Книга: Собачий Глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет
Назад: Записки с сумасшедшего дома
Дальше: А паразиты – никогда!
Гол в свои ворота
Словом,
Мы все больны гандболом,
Мы все больны гандболом
И за гандбол умрем!!!
Не прошло и трех часов с выхода из трактира, как каменная осыпь, кое–где еще затянутая остатками снега, закончилась очередной преградой. От альтийских лугов, как и по ту сторону перевала, каменистый склон был отделен лабиринтом скальных зубцов. Пару раз с непривычки мы утыкались в тупики – сначала со снежными заносами в укромьях, а потом и с зеленью, затаившейся от ветра там, где камни смыкались поплотнее.
Наконец после особенно крутого спуска по каменным ступеням все выбрались на открытое пространство. Спорю, что не самой хоженой и легкой дорогой, но возвращаться и искать путь поудобнее никому не хотелось. Особенно после того, что мы увидели на совсем не по–осеннему зеленой равнине.
Каменная лестница выводила на совершенно плоское плато, чуть возвышающееся над остальной долиной, во всяком случае, на первый взгляд дело обстояло именно так. Рассмотреть подробнее не позволяла плотная стена огров. Похоже, все население долины выстроилось по краям плато в торжественном молчании, заставив нас на миг замереть перед тем, как двинуться навстречу судьбе.
Неровная мохнатая линия выглядела исключительно угрожающе. Даже издали чувствовалось, что первородные дети Матери смотрят на нас сверху вниз, с высоты своего роста, почти вдвое превосходящего мой собственный. Отрешиться от этого ощущения не выходило, как бы ни хотелось.
Украдкой я оглянулся на жен и подопечную. Келла слева от меня шла на огрский строй непринужденно–легкой, танцующей походкой, словно не замечая ничего по сторонам. Так, говорят, эльфы во времена Войны Сил ходили в психическую атаку. С клинком в одной руке и длинным мундштуком для дурманной сигариллы – в другой.
Как оно на самом деле было, не знаю. В наше время все больше под волынки да по болоту наступать приходилось, а там особо не растанцу–ешься. Да и вообще подобных сравнений при моей древнейшей лучше не делать, памятуя отношение ее семьи к Инорожденным. Даже спустя тысячелетия древнейшая кровь не может простить прочим ныне живущим эльфам отступничество от Породителей и природного естества в угоду иллюзорной независимости. Обернувшейся, как ни посмотри, той самой Войной Сил…
Хирра по правую руку от меня такого спокойствия не проявляла, даже деланного, напоказ. Как старшая, она отчетливо волновалась за нас всех, разрываясь между привычной необходимостью прикрывать своих и настойчивой тягой уделить побольше внимания жмущейся к ней подопечной. Несмотря на вражду между родами, длящуюся с не раз уже помянутой Войны Сил, инфантильная светлая эльфь быстро и надежно заняла место в беспокойном сердце темной.
Алир действительно пристроилась вплотную к моей высокородной, но не в страхе, как могло бы показаться, а в зачарованном ожидании нового, небывалого и невиданного. Того, что могло бы наполнить ее непознанными до сих пор чувствами и переживаниями, придать смысл и востребованность долгой однообразной жизни вечного ребенка под нескончаемой опекой. Как ни уютно в комфортной и безопасной детской, ничего настоящего в ней не дождешься…
Пожалуй, впервые она дала повод испытать к себе нечто вроде уважения. Если, конечно, я правильно прочел обуревающие светлоэльфийскую диву предчувствия и ожидания на ее лице, открытом предвечернему солнцу.
Линия встречающих вроде бы приближалась, а вроде бы и отступала, продавливаясь перед нами и явственно огибая незваных пришельцев. Уразуметь, как это получается, я оказался не в силах и лишь безучастно отметил момент, когда толпа, собравшая, почитай, все население Ограда, сомкнулась за нашими спинами, все так же не подпуская нас ни на шаг ближе к живым стенам кольца.
Поняв это, я остановился так резко, что семейство не успело затормозить и с налета выстроилось в одну линию вровень со мной. Теперь неподвижны были все – мы, огры, окружавшие долину горы. Казалось, даже облака застыли, прервав свой неторопливый полет из любопытства или уважения к значительности момента. Пронзительно–голубое, в цвет ледников, горное небо опрокинутой чашей недвижно зависло в точности над моей головой, готовясь принять все, что долж-©но совершиться в этот момент. Возможно, важнейший для продолжения существования мира.
Аккурат напротив нашего маленького строя кольцо расступилось, пропуская абсолютно седого огра, которого прожитые годы сумели согнуть лишь до десяти футов, не справившись с кряжистым сложением. Чрезвычайная даже для расы первых детей Матери плотность и грузность фигуры делала старика похожим на скалу, движимую неведомым заклятием вроде того, которым из Огрогор на самый рубеж Хисаха были выведены глыбы, слагающие ныне Ветровую Стену.
И словно от той скалы, источенной временем и напоенной могучей магией, от огрского старейшины веяло незримой силой. Массивный золотой знак на цепи немногим тоньше якорной, свисающий с могучей, словно дубовый пень, шеи, ничего не мог добавить и без того вполне явному величию. Лично я под таким согнулся бы в тридцать три с лишним погибели и никакого благородства осанки показать не смог.
Огладив сперва бороду, затем цепь со знаком, а следом и пузо, не уступающее стоведерной бочке, огр обстоятельно прокашлялся, кряхтя и булькая. Звуки были такие, будто с ближайшего склона начала сходить лавина, да угодила в болото и утонула в нем вся без остатка.
– Р–р–рады пр–р–ринять дор–р–рогих гостей! Пр–р–редупр–р–реждены о пр–р–рибытии! – наконец торжественно произнес старейшина, подготовившись таким образом к выступлению. Его раскатистое «р–р–р» надежнее прочих признаков отличало огрскую речь от говора прочих разумных рас.
Предупреждены, стало быть… Интересно, кем и как? Скорее всего, Яндекссон «постар–р–рался» ради добрососедства… Хотя, может быть, и Арбитры произвели внушение типа аркподготовки, чтобы местные не «зар–р–рывались». От нашей анарисской дипломатии всего ожидать можно – это я готов подтвердить, как ее ярчайший пример и представитель. Со времени моего возвращения из Хисаха заглядывать в тамошние новости я побаиваюсь– столько всего наворотил в добрососедском государстве в порядке реализации этой самой дипломатии. (Это я все никак султанство свое нечаянное не переживу…)
А теперь, стало быть, опасный пес Пойнтер спущен на Огрию. С игрой на охотничьих рожках и грохотом трещоток. Если судить по масштабам встречи…
– Благодарю за прием, – ответить что–то было необходимо. – Жаль, радоваться особо не придется. По трудному делу прибыли…
Лучше сразу ухватить рогача за то, за что надо. Разводить с ограми церемонии – последнее дело. Слишком много слов тратить – все равно что впрямую вруном сказаться, а хозяев дураками выставить. Чего, понятно, худшему врагу желать не стоит.
Видимо, в предупреждение, полученное здешним руководством, входил и этот пункт.
– Пр–р–ро затр–р–рудности с утр–р–ра пого–вор–р–рим, – продолжил старичина и бровью не поведя. – А пр–р–рямо с дор–р–роги пр–р–раздно–вать пр–р–р–росим!
– Пр–р–росим!!! – присоединился к нему поистине громоподобный хор всех присутствующих огров.
Тут уже было полное впечатление, что горы рухнули в припадке» гостеприимства. Только по фронтовой привычке к близким разрывам файр–боллов я не свалился от звукового напора, а семейство выстояло исключительно по причине полного остолбенения. Да еще из уникального эльфьего упрямства, в котором что Инорожден–ные, что древнейшая кровь любому безрожке дадут демонову дюжину очков форы!
Раз уж так просят, грех не отпраздновать. Осталось лишь развести руками с поклоном и отправиться следом за громадным стариком в сопровождении прочих первых детей Матери. Из–за того, что большинство из них было одето в меха, шествие напоминало сход мохнатой лавины. Разве что грохота было поменьше: из уважения к дорогим гостям огры сдерживали силу своего обычно громового говора, и спуск в долину сопровождался лишь негромким бурчанием, смысл которого до нас не долетал.
Путь вниз оказался недолгим и не таким уж трудным, поскольку в самой долине не было ни резких перепадов высоты, ни острых скал. Валуны слона в три–четыре – это да, имелись в наличии.
А крупнее – ничего: то ли ледник, то ли Сребро–речка все загладили и обкатали в незапамятные времена.
Наиболее крупные валуны пошли на два огромнейших сооружения, к ближайшему из которых мы и направлялись. Дальнее было даже здоровее ближнего, а пространство на милю между ними занимали какие–то то ли погреба, то ли землянки. Вот и весь Оград – других построек в долине не наблюдалось на всем ее протяжении. Только старое русло Среброречки, в котором по нынешним временам не набралось бы воды и на то, чтоб крикуна утопить.
Когда–то, когда река еще была полноводной, на ближнем конце долины она срывалась вниз величественным водопадом. Теперь жалкая струйка терялась в камнях, не доходя до обрыва добрых сто ярдов. Даже непонятно, как выжил здоровенный ветвистый баодед на полдороге между строениями Ограда и обрывистым краем долины. Хотя, может, это и не баодед был, а обанария или даже вовсе хрясень какой–нибудь. Лоскутьев, веревок и ленточек с него свисало всяко не меньше, чем с любого бечевочного мангра в дельте Анара, но толщиной ствол не уступал тому же баодеду или консервному дереву из Пыльных Прерий. Или это воздушные корни и ложные стволы, сросшиеся воедино?
