До Белого Города оставалось пару часов быстрой езды, когда из придорожного леса наперерез путникам вылетел конный отряд вооруженных людей. Их предводитель в высоком сияющем в лучах зимнего солнца шлеме замахал своим штандартом, призывая Фредерика и Элиаса остановиться.

– Северяне, – сказал Фредерик. – Они уже так близко от столицы. Смотри – из-за леса дым поднимается – они подожгли деревню. Видимо, это часть авангарда армии Тимбера.

– Что нам делать? – спросил Элиас.

– Шпорить коней. Едем во весь опор через поле – так короче. Тем более что от дороги они нас отрезали.

Его вороной легко перепрыгнул терновники, что росли у дороги, и, расправив хвост, помчался по заснеженной равнине. Элиас повернул своего следом.

– Стойте! Будем стрелять! – закричали им.

Отряд мгновенно перестроился и пустился в погоню. Над головами Фредерика и Элиаса весело свистнули стрелы. Фредерик пару из них отбил боевым браслетом, а юный гвардеец лишь вжал голову в плечи и начал просить небо, чтоб в него не попали.

Они довольно легко отрывались от преследователей – те были в тяжелой броне и при полном вооружении: копья, мечи, луки, – поэтому их кони скакали медленнее. Фредерик, чтобы помочь Крошке, бросил свой меховой плащ. Элиас также отшвырнул мешки с продуктами и запасной одеждой. Лошадям это прибавило прыти.

Все бы ничего, но ехать по полю – совсем не то, что по дороге. На дороге кроты не роют норы, а вот в поле зимой встречаются нарытые еще с лета или осени коварные ямки. В одну из таких и угодила передняя нога могучего Крошки. С диким ржанием он рухнул, перевернулся через голову и упал на спину, взметнув тучу снега и мерзлой земли. Фредерик успел кое-как среагировать: вовремя отпустил поводья и вынул ноги из стремян, поэтому при первом же толчке вылетел из седла далеко вперед и покатился по насту. Элиас натянул свои поводья.

– Что стоишь?! – взревел Фредерик, поднявшись и стряхнув снег с волос и лица. – Скачи дальше!

– Я тебя не оставлю! Бери моего коня!

– Они тебя убьют, дурак!

– А тебя?

Крошка сломал ногу и жалобно ржал, пытаясь подняться. Фредерик раздраженно бросил юноше свой рожок:

– Скачи и труби в него – это сигнал тревоги. Тебя услышат из Белого Города – вышлют подмогу. Приведешь их ко мне. Скачи же!

– То же самое можешь сделать и ты! – Тут Элиас вспомнил, что надо сказать. – Я не брошу вас, Ваше Величество!

– Ты один не выстоишь против них! А я смогу! Отдай мне свой арбалет и скачи – твой Король тебе приказывает!

Элиас кинул взгляд на преследователей – они угрожающе приближались. Еще пару секунд сомнений – и юноша бросил Фредерику арбалет, пришпорил коня и понесся дальше, изо всех сил дуя в рог.

Король-Судья быстро закрепил оружие на левую руку. Следующее, что он сделал – это коротким взмахом кинжала перерезал беспомощному Крошке шейную артерию. Вороной захрипел, дернул ногами – кровь широкой струей полилась из раны на снег – потом затих. «Прости, дружище», – шепнул Фредерик и сжал кулаки – арбалеты, раскрывшись, отозвались веселыми щелчками.

Пару десятков метров отделяли его от всадников.

Фредерик в один миг оценил ситуацию и направил арбалеты на нападавших.

– Если не остановитесь – вы трупы! – предупредил он.

Ответом ему послужил дружный смех. Конечно, их ведь было восемнадцать хорошо вооруженных всадников, могучих и крепких воинов с северных гор. Одни усы – гордость каждого горца – чего стоили.

– Лучше сдавайся или сам умрешь! – крикнул Фредерику тот, что летел на него первым с копьем наперевес.

Молодой человек пожал плечами и начал стрелять. Болты один за другим вылетали из арбалетов и достигали цели. Он бил наверняка, целя в шею или глаз. За пару секунд из восемнадцати нападавших осталось шесть всадников и двенадцать лошадей, потерявших своих седоков. Причем шестеро оставшихся заметно сбавили скорость и остановили коней в нескольких метрах от Фредерика.

– Оружие Судьи! – воскликнул один из них, указывая на болт в горле одного из убитых. – Кто ты такой?

– Догадайся! – Фредерик выхватил из-за спины свой меч, и он тонко зазвенел в его руках. – Последний раз предупреждаю – убирайтесь отсюда!

