Книга: Собачий Глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет
Назад: Гол в свои ворота
Дальше: Доброе слово и огру приятно
А паразиты – никогда!
…Знай, мой друг, – ты мой эквивалент,
Может, клей понюхаем «Момент»,
Будем нюхать, сколько захотим.
Ведь мы болеем за один и тот же team…
В течение следующего дня мы всей компанией оттирали смолу. Извели бочку «ведьминого самогона», пару ведер огрского ядрового мыла и неописуемое количество горячей воды… Мыловары из огров такие же, как пивовары – то есть аховые. А уж их щетки и скребки явно рассчитаны на слонов. Как мы остались при своих шкурах, непонятно, но драть продолжало еще долго после того.
В конце концов «ведьмин самогон» сделал свое дело. Или хотя бы все возможное – теперь серый цвет кожи перестал быть исключительной прерогативой Хирры, да и гривы Келлы и Алир приобрели отчетливый пепельный оттенок. То одна, то другая брезгливо подносила прядь волос к наморщенному носику, недовольно фыркала и с отвращением отбрасывала локон. А мне запах смолы так даже нравится…
Тряпье сожгли, снаряжение прямо с пира унесли в музей Сакральной Игры. Оказалось, имеется под трибунами такой – дивный рассадник огр–ской культуры… Хотя, может быть, это и есть их храм. Тут не разберешь, по причине полной зачаточности вышеупомянутой культуры. Во всяком случае, поклонение огров означенным реликвиям, на мой вкус, куда больше напоминает раж болельщиков, нежели религиозный экстаз.
Отбытие на площадь Триумфа проигравших, сопровождаемых почти всей деревней, мы таким образом пропустили. Сожалеть об этом не приходилось, разве что посочувствовать Свену Все–Найдется. Ему же эту процессию пропускать через перевал, с одной стороны, не слишком обижая придирками, с другой – не давая навредить чистенькой гостинице.
Изрядное число населения долины отправилось праздновать хотя бы до этого последнего домашнего приюта, и раньше чем через пару недель назад не ожидалась. Оно и к лучшему. Авось удастся тишком удрать с трофеем, по дороге не столкнувшись в долине ни с кем из отсутствующих.
Конечно, не слишком хорошо оставлять огров наедине с засевшим в горах демоном, но предстоящая неотложная починка мироздания как–то важнее. По сравнению с Мировой Погибелью единичная нежить не самого серьезного пошиба вообще не канает.
Ничего, если за сотни лет демон не довел местное население до ручки, то и теперь все обойдется. Не побежит же кто–нибудь лично докладывать нежити, что основное оружие против ее мощи исчезло? К тому же, помнится, именно эти самые огры когда–то и отобрали Реликвию у демона… Другое дело, что неизвестно, какой ценой они это совершили и готовы ли повторить единожды сотворенное.
От этих размышлений и самоуговоров предоставить горный народ его судьбе меня отвлекло гулкое буханье кулаком в дверь. Несомненно огр–ское – да и чьим еще ему быть здесь, в Ограде, за сотни лиг до иных населенных мест? Отель «У утопшего водолаза» не в счет – его владелец не покинет свое заведение, покуда Мировая Погибель не заставит.
В ответ на вежливое приглашение Хирры заходить дверь распахнулась, и ОгроСтароста целиком заполнил собой ее проем. В общем–то, кроме него, больше некому. Однако зачем бы? Организовать церемонию прощания наподобие встречи?! Так не в огрском духе излишние церемонии, да и не со всеми теперь попрощаешься…
Громадный старик уселся на ближайший к двери топчан и долго, гулко прокашлялся. Он готовился к какому–то важному заявлению настолько основательно, что Келла даже поднесла ему ковш воды, думая, что старейшина всерьез поперхнулся. Многопрадеда он ей напомнил, что ли?
Протянутую посудину пожилой огр отвел рукой, вежливо кивнув заботливой эльфочке. Громовую аркподготовку, впрочем, тоже прекратил.
– Как Р–р–реликвию пр–р–рименять собир–р–раетесь? – обратился он ко мне с проникновенным вопросом.
– Забрать бы ее для начала, – вздохнул я. – После игры как–то недосуг было, а потом и вовсе не до того.
– Это запр–р–росто. – ОгроСтароста запустил лапищу в поясную сумку, и знакомый набор металлических пластин и звеньев коротко блеснул, прежде чем лечь на стол. – Это без пр–р–роблем.
Отчего–то никто не осмелился протянуть руку к мощнейшему артефакту. «Пр–р–роблемы» явно предвиделись в качестве довеска к Реликвии. Наподобие колбасных обрезков в мясной лавке – самые лакомые куски, которые можно съесть по дороге, не дожидаясь, пока прочее пойдет на клановую сковороду размером с колесо огрской арбы.
– Тут др–р–ругой вопр–р–рос, – перешел старейшина к описанию «самого вкусного». – Те–пер–р–рь–то что?
– Ну… Проститься да в обратный путь, – осторожно, но честно признался я.
– Пр–р–ридется повр–р–ременить, – услышанное подтвердило мои худшие предположения.
– Это отчего же? – моя осторожность пропала в мгновение ока.
– Огр–р–ры – нар–р–род гостепр–р–риимный. И щедр–р–рый, – издалека завел длинную тираду старый хитрец. – Дор–р–рогих гостей кор–р–рмить не разор–р–рятся. Запр–р–росто можем пар–р–ру лет продер–р–ржать гостя в гор–р–рах…
В сказанное верилось. Вот только застревать в Ограде не то что на пару, а даже на один год в наши планы никак не входило. Ни в те, что посвящены предотвращению Мировой Погибели, ни в личные.
– А побыстрее? – надавил я. Раз дипломатия не огрское призвание, лучше объясниться напрямую.
– Побыстр–р–рее тоже можно, – не стал отрицать очевидное старейшина. – Только потр–р–рудиться пр–р–ридется. Пр–р–раво на Р–р–релик–вию в Игр–р–ре подтвер–р–рдили, тепер–р–рь каждую его стор–р–рону отр–р–работайте…
Ага, понятно… Владение, использование, распоряжение. Вполне обыденное приложение магического закона собственности. И если общую заявку мы выиграли позавчера, то все ее составляющие еще только предстоит заслужить. Перед всем горным народом.
Способы, которыми это придется сделать, представлялись моему взору довольно ясно. Вот только торопить события не было никакой охоты. Поэтому лучше послушать, что скажут гостеприимные хозяева, точнее, их полноправный представитель.
– Что сделать–то надо? – наводящий вопрос не прямая провокация, но требует уже более точного ответа, чем расплывчатое предложение поработать.
– Огр–р–рТинг пр–р–р–риговорит, – охотно, но столь же расплывчато изрек старик.
ОгрТинг так ОгрТинг… Понятно, что не втихую отправят исполнять всенародные чаяния, а при свидетелях. Полезно как нам самим – в случае, если успешно справимся и явимся требовать свое, так и ограм – в противном случае. Весь народ подтвердит, что мы взялись за дело добровольно…
– А когда ОгрТинг соберется? – спустила с цепи неуемное любопытство Келла, измучившись невозможностью встрять в разговор.
– Да вот сейчас и собр–р–рался уже, – усмехнулся в седые усы ОгроСтароста. – Пока мы тут р–р–разговар–р–ривали!