Так или иначе, вид это украшение небогатого растительного мира Огрогорья имело порядком потрепанный, иссохший и даже какой–то пыльный. Живая листва пробивалась где–то на трети ветвей, и лишь сей факт вынуждал причислять громадное растение к еще живым, поскольку в местном сухом и холодном климате ствол может простоять сотню лет, даже полностью утратив признаки жизни.
– Огр–р–родр–р–рево Сакр–р–ральное!!! – отметив мое внимание к полумертвому растительному исполину, пояснил старейшина. – Пр–р–ри–ношениями покр–р–рыто!
На мой взгляд, «пр–р–риношения», в смысле хлам этот канатно–полотняный, и были не менее чем вполовину виной плачевного состояния Ог–родрева. Одной многовековой засухой тут дело не обошлось, не иначе тряпки с веревками его придушили.
Впрочем, традиция наряжать живые деревья хуже, чем Приснодрево, очищенное от коры и перевернутое вниз вершиной, держится во многих деревнях от Мекана до Альтийских гор. Таким образом селяне ублажают местных духов, относительно которых современная магия никак не сойдется во мнениях, существуют они или нет.
Однако у тех, кто побывал в Мекане, сомнений на эту тему не водится, а у меня, по причине личного знакомства с Великим Всем – и подавно. Все нерожденные боги из таких поднялись, в том числе и Породители разумных рас. А здесь, в северных горах, обрела имя и личность сама Судьба, которую огры избрали себе в покровительницы. Это они неглупо сделали…
Так вот кому посвящены приношения на Ог–родреве! Уж Судьбе–то даже я шнурка с шеи не пожалел бы. Дерево и новое вырастет, если нынешнее паломники задавят или пополам переломят щедростью поклонения величайшей из нерожденных!
Под такие размышления мы добрели до ближайшей постройки, культовой или административной – по виду не разберешь. При взгляде на это сооружение как–то сразу верилось, что Заброшенные Гробницы в Тесайре строили именно огры.
До того же Опрокинутого Зиккурата или Ворот Лжи ему, разумеется, было далеко. Всего–то каменная площадка, вознесенная на неполный человеческий рост да украшенная четырьмя почти кубическими столбами, расставленными квадратом с промежутком чуть шире собственной толщины. Но дух величественных и невразумительных строений эпохи, предшествующей Войне Сил, угадывался однозначно.
Перед самым помостом, обходя его слева, старейшина притормозил, и мохнатая лавина остального населения Ограда мягким топотком обтекла нас, забрав еще левее и столпившись впереди, у дальней стороны помоста. Старик тем временем вовсе застрял и, остановившись, огромной ручищей указал нам на сооружение. Дескать, пожалуйте, гости дорогие, специально для вас местечко приготовлено.
Для нас так для нас. Обогнув следом за всеми помост, я во главе семейства подошел к промежутку' меж каменных кубов и, стараясь сохранить достоинство, взобрался наверх по очень кстати оказавшимся там ступеням в полтора фута каждая. Женам и подопечной то же действие удалось куда изящнее из–за изначальной эльфьей длин–ноногости и большего роста.
Это ли величественное зрелище или что иное вызвало в толпе взрыв ликования – неясно.
Ситуацию не прояснило даже замечание старейшины, поднявшегося следом.
– Добр–р–рая пр–р–римета, в Пр–р–раведный Пр–р–роем пр–р–рошли!!! – обрадовался он не пойми чему.
В какой же еще, если весь народ перед этим выстроился? Не особый труд прогуляться лишнюю пару дюжин ярдов, чтобы сразу занять правильное место, не блуждая зря среди каменных кубов. Еще неизвестно, какой там магии намешано или прибилось от многовековых суеверий. Этак войдешь не в тот проем или вообще не с той ноги на помост ступишь, а выйдешь обратно невесть где, невесть кем и невесть с каким проклятием в довесок. После гипершкафа хорошо, что я обычных дверей и порогов не начал опасаться. А мог бы, не будь столь уверен в своих профессиональных способностях…
Здоровенный старик, присутствие которого сразу сделало несколько тесноватым даже столь праведный проем, меж тем степенно указал на каменную скамью, посередке разделенную надвое встроенным подобием кресла из грубо обработанных плит. Кто–то заботливо застелил и его, и сиденья по сторонам чем–то вроде ковра толщиной дюйма в полтора, с грубым узором, которым только огрят по ночам пугать.
Если б не выбивающиеся нитки и прочие признаки плетения, это произведение ткацкого искусства можно было бы принять за шкуру, снятую с какого–нибудь полярного дракона. Из тех, что нерп подо льдом гоняют да белых медведей в полыньи сдергивают, а чтобы добыть воздух для дыхания, айсберг насквозь рогом пробивают. Перводракон их породил то ли от касаток с кашалотами, то ли от еще какой зверюги немыслимой хищности. Самая знатная добыча в Огрофьордах, если раньше не зажует вусмерть дюжины две охотников на каяках из нерпичьих шкур…
Так или иначе, на каменном сиденье ранней, да не теплой горной осенью лишней не будет что такая шкурища, что ее заменитель ручной выделки. Хирра с Келлой уже заняли места по правую руку от кресла, а колеблющуюся и с опаской взирающую на псевдошкуру Алир усадили между собой, притянув за обе руки.
Я тоже заколебался перед тем, как усесться, но по другой причине. На скамье, занятой семейством, места уже не было, а устраиваться в одиночку на оставшейся не хотелось. Кого бы из жен перегнать на нее для компании?
Но перегонять никого не пришлось. Вместо того чтобы устроиться на сообразном его размерам почетном месте, старейшина в одиночку занял всю свободную скамью, не оставив мне сомнений в необходимости карабкаться на сиденье огрского трона. Хорошо хоть в ширину тот не уступал солидному дивану… В конце концов, запрыгивать на невысокие плетни спиной вперед я умею, пусть и не на ферме вырос. Дольше топтаться перед креслом было совсем нелепо – и так уже дождался от заботливого огра повторного приглашения:
– Пр–р–рисядем, в ногах пр–р–равды нет. Пор–р–ра к делу пр–р–риступать…
– Других старейшин ждать не будем? – огляделся я, удивленный отсутствием традиционной орды чиновников принимающей стороны.
– Каких др–р–ругих? Меня одного р–р–разве мало?! – искренне удивился огр.
Воистину, его и одного хватало с избытком. Но неужели правительство целого народа может ограничиваться всего–навсего одним старейшиной? Это получается мироустройство даже не времен Войны Сил, а совсем уж сказочное, легендарной поры рождения разумных рас…
– Др–р–ругих стар–р–рост не дер–р–ржим. Спр–р–равляюсь сам, – подтвердил мою догадку старик, на удивление не обидевшись. – Огр–р–рТинг всенар–р–родный изр–р–редка собир–р–раем, когда совсем тр–р–рудно…
Надо же… Старейшина да тинг, созываемый время от времени – вот и все правительство. Более серьезной государственности у огров в помине нет по причине полного отсутствия склонности к созданию таковой. Действительной или тщательно изображаемой – пока неясно.
Внезапно меня осенила мысль, еще более удивительная и неприятная. Огрская манера справляться с оргвопросами означала, кроме всего прочего, еще и то, что придется иметь дело разом со всеми, с целым народом, как с одним его представителем. Без уверток и путаницы, напрямую, без всякой возможности тихонько договориться с верхушкой в обход всех прочих. И то, что я уже поминал насчет церемоний и прочих двусмысленностей, усиливается во столько раз, сколько первых детей Матери собралось на торжественную встречу…
Словно в подтверждение моих мыслей, Огро–Староста объявил:
– Пр–р–редставьтесь нар–р–роду, гости дор–р–рогие!
Отчего же не представиться? Ввиду серьезности случая я не стал перекладывать эту обязанность на Хирру, которая обычно служит герольдом нашего семейства, а сам зачитал внушительный список владений и титулов, привешенных к моему несложному имени и кличке, тоже сделавшейся составной частью сего безобразия. Затем и жен с подопечной обозначил перед огрским обществом в соответствии с тем порядком, по которому я тут выхожу ответчиком за всех. Здесь, в горах, все устроено в противоположность придворному этикету: не нижестоящий за вышепостав–ленного говорит, а наоборот, главный – за всех своих.
– Хугге Гр–р–ромовило, Огр–р–роСтар–р–рос–та, – в свою очередь представился старейшина сообразно тому же правилу. В сравнении с нашим эльфийским многословием это прозвучало куда более внушительно, даже без поправки на гро–могласность огра, которой, похоже, он и был обязан прибавкой к имени. Процесс представления получился очень торжественным и кратким…
Если бы не то, что, следуя помянутому уже горному этикету, ОгроСтароста взялся представлять поименно весь свой народ!!!
Только теперь я понял, отчего принимать приветствия положено сидя. Выстоять на ногах предстоящие нам часы вряд ли было возможно без урона здоровью, даже с учетом краткости огрских имен. Но раз уж заведен такой порядок, в подтверждение моим размышлениям об устройстве здешнего общества – надо вытерпеть все до конца.
Оглянувшись украдкой на семейство, я с некоторым облегчением отметил, что жены и подопечная тоже прониклись важностью момента и приготовились к долгой процедуре личного знакомства с населением огрской столицы, после чего смирился с происходящим. В конце концов, другого способа поближе узнать изрядную долю целого народа не придумаешь.
