20
По Восточному тракту, вдоль полей, занесенных снегом, во весь опор скакал всадник. Его огромный вороной жеребец храпел и вскидывал головой, отбрасывая могучими копытами комья земли. От разгоряченных лоснящихся боков валил пар. Всадник, укутанный в плащ из серебристых волчьих шкур, казался ребенком на этом скакуне-демоне, но было видно, что рука его тверда и легко управляет лошадью.
Он ехал по землям покойного Эдвара Бейза и остановился у сгоревшей усадьбы, где его жеребца взял под уздцы вышедший из развалин человек.
– Привет, Элиас, – сказал Фредерик, опуская шарф, закрывавший лицо до самых глаз. – Что скажешь?
Элиас, снял меховую шапку, поклонился и произнес:
– Надо бы спешиться и отдохнуть – судя по всему, ты скакал без передышки.
– Ничего, Крошка отличный конь – под стать мне. – Фредерик усмехнулся и потрепал вороного, что нетерпеливо крутился на месте, по крутой шее. – Ну где ты ее видел? – В его голосе было нетерпение.
– Не я видел. Крестьяне из соседней деревни заметили позавчера одинокого всадника, – отвечал Элиас. – Я проверил – она ночевала здесь, в развалинах поместья, вон там и кострище есть... Я как узнал – сразу послал тебе голубем письмо.
– Откуда ты взял, что это была она?
Элиас, улыбаясь, протянул ему несколько огненно-рыжих волос.
– Вот. Она причесывалась, а волосы из расчески бросила в снег.
Фредерик кивнул:
– Ты меня приятно удивляешь, братец. И где она теперь?
– Уехала.
– Черт, я и сам вижу, что здесь ее нет. Куда?!
– Вроде дальше на восток.
– Вроде или точно?! – Тут голос Фредерика стал раздраженным. – Черт дери! Я бросил свое Королевство и три дня не слазил с седла, чтоб услышать твое «вроде»?! Почему сам не разобрался?!
Он пришпорил Крошку, и тот вынес его из черных развалин поместья на заснеженный пустырь. Элиас побежал следом.
Фредерик пристально смотрел на восток, припоминая местность.
– Там за лесом – река Лилина, широкая и глубокая. Эта дорога ведет на маленький рыбацкий хутор, а за речкой – приграничные поля, а дальше – Царство Броков... Неужели она решила податься туда?
– Что ей делать у соседей?
На это Фредерик не ответил. Он ударил Крошку пятками в бока, и тот, заржав, вновь сорвался с места, чтоб нести всадника к лесу. Элиас поспешно сел на своего серого и поскакал за Королем.
– Черт! – вновь услыхал юноша. – Следы снегом занесло – ничего не разобрать!
«Зачастил он чертыхаться», – подумал Элиас.
Лес пересекли за какие-то полчаса, но лошадь юного гвардейца была отдохнувшей и сытой, а вот вороной Фредерика покрылся пеной, что вылетала из его раздувавшихся ноздрей, и храпел.
Перед ними раскинулось серое широкое полотно реки. Другой берег был еле виден – он почти сливался с низкими свинцовыми тучами на горизонте. Фредерик без лишних разговоров указал рукой на маленькую лодку, что скользила по волнам где-то на середине реки:
– Она! Это она – я знаю.
Он сделал глубокий вдох, еще один и еще. Элиас припомнил истории про то, что Судьи владеют секретом голоса, способного разноситься на милю вокруг, и подумал, что сейчас посчастливится это услышать.
– Ко-ора-а! – Такого вопля здешняя местность еще не слыхала.
Его услыхали – в лодке подхватилась, взметнулась тонкая фигура, и ветер внезапно растрепал огненные волосы, которые теперь и Элиас увидел.
– Вернись! Кора!
Фредерик в отчаянии сбросил плащ, начал лихорадочно расстегивать куртку и пояс.
– Ты с ума сошел! – воскликнул Элиас. – Вода ледяная!
– Ты лед видишь? Нет. Значит, вполне можно плыть, – отвечал Фредерик.
Он уже сбросил и рубашку, и сапоги, оставшись в одних штанах. Кожа его тут же стала «гусиной». Элиас загородил Фредерику дорогу:
– Нет! Твоя жизнь принадлежит теперь всему государству!
– Прочь! – С таким возгласом молодой человек просто отшвырнул гвардейца и кинулся в серую воду.
Плавать он умел не хуже рыбы. Но в январской воде плавать пока не приходилось. Холод сперва обжег тело, потом постепенно начал вытягивать тепло, сковывая движения. «Гребок, еще гребок», – командовал сам себе Фредерик, заставляя руки и ноги работать как механизм, в постоянном ритме. Перед собой он видел лишь корму лодки, которая понемногу, но приближалась, метр за метром.
Гребок, еще... Голове стало дурно, сердце сжал холод, немело тело... Где-то сзади на берегу метался в поисках лодки Элиас... Корма все ближе... И зеленые глаза смотрят на него... В ушах зазвенело...
