками. По снегу щелкнули бичи, караван потянулся на выезд.
Молодцы итальянцы, хороший спортзал сделали! Пусть невысок, никто не собирается здесь играть в футбол или волейбол, зато для тренировок и занятий с воинами очень удобен. В шубах тоже можно отрабатывать построения, да здесь намного удобнее. Норманн закончил занятия по рукопашному бою, которые регулярно проводил с новиками из княжеской сотни, и присел отдохнуть. Освободившееся место тут же занял Ахилл и принялся за пополнение, которое учил «генуэзскому строю». Дружина стремительно разрасталась, из Новгорода вместе с попутным обозом пришло с полсотни воинов и более сотни корабельщиков, за ними еще две с лишним сотни новиков. Правду говорят, что земля слухами полнится.
– На торгу только и разговоров, что о твоей удали да богатой добыче, – с приездом отчитался Стацен.
– Откуда столько новиков набрали?
– Молодежь пришла с Плотницкой и Софиевской стороны, а больше всего прибежало с Тарасовецкого посада.
– Многовато, не беглые ли?
– В том будь спокоен, княже, сам с родителями говорил. В Новгороде запомнили твое слово.
– Что за слово? Не припомню.
– Ты летом новиков набирал только с родительского благословения.
– А, ну да. Как же иначе! Парень из дома сбежал, а я его укрыл. Так не должно быть.
– Горожанам нравится твое требование. Немало случаев, когда юноши набедокурят, а потом бегут в княжескую дружину.
– Что скажешь про наших новиков? Не задирались в городе?
– Нет, только важничали чрезмерно, шубы нараспашку, пуговицы золотом блестят, пальцы в серебряных перстнях.
– В Новгороде перстней накупили?
– Да что ты, княже! Дай Тикшу серебряную монету, он ее вмиг в перстень перельет.
Вот это уже бардак! Серебро чеканить в монеты, а затем монеты переделывать в бирюльки! Норманн достал записную книжку и сделал пометку на память. Серебро уже закончилось, надо ждать лета и снова идти в набег, без злата-серебра вся его армия вмиг разбежится на вольные хлеба. Послышалось два звонких удара в сторожевой колокол – нововведение Норманна, своего рода служба времени. Антонио сделал часы по типу песочных, только с водой, а дежурный взвод отбивал общегородскую побудку, начало и конец рабочего дня да обеденный перерыв. Идея прижилась, вскоре весь город перешел на единый распорядок дня. Пора на обед в княжеский терем, который престал пугать кладбищенской тишиной, когда вздрагиваешь от упавшей на кухне ложки. Дело не в смене обуви, немецкая прислуга и валькирии по-прежнему ходили в чунях. Приехавшие греки – монахи оказались на удивление шумными и говорливыми. Трое из Валаама, Иоанн, Михаил и Федор, духовные наставники Норманна и норвежских воительниц, а с обозом приехал Захарий. Как обычно после обеда все остались за столом на ставший традиционным обмен впечатлениями.
– Князь Андрей! – обратился Захарий. – Откуда тебе известно, что тертое дерево надо настаивать на серной кислоте?
– У китайцев узнал, – привычно соврал Норманн.
Не говорить же, что информация из компьютера Максима!
– И бумага станет такой белой? – Монах любовно провел ладонью по глянцевому листу конторской книги.
– Не знаю, должны быть еще какие-то добавки. Ты можешь экспериментировать в меру собственной фантазии.
– Для этого нужны деньги.
– Не беда, помогу. Удача сама не прыгает в объятия, сначала надо побороться.
– Спасибо, князь Андрей! Еще вопрос, ты зачем приказал выложить керамическими плитками ванны для тертого дерева?
– Серная кислота сожжет любой чан, а известь испортит саму кислоту.
– Я отпишу в Византию, алхимик нужен.
– Пиши, денег на дорогу дам.
– Herr Norman von Russ, – шепнул материализовавшийся у плеча дворецкий, – приезжий купец просит аудиенции.