Один за другим обитатели горной долины подходили и представлялись в меру фантазии и способностей. Все пять с небольшим тысяч. Степенные отцы семейств и совсем еще несерьезные молодцы, матери с выводками укутанных в меха огрят, кокетливые девицы ростом едва ли не вдвое выше меня…
К исходу четвертого часа церемонии у меня рябило в глазах от разнообразия приветствий. Перед гостями прошли парадом любопытство, опасение и безразличие, все возможные варианты отношения. Кто кланялся с достоинством, кто, приплясывая, взмахивал войлочной шапкой, а кто и просто отходил, буркнув свое имя в сторону. От неловкости, наверное – огры, они чем крупнее, тем застенчивее.
Наибольшим ростом и стеснительностью обладал тринадцатифутовый здоровяк в кожаном кузнечном фартуке. Ни одну из пары кувалд у него за поясом лично я бы и с места не сдвинул, а жены смогли бы своротить разве что втроем с подопечной. Имечко, едва пробившееся сквозь растительность, покрывавшую почти всю физиономию кузнеца, очень ему подходило – Тугге Полторы Бороды… огрских полторы, а человеческих – с дюжину, наверное. При взгляде на голову местного мастера горна и наковальни становилось понятно выражение «мохнатый шар». Запомнился он не только поэтому, но и потому, что ОгроСтароста с сожалением откомментировал исключительный даже для огра размер кузнеца:
– Какой игр–рок был, пока Пр–равило не пер–рер–рос… Тепер–рь нельзя ему на поле, а пр–реж–де…
Что за игра и каково ее Правило, я с налету не понял. Да и не слишком стремился понять, уносимый в далекие сонные дали неторопливой процессией имен и приветствий. Так и не знаю, к примеру, пригрезились или на деле обозначили знакомство со мной Вавве Горный Поток, Ухха Дробило, Динген Сын Сыновей, Мугге Длинные Штаны и прочие достойные представители огр–ского племени…
Убаюкивающие прозвища горного народа гудели, словно ветер в скалах, угрожающе и тяжко, как вроде и положено бы. Тем не менее чего–то в них не хватало, какого–то лейтмотива, ставшего уже привычным за недолгое пребывание здесь…
А, вот, понял! Даже проснулся от нежданного озарения.
– А почему в именах нет «р–р–р»? – тихонько спросил я, с трудом дотянувшись до уха Огро–Старосты.
– Чтобы отличить их от остальных слов! – обернувшись, он посмотрел на меня как на полного несмышленыша. – Имена, они самые важные, им нельзя с др–р–ругими словами мешаться!
Понятно… Правда, в изложении ОгроСтарос–ты отголосок вполне корректного закона симво–лометрии звучал, как детская тайна. Игрушечный секрет, передаваемый друг другу с большими от страха глазами и доверяемый первому встречному под самую страшную клятву. С угрозой в случае ее нарушения неотвратимыми бедствиями, которые могут прийти лишь в незамутненно–зверское сознание вчерашнего младенца…
Мне вот, однако, доверили это сакральное знание и без подобного ритуала. Обнадеживает. Может, все–таки удастся столь же легко справиться и с нашей миссией. Как конфету у ребенка отобрать – так обычно говорится.
Все бы хорошо, только один из великих магов древности как–то сказал, что придумавший эту поговорку' никогда не пробовал осуществить ее на деле. То есть вырвать сладость, игрушку' или полузадушенного домашнего дракончика из цепких и жестоких детских ручонок.
Умиляться детством и его законами можно только извне, обладая короткой памятью и завидной способностью к самообману. Главные черты начала жизни – не умильность и доброта, а безответственность и неспособность задуматься над последствиями. По мне, лучше уж холодноватая расчетливость взрослого…
Так что с ограми, при всей их непосредственности, имеет смысл держать ухо востро. Они могут быть страшны не злыми намерениями, а совсем напротив – невинностью. Раздавят походя и не заметят, что насмерть, как тот ребенок дракончи–ка, лягушку' или иную живую мелочь. Размеры перворожденным детям Матери в этом очень способствуют.
Тут, кстати, вообще вскрывается интересная зависимость – похоже, внутренний возраст расы впрямую завязан на рост ее представителей. В обратной пропорции: чем в длину длиннее, тем инфантильнее.
Мы, люди, молоды, но хотя бы достигли совершеннолетия. Эльфы – вечные подростки, с этими их страшными клятвами и прочими жестокими забавами. Двенадцатифутовые огры, по всему выходит – сущие дети, не старше пяти лет.
И упаси нас Судьба от каких–нибудь двадцатифутовых младенцев!
Что интересно, в обратную сторону это правило тоже работает. Невысокие дракониды со своим несокрушимым жизнелюбием навсегда застыли в ранней зрелости. Халфлинги типа Фроххарта похоже, поголовно сорокалетние. Мелким зеленым гоблинам по всем приметам за полтинник.
Интересно, кто же тогда отвечает за старость? Гномы, наверное. Больше вроде некому. Если только они вообще существуют где–то, кроме ругани, да еще при этом намного меньше ростом, чем гоблины…
Последней в ряду представляемых оказалась Гахха Лубяная Сковородка, круглолицая огрюшка ростом даже меньше меня, с трогательной щербинкой от выпавшего молочного зуба в пару пальцев шириной. Младшая дочка в семействе… Из головы надежно вылетело, как звали только что отошедшего папашу шириной едва ли не больше, чем ростом.
Ничего, понадобится – снова взбодрю память заклятием, как в Хисахе во время экскурсии по городу. Поименное знание местного населения, пожалуй, даже полезнее будет, так что откладывать процедуру не стоит.
А чего еще не стоит откладывать, так это обеда или, применительно к времени дня, ужина. Интересно, такой пункт в программе приема имеется или сокращен наряду с прочими административными излишествами?
Разумеется, мимо «тр–р–рапезы», как выразился ОгроСтароста, основательный и серьезный горный народ пройти не мог. Разве что идти за угощением пришлось далековато – столы на все население долины оказались накрыты между двумя отрогами у самой скальной стенки, надежно укрытые от ветра, а от стад тонкорунных рогачей защищенные легкими загородками.
От прочих опасностей угощение, расставленное по грубым доскам импровизированных столов, охраняли псы – немногочисленные, но при этом основательные, как сами огры, в толстых мохнатых шкурах, не уступающих полярно–драконьим, и закормленные, похоже, до состояния, когда ни хозяйские разносолы, ни стада уже не способны их заинтересовать. Или дисциплинированные донельзя… Так или иначе, на нас, гостей, мохнатые сторожа глядели чуть свысока, безразлично и спокойно, без малейшей попытки облаять или прогнать– либо доверяя хозяевам, приведшим чужаков, либо вовсе не имея привычки нападать на разумных. Только на хищников, угрожающих стаду или жилью.
Почему–то при встрече с этими псами мой старый страх перед прямым собачьим взглядом проявиться не пожелал. Время вылечило? Или Харм, легкого бега ему за Последней Завесой и удачи в новом рождении, отучил от стыда перед его соплеменниками? В любом случае стражу огрского пиршества удалось миновать, не опуская глаз.
Прочие приличия тоже удалось соблюсти без изъяна – недолгая прогулка после многочасового сидения пошла только на пользу. Какое место занимать за столом, я теперь тоже знал, а больше никакого этикета у огров в заводе не было.
В отличие от кулинарных талантов, как выяснилось вскоре после того, как народ с одобрительно–предвкушающим гулом расселся за столы следом за почетными гостями и ОгроСтаростой. Как бы жутко ни выглядело то или иное блюдо, на вкус оно оказывалось неизменно приятным – не особо изысканным, но свежим, сытным и не испорченным избытком пряностей. Все составляющие являли здесь свой истинный вкус без уловок эльфийской кухни.
Откровение это касалось и привычных по ана–рисскому фаст–фуду видов огрской пищи. То, что выдают за шурум–бурум городские лоточники, с настоящим огрским кушаньем и рядом не лежало. А если лежало, то очень долго и на жаре.
А ведь есть еще такое сакральное блюдо, как калды–бадды–шурпы…
По счастью, в Огрогорье не прижилась обязанность опробовать каждый разносол или съесть все, чго тебе положат, как заведено в купеческих домах Зааиарья. В силу своей основательности огры, похоже, полагали, что за столом сеоя никто не обидит и во вред здоровью не переусердствует.
Пожалуй, снимись мы с мест и уйди тихо, по–шьфииски, прямо посреди ужина, озаряемого фа келами ввиду уже позднего времени, никго бы и не заметил. Останавливало одно – где именно радушные хозяева отвели нам место для ночлега? Ясно, чго не под столом и не среди каменных кубов на каменном же помосте. Не во второй же грандиозной куче камней, расположенной по одаль?
– Угр–р–рушлись пор~р–рядком? – словно почуяв эти мои размышления, тихонько прогромыхал мне на ухо Громовило. сидевший рядом по обязанности старосты. Шепот у огра все время получайся под стать имени.
– Нсть немного, – признал я. Процедура представления и застолье даром не прошли, не говоря уже о пешем переходе под грузом и утреннем раз–1ребании снежного заноса.
ОфоСтароста воздвигся из–за стола степенно и медленно, как утес, вырастающий из вод горной реки. Я проделал то же самое с куда большей поспешностью, а Келла так чуть ли не выпрыгнула со своего места. Хирра встала не раньше, чем аккуратно вытерла платочком гуоы и пальцы. Но дольше всего пришлось извлекать из–за стола Алир: подопечная никак не могла выбрать, какой из многочисленных пирогов и кренделей прихватить с собой на сон грядущий. Все одновременно в руках у нее они не помещались, а отказаться хотя бы от одного из корявых на вид, но безусловно вкусных творений огрских хлебопеков светлоэль–фийская дива никак не могла.