– Так чего мы ждем?! – младшая жена соскочила с оседланной ею спинки топчана. – Пошли!
Все у нее просто… Но возразить на порывистое предложение эльфи древнейшей крови было нечего ни мне, ни Хирре, ни Алир, ни тем более заварившему все это безобразие огру. Все, на что оказались годны мои эльфочки, это малость потянуть время, прихорашиваясь перед выходом. Да и то не избытые до конца последствия купания в смоле порядком смазали эффект – слишком долго вертеться даже перед небольшими походными зеркалами они оказались не в силах.
Так что уже через десяток минут все мы подошли к становящемуся привычным помосту с кубическими колоннами. Праведный Проем тоже никуда не делся, и место в нем опять же занял ОгроСтароста, предоставив нам выслушивать волю горного народа у подножия помоста, между ним и изрядно поредевшей толпой. Похоже, кворум, или как там называется полнота собрания для правомерности принятых решений, огров не волновал. Сколько пришло, столько и пригодится в государственном деле, а кто не явился, сам себе переклятый кадавр.
Сегодня преимущество среди собравшихся составляли огрихи и огрята, не настолько увлеченные Сакральной Игрой и последующим празднованием на выезде, чтобы отправиться прочь из долины. Что они могут приговорить к исполнению, мне не приходило в голову даже приблизительно.
Толпа тихонько галдела и рокотала, время от времени выпуская из своих рядов выборных, сторонкой обходящих нас и докладывающих свои соображения на ухо главному представителю. Тот величаво кивал, то улыбаясь, то хмурясь, и знаком отсылал высказавшихся обратно. Некоторых, особенно настойчиво буравящих его уши шепотом, гулким, как осыпь гальки, и таким же неразборчивым, ОгроСтароста спроваживал, похлопывая по спине здоровенной ладонью, – почти спихивал, если честно говорить.
Спустя почти полчаса, когда моему семейству и в особенности мне самому уже надоело торжественно переминаться с ноги на ногу, старейшина горного народа встал и поднял обе руки к небу. Сегодня оно с утра было затянуто дымкой, скрывающей вершины гор. Осень ненавязчиво напоминала о себе, призывая поторопиться с отбытием домой.
Выдержав паузу, достаточную для осознания важности момента, громадный старик нарушил тишину, чтобы изречь приговор столь странного сегодня всенародного собрания:
– Пар–р–разит Огр–р–р–рад подгр–р–рызает… Пр–р–рогнать надо!
Требование, достойное сообщества домохозяек! Только кого это они «паразитом» припечатали? Не демона же! Во–первых, он, скорее, хищник, хоть и магический, а когда–то даже без изъяна разумный, во–вторых, что–что, а «подгрызание» целой долины в арсенал способностей могущественной нежити однозначно не входит. Не его стихия Камень, если судить по богу, который первым из двоих возводил смертного в демонское достоинство.
Тогда от какой же напасти приговорили нас избавлять Оград хозяйственные огрихи? Кандидатов на уничтожение в долине наберется не слишком много.
– Это кого прогнать? – не понимая, переспросил я и предположил в шутку: —Флафов, что ли?!
– Флафы – дар–р–р самой Судьбы!!! – сердито, как показалось, оборвал мое ерничанье ОгроСтароста. – Землекр–р–ройка у нас…
Земле… кто?! Эта самая, которая исполинская? Ничего себе у огров паразиты! Тектонические, можно сказать. Без всяких скидок – скалу вроде той, на которой стоит замок Стийорр, исполинская землекройка способна подгрызть за месяц. Хорошо, что при строительстве основание замка было ограждено соответствующим заклятием, делающим камень… неприятным на вкус, иначе не выразишься.
Но все горы таким образом не заклясть. Даже отдельную долину– если б и нашелся подходящий маг, способный взяться за столь нудную и монотонную работу, ингредиентов для такого заклятия не напасешься. Прежде всего тех, которыми пропитывают породу для создания «пояса несьедобности». Да и жить в непосредственной близости от обработанного таким образом камня не слишком приятно.
В любом случае для огров это не выход. То есть задача остается в пределах обозначенных условий, и вывернуться каким–нибудь нетривиальным способом не получится. Сказано «прогнать землекройку» – придется прогонять. Или истреблять на месте, если та не пожелает удирать при виде нас.
– Понятно, – что еще можно сказать, раз так сложилось. – И как ее прогонять, спрашивается?
– Р–р–реликвия у вас, – огр с видимым равнодушием пожал плечами. – Р–р–решайте.
Вот как, значит? Пока у самих в руках была та же самая Длань Справедливости, горные здоровяки как–то терпели тектонического паразита. А как появился Избранник Судьбы – официальное звание капитана команды, победившей в Сакральной Игре, – так сразу терпежу не осталось. Поня–я–ятно…
Но разозлиться на горный народ всерьез как–то не получалось даже при всем понимании ситуации. Демон, пересохшая река, теперь вот зем–лекройка… Своими силами совладать с неприятностями, испокон века валящимися на них, у огров не получалось в силу почти полного отсутствия способностей к магии, и возможность приспособить кого–нибудь со стороны к устранению их текущих проблем всегда казалась им лучшим выходом. Иначе зачем бы им идти под руку Ана–рисса после Войны Сил и все три тысячи лет хранить верность эльфийскому государству? Словно дети, доверившие взрослым их скучные взрослые дела….
Вот только эльфы не настолько взрослые, чтобы отвечать за кого–либо в полной мере. Даже за самих себя. Так и выходит, что оправдывать оказанное доверие придется мне – человеку, пусть и возведенному во Властительское достоинство, а вдобавок приобретшему немало иных черт, свойственных Инорожденному. Но оставшемуся человеком хотя бы настолько, чтобы понять происхо–дяшее и не отвернуться от тех, кто не может помочь сам себе, какой бы рост и силу не отпустила им Судьба, покровительствующая первой расе разумных…
– Ладно, прогоним, – произнес я в тщетной попытке приободриться. Других слов как–то не нашлось, но и этих хватило с избытком.
«Пр–р–рогонят, пр–р–рогонят!» – зарокотало в толпе. Когда волна бормотания достигла края толпы, стоявшие там просто развернулись и пошли прочь. За какие–то полдюжины минут на ОгрТинге не осталось никого, кроме моего семейства и ОгроСтаросты. Громадный старикан тоже задержался ненадолго, но он, в отличие от прочих, хотя бы попрощался с нами по причине более глубокого личного знакомства.
Все просто, без особой торжественности и ритуалов. Конечно, это не Сакральная Игра, чего уж там… Обычная санитарная обработка, просто масштабы тектонические. Все тут, в горах, поражает воображение масштабами, даже паразиты!
На обратном пути через Оград я совершенно новым взглядом увидел землянки, так поразившие меня поначалу. Теперь понятно, отчего огры при собственном немалом росте не тянут ввысь жилые строения – напротив, норовят зарыться поглубже, словно гномы какие. Выше, чем себе по пояс, ничего не возводят, зато вглубь закапываются в полный рост. И накат на свои землянки оттого же кладут из бревен чуть ли не втрое большей длины, чем нужно – чтоб не соскользнули внутрь, когда снова затрясет от близкого обвала.
Зато кровля легкая, моховая – даже в щель просыпавшись, не зашибет. Подушки мха сращены вместе подходящим заклятием, а сверху заплетены лозой и этими, как их… флафами. В результате постройка получается не только теплая и уютная, но и совершенно безопасная при любых последствиях гороподгрызания. Если что и рухнет на голову, так не насмерть, а по огрской твердолобое™ и вовсе нечувствительно.