– Зови.
Приход торговца давал шанс увильнуть или сократить занятия с отцом Иоанном, который ежедневно вдалбливал Норманну греческие падежи, суффиксы, спряжения и наклонения. Купец робко вошел, отвесил общий поклон, перекрестился, а заметив сидящих за столом монахов, облегченно вздохнул.
– Никак оробел? С чего так? – спросил Норманн.
– У тебя воинов полный двор и дозоры от Рыбреки. Поневоле забоишься.
– Садись за стол, перекуси с дороги.
– Спасибо за приглашение, княже, сыт. У меня письмо к тебе от архиепископа Василия. – Купец передал дворецкому залитый воском свиток.
– На словах что-либо передавал?
– Что ты, княже! – Купец в ужасе отшатнулся. – Свиток монах на торгу дал, велел поспешить.
Норманн подал купцу серебряную пятирублевку. Тот низко поклонился и проворно шмыгнул за дверь. Письмо озадачило – молитвы, молитвы и молитвы. Понадобилось некоторое время для осмысления написанного. Основной текст можно было передать в двух словах: «Срочно ко мне!» Передав отцу Михаилу послание от архиепископа Василия, Норманн отправился одеваться. Все планы кувырком! Тут и гипсовые муляжи человеческих органов в качестве учебных пособий для курсов начинающих хирургов, и вальцы для окраски полотна в горошек. У него много, просто ворох начатых дел, которые придется бросить и ехать в Новгород незнамо для чего. Подобные вызовы никогда добром не заканчиваются. Ради ласковых слов или наград срочно не зовут, это жизненное правило одинаково для любого века.
Спешная подготовка к отъезду помешала организовать торжественное мероприятие для Шушуна. Обещанную серьгу пришлось вручать в домашней обстановке, в окружении сотников и десятников. Крошечная стеклянная фигурка на дополнительном колечке могла сойти за любого зверька, но бобр узнавался благодаря оскалу мощных резцов.
– Княже! – Корабельщик рухнул на колени. – Вовеки не забуду твоей ласки и доброты, внуков заставлю за тебя молиться!
– Вставай, Шушун, ты заслужил намного больше этой серьги.
Норманн говорил совершенно искренне, именно сотник корабельщиков помог сделать первые шаги в этом непонятном мире. Невозможно переоценить его советы и наставления в Любеке, рассудительные действия в Дании, удачный набег на Ригу. Если положить руку на сердце, то все достижения сегодняшнего дня стали возможными благодаря начальным шагам под крылышком старшины корабельщиков. Расцеловав растроганного Шушуна, Норманн запрыгнул в сани и взял в руки гармонь. Разбрызгивая талый весенний снег, лошади затрусили к озеру, а над строящимся городом разнеслась песня: «Раскинулось море широко…» – это Норманн взялся за проверку первых опытных образцов.
Сани легко скользили по покрытому лужами льду, вскоре выехали на трассу Кола – Новгород. Заночевали на Рыбреке, где познакомился с мурманами. Молодежь, одна молодежь не старше двадцати, в глазах робость и восхищение. Они именно таким ожидали увидеть своего предводителя – рослый, широкоплечий, мощную мускулатуру не могла скрыть даже шуба. Настоящий герой, способный в одиночку взять крепость с полутысячным гарнизоном. Флейен и Бригген выпорхнули из саней и чуть ли не силой потащили своих сородичей к Норманну. Началось представление «лидеру нации». Валькирии называли имя, затем следовало длинное перечисление имен отцов – дедов – прадедов и былых заслуг предков. Все это завершалось крепким рукопожатием и взаимными объятиями. Норвежцы от волнения краснели и косились на парадный меч, который Норманн обильно украсил китайским стеклом, искусственным жемчугом и «золотой» бижутерией. В завершение юноши и девушки, а воительниц оказалось чуть ли не половина, пропели клятву верности, выслушали пожелания светлого будущего и гурьбой бросились в дом. Всем не терпелось услышать рассказы Флейен и Бригген, которые уже на бегу начали хвастаться своими мечами.