Наконец запасливая эльфь надела на шею самый основательный калач с ягодной начинкой косого брюха и пузыристо блестящей корочкой, припорошив мукой роскошную гриву, а остальную добычу – ветчинный пирог размером с добрую половину тележного колеса и стопку жутковатого вида не знаю чего, пахнущего медовыми пряниками – зажала под мышками.
На оставшийся перед ней узловатый крендель Алир смотрела столь жалостно, что его с тяжелым вздохом прихватила для подопечной старшая жена. Младшая тут же, видимо, из чувства протеста, вцепилась в длинную, извилистую, как молния Тиллы, сырокопченую колбасу и прокрутила ее в воздухе наподобие разбойничьей дубинки.
Экипировавшись таким образом, семейство было готово к долгому и непредсказуемому пути на ночлег. Один я стоял с пустыми руками, пока Хугге, сочувственно покачав головой, не вручил мне стянутый со стола бочонок с пивом, посчитав, видимо, что столько жратвы всухомятку не пойдет почетным гостям на пользу.
После этого собственно дорогу запомнить было уже трудновато, даже несмотря на то, что ОгроСтароста прихватил с собой факел. Проклятый бочонок был небольшим лишь на огрский взгляд, на деле вмещая галлонов шесть, и это помимо собственного веса. Так что тащить его пришлось в обнимку, постоянно преодолевая соблазн положить набок и катить ногами.
По счастью, в дороге мы не раз останавливались, чтобы приложиться к содержимому бочонка– исключая Алир, конечно, но не исключая хозяина–проводника. В его глотку нефильтрованное и оттого почти непрозрачное светлое пиво лилось с плеском, напоминающим об утраченной Среброречке. Поэтому к концу пути пивная тара полегчала едва ли не вдвое, а учитывая прилив сил от выпитого, стала и вовсе легче перышка.
Порядком проплутав между невысокими, мне лишь по пояс, каменными стенами многочисленных землянок, мы остановились у одной из них, на первый взгляд не отличавшейся от прочих. Разве что на отшибе от остальных и, кажется, повыше по склону. Точнее во тьме, до краев залившей долину, разобрать не удавалось – темно–синее небо в непрозрачной дымке не пропускало света звезд. Только над нескончаемым застольем вдали виднелась сеть мерцающих в той же дымке огней.
Каким–то женским чутьем определив, что именно требуется для устройства на ночлег, жены и подопечная проскользнули вниз по каменной лесенке за массивную дверь постройки и принялись ожесточенно возиться внутри. Во всяком случае, прежде чем зажечь свет, полившийся из окон теплыми полосами, они явно что–то там своротили с немалым грохотом.
Мы же с Хугге присели на холодке передохнуть и обождать, пока эльфочки завершат свои труды. Конечно, не без того, чтобы еще хлебнуть напоследок. Прямо на плоской крыше устроились, я – свесив ноги, а огр – высоко задрав колени. Приложившись по очереди к бочонку, поставили его на землю между нами, отдышались и одновременно вновь запрокинули головы в поисках хотя бы одной искорки света в чернеющем небе. Ничего. Ни лун – тройное новолуние со дня на день, ни звезд. Вообще ни единой прорехи в дымке, до которой, казалось, рукой подать. Как под одеялом уже, только глаза закрой, и сон заберет без остатка, до утра, до нового света…
– Хр–р–рм… Кгхм!!! – ОгроСтароста зачем–то громко прокашлялся, прогоняя подступившую дрему, и встряхнул меня за плечо. Осторожно, конечно, на свой огрский манер, но так, что весь сон вытрясло без остатка. После этого сказанное им я расслышал уже самым лучшим образом:
– Знаю, зачем пожаловал… И кто таков, знаю.
Отсутствие «р» в прозвучавших словах лишило их привычной огрской раскатистости и тем заставило прозвучать как–то зловеще. Словно каждое стало прозванием некой грядущей беды, подчиняясь местному правилу имен. Настрой безмятежного вечера разом сменился – не на утро оказался отложен важный разговор, как сказано было…
Или уже утро наступило, осеннее, темное? Что за полночь перевалило – несомненно, под выпивку время быстрее идет. Отчего в Мекане некоторые старались вообще не просыхать, коротая войну под бульканье фляжки. Одни из таких, не протрезвев, за Последнюю Завесу отправились, других доконало похмелье наутро первого мирного дня, а кое–кто и поныне глаза заливает, уже без различии времени. Так чго не способ это. И мне протрезветь не помешает, чтооы получше вникнуть в услышанное…
– Оно понятно, конечно, – Хугге Громовило был тих настолько, насколько вообще позволяла его природа. – Судьба ведет так, что в стор–р–ронку не евср–р–рнсть…
Вернувшееся в его речь взры кивание малость успокоило, превратив сказанное из мрачного пророчества в обычный разговор. По форме, но не по смыслу.
– Только ведь не можем мы так пр–р–росто отдать Р–р–реликвию… Пр–р–ридстся с фор–р–рмальностями.
Самое слово «формальности» в огрском исполнении звучало равно нелепо и устрашающе. Вроде мощного свстосброса, зажатого в драконьей пасти – то ли впустую хрупнет на зубах, го ли рванет в мелкое крошево, то ли от случайного нажатия на спуск исполосует лучом все до горизонта.
– Огр–р–рТинг завтр–р–ра пр–р–риговор~р–рит, что тебе сделать пр–р–ридется, – уточнение оказалось не лишним.
Авось еще обойдется… Народ в целом не способен придумать что–нибудь особо заковыристое, так что задача будет простая. Насколько исполнимая – эго уже другое дело. Но хотя бы не специально замороченная, затрудненная, как те формальности, к которым привычны у нас в Анариссс.
Воодушевление от такого вывода малость перехлестнуло через край. Во всяком случае, пытаться хлопнуть по плечу совсем уж задумавшегося ОгроСтаросту явно не стоило. Даже подпрыгнув, я не дотянулся до вздымающейся ввысь фигуры. Приземлился обратно на крышу, крякнул и успел только помахать рукой в ответ на прощальный взмах удаляющегося старика. Тот, видно, счел, что большего недолгое расставание до завтрашнего утра и не требует.
В этом сановный огр, несомненно, был прав. Пора и мне на боковую…
Голову наутро ломило так, будто на нее по очереди падали все здешние булыжники с высоты всех окрестных гор. При попытке выбраться из–под мехового одеяла и ополоснуть физиономию я только сверзился с топчана, найденного вчера на ощупь, и перебудил семейство.
Умывание не помогло, поэтому пришлось от кадушки с водой перебраться поближе к бочонку с пивом. На счастье, весь запас мы вчера не истребили даже при поддержке ОгроСтаросты. Удержать в себе первые несколько глотков оказалось нелегко, но затем дело пошло на лад и даже появилась мысль о завтраке.
Слава Судьбе, стараниями Алир мы не испытывали недостатка в съестном. Запасливость подопечной можно было только похвалить. Наскоро умывшись, она сама и Хирра с Келлой присоединились ко мне. С вечера запасы сохранились наилучшим образом – до утра не дожили только пряники, или что это там были за печеные уродцы с медовым запахом. Но склонность светлоэльфийской дивы к сладкому уже стала для нас привычной.
В результате к остатку' пива, кое–как унявшему ломоту в голове, сыскалась вполне приличная закусь. Пивовары из огров, похоже, не лучшие, раз даже присутствие лечебных по своей сути эль–фей лишь ослабило мое похмелье. Им–то самим вчерашнее бесследно сошло с рук, прежде всего, по причине меньшего количества выпитого.
Впрочем, попытка позавтракать нелегко далась не мне одному. Наибольшее неудобство всем нам причинило совершенно неожиданное затруднение – вся мебель в доме была огрской, а стало быть, непомерно большой. Топчаны мне по пояс, на каждом из которых свободно можно улечься вчетвером; стол, заглянуть на который получалось, только подпрыгнув; кресло–качалка величиной с легкого штурмового кадавра…
Более–менее подошел мне по размерам один–единственный стульчик. Точнее, сиденье и спинка у него соответствовали моему росту, а высота в целом была даже побольше прочих – пришлось едва ли не на пять футов карабкаться вверх по здоровенным поперечинам. Зато относительно столешницы мое тело оказалось в нормальном положении.
Отчего оно так, я бы долго не догадался, если б мои эльфочки заботливо, по–женски, не просветили мужа и повелителя. Оказывается, я узурпировал детское креслице!
Ну и ладно. Дырка для горшка в сиденье крышкой прикрыта, и то счастье. Женам же с их эль–фийским ростом на обычных здешних стульях приходилось елозить подбородками по столешнице, как малышам, посаженным родителями за. взрослый стол. Так что кто еще оказался в положении малолетнего…
Завтрак был в самом разгаре, когда высоко над столом, в кровле, что–то зашуршало, и на стол с пронзительным «пиу!» мягко шлепнулся серый пушистый клубок. На мгновение все мы замерли, а потом Алир взвизгнула:
– Мышь!!!
В ответ на это со стропил на стол, на пол и на нас посыпался целый дождь пушистых серых шариков. В надежде спастись от мохнатого пищащего дождя светлая эльфь попыталась запрыгнуть на спинку своего стула и повисла на ней, опасно балансируя. В отличие от нее, жены реагировали спокойнее, просто прикрывшись руками, а сам я, словно битой для крикета, отмахивался от нежданных пришельцев колбасой.
Понятно, что сами мохнатые гости были напуганы еще пуще подопечной. Серые пушистые шарики размером в кулак, с треугольными ушками и ярко–зелеными, словно весенняя листва, огромными глазами метались по комнате, скребя невидимыми коготками и нежно попискивая. На мышей они не походили, скорее на котят, подобравших хвосты и лапки так, что не видно.