Их предводитель коротко взмахнул мечом:

– Захватим его, ребята! Это Судья Фредерик! Якобы наш Король! Тимбер будет рад такой добыче!

– Дураки! – обозвал их Фредерик.

Он отбросил пустые арбалеты, и нападавшие подумали, что опасаться уже нечего, поэтому ринулись вперед, наставив на молодого человека копья.

– Черта с два! – С таким возгласом Фредерик резво подпрыгнул – копья скользнули под него, вспорошив снег, – едва приземлившись на их перекрестье, он вновь, как пружина, взмыл вверх, ловко кувыркаясь в воздухе и сверкая белым лезвием меча, и оказался на коне за спиной одного из копейщиков.

Одним точным движением он сломал воину его крепкую мускулистую шею, сбросил тело вниз и натянул поводья испуганно заржавшей лошади, поворачивая ее против остальных.

– Черта с два вам меня взять! – провозгласил он и ринулся в бой, устрашающе свистнув мечом.

Четверо из пяти дружно развернули коней и помчались от него подальше с той же скоростью, с которой преследовали, если не быстрее.

– А вы что же? – осведомился Фредерик у предводителя беглецов, что пожелал остаться. – Не последуете за своими молодцами, барон Хоклер?

Тот вздрогнул, услыхав свое имя, и сделал угрожающее движение мечом.

– Я буду драться с вами, сэр Фредерик. Вы убили моих людей и заставили других испугаться вас! Тем самым вы оскорбили меня!

– Я бы советовал вам тоже испугаться, – невозмутимо отвечал молодой человек. – Потому что для меня вы всего-навсего бунтовщик и изменник. К тому же пожарище за лесом наверняка дело ваших рук. Стало быть, вы еще грабитель и поджигатель, а возможно, и убийца мирных поселян. Я не прав?

Вместо ответа барон обрушил на него несколько сокрушительных ударов своего тяжелого двуручного клинка. Фредерик вместо того, чтобы их отбить, легко увернулся и, откинувшись в седле, коротким взмахом меча перерезал подпругу у седла противника, и Хоклер рухнул наземь, загремев доспехами. Он быстро перевернулся, чтобы подхватить выпавший из руки меч, но на его лезвии уже стояла нога Короля-Судьи.

– Не глупите, барон, я и так вас убью, – сказал ему сверху Фредерик. – Вы до сих пор живы лишь потому, что мне нужно передать сообщение Тимберу. – Тут он поднял взгляд от Хоклера к лесу.

Барон воспользовался этим и нанес ему резкий удар вытянутыми вперед пальцами под дых. Фредерик молча поймал его руку, поджал губы и сузил глаза – лицо его стало от этого хищным и жестоким.

– А это, чтобы поубавить вам прыть, – сказал он и одним движением сломал Хоклеру сразу все пальцы на руке – те только хрупнули.

Северянин не издал ни звука – лишь губу закусил.

– Садитесь на коня и спешите к бастарду, – говорил Фредерик. – Скажите ему и всем остальным: пусть возвращаются в родные дома. Король Фредерик не хочет крови своих подданных. Я хочу мира и спокойной жизни для всех. Если Тимбер считает себя достойным короны, он должен думать и хотеть так же. Пусть явится ко мне без опасения быть схваченным, и мы один на один выясним отношения. Скажите ему, что не стоит ради этого начинать гражданскую войну... И не волнуйтесь – ваши пальцы быстро заживут – я ломал их аккуратно...

Хоклер, стараясь не тревожить больную кисть, сел на лошадь. Это было трудно сделать, тем более что на ней уже не было седла, и Фредерик помог ему, заставив коня стать на колени.

– А мой меч? – угрюмо спросил барон.

– Нет, – коротко ответил молодой человек и, подняв клинок Хоклера, переломил его о колено. – Вы теперь на заметке у Судьи, и ваше наказание всего лишь отложено.

Северянин скрипнул зубами и пришпорил коня.

Фредерик проводил его взглядом, спрятал свой меч в ножны, подобрал арбалеты и приладил их на предплечья, взял также брошенный бароном штандарт, оседлал свою лошадь и направил ее в сторону леса – он желал увидеть, что стало с деревней...