Так что, заходя в наше временное жилище, я с пониманием посмотрел на потолок, сплетенный из узких циновок. Не по недомыслию и скаредности, а по уважительной причине так строено. Да и двери без запоров не от простоты, а чтобы выскочить в любой момент.
Отсутствие воровства при столь свободном доступе в жилище, непривычное по насквозь пронизанному преступностью Анариссу, тоже вполне объяснимо – всенародная круговая порука прочнее любого замка и засова. А уж такую уникальную вещь, как Реликвия, все время нашего отсутствия сиротливо пролежавшая на столе, и вовсе некому взять. Чтобы посягнуть на трофей Сакральной Игры здесь, в Ограде, надо вконец утратить рассудок. Даже я, вроде как завоевавший право на Длань Справедливости, и то протянул к ней руку с некоторой опаской.
Но полулатная, полукольчужная перчатка не собиралась ни хватать меня за пальцы, ни убегать по столу наподобие магической руки Геца–Мечника. Во–первых, потому что была на полторы тысячи лет древнее того сбрендившего кадавро–протеза, задушившего своего первого хозяина и немало последующих владельцев. А во–вторых, потому что несла магию совершенно иного рода, превращавшую не волю владельца в собственное движение, а наоборот, движение наполняющей ее руки, подкрепленное соответствующим приказом – в поток подвластной стихии. То есть Огня, причем вне зависимости от того, имелся ли таковой в симвотипе владельца Реликвии. Только полностью перестроенный стихийный метаболизм демона лишил его возможности пользоваться похищенным артефактом.
Оставалось пожалеть, что нежить не настолько одержима жаждой самоуничтожения, чтобы металлическая перчатка прикончила ее так же, как ее упрощенное кадавризованное подобие – своего хозяина–эрдскнехта. Тот, судя по всему, так ненавидел себя за что–то, что протезу, не снятому на ночь по пьянке, ничего не оставалось, кроме как исполнить неосознанный приказ. После чего в моей профессии появилось понятие «гец–бло–кировка».
Хотя история Белого, Алого и Черного капитанов наемничьей армии, сначала выступившей с Суганихой, а после громившей Ван Хроге за деньги эльфийских Высоких Родов – вообще дело темное. Кто из них с кем чего не поделил и каким заклятием отдарился, опрокидывая друг друга в безумие и утрату человеческого облика, теперь толком не разобрать. Только песня от них и осталась, вроде кавалерийского марша:
Мы Геца Черного отряды – хэйя–охо,
Нам ни свои, ни враг не рады – хэйя–охо!
Копья ввысь! Берегись!
Пламя, во всю силу разгорись!!!
Впрочем, демоны демонами, история историей, а от исполинской землекройки нас не избавит сама собой даже сверхмощная Реликвия. Придется повозиться, сначала отыскивая тектонического паразита по ущельям и пещерам, а потом… прогоняя. Что бы ни стояло за этим понятием.
На сей раз хотя бы тратить время на тренировки было незачем. Да и на исследование предмета тоже. Все равно современной магии об исполинской землекройке, кроме факта существования и способов предотвращения ее интереса к местам обитания разумных рас, ничего толком не известно. Размер предположительно от двадцати до пятидесяти ярдов, а то и больше. Водится в горах – хисахских, иэрийских… Только в Альтах не водится оттого, что гномы ее всю повывели.
Вот остатки того поголовья, похоже, как раз и подались сюда, в Огрогоры. Хоть и холодновато здесь для землекройки, которая отчего–то любит тепло. Даже странно для такой здоровенной твари – при своих размерах она должна быть сама себе и дом, и печка. Да что там дом – особняк или небольшой замок с плавильной вагранкой для внутреннего обогрева.
Если, конечно, тектонический паразит устроен так же, как и прочие сложные животные. А то может статься и наоборот – чем твари проше, тем больше от среды зависимы, да и размером здоровее. Взять тех же панцирных слизней, с которыми не каждый слон в ряд встанет, хоть всеми шестью ногами упрись… Зимой в тех же Альтах они вообще замерзают, а по весне оттаивают.
Так что землекройка может оказаться вообще кем угодно, начиная с гигантского землезмея и заканчивая любым иным видом холоднокровного дракона. Надо заметить, что относительно ее облика выжившие свидетели никак не сходятся, ибо видели исполинскую зверюгу лишь по частям. А кто целиком сподобился, похоже, никому уже ничего никогда не расскажет.
Впрочем, о песчаной акуле тоже до нас рассказать некому было. Так что шанс совладать с неведомой тварью схожего характера у нас имеется. Тем более, что Длань Справедливости в хозяйстве будет понадежнее фосфорного боепри–паса или файрболла, даже не всякий светосброс сравнится с ней по мощности. Разве что стратегический.
Захватить с собой последний я не догадался – хлопот не оберешься снимать его с фамильного крейсера рода Стийорр да спускать в долину. А вот файрболлы прихватил —некрупные, фунтовые да полуфунтовые, но на любую живую цель хватило бы с избытком. Кроме исполинской зем–лекройки…
Покуда я подбирал арсенал под задачу, женская половина семейства осторожно интересовалась Реликвией. В руки взять Длань Справедливости осмелились только жены, а примерить – и вовсе одна моя древнейшая. Подопечная смотрела на нее, как на совершенно сумасшедшую, готовая при малейшей искре спрятаться за спинкой ближайшего топчана.
К моему немалому удивлению, Келла не использовала шанс напугать светлую эльфь до обморока. Очевидно, мошь Реликвии внушала ей уважение, не позволяющее пользоваться той для дурных шуток. Это не Престол Спокойствия угонять через подкоп под храмом…
Может, дело в том, что со времен эскапады с Третьей Реликвией эльфь древнейшей крови повзрослела? Стала серьезнее, ответственнее…
Ага! Не дождетесь!!!
Заметив осторожные маневры янгледи ау Риер, младшая жена исказила кофейную физиономию устрашающей гримасой, медленно вытянула в сторону трусихи руку, облеченную Дланью Справедливости, и со звонким лязгом щелкнула пальцами. Не сказав ни слова и не задействовав таким образом Реликвию, но на редкость убедительно во всем остальном.
С оглушительным взвизгом Алир свалилась с топчана и обрушила на себя стоящий за ним стул. Хирра чисто автоматически, ни секунды не раздумывая, отвесила Келле подзатыльник, взметнув фонтаном медовую гриву хулиганки. Младшая жена сначала обалдело встряхнула головой, затем долго и нехорошо посмотрела на старшую, заставив ту изрядно смутиться…
Все же в серьезный конфликт наподобие утраты эльфами небесного города Итархина с последующей Войной Сил инцидент не перерос. На смущенный лепет моей высокородной: «Прости, я не подумала…» моя древнейшая только вздохнула и, почесав в затылке металлической перчаткой, в свою очередь примирительно буркнула:
– Да ладно… За дело получила.
Мы трое, включая опасливо выглядывающую из своего укрытия Опушечную, завороженно уставились на струйки дыма, ползущие из–под сверкающих полировкой фаланг Реликвии.