В тот момент, когда последний серый клубок забился в щели между слагавшими стены камнями, входная дверь скрипнула и распахнулась настежь. Тут нервы не выдержали уже у всех – Алир грохнулась–таки со спинки стула на топчан, а все остальные, включая меня, просто подпрыгнули.
Огрюшку с пятиведерным чайником горячей воды такая встреча потрясла. На наше счастье, по присущей ее народу флегматичности орать она не принялась– только рот открыла и ресницами захлопала быстро–быстро. Причем тут же опомнилась, когда Келла хладнокровно выпутала из медовой гривы и предъявила для опознания притаившийся у нее на плече серый клубок.
– Это кто такие? – моя древнейшая повертела неизвестную тварюшку в пальцах и спустила на пол.
– Флафы, – по–огрски невозмутимо ответила девчонка, взгромождая чайник на табуретку высотой мне по плечо. – Они всегда… – что «всегда», осталось невыясненным по немногословию, присущему даже столь юной представительнице горного народа.
Клубок тем временем высунул узенький, словно ивовый лист, и такой же зеленый язычок, подобрал им почти невидимую соринку и с явным облегчением удрал следом за собратьями. Похоже, с мышами неизвестных зверьков роднила только манера шуршать по углам.
Появившийся кипяток позволил завершить завтрак парой кружек кофе– пусть не столь изысканного, как сделавшийся привычным по Хисаху, но после сегодняшней ночи и утра явно необходимого. А заодно и сполоснуть руки после всего.
Обрадованные наличием горячей воды, жены и подопечная явно нацелились на более расширенный вариант утреннего туалета. Я предпочел выйти пройтись и обдумать предстоящие дела, не желая смущать не столько семейство – эль–фийское отсутствие стыдливости уже сделалось для меня привычным, – сколько взявшуюся исполнять обязанности горничной огрскую девчушку, на человеческий счет не перевалившую лет двенадцати.
Снаружи поутру было холодновато. Все–таки осень в горах – не то, что на равнине, это внизу будет стоять теплынь еще добрый месяц, а здесь изморозь сойдет с камней только к полудню. Так что приходилось двигаться побойчее, да еще вертеться с боку на бок– холодом тянуло только снизу, а сверху припекало яркое горное солнышко.
Жаль, недолго ему состязаться с утренними заморозками на равных. Окрестные горы уже почти затянуты снегом, а с самого высокого пика на дальнем краю долины снежный язык протянулся вниз чуть ли не до зелени альтииских лугов. Не ледник – какой ледник на остром гребне! Просто в этом месте зима будто продвинулась намного глубже, почти полностью вступив в свои права.
Внезапно я понял, отчего это произошло. Демон не зря показал свою власть у постоялого двора… Если все–таки придется с ним разбираться, логово могущественной нежити не надо будет искать долго.
Впрочем, задумываться об этом было пока рановато. Лучше толком осмотреться вокруг, на что вчера не нашлось времени. Чтоб хотя бы место собственного обитания не потерять.
Насчет последнего я, конечно, малость пережал. Заблудиться среди строений, неожиданно невысоко поднимающихся над землей, было почти невозможно, а то из них, где нашло приют наше семейство, спутать с прочими и того труднее – в остальном как две капли воды похожая на остальные землянка располагалась выше всех по склону.
Роскошная хибара… Словосочетание это при всей противоречивости наиболее точно обрисовывало любую огрскую постройку. Все здесь было сделано добротно, всерьез и надолго, но как–то чрезмерно просто. Не бедно даже, а скупо, без намека на малейшее излишество. Словно в самом начале заселения мира разумными – «когда Отец летал, Мать пела…»
Приговорка эта времен бунта Суганихи Кровавого продолжалась вопросом: «Кому до эльфов было дело?»
А здесь и сейчас, в самом сердце Огрогор, эльфом, до которого всем дело, оказался я, грешный. Ничего себе образчик породы! Жены и подопечная в этом смысле показательнее, но порода по самцу считается. По обезьяну– обезьяна, по мышу – мышь, по эльфу – эльфь… Так что за всех Инорожденных разом теперь отдуваться мне, а не женской половине семейства.
Это ведь именно в их окоп файрболл. Леони–стский лозунг гласил, что во времена явления первой расы разумных ничего лишнего, вроде богатств с богачами, законов с законниками, магии с магами и прочих изощрений, на которые сильны эльфы, не было и в помине. Жизнь от этого, понятно, происходила слаще меда и легче перышка. Глядя на быт огров, в полной неприкосновенности сохранивших первозданные привычки, отчего–то даже верилось в такую благодать.
Особо легкой жизнь в суровой простоте горного климата, ра»умсется, быгь не может, но от городской суеты она свободна без сомнения.
Другое дело, чго на с голь скудном основании ничего сложного и не выстроишь. Начиная с помянутого города – столица Офии больше напоминала село, разросшееся до гигантских размеров. Только вместо магистрата тут ступенчатый помост с колоннами и навесом, памятный но вчерашнему празднеству, а на месте, подходящем для храма, виднелось здоровущее сооружение из оплывших за тысячелетия огроменных плит. Вроде трибун на хисахском Парадном Причале или у нас на Иппотроме, только двумя дугами напротип друг друга. Между ними имелась продолговатая площадка, залитая давно застывшей каменной смолой, окруженная неглубоким ровиком, обнесенная невысокой каменной оградкой с каменными же воротами по обеим коротким сторонам. Ярдах п двадцати от каждых ворот на поле имелся ряд каменных зубцов типа противокадавровых надолб.
Понятно, что всё это выстроено с поправкой на огрский размер. Го есть скамьи на трибунах мне выше пояса, а специальных лестниц с шагом поменьше и вовсе не предусмотрено. Плюс щели между плитами такие, что так до конца и не заплыли камнем за все тысячи лет с самой Войны Сил. Или того дольше – с огров сталось бы возвести этакую постройку раньше первого жилья, для порядка или того, что они под ним понимают.
Прямо из лих самых щелей в стенах пробивались некие странные кусты. В округе таких, во всяком случае, больше видно не было. Да и вообще нигде до того они мне не встречались. Только тут, в долине, на огрских домах, а уж на этой постройке – особенно густо.
Редкие пучки толстых прямых стеблей в маслянисто поблескивающей плотной коре темно–вишневого цвета торчали неровными метелками и вдобавок были украшены редко посаженными травянисто–зелеными почками. Надо бы разузнать, что это за образец декоративной флоры. Паразит или дань огрским представлениям об украшении жилища?
Как нельзя вовремя мимо по своим делам проходил пожилой огр, углубленный в себя настолько, что никак не отреагировал на приветственный возглас и даже на более громкий окрик. Дальше драть глотку на холодке мне не особо хотелось. Однако привлечь его внимание другим способом оказалось несложно: всего–то забежать вперед и помахать руками, как матрос–лидер, выводящий флайбот из ангара. Даже пинать не пришлось. И то хорошо. А то внимание было бы не столь дружелюбным.
Правда, и без того означенное дружелюбие ограничилось остановкой, медленным поворотом головы и взглядом исподлобья. Да еще прислоненной к уху ладонью, показывающей явную слабость слуха ее обладателя.
Стараясь подоходчивее разъяснить предмет своего любопытства, я усердно потыкал пальцем в толстые стебли с почками и как можно более раздельно и громко проорал:
– Что? Это? Такое?
Огр наградил меня взглядом, достойным магистра психиатрии, созерцающего самый тривиальный случай слабоумия в своей жизни.
– Флафы, – ответил он в одно слово, после чего отвернулся и отправился своей дорогой, по–видимому, сочтя ответ исчерпывающим. Даже не добавив, к примеру, «они везде».
Ну да, флафы. Если что–то скребется в углу, бегает по стенам и по полу, падает с потолка прямо на физиономию – флафы. Если другое что–то растет прямо из стен дома – тоже флафы. Наверное, для огров сплошные флафы все, что не они сами, не их жилье и утварь. Любая помеха размеренной жизни горных громил именуется флафами. Кроме гор, неба, воды и погоды, для каждой разновидности которых есть свое отдельное слово. Они, собственно, и составляют суть огрского бытия…
Похоже, мы с нашей экспедицией обещаем стать для них самыми грандиозными флафами столетия. Если, конечно, не сумеем досадить огр–скому племени настолько, что удостоимся–таки отдельного определения. В силу регулярности и размера доставляемых неприятностей…
Обойти всю долину за одно утро, конечно, не удалось бы – тут и целого дня может оказаться мало. Но познакомиться с ее обитаемой частью я смог. Хотя из–за огрских масштабов и отсутствия многоэтажных зданий Оград раскинулся едва ли не шире куда более крупного города.
Отчего–то горный народ не строил для жилья ничего выше землянок. Да и те поднимались над поверхностью каменистого грунта лишь до небольших окошек, прорубленных у самого потолка.
Вдоволь подивившись причудам местной архитектуры, я было направился обратно, но на полдороге встретил небольшую процессию, состоявшую из ОгроСтаросты, моего семейства и присланной с утра огрюшки. Та, чрезвычайно гордая, торжественно несла обратно все тот же здоровенный чайник, судя по всему, уже пустой.
– Пр–р–рисоединяйся, Пойнтер–р–р, – приглашающе махнул лапищей громадный старикан.
– Зачем это? – отчего–то недоверчиво спросил я в ответ.
– Огр–р–рТинг тр–р–ребует, – не особо вразумительно пояснил ОгроСтароста.
Ну, если требует, видимо, есть основания. К тому же перед всенародным огрским собранием можно поставить тот самый вопрос, что привел меня в эти горы. Не тратя времени попусту, без особых церемоний, как и положено с первыми детьми Матери. Сказано же было вчера — «о за–трудностях с утра поговорим».