Поваленный частокол, сорванные с петель ворота, почерневшие сожженные избы с зияющими окнами, пустые хлева и гумна – вот что увидел Фредерик, гарцуя по улочке, изрытой копытами лошадей. И еще – убитые. Трое мертвых крестьян при въезде в деревню – их застрелили из луков. Еще один повис на частоколе, что опоясывал село, – из его спины торчал дротик, и кровь залила черные бревна загороди. Дальше попалась женщина с разрубленной головой – она лежала поперек улицы, раскинув руки, а рядом сидел, скрючившись на корточках, ребенок лет пяти. Он не плакал – уже выплакался – и пустыми, широко открытыми глазами посмотрел на Фредерика. У Короля зашевелились волосы на затылке от этого взгляда. Откуда-то появилась чумазая девочка-подросток, стрельнула в молодого человека испуганными глазами, схватила малыша и исчезла вместе с ним среди развалин.

Он услышал крики, поспешил туда – у одного из обвалившихся домов бесновался человек. Он пытался кинуться в избу, над обгорелыми бревнами которой еще курился дым, но его удерживали односельчане.

– Дети! – кричал он с надрывом. – Дети мои! Женушка моя!

Завидев Фредерика, двое мужчин выскочили вперед с вилами, намереваясь напасть на него. Фредерик показал им свою Судейскую печатку, и они опустили оружие. Король спешился, подошел к крестьянам.

– Что с ним?

– Его жена и дети не успели выскочить, – отвечали на его вопрос. – Крыша обрушилась – их завалило. А он, похоже, помешался.

– Достаньте их, достаньте, – уже тихо скулил крестьянин, повиснув в руках тех, кто его сдерживал.

Фредерик пожал плечами и ступил на черное от копоти крыльцо:

– Не дело оставлять их под обломками. Может, кто выжил.

Он легко разворотил груду покрытых пеплом обломков, пробрался в то помещение, что когда-то было просторной горницей. Искал недолго: отвалив в сторону обрушившиеся доски потолка, увидел крестьянскую кровать. На ней, на лоскутном прожженном покрывале – полусгоревший женский труп. Она лежала на животе, обугленные руки закрывали голову. Она что-то прятала, что-то укрывала собой...

У Фредерика комок подступил к горлу. Собрав все свое хладнокровие, он осторожно переложил тело женщины на пол и откинул покрывало... И подумал, что умирает...

Два малыша-близнеца клубком скрючились на кровати, обхватив друг друга пухлыми ручонками. Светлые головки были похожи на золотистые луковки. Огонь не тронул их – мама уберегла. Казалось, они уснули, приоткрыв маленькие ротики. Только белые губы и лица указывали на то, что им уже не проснуться – малыши задохнулись.

Подкосились ноги – пришлось ухватиться за спинку кровати. Перед глазами все закружилось, а в ушах противно зазвенела слабость: он видел много смертей, он сам убивал, но смерть детей – это было то самое, что он считал недопустимым и самым ужасным на свете.

– Просто надо отдохнуть, – уговаривал Фредерик свое тело, которое было готово рухнуть в обморок. – Еще немного – и я отдохну... Кровать и сон – скоро все это будет...

Он справился с приступом слабости, взял близнецов на руки. Головки-луковки бессильно стукнули его в ключицы, а мягкие детские волосы защекотали шею – и вновь заболело где-то в груди. Фредерик почувствовал, что плачет: глаза защипало, и по щекам скатились слезы. Он не плакал уже лет двадцать...

Сдерживая прерывистый вздох, он вынес малышей на улицу, где его встретили скорбным воем крестьянки. Кто-то постелил грубый шерстяной плащ на снег, и Фредерик опустил на него детей, вытер со лба капли холодного пота.

– Там осталось тело матери, – сказал он глухим голосом. – Кто-нибудь заберите ее...

Сам без сил опустился прямо в сугроб – ноги совсем не держали.

Где-то за деревней послышался его собственный рожок, и в село на горячих серых лошадях влетели добрых три десятка королевских гвардейцев. Впереди несся Элиас на взмыленном коне, за ним – капитан Барт.

– Мне повезло! – крикнул Элиас еще издали. – Мой отец и солдаты патрулировали в пригороде и услыхали мой рог.

Кроме солдат прискакали мастер Линар и Марк. Доктор тут же кинулся к сидевшему в сугробе Королю и внезапно остановился, тихо спросил:

– Сэр, как вы?

– Я в порядке, просто устал, – отмахнулся Фредерик. – Займитесь лучше поселянами – здесь, судя по всему, есть раненые.

Мастер Линар нерешительно переступил с ноги на ногу, странно глядя на Короля-Судью. Фредерик вопросительно поднял брови, кинул взгляд на Элиаса и остальных – те смотрели точно так же.