Вода захлестнула Фредерика с головой, приведя в чувство. Он услышал крик Коры – она звала его, тянула ему руку. А его руки не слушались – занемели, опустились.
Утонуть? После всего – просто взять и утонуть?! Судья Фредерик, не шути...
Гребок, еще гребок – быстро, мощно работают руки... Вот она, корма. Схватиться, подтянуться – легче не бывает...
Кора обхватила его, мокрого, посиневшего, холодного, как ледышка. Откуда-то взялись силы – втащила Фредерика в лодку, укрыла своим плащом, начала лихорадочно растирать.
– Я з-за т-тобой, – борясь с ознобом, сообщил Фредерик. – З-зачем удрала?
– Ты ненормальный! – ответила Кора, чуть не плача.
– Р-раньше т-тебе это нравилось... П-пойдешь за меня?
– Что? – не поняла девушка.
– Замуж за меня пойдешь?
– Нет, ты точно ненормальный. – Она не выдержала – разрыдалась.
– Это можно расценивать как согласие? – спросил Фредерик.
– Нет-нет, – замотала головой Кора. – Ну как ты себе это представляешь? Я еще могла бы стать женой Западного Судьи, хотя и это казалось маловероятным, но женой Короля... Это невозможно.
– Да почему же?! – чуть ли не возмущенно воскликнул молодой человек. – Король может выбирать себе жену по нраву.
– Но не из таких низов, как преступный мир. Фред, я не пара Главе Королевского дома.
– Прежде всего ты внучка почтенного сэра Эдвара Бейза, законная наследница его титула и поместья...
Кора вновь покачала головой:
– Прежде всего я – дочь Филиппа Кругляша. И отец мой не осужден и не казнен только потому, что ты был милостив и отправил его в изгнание. И поместья у меня нет – люди моего отца сожгли его, и деда моего убили.
– Пусть так, но никто ведь об этом не знает и не узнает.
– Может и не узнает, а может наоборот. Что ты будешь делать, когда все откроется? Как станут о тебе говорить: как о Короле, что взял в жены дочь отщепенца, дочь убийцы, вора и грабителя, дочь того, за кем числятся все смертные грехи? Разве может Король так делать? Разве может он бросать тень на Королевский дом и все Королевство?
Фредерик молчал. Его уже не трясло – он просто застыл, уразумев вдруг, почему Кора ему отказывает.
– Только не говори, что ради меня ты откажешься от трона, – поспешила сказать девушка. – Я не могу требовать от тебя такого и не выйду за тебя замуж, если ты это сделаешь, потому что всю жизнь потом буду обвинять себя в том, что лишила родину правителя. Ты нужен государству, Фред. И жена тебе нужна другая, с незапятнанной репутацией, без темного прошлого, которое в любой момент может ударить в спину... Вот почему я решила уехать. И не прощалась, чтобы тебе не пришлось меня уговаривать. Не пристало Королю уговаривать дочь преступника.
Она отвернулась, чтоб вытереть глаза и вздохнуть поглубже – ей не хотелось больше плакать, а слезы подступали и готовились брызнуть вновь. Взяв себя в руки, твердо сказала:
– Фред, нам не быть вместе. Будет лучше, если мы простимся и забудем друг друга.
Кора вдруг поймала себя на том, что боится глянуть на Фредерика. А ведь нужно. И она подняла на него глаза... Молодой человек не смотрел на нее. Он растерянно наблюдал, как плещется вода за бортом.
Это напугало Кору.
– Не бойся, топиться я не собираюсь, – предупредил он ее мысли. – Ты твердо все решила?
– Я решила это еще тогда, когда тебя объявили новым Королем, – чуть дрогнувшим голосом ответила Кора.
Фредерик внезапно посмотрел ей прямо в глаза – словно клинком пронзил:
– Значит, получается, я гнал коня через полстраны, искал твои следы и, черт меня дери, плыл за этой лодкой в ледяной воде только затем, чтоб услышать твое «нет»?! Для Короля это так же недопустимо, как и взять в жены дочь преступника!
Кора молчала: она не знала, принимать ли это как упрек или как начало уговоров.
– Ты оскорбила меня, – вдруг сказал Фредерик. – Прощай.
Тут же, не дожидаясь ответа, легко прыгнул с лодки обратно в воду.
– Нет! Фредерик! – вскричала Кора.
Он вынырнул, мотнул головой и быстро, не оборачиваясь, поплыл обратно.
– Надменный дурак, – прошептала девушка. – Только доплыви, сделай мне напоследок приятное.
Фредерик греб, как одержимый. Он действительно сильно оскорбился, и разъяренность по этому поводу помогала, как ни странно, плыть к берегу быстрее, чем он плыл к лодке.
Его встретил Элиас.
– Ты ненормальный, – сообщил он Фредерику, набросив на его скрюченные от холода плечи плащ из волчьих шкур.
– Вы что, сговорились? – злобно стуча зубами, осведомился тот. – Разведи костер хоть, а то мне жена и вовсе не понадобится.
Элиас хмыкнул, оценив шутку.