Старосте Рыбреки Сытько не терпелось похвастаться зимней добычей. Первым делом он повел Норманна к складам. М-да! Меха, меха и меха! Горы пушнины! В основном песец, норка, соболь, куница и белка. Столь огромное количество поражало воображение. На этом фоне Килиманджаро лисьих, волчьих и медвежьих шкур как-то не впечатляло. Сарай с кабаньими и лосиными шкурами да короба соли были показаны ради отчета. Хоть и немалые деньги, но слишком блекленько на фоне пушного изобилия.
– Откуда столько мехов? – после окончания осмотра поинтересовался Норманн.
– Вятские, чьи же еще. Только они норовят беспошлинно проскочить в Новгород.
– А волок на Свири? Мимо никак не пройти, что зимой, что летом.
– Договорные земли начинаются от Вознесенского монастыря. Разбойникам только Онегу проскочить, а дальше их никто не тронет.
Норманн невольно усмехнулся – тут большой вопрос, кто занимается разбоем. По большому счету вятские торговцы в своем праве обойти стороной Вянгинскую пристань. Там собирают дань и гарантируют безопасное плавание вдоль южного берега озера, где стоят два сторожевых погоста – Мегорский и Оштинский. Вознесенский монастырь служит маяком, вернее, его колокольня указывает вход в Свирь. Воинов там практически нет. И погосты не смогут ни защитить, ни напасть. Флота нет, на всех три ладьи и пяток ушкуев.
– Что по этому поводу говорят новгородские купцы? – Норманн кивнул в сторону пришедших на ночлег караванов.
– Хвалят, за бесермян и вотяков никто не заступится.
– Кстати, когда это ты успел организовать здесь постоялый двор?
– Само собой получилось, от твоего дома как раз дневной переход. А от меня до Ивинского еще день. Удобно купцам.
– Что-то я не припомню постоялого двора у Медвежьего замка.
– Кто ж у княжьего терема постоялый двор поставит! Он в устье Закаменки, три километра на север.
Ай да вепсы, ай да молодцы! Как они ловко развернулись! Норманн даже не подозревал, что заложил замок на оживленном торговом тракте.
– Неужели вятичи так серьезно достают купцов на Итиле?
– Не, бесермяне не обижают наших купцов.
– Опасаются отпора корабельных дружин?
– Да нет! Считай, каждый год вместе в Варяжское море ходим. Опознают в ком разбойника, пощады не будет.
– Так почему вятичей не любят?
– Говорю тебе, за разбой!
– Я не понимаю, где они нападают?
– Как где? Ты вычегодские земли знаешь? Ну, где княжит Юрий Борисович Сысольский.
– Без понятия, никогда о нем не слышал и не представляю, где это находится.
– Вотяки нас туда не пускают, приходится в обход идти по реке Печоре.
– Ничего себе! – не удержался от восклицания Норманн. – Это Крайний Север!
– То-то и оно! И князь Михаил на пермских землях что ни год отбивается то от вотяков, то от зырян. Бывает, бесермяне с черемисами набегут.
– Пермские земли? Ты не путаешь? Там много железа и каменного угля.
– Про железо и уголь ничего не знаю, а пушнина и соль ворованные.
– Откуда такая уверенность?
– На вятских землях соболь и песец отродясь не бегали, зато выдры много. А соль в короба ссыпают только в сольвычегодских солеварнях.
Интересные новости! Новгородские купцы полным ходом осваивают Европейский Север. Надо будет снова заглянуть в компьютер Максима. Каменный уголь даст высокую температуру, что намного облегчит выплавку стали. К тому же Пермский край богат рудой, можно уболтать кого-либо там обосноваться, железо нынче ох как в цене.