– Я просто устал, – уже с раздражением произнес молодой человек. – Все, что мне нужно – это добраться до постели и поспать... Эй, кто тут староста на деревне?

Из небольшой толпы собравшихся крестьян выступил коренастый веснушчатый парень с угрюмым широким лицом.

– Староста убитый. Я его сын.

– Я приказываю вам собрать все самое необходимое и перебираться в Белый Город. Детей и женщин отправим сейчас же – каждый гвардеец может взять кого-нибудь к себе на седло. – Потом Фредерик оборотился к спешившемуся сэру Барту и тихо, чтоб не слышали поселяне, зашипел: – Как получилось, что отряды бунтовщиков оказались в восточном лесу?! Мы ведь ждали их с севера.

– Они, видимо, решили взять город в кольцо, – отвечал капитан.

– Что значит «видимо»?! – еще яростней зашипел Король. – Почему в мое отсутствие все вышло из-под контроля?! А может, вы того и хотите, чтоб северяне обложили столицу?! Да, меня не было пять дней... Но разве это значит, что за пять дней ничего не должно произойти?! Черт побери! Где ваша инициатива?! – В сердцах пнул ногой сугроб, вновь подошел к крестьянам, бросил им под ноги штандарт барона Хоклера. – Вот знамя того, кто разорил вашу деревню. И это моя, лично моя заслуга! – Он вдруг пошатнулся, прижал ладонь ко лбу. – Коня мне – едем в город!

Марк подвел ему своего скакуна, придержал стремя.

– Если позволите, сэр, я сяду сзади, – сказал он.

– Я в состоянии держаться в седле самостоятельно! – огрызнулся Фредерик и дал коню шпоры.

В Королевском дворце он без промедления отправился в свои покои. Шагал по коридорам быстро, чтобы вновь не пошатнуться. Элиас и Линар едва поспевали за ним. Капитана и Марка он отослал следить за построением укреплений у городских стен.

Его встретил Манф, который открыл было рот для приветствия, но так ничего и не сказал, уставившись на Фредерика тем же непонятным взглядом.

– Да что с вами такое, – сердито буркнул молодой человек, но тут увидел свое отражение в высоком зеркале и все понял.

Выглядел он, конечно, так, как выглядит не спавший примерно шесть дней, скакавший все это время на лошади, мало евший и пивший, то есть ужасно: небритый с темными кругами под красными глазами, с посеревшим исхудавшим лицом. Но было еще кое-что. В его коротких взъерошенных темных волосах была щедрая проседь. И сам себе теперь Фредерик казался постаревшим лет на двадцать. Теперь он понял, почему взвыли крестьянки, когда он вышел с мертвыми детьми из сгоревшего дома, почему Линар и остальные так смотрели... Его вновь повело в сторону, и Манф вовремя обхватил Короля рукой за плечи.

– Вам нужно умыться и поесть, сэр.

Фредерик мотнул поседевшей головой:

– Постель, Манф, вот что мне нужнее.

Камердинер без лишних слов провел его в спальню, уложил на кровать прямо в одежде.

Как только голова Фредерика коснулась прохладной шелковой подушки, он тут же провалился в тяжелый беспробудный сон.

Манф же аккуратно расстегнул ему пояс, развязал шнурки куртки и рубашки, открыв горло и грудь, снял боевые браслеты и арбалеты с рук, потом достал свой тонкий кинжал. Линар, вошедший в спальню, стал свидетелем того, как Манф невозмутимо распорол сапоги Короля и таким образом снял их. Дыхание Фредерика тем временем стало ровнее, нахмуренный лоб разгладился, и лицо посветлело.

– Элиас говорит: он пять дней как в седле, без сна и отдыха, – заметил доктор.

– Поседел он явно не от этого, – буркнул Манф.

Линар пощупал пульс у спящего, приложил ухо его груди.

– Сердце колотится, что заячий хвост, – пробормотал он. – Удивительно, что оно вообще столько выдержало... Не отходите от постели, Манф, следите за его дыханием. Король крайне истощен как телом, так и духом.

Камердинер кивнул. Линар вышел в гостиную и »смотрелся в поисках Элиаса – тот как сквозь землю провалился. Негромкое посапывание указало на его местонахождение – юноша спал, откинувшись в кресле у камина. «Тоже умаялся», – подумал доктор, подойдя и щупая его лоб. Гвардеец выглядел не в пример лучше Фредерика: румяный, глубоко и спокойно дышавший.

– Тут мне волноваться нечего, – буркнул Линар.