По местоположению и составу ОгрТинг ничем не отличался от вчерашней церемонии встречи, то есть проходил на том же самом помосте в окружении всего населения долины. Трудновато два дня подряд бросать дела ради странных чужаков…
Впрочем, на сей раз причиной всеобщего собрания, похоже, были не мы, судя по тому, что почетное место посередине Праведного Проема занял самолично старейшина огрского народа. Нам знаком было указано оставаться на месте – прямо перед проемом, ровно посреди между ступенями помоста и толпой огров.
Подняв обе руки вверх, ОгроСгаросга при «пал присутствующих к тишине. А затем раскатисто, гак что нас чуть не вмяло в строй позади возгласил:
– Сакр–р–ральная Игр–р–ра!!!
Ответным многотысячеголосым криком нас, в свою очередь, чуть не бросило на помост. Явно эга игра будет здесь основным событием года – или я ничего не понимаю в горном народе. Громкость у него – основной показатель важности происходящего, как и разрушительность последствий. А уж определение «сакральная» гарантировало уникальность и масштаб предстоящего действа. Да еще и непосредственное обращение такового к Судьбе.
Все перечисленное давало возможность предположить, что Сакральная Игра неспроста объявлена на второй день нашего присутствия. Мимо нас она не пройдет, каким–нибудь боком да затронет…
Прямое доказательство этой догадки не заставило себя ждать. Порывшись в поясной сумке, ОгроСгаросга извлек что–то металлическое, повертел в толстых, как ливерные колбаски, но куда менее гладких пальцах, расправляя пластинки и звенья…
И поднял над головой Длань Справедливости!!!
Не узнать Реликвию, даже не видав ее прежде ни одного раза, было невозможно. Просто никаких других изящных металлических перчаток явно зльфийской, а то и вовсе древнейшей работы в Ограде быть не могло. Поскольку огр не надевал ее, размер перчатки оставался соответствующим руке эльфа… Или человека.
Восторженный вопль толпы опять шарахнул по ушам, заставляя что–то сжаться внутри. Народ приветствовал талисман, одним своим присутствием хранивший долину от демона, отнятый у того и обращенный против похитителя. А теперь необходимый мне… нам… Анариссу… всему миру!
– Пр–р–р–риз Сакр–р–ральной Игр–р–ры! – громогласно объявил держащий Реликвию старик. – Пр–р–ринадлежит Избр–р–раннику Судьбы!!!
Вот как… Оказывается, уникальный артефакт выставляется на кон. Ритуально – или взаправду? Если последнее, то есть шанс заполучить Реликвию вполне законным путем, без интриг и прочих подозрительных придумок.
– Пр–р–ринимаю пр–р–ретенлентов! – подтверждая эту мысль, возвестил ОгроСтароста. – Кто пр–р–редъявит пр–р–рава?!
Мне определенно не показалось, что при этом он скосил взгляд в нашу сторону и подмигнул.
Вот, стало быть, каковы обещанные вчера «формальности» при передаче ценнейшего артефакта. Неплохо потрудились посланники Анарисса, до водя до сведения горного народа нашу потребность в Реликвии Пусть и не вынудили отдать се запросто, но явно что–то подвинули в огрских головах.
Упустить такой шанс было невозможно, пусть даже я не понимал толком, во что ввязываюсь…
– Я!!! Я предъявляю право! – заявил я во весь голос, подняв обе руки. Что еще надо добавить по ритуалу, я не знал, но понадеялся, что сказанного хватит.
– Подтвер–р–рдишь в Игр–р–ре?! – полувопросом–полунамеком помог мне старейшина.
– Да, – согласился я. На большее моих сил и соображения не хватило.
ОгроСтароста удовлетворенно кивнул. Народ позади не то чтобы взревел, но зарокотал с оттенком удивления и каким–то странным восторгом пополам с предвкушением. Кажется, Сакральная Игра не настолько уж ритуальна. Настроение толпы указывало на ожидания скорее спортивного, нежели религиозного типа.
Похоже, любое действие отвлеченного характера огры сводят к наиболее грубым и зримым его сторонам, а то и вовсе лишь изображают условно. При этом весьма старательно, но не особо подробно. Вот и сейчас завершение ритуала вызова прошло скорее с азартом заключения ставок ипподромного тотализатора.
Под одобрительный гул всех собравшихся огров старейшина одного за другим выкликнул четверых игроков, по числу моего семейства. Это заставило меня задуматься – во что же я втянул своих эльфочек?
Имена предстоящих соперников я в силу этого как–то упустил. За исключением Надда Короткого Колеса, оказавшегося абсолютно кубическим экземпляром огрской породы – вширь и вглубь едва ли не больше, чем ввысь. Фигуры остальных игроков тоже отличались сходной основательностью, что вызывало вполне определенные подозрения относительно их боевых качеств.
Вежливо раскланиваясь и осторожно пожимая руки мне самому и женской половине семейства, эти обтянутые мехами кубари закрутили, завертели и окончательно сбили всех нас с толку. Во всяком случае, ни от жен, ни от подопечной я не дождался ни единого замечания по поводу моего внезапного порыва помериться с ограми удачей и силами в игре, искони привычной горному народу. Как–то внезапно все закончилось. Толпа разбрелась еще в процессе взаимного представления команд, а когда наших будущих соперников увел Тугге Полторы Бороды – видимо, служивший тренером огрской сборной по собственной невозможности играть, – рядом остался один ОгроСтароста.
– Игр–р–ра послезавтр–р–ра, – сообщил он нам необходимую информацию.
Хотя бы не сегодня после обеда, спасибо и на том. За пару дней чистого времени можно разобраться в любых правилах, да и потренироваться. В спортивной форме жен я не сомневался, а подопечную, возможно, удастся пристроить к какому–нибудь делу, где ловкости не требуется. Только сила втрое меньше огрской, но чуть ли не вдвое больше моей собственной…
Запал оптимизма как–то сник, когда до меня дошло, что самым слабым звеном в предстоящем состязании оказываюсь я сам. С главной задачей не то чтобы выиграть, а просто уцелеть.
– Как там с игровым членовредительством дело обстоит? – не смог удержать я в себе мрачные размышления. – А то еще прикончите ненароком…
– Огр–р–ры нар–р–род добр–р–рый. Никого не пр–р–рикончат, – добродушно прогрохотал староста. – Пр–р–роигр–р–раете – сами обр–р–ратно в Анар–р–рисс отвезут. Пр–р–рямо с поля, на площадь Тр–р–риумфа.
Ну что ж, больница как раз на этой самой площади, так что шанс выкарабкаться в случае проигрыша остается. Правда, у меня мелькнуло какое–то смутное воспоминание о ежегодном огр–ском безобразии на этой самой площади, но детали никакие не всплыли. Только что–то вроде присловья: «Огры гуляют – перья летают»…
К чему это, припомнить так и не удалось. Хотя, судя по размерам и силе разгулявшихся огров, а также по основной для них работе на стройках, тут не перья, а доски летать должны. Или уж вовсе балки с кирпичами.
Впрочем, после сегодняшнего откровения насчет правил перехода Реликвии от владельца к владельцу от населения Ограда можно ожидать вообще чего угодно. Фраза, в которую сложился этот вывод, сама собой получилась по–местному грохотливой и взрыкивающей: «Огр–р–ры – нар–р–род непр–р–редсказуемый…»
Дома – сегодняшнего заседания ОгрТинга хватило, чтобы нечувствительно начать считать землянку пусть временным, но домом – я, не теряя времени понапрасну, полез за хрустальным шаром. Другого источника сведений о Сакральной Игре здесь не найдешь. Самих же огров расспрашивать с одной стороны, муторно, с другой, не по чину как–то. Обстоятельность горного народа не позволит к началу игры дойти и до середины разъяснении, а весть о том, чго гости взялись И1рагь, не зная праг.ил, уничтожит всякую надежду на успех предприятия. Гак что лучше стороной разузнать или хотя бы попытаться выяснить, чем славна Сакральная Игра.
На счастье, связь из гор была устойчивая, не то что из мсканских болот, а сведения о предмете нашего интереса в эльфийском Апариссе имелись. Любознательность Инорожденных–книжников, проистекающая то ли от многовекового безделья и стремления заполнить жизнь занимательным хобби, то ли от природного любопытства, сослужила нам хорошую службу.
Для удобства работы шар пришлось утвердить в глиняной миске подходящего размера. Специ альных подставок для этой цели у огров в хозяйстве не водилось, а офицерский кожаный чехол закрывал слишком многое. Блюдечко же, хоть и самое маленькое, все равно оказалось значительно больше портативной четырехдюймовой сферы, и от любого тычка та принималась кататься с боку на бок, а то и кувырком, словно «яблочко» по тарелочке архаичного иллюзора.
А желчющих ткнуть в какое–нибудь световое пятно кончиком ногтя сразу же оказалось предостаточно. Когда внутри сияющего хрусталя замерцали схемы и послышались нарезанные на медь голоса пояснений, жены с подопечной сразу же подтянулись к столу.
Из всех, правда, только у нас с Ксллой оказались навыки командной игры. Самому дворовый волейбол крепко памятен, а моей древнейшей по многопрадедовой милости вообще пришлось переиграть с детьми арендаторов чуть ли не во все существующие игры, от альтийского керлинга до тесайрской лапты. Хирре с ее привычкой руководить отрядом загонщиков во времена Охотничьего Клуба тоже пришлось объяснять не так много.