До объекта нашего пристально–обалделого наблюдения его причина дошла не сразу. А когда дошла, очередь взвизгивать и метаться по землянке настала уже для самой виновницы происшествия. На счастье, кадушки с водой она достигла одним прыжком и незамедлительно выплеснула себе на голову целый ковш. Шипение при этом мне уже определенно не послышалось. Правда, шипел не столько огонь в подпаленной гриве – до открытого пламени дело, к счастью, не дошло, – сколько сама владелица попорченной прически. И еще немного шипения и чада издавала обуглившаяся рукоятка ковша, которую распалившаяся древнейшая ухватила Дланью Справедливости…
В общем, справедливость, как таковая, в результате и восторжествовала. Реликвию я от греха подальше прибрал в один из многочисленных подсумков на поясе. Алир, осторожно–осторожно держась за обгоревшую ручку ковша, мелкими глоточками запивала нервную икоту. Хирра же, в свою очередь, посредством своих маникюрных ножниц и моей бритвы сооружала из потерпевших немалый урон волос Келлы подобие короткого каре. Вроде того, каким сама обзавелась на предмет неузнаваемости во времена наших совместных странствий по Анариссу.
На сей раз хотя бы в дело не пошли ни «ведь–мины сливки», ни другие алхимические металли–заторы. Да и неузнаваемости никакой не получилось– ехидная мордаха младшей жены и в обрамлении коротких прядей быстро приобрела прежнее задорное выражение.
Хм… А у моей высокородной явный талант к цирюльному делу! Результат ее деятельности пришелся весьма по душе не только всем нам, но и самой жертве внезапно проявленного искусства. Моя древнейшая придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась весьма довольна. Даже не стала восстанавливать длину подрезанных волос соответствующим заклятием. На чем примирение между женами и вступило в окончательные права.
Можно было с чистой совестью готовиться к выходу. Правда, не всем – половине семейства придется подождать на месте. То есть Алир и, как ни странно, Хирре. Во–первых, потому, что при всех своих навыках моя высокородная более пригодна к работе в городе или верхом, а здесь придется нарезать немеряные мили пешком, во–вторых же… Из всех нас светлая эльфь отчего–то более всего доверяла темной. Так что, если необходимо оставить дома наиболее бесполезного в нашей странной экспедиции члена семейства, придется пожертвовать и одним относительно полезным. Тем более, что для лазанья по норам и пещерам действительно больше подходим мы с Келлой.
К тому времени, как пришла пора выбираться из землянки, старшая жена согласилась с моими аргументами. Пусть не сразу, но сумела переломить свое основное беспокойство обо мне самом. Но с младшей женой обменялась такими взглядами, что я и то уразумел: если кто–то из нас ненароком погибнет без ее забот– домой пусть не приходит. Ни мертвяком, ни призраком, ни в следующее перерождение.
Если справиться с темной эльфью удалось сравнительно легко, а светлая сама с облегчением восприняла предназначенную ей роль, все еще не отойдя от перепуга, то древнейшая упорно не поддавалась доводам разума. Причем не в принципиальном вопросе, а в совершенно дурацком – требовании одеться поосновательнее. Менять излюбленные шорты со множеством ремешков и карманов на длинные штаны и надевать куртку поверх свитера с кожаным оплечьем и налокотниками Келла решительно отказывалась, а навязанные Хиррой длинные шерстяные чулки крупной вязки спустила на икры, завернув в несколько слоев.
Прямо как маленькая. В угаре перебранки женской половины семейства я внезапно ощутил, что вместо младшей жены и подопечной, обе из которых на столетия старше, у меня есть две маленьких дочки, одна капризная, другая упрямая как безрожка. Чувство было на грани безумия, поэтому я просто хлопнул по столу ладонью и сказал:
– Сейчас один пойду!
На удивление, это сработало – хнычущая от неостановимой нервной икоты Алир затихла, а жены умолкли. Моя древнейшая сама выдернула у моей высокородной предложенную штормовку, завязала рукава у себя на поясе и первая выскочила за дверь. Тут уж ни сказать, ни сделать было нечего.
Вздохнув, я развел руками, отвернулся, чтобы не видеть грустный взгляд Хирры, и вышел следом. Догнать Келлу удалось только у самых скал, начинающихся по левую руку от плато, ведущего к перевалу. Таким образом, получилось, что и место начала поисков выбрала она.
Впрочем, не все ли равно, откуда начинать? Занятие предстояло нудное и рутинное не только по цели, но и по сути своей. Требовалось обойти долину по окружности, заглядывая в каждую расселину или пещеру, пока тектонический паразит не обнаружится. Ибо ждать, когда землекройка вылезет сама, было бы еще дольше и скучнее.
За остаток дня после ОгрТинга удалось обследовать едва ли пятую часть окружающих скал. Крупных пещер в них не было вообще, а среди расселин тоже не нашлось свежих следов. Разве что пара погрызов чуть ли не столетней давности, поверх которых уже надежно лег «каменный загар». В одном случае целый скальный зуб, объеденный с одной стороны, осел и навалился на соседа.
Вечером мы с Келлой вернулись вымотанные донельзя и на редкость недовольные. Друг на друга не бросались, и то ладно. Хотя некий зуд сорваться и что–нибудь отчудить в младшей жене определенно чувствовался. Но я не велся на провокации – хватит на сегодня опасных развлечений.
К тому же причины недовольства были настолько очевидны, что так просто не отмахнешься. Что–то не так было либо в предмете, либо в самом способе поисков. Такими темпами мы долину всю неделю обшаривать будем…
Хирра с Алир, судя по всему, провели время куда плодотворнее, во всяком случае, если судить по довольной мордашке подопечной и слегка развеявшейся от напряжения, в котором я ее покинул, старшей жене. Их прогулки по Ограду и окрестностям явно доставили праздной половине семейства куда больше удовольствия, чем наши – нам. Оставалось только позавидовать и, наскоро перекусив, рухнуть спать…
Наутро настроение не поправилось, а к полудню, после пары миль каменных отрогов и очередной пещеры – сухой, тесной и удручающе пустой – сделалось окончательно мрачным. На сей раз следов переклятой твари не было и в помине, даже таких древних, как вчерашние, которые одни не позволяли отрицать существование тектонического паразита.
А то второй день уже гоняемся за этой земле–кройкой. Которая то ли есть, то ли разом привиделась всем ограм с всенародного бодуна. В порядке оправдания разгрома, самочинно устроенного с пьяных глаз…
Мысль эта развеселила ненадолго. До следующей пещеры, которая, в противовес предыдущей, оказалась куда более просторной. Бока обдирать не придется, и то хорошо…
Да и пустым назвать этот грот было нельзя. В паре дюжин ярдов от входа на специально выровненном, не иначе, полу по обе стороны рядами выстроились каменные стелы. Даже с огрской силой потребовалось немало труда и времени, чтобы притащить сюда монолиты из гранита в цвет запекшейся крови, обтесать их наподобие огромных утюгов, поставленных на попа, и выдолбить сердцевину каждого неглубокой, но объемистой нишей.
Ниши эти были видны издали, но что их заполняет, стало ясно, лишь когда мы с Келлой поравнялись с первой парой гранитных утюгов. Сначала я даже не понял, что именно громоздится в них, навеки спаянное окаменевшей пылью… А когда понял, не поверил.