Утро встретило снегом с дождем и неприятным порывистым ветром. Норманн сразу забрался в спальный мешок и до вечера не высовывал носа. Судя по окликам ездовых, сани часто обгоняли попутчиков, налегке лошади резво бегут. Было немного грустно, он вчера простился с валькириями. Флейен и Бригген вместе с сородичами отправлялись на Ладогу, решив уйти на трофейных драккарах и карфи. В конце концов, это их право – встретились и разошлись, никто никому не давал никаких обещаний. Норманн даже не поинтересовался, как они собираются выбраться в море. Ладога и Онега вскрываются ото льда намного раньше Невы, а Финский залив до середины апреля полон ледяных полей. Мысли текли ленивым ручейком. Новгородцы на Крайнем Севере скупают пушнину и вывозят соль. Зверя бьют до середины зимы, в конце февраля начинается линька, сейчас самая пора вывозить готовую продукцию.
Скучно. У Норманна нет интересов в меховом бизнесе, всего лишь случайная добыча, пусть и очень большая. В Персии пушнина ценится высоко, даже не на вес золота, намного выше. Там мехами украшают парадные одежды, как в России золотым шитьем. Здесь нет золота, там нет соболей.
– Княже! – Нил осторожно приоткрыл клапан спального мешка. – Тебя князь Устюжский к себе в кибитку приглашает!
Только сейчас Норманн обратил внимание, что сани стоят, а его воины с кем-то оживленно разговаривают. Вылезать из теплого гнездышка совсем не хотелось, с неба по-прежнему сыпался мерзкий снегодождь, а злые порывы ветра выплескивали на обочину лужицы талого снега. Неохота, но надо, не сидеть же всю жизнь бирюком в своей берлоге. Не лишнее дело познакомиться с дальним соседом, да еще земляком, если брать истинное место рождения Руслана Артуровича Нормашова. Князь Устюжский, интересно, он никогда не слышал о существовании этого княжества!
Норманн выбрался из спального мешка, Нил заботливо набросил ему на плечи шубу из белого песца. «И когда они успели сшить шубу?» – отстраненно подумал Норманн, направляясь к кибитке, рядом с которой стоял высокий широкоплечий мужчина.
– Рад тебя встретить, князь Андрей! Меня зовут Федор, правлю на Устюжских землях.
– А по батюшке как? Ты старше меня, как-то неловко называть только по имени.
– Брось! Я чту воинскую отвагу да умение, родовитостью кичатся те, кто за печкой сидит.
– Кони у тебя хороши!
Норманн повернулся к попарно запряженной четверке, чтобы скрыть свою досаду. Говоря о старшинстве, он подразумевал возраст, а в ответ получил оплеуху с прямым указанием на безродность.
– Люди твоих рысаков хвалят, что привез из Любека, а ты едешь в простых санях.
– Породистого скакуна легко загубить по весенней погоде.
Новый упрек разозлил Норманна.
– Я еду вече послушать.
– Разве Устюг под Новгородом?
– Ты совсем не знаешь Русь? Я сам по себе, но решение «золотых поясов» может и по мне больно ударить.
– Это вряд ли, серебро и соль всегда под большим спросом. Дураки на вече не сидят.
– Э, друг, да ты, я смотрю, совсем ничего не знаешь! Сам-то куда путь держишь?
– Дела в Новгород позвали, – уклончиво ответил Норманн.
– Кстати твои дела, очень кстати. Решения на вече и тебя коснутся.
– Меня? А я здесь с какого бока?
– Надеешься на большую печать Ганзы? Для Михаила Андреевича это выход, а для меня полвыхода. Соль некому продать.
– Давай по порядку, кто такой Михаил Андреевич?
– Ну дела! Михаил Андреевич, выходи! Тут один мурман нашелся, что о тебе даже слова не слышал!
– Покажи мне это чудо!
Кибитка покачнулась, оттуда, кряхтя и охая, выбрался дородный боярин.
– Полюбуйся, князь Андрей, на грозу всех мурманов и свеев! Это князь Михаил Андреевич, владетель Кемских земель.