Зато с Алир мы намучились. Высокомерие Ино–рожденного семейства, наложенное на столетия чрезмерной заботы многочисленных нянюшек, дали совершенно неописуемый результат: для светлоэльфийской дивы оказалась в новинку сама идея играть не «во что–то», а «с кем–то»!
– Ну хоть со старшей сестрой вы играли?! – поинтересовался я, доведенный до пределов изумления такой дремучестью.
– У Леах одна игра была, – грустно вздохнула Опушечная и словно на память воспроизвела: – «Я кого–нибудь побью, а ты будешь плакать»…
Семейка, однако! Хотя после эпизода с демоном от них чего угодно можно ожидать.
Объяснить подопечной само понятие команды оказалось более–менее возможно лишь потому, что на поле выходило по четверо игроков с каждой стороны – двое битников, отбойник со щитом и воротарь. Как раз по числу членов моего семейства… Оставалось распределить роли в соответствии с тем, что удалось понять об игре и ее правилах. За это я взялся самолично.
– Мы с Келлой поменьше, значит, возьмем биты. Хирра, тебе – щит. А Алир на ворота поставим, там никакой активности не нужно. Лови все, что прилетает, и только…
На том, что прилететь могут не только мячи, но и двенадцатифутовый огр либо кто–нибудь из нас от удара вышеупомянутого огра, я заостряться не стал. Будем надеяться, что защита и нападение в нашем исполнении не подкачают. Шансов на выигрыш и проигрыш предоставляется маловато – кому два раза прилетел в ворота мяч, тот и проиграл. Ибо в Сакральной Игре, как и в жизни, Судьбу испытывают трижды…
Вплоть до самого вечера мы смотрели записи игр. Не на Сакральном Стадионе, понятное дело, а на площадках, устроенных по его подобию, с деревянными воротами и сваями вместо каменных надолб в штрафной зоне. Похоже, играли в это везде, где поселялось восемь взрослых огров. То, что я раньше не удосужился видеть данное подобие Сакральной Игры, объяснялось тем, что площадки всегда были вынесены за городскую черту. А я к фермерскому бытию не склонен со времен первой учебки, располагавшейся как раз в сельской местности. За стены что города раньше, что поместья меня так просто не выгонишь, а если уж выбираюсь, то исключительно по поводу серьезному и не слишком приятному. Вроде нынешнего.
Хотя пока жаловаться мне особо не на что. Вот послезавтра, если огры нас побьют, могут появиться причины. Да и в случае победы без травм вряд ли обойдется. Надо с утра приложить усилия к тому, чтобы обзавестись битами, щитом, да хоть немного потренироваться двое на двое…
День, прошедший в тренировках, не запомнился ничем, кроме усталости и неуемного аппетита, нажитого в процессе беготни. Биты и щит по мерке огры сделали прямо при нас – обрезать и выгладить наждаком пару жердей толщиной в запястье да сплести из прутьев круг вроде донца для корзины дело нехитрое.
Чтобы добровольные помощники не слишком досаждали нам советами, для практики мы избрали площадку за небольшим отрогом, почти у самого водопада. Точнее, места, где тот был до иссушения Среброречки демоном, заморозившим верховья.
Ограм, впрочем, было чем заняться и без нас – чуть ли не все население долины скопилось за стадионом и вокруг него. Наверное, чистили, мыли и готовили сакральное сооружение к главному матчу. До самой ночи возились со здоровенными бочками на колесах, даже в темноте что–то делали при свете факелов. Хорошо, что в здешних горах достаточно каменной смолы для такого освещения…
Утро дня Сакральной Игры мы встретили не столько вымотанными телесно, сколько до предела напряженными душевно. Во всяком случае, я не мог думать ни о чем, кроме того, что на кон поставлена судьба Реликвии, призванной исправить летальные повреждения в мире. Да еще о том, что у меня в этой игре меньше всего шансов остаться целым. Просто по росту и силе.
За час до полудня надо было идти на Сакральный Стадион. Посыльных–провожатых по этому поводу не полагалось, так как на смену законам гостеприимства в действие вступил ритуал самой игры, согласно которому к месту ее проведения полагалось являться самостоятельно, без напоминания, и в полном молчании.
ОгроСтароста, тоже молча, встретил нас и предстоящих соперников у ближних трибун и повел направо, в обход каменного строения. По случаю исполнения судейских функций в матче старикан вооружился булавой, на пару футов превышавшей его собственный рост и увенчанной медным шаром с две моих головы размером.
Выходить на площадку игрокам предстояло не через обычный, всегда открытый вход для зрителей, а с противоположной стороны. До поры до времени тамошний проход скрывали исключительных размеров створки ворот, вроде тех, какими жители атинских джунглей отгораживаются от мифического гйперуранга. Что снаружи, что изнутри исполинского строения, двойным комплектом.
Сейчас эта преграда была убрана, и за ней открылась каменная арка с проемом высотой в дюжину футов, неуловимо напомнившая Ворота Лжи с картинки в учебнике, только без особой извращенности формы, которая и дала тем наименование. Простая, как обычная виселица, – два столба с перекладиной, но не ю дерева, а из камня, сплавленного для прочности заклятием. Разве что низковата для этих целей, лишь мелких зеленых гоблинов и можно вешать.
– Пр–р–равило… Кто по р–р–росту не пр–р–рой–дет – к Игр–р–ре не допускается! – любезно сообщил ОгроСтароста.
Вот, стало быть, сквозь какое ограничение не пролез Тугге Полторы Бороды, лишенный права участвовать в Сакральном времяпрепровождении своего народа. Слава Судьбе, а то только его сегодня и не хватало бы на поле. И без того неизвестно еще, как справимся…
В отличие от огрской команды, толпившейся перед воротами довольно робко, мы прошли в проем без сомнений и затруднений. Трудности начались потом, когда площадка для Сакральной Игры, странно поблескивавшая за фигурами тех, кто стоял впереди, предстала перед нами во всей красе.
Поле, по–прежнему на добрый фут заглубленное в землю, окруженное неглубоким рвом и обнесенное невысоким валом, теперь почти вровень с краем оного было залито свежей каменной смолой. Вот чем занимались хозяева целые сутки перед матчем!
Все три эльфочки у меня за спиной зашипели на разные голоса: две агрессивно, а одна обреченно. Догадываюсь, кто именно…
– Ты знал?! – обе моих женушки, каждая со своей стороны, абсолютно синхронно вцепились мне в уши острыми коготками.
– Если б знал – сказал бы!!! – смиренно прорычал я, пытаясь высвободиться.
Алир была близка к обмороку. Да и я ожидал чего–чего, но не этого. Скорее, уж чего–нибудь способствующего членовредительству, а не наоборот, пусть и столь оригинальным образом. Вот как, оказывается, огры борются с игровым травматизмом…
Не спорю, эффективно. Расшибиться насмерть шансов никаких, если за край не выкинут. Вот только отмываться после этого действа придется не просто всерьез, а свирепо и беспощадно. Та еще баня получится – хуже, чем сама игра.
Неожиданно я усмехнулся. Не думал, что подобная неожиданность заставит позабыть о страхе перед грядущей потасовкой. Однако предыг–ровой мандраж исчез начисто, уступив место какому–то неуместному ехидству. Едва сдерживаясь, чтобы не захихикать, я тихонько поделился с женами и подопечной внезапно пришедшим на ум соображением.
Те посмотрели на меня, как на окончательно и бесповоротно сумасшедшего. Конечно, чего еще ждать… На здоровенйых и самоуверенных от природы эльфей это «лекарство» не подействовало – они–то, в отличие от меня, изначально не испытывали страха перёд увечьем. Зато предстоящая всем грандиозная пачкотня с последующим тяжким отмыванием виделась женщинам эльфийской крови истинным бедствием, еле сопоставимым по цене с призом, выставленным на кон Сакральной Игры, и его значением в деле спасения баланса стихий, слагающих мир.
Пожалуй, даже угроза Мировой Погибели не заставит их выйти на поле и пройти все, что должно, насколько бы сакральным и ритуальным ни было предстоящее купание в черной липкой жиже. Смола была проста, безусловна и сиюминутна, как и все прочее в родной стране огров, а конец всего сущего – отдален и, по большому счету, не слишком реален…
Куда более мрачным тоном я высказал вслух и последние выводы. Просто оттого, что не сумел удержать их в себе при всем нежелании добавлять женам и подопечной невеселых мыслей.
К моему удивлению, после этих слов готов мости на лицах обеих Инорождсниых и единственной древнейшей оказалось куда больше, чем можно было ожидать. Особенно у последней – Келла словно переняла у меня самого жесткую ухмылку, оглядывая расстилавшуюся перед нами черную, жирно блестящую гладь игровой площадки.
– Что стоим? – неожиданно перехватила она и прочие составляющие моей обычной роли, от необходимости командовать до грубоватого тона. – Все, что нас не убьет, надо попробовать хоть раз! Представьте, что это обычная ванна из взбитых сливок с медом, и вперед!
До последнего сравнения я бы не додумался. По простому незнанию косметических процедур, привычных высокородным обитательницам замка Сгийорр, да и прочих эльфийских замков и городских поместий.
На Хирру, а пуще того на Алир этот пример оказал поистине чудодейственное впечатление: одна перестала хмуриться, напряженно всматриваясь в смоляное поле, а вторая даже заулыбалась, очевидно, припоминая приятный опыг подобных купаний:
– Ага, и с клубникой…
За время нашего ммешатсльсгва команда соперников успела пройти на противоположную сторону поля, a OrpoCrapocra и помогающий ему Tyirc Полторы Бороды – занять места на возвышениях ровно посередине фибун. У каждого в распоряжении оказался бронзовый гонг, на котором без проблем можно было бы зажарить вес мое семейство, надумай кто–то использовать измятые многочисленными ударами чаши в качестве сковородок.