Полный доспех и оружие древнего образца – чуть ли не времен Войны Сил! – по размеру, толщине и тяжести рассчитанные на взрослого огра…
На моей памяти, да и вообще чуть ли не с тех легендарных времен первые дети Матери в боевые части не шли! В санитары исцелпунктов, транспортные, строительные части – сколько угодно, они и в мирное–то время чаще всего пробавляются работой на стройках. Конечно, помахать при случае шестифутовым джунглерубом или хотя бы голыми руками вломить прорвавшемуся на позицию врагу никакой огр не отказывался. С соответствующими размеру и силе последствиями. Но чтоб самим в бой рваться – такого у горного народа не водилось. Между собой разве по пьяни подраться, и то не до смерти.
Теперь становилось понятно, почему.
Где–то на второй сотне обелисков, заросших вековой пылью, я сбился со счета. А из полумрака пещеры, с трудом рассеиваемого сиянием жука–фонарника, с унылым однообразием выплывали новые и новые стелы.
Моя древнейшая и то примолкла, отстав на полшага в пути по этой бесконечной галерее то ли могил, то ли памятников. Пустые глазницы шлемов провожали нас тяжкими взглядами, оскалы забрал надрывались немым криком. Казалось, владельцы сняли свою броню лишь вчера, но на деле удивительная сохранность древнего снаряжения объяснялась довольно просто: сухой и холодный воздух пещеры пощадил металл, а деревянные части заставил окаменеть под слоем мельчайшей пыли.
Наконец впереди замаячил тупик. Представлен он был опять же каменным утюгом с нишей, только на сей раз, для разнообразия, пустой. То есть пыль там имелась в не меньшем количестве, но кроме нее, ничего не было– ни древнего снаряжения, ни следов демонами драной неведомым способом землекройки.
Что ж, будет где присесть отдохнуть перед обратной дорогой. Размеры выдолбленного в граните проема как раз позволяли усесться рядком с младшей женой, даже не особо прижимаясь друг к другу. Хотя, с поводом или без, Келле дай только возможность понежиться в тепле, столь необходимом здесь, в глубине горы, по соседству с весьма внушительным то ли некрополем, то ли мемориалом…
К моему величайшему удивлению, эльфь древнейшей крови все так же молча устроилась поодаль, даже не попытавшись стряхнуть пыль, песок и мусор с каменного уступа, давшего ей приют.
Оно и правильно – что за сотни лет слежалось, лучше не растрясать. Потом не продышишься. А отряхнуться лишний раз не велик труд, да и вообще лазить по скалам и пещерам – занятие изначально не слишком чистоплотное.
Уже не опасаясь замараться больше положенного, я оперся рукой о запыленный гранит позади себя… И ощутил, как что–то сдвинулось под пальцами в окаменевшем сору. Ниша оказалась не настолько пуста, как показалось на первый взгляд.
Небольшой предмет с легким хрустом вышел из гнезда, образованного слежавшейся за бесчисленные годы пылью, и оказался не слишком широким цилиндрическим обручем, где–то дюйм на четверть в сечении. С одной стороны он чуть расширялся, переходя в коротенькую плоскую пластинку.
Заинтересовавшись, я вытащил находку поближе к свету и попытался отряхнуть ее рукавом. Освобождаясь от многовековых напластований, непонятный предмет тускло заблестел золотой резьбой.
Из сквозных отверстий посыпались спрессованные временем комочки пыли.
Вот отчего штуковина не тянет на полный вес золота… Неожиданно тонкой, уж никак не огр–ской, а определенно эльфийской работы браслет никак не соответствовал по массе своему полному размеру, но при этом и впечатления хрупкости не производил. Пожалуй, если его толком промыть и отчистить, еше сильнее полегчает – на пластинке, к примеру, гравировка от всех моих манипуляций лишь наметилась, не открыв толком узор.
– Что это? – вышла младшая жена из не свойственного ей оцепенения, разглядев, с чем я вожусь.
– Да тут лежало, поглубже чуток, – махнул я рукой, указывая назад.
Махнув по воротнику свитера концами порядком укороченной гривы, эльфь древнейшей крови в считанные секунды обшарила всю нишу позади нас. Однако никаких новых находок этот поиск не принес – мой трофей остался единственным.
Понимая, что неудержимое любопытство Кел–лы лучше удовлетворять своевременно, я без слов протянул ей браслет.
– Померяй, если хочешь.
– Не–а… – Эльфь завертела вещицу в пыльных пальцах, острыми коготками выцарапывая сор из резьбы и гравировки. – Мне не налезет… А вот тебе как раз!
Неожиданно она ухватила мою руку и, сжав все пальцы щепотью, насадила обруч на самые костяшки. Дальше, понятно, дело не пошло – браслет–то неразъемный. Даже если он и подходит по размеру к моему запястью – оснований не доверять глазомеру младшей жены у меня нет, – через основание большого пальца его не перетащить.
Как ни странно, у самой Келлы не возникло сомнений в возможности поместить браслет на должное место. Она как–то повернула мой большой палец с резким хрустом и мгновенной болью, дернула, потянула – и металл скользнул дальше.
Рефлекторно выдернув руку, я обхватил другой ноющее запястье, устраивая поудобнее неожиданно оказавшийся на нем браслет. Золото приятно холодило разгоряченную кожу, вот только пластинка мешала сгибать руку, так что пришлось повернуть ее вниз, к ладони.
Снимать украшение, пришедшееся к месту и достаточно строгое, чтобы не резать глаз, не особо и хотелось. Но порядок требовал – незачем выносить отсюда не принадлежащую мне вешь. А повторную боль и перетерпеть можно.
Покрутив запястьем у носа младшей жены, чтоб та как следует рассмотрела дело рук своих, я сказал настолько серьезно, насколько мог:
– Налюбовалась? Теперь сними!
– Можно, конечно… – протянула Келла, явно довольная увиденным. – Но оно тебе надо? Палец ломать придется.
– Как же… – в услышанное не хотелось верить. – А когда надевала, не надо было?
– Можно было и тогда! – младшая жена широко ухмыльнулась. – Но ведь обошлось! А теперь уже не обойдется.
Отчего–то этой ухмылке верилось больше, чем самому серьезному тону. Со сломанным пальцем Длань Справедливости не задействуешь, так что накануне разборки с исполинской землекройкой, да еще с демоном в перспективе, позволять себе это нельзя однозначно.
Ладно, доберемся до дома, там осторожно срублю браслет светорезкой, потом заварю и как–нибудь придумаю, как вернуть на место. А пока можно его манжетой прикрыть или тряпицей какой обмотать, чтобы сустав не застудило.
– Пошли, что ли? – бросила моя древнейшая, словно ничего не произошло, соскакивая вниз. – Хватит уже попы морозить!
У меня не нашлось слов в ответ. Со вчерашнего дня младшая жена расшалилась совершенно несообразно ситуации, едва ли не хуже, чем при многопрадеде. Из мести за купание в смоле, что ли? Так среди подвергшейся этому испытанию женской половины семейства самой недовольной выглядела отнюдь не она. Особо соскучиться от безделья тоже некогда было. Дома, в замке, бывали дни куда скучнее, да что дни– недели…
В размышлениях на эту тему прошла проверка еще двух, а то и трех миль периметра долины. Здесь для разнообразия нашлась пара погрызов посвежее, еще не схватившихся налетом старины. Рядом с одним обнаружились следы – сначала щебень, а затем и дерн альтийского луга были пропаханы широкой полосой, будто там прошла колонна тяжелых штурмовых кадавров.