Ни хрена себе! А то шутят: «Кемска волость! Кемска волость!» Какая волость! Там, оказывается, целое княжество!
– Люди про тебя хорошее говорят. – Михаил Андреевич обнял Норманна. – В одиночку у свеев крепость забрал. Не врут?
– Сами нарвались! Незачем на мои села нападать!
– Значит, правда, – засмеялся князь Михаил Андреевич. – Эх, мне бы твою удаль, я бы на Коле крепость построил бы.
Норманн промолчал. А что говорить, если в теме ни ухом ни рылом! Кстати, и Ганза не знает, крепость Кемь считается Новгородской вотчиной.
– Федор Иванович, – продолжил князь Михаил Андреевич, – приглашай князя Андрея в свою кибитку.
– И правда! Чего тебе неделю в вепсских дровнях валяться, поехали с нами! – наигранно воскликнул князь Федор.
«К чему это?» – внутренне напрягся Норманн, но послушно нырнул внутрь кибитки. Тут же подскочил Нил и протянул парадный меч. Оба князя напряженно замерли.
Кибитка оказалась весьма удобной, при желании можно было откинуть две боковые полки и поспать или просто поваляться. Поставив меч в выгородку для оружия, Норманн скинул шубу и начал устраиваться поудобнее. У него в голове суматошно металась единственная мысль: зачем? Зачем? Зачем он им нужен? Встретились они случайно, в этом сомнений нет, и сразу при знакомстве показное дружелюбие. Все князья друзья-товарищи? Чушь! Воюют! Каждый в первую очередь заинтересован в собственном благополучии. Дружелюбие просто так не возникнет, сейчас не совместная прогулка к девочкам в соседнюю деревню. Общая опасность? От кого? Если шведы, в лоб получит только Норманн, если мурманы, пострадает один Михаил Андреевич, у Федора Ивановича под боком вятичи. Общего врага нет, общего друга нет, общего интереса нет.
– Доходили до меня слухи о твоем богатстве, – дружелюбно заговорил князь Федор, – сейчас сам убедился.
– Дорогое оружие, – поддержал князь Михаил Андреевич, – с таким мечом не стыдно перед басилевсом стоять.
– Хорошо украшен, – согласился Норманн.
Он мог бы добавить, что разукрашенный меч не просто яркая цацка, но и очень опасное оружие. Кузнецы сразу приметили необычную руду и отложили ее в сторону, а Норманн без промедления приступил к экспериментированию. Если это железо с примесями хрома и молибдена, то лучшего сырья для холодного оружия не найти, сплав чрезвычайно жесткий, меч получится легким и очень острым. Ахилл одобрил третий вариант, который был выкован с облегченной гардой. В конечном результате внешне получился красивый парадный меч, а фактически очень опасное оружие для боя в стесненных условиях. В пару отковал несколько длинноватый кинжал в скромном оформлении, для которого применил ноу-хау в виде подмышечных ножен. Так, на всякий случай. Итальянцы оценили и тут же потребовали добавить в рукоять целый комплекс дополнительных приспособлений.
– У тебя какие планы на лето? – невинно поинтересовался князь Федор.
– По весне схожу в Персию, а там видно будет.
– Дорога в лучшем случае займет сорок дней. Если товар сразу продашь, то обернешься не раньше августа.
– Как! Я полагаю обернуться быстрее.
Три месяца! Полтора месяца в один конец! Да они на яхте проходили из Питера в Астрахань за четыре дня! Исполняли прихоть очередной пассии Дениса Юрьевича, даме, видите ли, свеженькой икорки захотелось. Нет, такой хор петь не будет, придется составлять план-график плавания с точным учетом пройденного за сутки расстояния. Иначе каюк, не видать шведского злата-серебра, а без денег и зерна разбегутся все его надежды вместе с дружиной.
– Мои купцы там зимуют и возвращаются со следующим половодьем, – добавил князь Михаил Андреевич.
– Я не могу задерживаться надолго, свеи обязательно вернутся на мои земли.