Через пару минут два бравых парня грелись в выкопанной в снегу яме у пылавшего костра. Фредерик перестукивал зубами и уныло смотрел на другой берег реки. Элиас деликатно помалкивал.
– Она отказала, – буркнул вдруг Фредерик.
– Что?
– Отказала, прокинула меня, дала от ворот поворот! – раздраженно выдал он все известные ему синонимы.
– Как так? Я не понимаю. В чем причина ее бегства?
Фредерик лишь пожал плечами.
– Тут и понимать нечего. Она не хочет быть Королевой. Как чувствовал – не будет мне добра от Короны. Коре был по душе Судья Фредерик, а Король Фредерик – это для нее слишком тяжелый подарок. Хотя подарок ли... Вот у тебя с Мартой как?
Элиас слегка порозовел: он вспомнил, как черноволосая красотка жарко поцеловала его на прощание и прошептала нежным голоском «до встречи, женишок».
– Вижу, что нормально, – наблюдая за юношей, буркнул Фредерик. – Черт, я начинаю тебе завидовать.
Юноша опять отметил, что это было по меньшей мере четвертое «черт».
– Что у тебя в сумке? – спросил Фредерик.
Элиас вместо ответа достал кольцо копченой колбасы и буханку хлеба. У Короля глаза блеснули голодными огнями, и юноша отдал ему всю еду.
– Я голоден, как волк, – объяснил Фредерик ту поспешность, с которой вонзил зубы в мясо.
– Я удивляюсь твоим возможностям, – повел разговор Элиас, пытаясь отвлечь его от мрачных мыслей. – Три дня скакать без еды, сна и простого отдыха!
– Не забывай – я все-таки Судья, – отвечал Фредерик. – Меня многому научили. Тело – всего лишь вместилище души, и не оно должно командовать, а дух, что живет в нем. Я могу несколько дней даже не замечать голода и жажды, обходиться без сна, если необходимо. И не думай, что я один такой выдающийся – каждый Судья умеет это и некоторые их помощники.
– И сэр Гитбор? – Тут Элиас невольно улыбнулся, вспомнив объемное брюшко и сонные глазки Южного Судьи.
Фредерик покачал головой:
– Ему сейчас это незачем. А если понадобится – он все сможет. Ты забыл, кто прикончил Конрада?
– Но ведь ты тоже мог его убить, а не стал.
– Конрад слишком много значил для меня – я не хотел его смерти на самом деле. Справедливость – она того требовала. И тут Гитбор сделал все за меня. Видно судьба так распорядилась. – Тут он вздохнул прерывисто и даже перестал жевать. – А мне теперь что делать? Что толку с моих способностей теперь. – Фредерик опять глянул на реку: лодка уже достигла противоположного берега, правда из-за мглы, что висела в воздухе, тяжело было что-либо рассмотреть четко. – Я бросил все дела, все Королевство, чтобы просто предложить ей стать моей женой...
Элиас затряс головой:
– Но все-таки как она объяснила свой отказ? Неужели так и сказала: я не хочу? Ведь до этого она была очень даже не против. Почему ж так все изменилось? Ведь она бежит от тебя как от огня, скрывается, словно чего-то боится.
– Боится, именно так. Боится навредить мне. Ее отец – преступник. А род будущей Королевы по обычаю не обязательно должен быть знатен и богат, но благочестив, благополучен, уважаем. – Фредерик вновь вздохнул. – Филипп все-таки отомстил мне. Кора действительно не может быть моей женой теперь, когда я стал Королем. Королевский дом безупречен. Конрад и так уже бросил тень на него, которую пришлось смыть его кровью. И я не могу пойти против Закона, я ведь еще и Судья – я сам защищаю Закон. – Тут он обхватил голову руками, словно боялся, что она расколется. – Как я устал от всего этого...
– И что будет с ней? – Элиас кивнул на реку, которая отделяла теперь от них Кору.
– Я не знаю, что она конкретно задумала. Одно ясно: решила уехать подальше от меня – на другой берег, в другое государство. – Фредерик криво усмехнулся. – Если бы я мог – отправился бы с ней, бросил бы все к чертям, но сейчас это невозможно.
Подул сильный порывистый ветер, и молодые люди плотней укутались в плащи. Элиас, видя, что Фредерик уничтожил колбасу и хлеб и вновь приуныл, протянул ему фляжку с крепким вином. Тут Король-Судья даже улыбнулся:
– С этого и надо было начинать, братец.
От вина на его бледное исхудавшее лицо вернулся румянец.
– На коней, малыш Элиас, и поедем! – уже бодрей сказал Фредерик и свистом подозвал вороного.
– Как? – удивился юноша. – Я думал, мы переночуем где-нибудь в деревне – надо бы отдохнуть. Ты сам говорил, что не спал все дни, что скакал сюда. К тому же вид у тебя, мягко говоря, не очень...
– Ты обо мне заботишься? – изумился Фредерик и расхохотался. – Ты слишком мало меня знаешь, чтобы так со мной поступать! Шевелись-ка, братец – у нас впереди обратный путь и, возможно, война.