Оживление от находки живо вымело все посторонние мысли. Хотя чему, спрашивается, тут радоваться? Близкой и немалой опасности, что ли?!
Так или иначе, по этому следу мы с Келлой, не сговариваясь, рванули рысцой, петляя между оторвавшимися от склона каменными зубцами и поминутно ожидая, что наткнемся на тектонического паразита, мирно лакомящегося каким–нибудь булыжником размером с городской особняк.
Но такой удачи – или неудачи, как посмотреть – нам не выпало. Развороченная полоса привела нас к очередной пешере, громаднее всех предыдущих. От ее входа такие следы разбегались веером – какие постарше, уже заросшие травой, а какие и поновее.
Тектонический паразит оказался не устаревшей сказкой и не надуманным поводом поближе познакомить нас с окрестностями долины. Зем–лекройка наличествовала здесь и сейчас, и ее логово, гнездо, лежбище, или как там оно называется, мы и обнаружили только что. Причем следов свежее того, который привел нас сюда, не было. Значит, шансов на то, что тектонический паразит у себя дома, немало. Деваться ему некуда, если только у пещеры нет других выходов.
Перед решительным штурмом обиталища легендарной твари мы с младшей женой на минуту притормозили, переводя дух и обдумывая варианты действий. С последними было негусто– отправиться вглубь пещеры, обнаружить землекройку и выманить ее наружу. А там можно будет отогнать ее за перевал или прямо к бывшему водопаду, не беспокоясь о том, захочется ли тяжеленной твари возвращаться. По отвесной стенке в полмили паразит вряд ли полезет, даже если уцелеет при падении.
Проверив свой арсенал, я кинул Келле запасной мяч–тестер и объяснил, как выставлять его на различные световые режимы. Теперь, если разделимся, без освещения не останемся. Подумал, не добавить ли пару файрболлов и кресало для них… и решил, что лучше не надо. В пещере всяко лучше не пускать их в ход, а то завалит ненароком или расплющит ударной волной, усиленной замкнутым пространством. Оставлять же боеприпасы моей древнейшей в ее нынешнем состоянии чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Еще Сакральный Стадион взорвет ради шутки…
Словно почуяв мои мысли, эльфь криво усмехнулась и прибрала артефакт в длинную и узкую брезентовую торбу, которую сегодня с утра зачем–то прихватила с собой. Я искренне надеялся, что в нужный срок там найдется что–нибудь перекусить. Время как раз было самое обеденное, но старая привычка не ходить на серьезное дело с полным брюхом отбивала всякие мысли о еде. Ну или почти всякие…
Тянуть время и отвлекаться на мелочи дальше было невозможно. Распахнувшийся шире некуда зев пещеры никак не выглядел самым привлекательным местом для прогулок, но выбора не было – надо идти.
Все опасения и ожидания пропали пропадом уже после нескольких десятков шагов, уступив место привычной скуке. Никто не бросался на нас из тьмы и даже не шумел среди безжизненных камней, выглаженных то ли водным потоком, то ли боками землекройки.
Спустя сотню ярдов пещера начала ветвиться, и для того, чтобы не заблудиться, пришлось активировать хрустальный шар в режиме трекера. Хуже того, из–за твердой поверхности внизу было совершенно невозможно понять, в каком именно ответвлении скрывается тектонический паразит.
Проблему выбора сняла Келла. Руководствуясь то ли неведомым чутьем древнейшей крови, то ли тем, чего в данный момент хочется ее левой ноге, эльфь, не задумываясь, сворачивала налево и направо. Необходимость поспевать за младшей женой, то и дело не вписываясь в повороты, изрядно раздражала.
Наконец перед особо заковыристой развилкой, ходы которой расходились не только в стороны, но и вверх, и вниз, Келла притормозила. То ли встала в тупик перед столь многообразным выбором, то ли слегка выдохлась. Лично я от подземной беготни вымотался так, что, не раздумывая, плюхнулся на подходящий камень чуть в стороне.
Эльфь выбирала место для отдыха более тщательно и удовлетворилась только небольшим карнизом, продолжавшимся ходом правее и выше. Каменный уступ оказался высоковат даже для нее, и, запрыгнув на него, моя древнейшая уже не доставала до пола пещеры. Там она поерзала, устраиваясь поудобнее, и принялась беззаботно болтать ногами. Ничто ее не берет! Будто не за чудовищем на охоту, а так, погулять вышли.
Это или все прочее, накопившееся за последние сутки, заставило меня внезапно сорваться, перелив раздражение в грубость:
– Не надоело девчонку сопливую изображать?
– Не–а, – в ответ младшая жена только сильнее заболтала ногами. Самым издевательским образом, как мне показалось, сверкая в сумраке пещеры голыми коленками.
– Я же помню… В Хисахе ты… – сделал я еще одну попытку пробиться к ее совести.
– Так то в Хисахе! – перебила меня Келла. – А тут не Хисах, – и пояснила, смилостивившись: – Здесь настоящей опасности нет. Которая не для шкуры…
С этим не поспоришь. В отличие от южной страны, Огрия хоть душу на излом не пробует. Следует быть благодарным и за это…
– Ну да, – вынужден был согласиться я скрепя сердце. – Раз так, отчего бы не порезвиться? Некоторые вон всю жизнь играются…
Понять, кого я имею в виду, было несложно. Уж никак не огров с их напрочь серьезными играми, что на Сакральном Стадионе, что на Огр–Тинге.
– «Некоторые» не «играются»!!! – против всякого ожидания отрезала моя древнейшая, поняв сказанное так же. – И чем раньше ты это поймешь, тем лучше… для всех! Она по жизни такая!
Вот уж от кого не ожидал столь резкой реплики в защиту подопечной! Всю дорогу Келла держит дистанцию по отношению к ней – и вдруг такое…
Но младшая жена еще не закончила меня удивлять. Решительно соскочив с карниза, она направилась вглубь пещеры, на ходу собирая знакомую мне составную флейту из черненого серебра. Насколько мне помнится, драконы при звуках этой флейты теряют волю.
А кем еще быть землекройке, кроме как драконом? Песчаная акула – и та оказалась им, родимым, даром что ни лап, ни крыльев. А тут с лапами все в порядке, даже явный перебор, если судить по следам. Насчет крыльев того же не скажешь, ну так зачем они под землей, крылья–то? Хотя, если судить по тому, как бодро рванула вглубь пещеры Келла, некоторые вполне успешно управились бы тут и с крыльями. Кто–нибудь наподобие летучих хомяков или еще каких про–топырей слепорожденных.
Правда, в отличие от них, для ориентации в каменном лабиринте у младшей жены имелось острое эльфийское зрение и мой мяч–тестер, заклятый на освещение, не слепящее глаза в замкнутом пространстве. Так что беспокоиться за мою древнейшую не стоило – в случае чего магический приборчик позволит вернуться по своим следам, как мне самому хрустальный шар.
Вот только с глубинными страхами ничего не поделаешь – сердце захолонуло ли от собственного внезапного одиночества, то ли от опасений за младшую жену. Последние отблески света тестера как раз исчезли за поворотом. А еще через полминуты, отражаясь от стен, по коридору донеслись напевные звуки драконьей флейты. Конечно, чем искать невиданную тварь в бесконечном каменном лабиринте, лучше выманить ее надежными чарами. Меня же при этом предупреждать совсем не обязательно…
Как и в прошлый раз, этот род своей магии Келла предпочла пустить в ход в некотором отдалении от мужа и повелителя – то ли не желая сбить настройку приманиваемой добычи на себя любимую, то ли, чтобы за компанию с очередным драконом не скрутить и меня до совсем уж собачьей привязанности простым, но мощным заклятием.