– Почему сам торгуешь? Поставь доверенного человека.
– Всему свое время. Как я спрошу за торговлю, если не буду знать порядок цен?
– Странный ты, князь Андрей. Зачем в купеческие дела лезешь? Ключнику все поручи.
– Я без роду, без племени. Со мной только друзья по несчастью.
– Мурманы о тебе песни поют. Восхваляют за битву с годаром Тренделагом и за спасение генуэзских купцов.
– Попоют и забудут. А что спас, так и они мне добром ответили.
– Э, князь! Другой бы на твоем месте побил бы пришлых чужаков да все добро себе забрал.
Норманн отмолчался, врать не хотелось, а правду говорить нельзя.
– Твоя дружина по весне удвоится, – продолжил князь Михаил Андреевич, – не поможешь в случай чего?
– Свеи идут? – полюбопытствовал Норманн.
– Так ты вообще ничего не знаешь?
– А что я должен знать?
– Эх, легка жизнь под крылышком Ганзы, никаких забот, никто не тронет, – притворно вздохнул князь Федор.
– Летом Литва может пойти на меня, – ответил князь Михаил Андреевич.
Норманн опешил. Литовцы с войной в Кеми! Невероятно! В школьном учебнике истории подобного не было!
– Не придут! – уверенно ответил Норманн. – Кишка тонка!
– Ежели вече проголосует за князя Нариманта, то мне войны не избежать. Поэтому о помощи спрашиваю.
– Какой может быть Наримант, если Новгородом призван Иван Калита!
– Слаб и болен великий князь Московский, с осени не встает с постели.
– Новгород не примет литовца! – уверенно возразил Норманн. – Жемчуг Беломорья не окупит блокады Москвы-реки и Клязьмы.
– Зачем тогда согласились принять литовское посольство?
– Ха! Пошлют людей в Москву и выторгуют себе побольше льгот.
– Хорошо, если так. А случись иначе, мне туго придется, без помощи мурманов никак не обойтись.
– И мне твоя помощь не помешает, – заговорил князь Федор, – вотяки совсем обнаглели, под городскими стенами воруют.
– Воеводе попеняйте, пусть патрули в дозор выпускает.
– Пользы мало, а вдвоем нам легко разбойничье гнездо разорить да Хлынов пограбить.
– Я не против, да у самого дружина невелика.
– Мала? – непритворно удивился князь Федор Иванович. – Или ты не знаешь о тысяче мурманов, что стали на зимовку у стен Кеми?
– Тысяча? Откуда столько набежало? – теперь уже удивился Норманн.
– Откуда, никто не спрашивал, только к тебе идут, это точно.
Ни фига себе! Тысяча норвежцев! Что прикажете с ними делать?! Ему на Каспий идти, а те потребуют защитить народ от церковных поборов. Вот свалилась ему нежданная головная боль! Это сорок драккаров! С одной стороны, людская молва подарила ему настоящую армию, с другой стороны, воины пришли с надеждой на восстановление справедливости предков.
Надо срочно искать приемлемое решение, пока эти норвежцы сидят далеко и ничего не требуют. Когда придут, будет уже поздно. Норманн достал записную книжку и быстренько написал для Антонио коротенькое письмецо. Ушлый дядька, интриги для него привычное дело, пусть думает, ищет выход из назревающей проблемы.
– Нил! – Норманн открыл дверцу кибитки. – Пошли человека к старосте Рыбреки Сытько. Письмо надо переслать итальянцам!
– Гонец в Рыбреку. Затем догоняет нас? – уточнил Нил.
– Верно, иначе мне придется одному возвращаться.