Звуки, искаженные многократным эхом, совсем не околдовывали. Скорее усыпляли – в ожидании, пока сработает магия флейты, я едва не задремал, присев на камень напротив слишком высокого для меня карниза. Трели сплетались, срывались каскадами и глохли в холодном воздухе пещеры, превращаясь во что–то странное, похожее на шелест дождя. Примешивающиеся к этим звукам раскаты далекого гула казались громом, получившим уместную партию в этой подземной грозе. Они даже не особенно мешали сну…
В отличие от пронзительного женского визга, удесятеренного эхом. От такой побудки я мгновенно свалился с камня, продрал глаза еще в полете и уже из такого положения увидел, как младшая жена во весь опор выносится из жерла пещеры.
Гул и грохот, несущиеся вслед удиравшей эль–фи, издавала, несомненно, исполинская земле–кройка, явившаяся на зов. Вот только подчиниться ему она отчего–то не пожелала.
Объяснений этому долго ждать не пришлось. Пролетая мимо меня, как файрболл из катапульты, эльфь древнейшей крови проорала:
– Эта сволочь – насекомая! На нее драконья флейта не действует!!! Только злит!
Так… Планы меняются. Теперь зверюгу придется не выводить тихо–мирно за пределы долины, а по возможности гробить на месте. Тут не до церемоний! А прежде всего надо хотя бы унести отсюда ноги.
Темная шевелящаяся масса надвигалась из глубины пещеры столь стремительно, что удирать я кинулся, не.помня себя, прямо на четвереньках, и уже на втором повороте догнал ничуть не запыхавшуюся Келлу. При этом не особенно увеличив разрыв с преследователем.
Что ж, по крайней мере, себе на хвост мы зем–лекройку посадили надежно. Неясно только, как теперь дальше дело пойдет. Такими темпами лично я выдохнусь намного быстрее, чем тектонический паразит. До открытого места добраться бы, не потеряв дыхания…
Словно в ответ на это желание впереди туманным пятном замерцал свет. Выход из пещеры неожиданно оказался ближе, чем запомнилось. Хорошо еще, что я таким аллюром, на полусогнутых, не до самого перевала добежал, за собой не заметив, а то с перепуга станется.
Свет впереди разрастался, отчаянно слепя глаза. На склон перед пещерой мы вылетели, не тормозя, и некоторое время перебирали ногами в воздухе, как зверюшки из детских развлекательных иллюзий, что через магический шар проецируют в балаганах на полотнище или облако дыма. Но в отличие от иллюзорных бегунов мы довольно быстро снова зацепились ногами за землю и рванули дальше с утроенной скоростью, уже без боязни врезаться в стену на крутом повороте.
Порядком отдалившись от зева пещеры, я оглянулся, не особо сбавляя ход.
Решение не тормозить оказалось верным. Словно пробка из перегретой бутылки с токкурской шипучкой, исполинская землекройка перла из пещеры, ощупывая воздух перед собой венцом то ли лап, то ли жвал, снабженных острейшими когтями–заступами. Зрелише было устрашающее и одновременно в чем–то неприличное, будто гора сама силилась избавиться от паразита, тужась со всей мощи. Выглядело это столь же омерзительно, сколь и устрашающе.
Высунувшись до половины наружу, тварь закачалась, оглашая горы противным скрежещущим то ли визгом, то ли ревом, и тяжело перегнулась, отыскивая поверхность ходовыми лапами. Грянувшись о склон, она зацепилась за него когтями и поползла вниз, на нас. Когда ее задняя часть вырвалась из пещеры, тушу чуть занесло – показалось, что вот–вот она пойдет юзом и покатится под уклон.
Обошлось. Вздумай чудовище катиться, уйти от него не удалось бы никак. Но спускаться под гору кувырком, по–сусличьи, неповоротливой и тяжеловесной зверюге тоже не особо хотелось – она несколько замедлила ход, желая обрести большую устойчивость. Так что, пока склон не сделался более–менее пологим, нам даже удалось слегка перевести дух, не останавливаясь совсем, но сбавив скорость почти до шага.
По горизонтальной поверхности исполинская землекройка тоже продвигалась весьма споро. Венцы проходочных лап при этом потешно загребали воздух. Однако все–таки она слегка сбросила темп, поскольку утратила возможность распределять вес на большее число ходовых лап. Стен, за которые можно цепляться в пещере, здесь не было.
Не было и опасности выжечь весь воздух при ударе огненной стихией. Пора опробовать Реликвию, заполученную такими трудами. Только бы не выронить магическую перчатку при попытке надеть ее на бегу…
Келла одобрительно усмехнулась, видя, какой сюрприз готовится нашему преследователю. Справившись наконец с выкованными из упругого металла звеньями, я натянул артефакт на руку. Остановился, чтобы немного отдышаться, развернулся к накатывающей массе и поднял навстречу ей Длань Справедливости.
Приноровиться к новой Реликвии, тем более не свойственной мне стихии, было трудновато – пришлось долгие секунды нащупывать путь к ней, затаив дыхание и помогая другой рукой. Наконец искомая комбинация была найдена.
– Фульмо! – выдохнул я, судорожно глотнув воздуха. Посмотрим, как тебе это понравится, зараза!
Невесомый пузырь пламени размером с сорокаведерную бочку соткался в выставленной вперед ладони и величаво уплыл к надвигающейся землекройке. По мере приближения к переднему торцу тектонического паразита он уже не смотрелся столь внушительным, но, влепившись в самую гущу проходочных лап, разорвался, словно файрболл. В отличие от привычной огневой снасти, основным поражающим фактором действия Реликвии оказалась не ударная волна, а сама стихия Огня, сконцентрированная и облеченная заклятием в форму.
Пламя расплескалось о лобовую броню, охватило венец проходочных лап вокруг нее… И истаяло, не причинив исполинской твари почти никакого вреда! Только на паре самых крайних лап отгорели и рассыпались когти, да еще копотью подземная тварь, и без того не блещущая чистотой, обросла порядочно. Язычки пламени еще перебегали по каким–то махрам и кореньям, приставшим к панцирю. Тем не менее после полученного удара землекройка и не думала остановиться или хотя бы сбавить ход, лишь завизжала еще оглушительней и припустила вперед почем зря, так что удирать пришлось почти так же споро, как в пещере.
Конечно, совершенно неуязвимой тварь не была, и удар Реликвии задел ее пречувствительно. Но, увы, не настолько, чтобы уничтожить, остановить или хотя бы напугать.
Этак я ее неделю буду жарить без дополнительного горючего. Оторваться же на расстояние, которое сделает безопасным более мощный удар, у меня просто не получится. Да и устану я много раньше, чем она прогорит до потери боеспособности. Стало быть, надо поискать дополнительный источник разогрева. В лес какой–нибудь заманить, на дровяной склад, в овин с сеном, на худой конец…
Только нет в Ограде ни лесов, ни построек такого масштаба. Первых – по причине высокогорной долины, вторых – из–за самой землекрой–ки! Только ОгрТинг и стадион, залитый свежей, не схватившейся еще каменной смолой…
Вот оно! Перейдя на рысь, я поравнялся с младшей женой и прохрипел ей:
– Дуй к Сакральному Стадиону и кинь у ближнего конца пару мешков поплотнее… А я повожу ее пока…
Келла, не тратя дыхание, согласно кивнула и наддала так, что только пятки засверкали. Задуматься, а тем более переспросить, зачем мне сдались мешки при огрском спортивно–культовом сооружении, ей и в голову не пришло. Во–первых, ситуация требовала беспрекословного исполнения приказов, а во–вторых, намного интереснее самой посмотреть, как выкрутится из нестандартной ситуации муж и повелитель!
Чтобы отвлечь постепенно разгоняющуюся зверюгу от младшей жены, я завернул чуть в сторону– попетлять, потянуть время, а потом поточнее навести землекройку в створ между трибунами. Только бы эльфь древнейшей крови оказалась порасторопнее – долго нарезать зигзаги по долине я не готов.
По счастью, уже на третьем рискованном повороте знакомая фигурка двинулась в обратный путь от Ограда к каменной громаде стадиона. Лапы землекройки, пытающейся изогнуться быстрее, чем я отбегу на сторону, взрывали землю, разбрасывая камни и клочья дерна. Занос у твари был почти как у летающего линкора, пытающегося маневрировать у самой земли над небольшой деревенькой.
Поминутно оглядываясь назад, чтобы проверить направление, я по длинной дуге доворачи–вал к открытому концу стадиона. Тектонический паразит не отставал, мерно топоча ходовыми лапами и мерзко лязгая проходочными. Хорошо хоть не орал больше…
Келла уже поджидала меня у перекладины Правила, держа столь необходимые мешки. Снова соваться на поле без них не особо хотелось – лишней одежды у меня здесь нет, и так уже пришлось пожертвовать одним комплектом, – а в бахилах выше колен, если не навернусь, остается шанс обойтись без повторной стирки.
Увидев, что до цели мне осталось полсотни ярдов, младшая жена сбросила мешки на землю и бегом кинулась налево, куда–то за трибуны. Оно и к лучшему, нечего в решительный момент зря маячить. У землекройки должна быть одна цель – я, и чтобы никаких шансов свернуть…
Было нелегко прыгать на одной ноге, поочередно надевая мешки и стягивая их горловины выше колена, перед неудержимо приближающейся зверюгой. Едва хватило выдержки вступить на поле Сакральной Игры не сумасшедшим галопом, а более–менее поспешным шагом.
Покуда я пересекал штрафную зону и одолевал первые десятки ярдов смоляного болота, зем–лекройка с налету вломилась на стадион. Слегка не вписавшись в створ, она снесла боком Правило, как бита крикетные воротца, и выметнулась на западную трибуну. Камни, слагавшие громадное строение, неохотно поддавались дикому напору, но не могли устоять перед чудовищной мощью тектонического паразита.
Пока землекройка крушила западную трибуну, я рваной рысцой пересек остаток поля. Самые лучшие места сносит, зараза! Впрочем, мне на этом поле уже не играть, к вящему удовольствию жен и подопечной.
В три прыжка отдалившись от края поля, я стянул бахилы и зашвырнул их обратно в смолу. Подземное чудовище наконец–то вползло в штрафную зону противоположных ворот. Ну сейчас мы ему вкатим мячик– мало не покажется. Пусть только заберется поглубже…
Выдохнув до звона в ушах, я поднял руку, облеченную Дланью Справедливости, выставил ее к полю в отвращающем жесте, слегка хлопнул пальцами другой руки по основанию ладони и, вдохнув снова, крикнул:
– Фульгоре!
Полотнище огня сорвалось со стальной перчатки и с гулом ударило в тупой бронированный лоб твари. Перебирая всеми имеющимися в наличии лапами, многотонная зверюга изо всех сил попробовала затормозить. Это удалось ей плохо, зато фонтаны смолы получились просто замечательные. Пролетая сквозь огненную струю, мелкие брызги испарялись с взрывными хлопками, а более крупные шлепались обратно, окружая исполинскую тушу цепью огней. Наконец основная масса смолы достаточно прогрелась.
Тяжким выдохом прогудела вздымающаяся стена огня. Землекройка скрежещуще завизжала, как рвущаяся стальная балка с трех слонов в обхвате. Огненное кольцо рванулось к краям поля – я едва успел откатиться к трибуне, когда клочья пламени пролетели над низким валом, окружающим игровую площадку.
Непрерывно визжащее чудовище крутилось в самом центре поля, пытаясь найти выход из огня. Вал звука катился по окрестностям, пригибая пламя и вызывая осыпи на склонах. Голова прямо–таки раскалывалась от этого визга. Вот ведь живуча гадина, сверх всякой возможности… Ее движения навели меня на еще одну мысль.
– Фульгоре турбем! – повелительно заявил я, для верности хлопнув в ладоши еще разок и махнув рукой круговым жестом. – Константо!
Столбы огня вокруг землекройки задрожали, заметно наклоняясь. От края поля, где я стоял, к центру побежала огненная спираль, которая, словно перевясло сноп, собрала струи пламени в тугой клубок вокруг исполинской твари. Спустя секунду над ней поднялся тысячефутовый огненный смерч.
Больше землекройка не кричала. А спустя долгих пять минут прекратила двигаться.
За этим, впрочем, я наблюдал с самой верхней трибуны – находиться вблизи поля давно уже было невозможно. Даже здесь жар бил в лицо, а в спину заметно давил поток воздуха, порожденный тягой. Отступая, я забирался все выше и выше по зрительским скамьям.
Кто–то перемахнул через внешний край трибун в соседнем секторе. Со страховочной галереи, что ли? Я повернул голову в ту сторону, щурясь от огненных бликов. Келла. А следом за ней – Хирра и, что совсем удивительно, Алир. Видать, неподалеку от стадиона сегодня гуляли.
Женушки уселись по бокам от меня, подопечная пристроилась в ногах. Уютно…
– Сейчас бы попкорна с маслом. Хорошо бы пошел, – шутка вылетела сама, не спрашивая моего мнения о своем качестве и уместности. Но эльфочки подхватили игру без сомнений. Или всерьез проголодались, кто от ожидания, кто из–за всей этой беготни от тектонического паразита…
– Лучше сосиски пожарить, – усмехнулась Хирра, которая всегда была практична в отношении еды.
– Или зефир разогреть, – ухмыльнулась более романтичная Келла.
– Тянучки, тянучки!!! – восторженно захлопала в ладоши непроходимая сластена Алир. Немного помолчала и совсем неожиданно добавила: – А может, просто посидеть, посмотреть на огонь. На него можно долго смотреть. Почти бесконечно…
Что такое «бесконечно» для эльфийской дивы, я побоялся даже представить. Просто замолчал и повернулся к самому большому в моей жизни костру.
Так мы и сидели. Только копоть хлопьями кружилась в воздухе, оседая на нас, трибуны, окрестные луга… Землекройка постепенно прогорала, рассыпаясь холмом пламенеющих углей и раскаленного шлака. Солнце зашло, и над вершинами показались первые созвездия: Водонос, Заклинатель, Дева Радости…
Все–таки, похоже, подопечная – неплохая девчонка. Для светлой эльфи, конечно.
Зря я каждую секунду ждал от Алир пакостей.
Назад: Гол в свои ворота
Дальше: Доброе слово и огру приятно