Ну что за жизнь! Норманн в расстройстве закрыл дверцу и заелозил, устраиваясь поудобнее. Норвежское пополнение можно сманить в поход на Каспийское море, но это временная мера, они не за этим сюда идут. На кой ему эта война где-то там за Полярным кругом! И эти два князя. Кто они? Норманн приступил к разведке словом. Шаг за шагом с наводящими вопросами, притворным восхищением и откровенным удивлением он смог прояснить для себя политическую карту современного Русского Севера. Удел князя Михаила Андреевича входил в состав Белозерского княжества, где сидел на престоле престарелый Роман Михайлович. Под рукой великого князя Белозерского было восемь уделов: Белосельское, Сугорское, Шелешпанское, Кемское, Карголомское, Ухтомское, Андожское и Вадбольское. Если фамилия Белосельских-Белозерских Норманну была известна благодаря шикарному дворцу на Невском проспекте, то все остальные имена ничего не говорили. Более того, сам факт существования стольких княжеств не состыковывался со скудными школьными знаниями. Кое-что он помнил из рассказов преподавателей во время учебы в Кириллове, но тогда его интересовали деньги и девочки, а история проходила мимо ушей.
– Насколько я знаю, князь Белозерский живет за счет волока с Итиля на Онегу? – Норманн решил восполнить свои познания.
– Он живет за мой счет! – захохотал князь Федор. – Доит купцов, которые везут по Сухоне соль да серебро.
– Не понял, какое отношение имеет Белозерский князь к торговому пути из Устюга?
– Как какое? Купцы от меня уходят вверх по Сухоне, затем по Шексне спускаются в Итиль.
– Разве ты не торгуешь с Новгородом?
– Я вообще ни с кем не торгую, мое дело обеспечить спокойствие и порядок, что и кому продавать, то купеческая забота.
День за днем до самого Новгорода Норманн постепенно прояснил для себя личность князя Федора. Правитель восхищал своей изворотливостью, исхитрился быть со всеми в дружбе, в то же время не брал на себя каких-либо обязательств. Поставив приоритетной целью защиту серебряного рудника и соляных промыслов, вместе с тем никак не мешал вотякам грабить купцов. Приличная по размерам дружина в две тысячи человек сидела по острогам и крепостям. Купцам же предоставлялась возможность нанять княжеских воинов себе в охрану, что они охотно и делали. В результате на реке Сухоне действовал вооруженный эскорт, гарантируя безопасность от соляных промыслов до пограничного острога Тотьма. Подобная методика позволяла князю Федору содержать большую дружину и не конфликтовать с соседями. Но самыми интересными оказались взаимоотношения с Новгородом и ярославским князем. Далекие соседи собирали дань с охотников за пушниной чуть ли не у самых стен Устюга.
В конечном итоге, Норманн сделал для себя вывод, что помогать князю Федору нет никакого смысла. Совместный набег на Хлынов, столицу вотяков, как сейчас звали вятичей, неизбежно закончится подставой.
– Я полагаю, что тебе, князь Федор, выгоднее сговориться с нижегородским правителем, – как бы в раздумье сказал Норманн.
– Суздальско-нижегородский князь на это не пойдет, его грабят бесермяне, вотяки не трогают, слишком далеко. Какой смысл ввязываться в драку ради малой добычи.
«Вот и ответ на опасения о возможной подставе, – мысленно усмехнулся Норманн. – Мне по барабану все эти разбойники и ушкуйники, а после набега неизбежно стану для них прямым врагом».
– У него хватит сил не только взять Хлынов, но и присоединить богатые земли к своему княжеству.
– А что! Ты прав! – воскликнул князь Федор. – Суздальские прибрали к рукам Нижний, не побрезгуют и вятскими землями.
Что касается князя Михаила Андреевича, то и он проявлял завидную гибкость в управлении своими землями. Поморы собирали жемчуг или били морского зверя, он же довольствовался обычным налогом. Какие купцы скупали товар, для него не имело значения. Владелец Кеми честно охранял удел от разбоя, где даже мурманы не решались пошалить на обратном пути. Как и князь Федор, он не стремился увеличить свои земли, к новгородскому поселению на реке Кола относился с полным безразличием. Может, это и правильно? Семимильные шаги вселенского завоевателя нравятся далеко не всем, большинство людей предпочитают тихую и спокойную жизнь.