Не ожидая более никаких примет и сигналов, судьи с размаху саданули по гонгам булавами. Будь я лавиной, от громового дребезга непременно сошел бы, не с гор, так с ума. И так ноги словно сами собой вынесли на поле что нашу команду, что соперников.
Следующим деянием судей было вбрасывание мяча. Посредством той же булавы, используемой наподобие крикетной»биты, ОгроСтароста отправил увесистый кожаный шар точнехонько на середину поля.
Тут уж хочешь не хочешь, а пришлось со всех сил нестись туда, торопясь, чтобы команда противника не успела завладеть мячом раньше. По причине легкости нам удалось достичь цели первыми, но удачи эта поспешность не принесла – подоспевшие огры смели нас в мгновение ока, немилосердно окунув в смолу старшую жену, а меня самого, видимо, спутав с мячом, отправили в недолгий полет до самой штрафной зоны.
Младшая жена чудом увернулась от первой атаки и даже сумела как–то обрушить одного из битников. Второй же без проблем добрался до надолб, где я безуспешно пытался придать себе вертикальное положение, и с победным ревом врезал битой по подброшенному мячу. Тот прогудел мимо меня черным файрболлом и звонко впечатался в выставленные перед собой ладони подопечной, разбросав вокруг веер брызг.
От полученного удара та перекувырнулась в воздухе и вверх тормашками влетела в ров за воротами. Всплеск был такой, что упавший между опорами мяч вынесло волной обратно в штрафную.
Позади наших ворот тут же объявилась пара донельзя серьезных огрят, укрепивших в специально выдолбленном камне шест со связкой жертвенных лент и шнуров. Это было видно в подробностях, ибо как раз в тот момент я добрел до рва, опустил в смолу и так уже грязную руку, пошарил там и извлек на поверхность отчаянно барахтающуюся и фыркающую Алир.
– Мяч из рук не выпускай! Что бы ни было – не выпускай!!! – проорал я прямо ей в ухо, одновременно кое–как обтирая ее физиономию. – Вчера же все выходило, как надо!
– Помню… не буду… – закивала эльфь, обтекая черным блеском. – Я… смолы испугалась…
– Больше бояться нечего! – не сдержал я ухмылки. – Сильнее не измажешься.
– Ага, – печально вздохнула та, признавая неопровержимую справедливость сказанного, и затрепыхалась, вставая на ноги. Что ей, что Хирре, что мне самому дальнейшие купания уже не грозили ничем принципиально новым. Не врежься я в надолбу, сам закончил бы свой полет в том же рву.
– Удар Судьбы принят! – возгласили со своих возвышений судьи, подводя итог первой атаке хозяев поля и нашему разговору. После забитого мяча они снялись со своих возвышений и, степенно обойдя поле посолонь, поменялись местами.
Гонги грохнули и загудели снова, объявляя о продолжении игры. Выбить мяч удалось далеко за середину поля, но это не помешало огрской команде повторить разгромную атаку. Отличий было немного – на сей раз с головой в смолу загнали Келлу, а я летел уже не до надолбы, а до самых ворот. Зато в обнимку с мячом, который на сей раз в них не попал.
Третья и последовавшие за ней столь же сокрушительные атаки завершились для хозяев поля столь же безуспешно. Мы с женами наловчились гасить огрский напор без особых последствий, а подопечная освоилась на своем месте.
Мяч и теперь с завидной регулярностью сносил Алир в ров за воротами. Пару раз она, похоже, решала вообще не выныривать, но мы с Хиррой и Келлой попеременно извлекали ее и выставляли обратно в штрафную зону. К чести Опушечной, мяча из рук она при этом не выпускала, так что ни один гол нам больше не засчитали.
Наши же ответные удары, когда их удавалось провести сквозь массивную, но отнюдь не медлительную защиту, с легкостью ловил и отбивал во–ротарь противника. В таких же, как наши, воротах огра было ощутимо больше – как в силу относительных размеров, так и по наличию несравнимого с нашим опыта.
Единственный раз, когда мы сумели воспользоваться ситуацией, открывшей нам путь, случился оттого, что, поскользнувшись, я въехал под ноги ближайшему к воротам битнику. Хирра кинулась вытаскивать мужа и повелителя из–под здоровенного огра, приведя за собой отбойника со вторым битником, капитаном огрской команды, усугубивших кучу малу. Воротарь подался из порот в нашу сторону, ожидая подвоха.
Мяч удалось по–оильярдному выпихнуть в сторону оставшейся без присмотра Келлы. Та не подвела и врезала оитой так, что только брызги полетели. Слишком поздно мметивший тго огр не успел ни развернуться, ни закрыть проем своим телом.
Деловитые огрята укрепили за воротами противника такой же шест в лептах, как и за нашими. Судьи опять поменялись местами, готовые возвестить продолжение игры. Счет сравнялся. Теперь от последнего гола зависит, кому владеть Дланью Справедливости, а кому ехать в Анарисс в смоляной бочке…
Ребра ломило не по–хорошему, в глазах темнело. Цена единственной успешной атаки оказалась такова, что надеяться на ее повторение не приходилось. Да и не поведутся огры дважды на одну уловку. Разве что на какую–нибудь другую…
Гут–то, как никогда вовремя, мне в голову пришла великолепная идея. Я поднял биту над юло–пой, пару раз звонко чавкнув по ней ладонью – тайм–аут.
ОфоСтароста и Тугте, подтверждая, хрястнули булавами по гонгам. Огры недовольно побрели на свою половину ноля. Моя команда не оолее весе –лым шагом направилась в мою сторону. Но добралась–таки, хоть и не слишком спешила.
Па меня, тяжело дыша, уставились три блестящих смоляных статуи. Эльфочки устало согнулись, упираясь ладонями в колени широко рас ставленных ног. Самое странное, что даже в таком виде я легко различал, кто есть кто. Причем не по разнице в росте – она в этих позах не читалась. Ничего, «ведьмин самогон» все смоет. А пока есть дела поважнее, чем жалость с чистоплотностью.
– Не раскисать, барышни кисельные! – взбодрил я команду. – Меняем диспозицию!
Три эльфи вскинулись, больше от обиды, чем от энтузиазма, но слушать не перестали и даже не перебили. Уже хорошо.
– Мы с Келлой «устраиваем бардак в центре поля, так, чтоб они забыли, где закат, где восход. Хирра! Ворота теперь только на тебе! Держись у штрафной, бей щитом в зубы, если подойдут!!!
– А как же я?! – обиженно всхлипнула Алир, растирая смолу по рожице тыльной стороной ладони. – Я что, не справилась?!
– Справилась, справилась, – я погладил по плечу готовую расплакаться эльфь. – Все хорошо, маленькая. Просто для тебя есть особое задание…
Воровато оглядываясь, я все же решил перестраховаться. Чтобы не подслушали – ставка слишком высока.
Положим, насчет «маленькой» я переборщил – к уху даже нагнувшейся Алир мне пришлось тянуться вверх. Но наградой стало хитро–довольное выражение на ее мордашке, проступавшее сквозь смолу по мере того, как светлоэльфийская дива вникала в тонкости моего плана. Кажется, с выбором я не ошибся. Хотя Хирра была бы надежнее, но тут поменять их местами просто невозможно.
Глядя на нас с Опушечной, мои женушки тоже приободрились. Поочередно дотягиваться до каждой из них мне было уже неудобно, да и время поджимало. Поэтому я, взявшись за просмоленные гривы, просто пригнул головы обеих пониже, сунулся между ними и парой фраз пояснил ситуацию. Блестящие черные маски лиц растянулись в улыбках. Келла кивнула сразу, Хирра попозже, вдобавок покрутив пальцем у виска. Но возразить ей было нечего. Это наш последний шанс…
Пару минут после тайм–аута все шло по–прежнему. Хотя нет, не совсем – от перспективы поражения, прежде казавшегося абсолютно невозможным, огрская команда прямо–таки озверела. Но нам неистовство игроков противника было только на руку.
Вдвоем с Келлой снести дальнего битника оказалось почти не сложно. Завалить отбойника, подбежавшего помочь, тоже не составило труда. Вот когда поближе подобрался второй битник, он же капитан, тогда все началось всерьез – огры набрали критическую массу и сделались по–настоящему опасны. Даже те, что не сумели подняться в полный рост.
Моя древнейшая змеей вилась между громоздкими фигурами, перекатываясь через согнутые спины, заклинивая битой ноги и старательно не попадаясь под руки огрским игрокам. В свою очередь, я, действуя битой, как рычагом, старался уронить каждого, кто пытался выбраться из кучи малы. В результате, конечно, чаще падать приходилось мне, зато ни мяч, ни кто–то из противников не покидали центра поля.
Когда же предводитель огрской команды все–таки добрался до мяча, остановить его стало просто невозможно. Огр взревел так, что звук отразился от трибун, и попер напролом. Но было уже поздно…
Отлетая от очередного взмаха его биты, я успел заметить, как за спиной воротаря команды соперников из рва выплеснулась Алир. При следующем взгляде в проеме уже никого не было. На всякий случай я повертел головой, желая убедиться, что это не наши ворота. Нет, у штрафных надолб наших Хирра как раз отправляла назад очередной мяч. Аза внезапно опустевшими воротами огров смола бурлила, как похлебка в котле.
Огрского капитана, сделавшего свое дело, надо было срочно сбить с ног, что и было проделано, невзирая ни на какие обстоятельства. Видно, поэтому я прозевал, когда мне в плечо пришел щит огрского отбойника, и сам полетел кувырком. Опомнившись же, увидел в ближайших воротах только одну гибкую, без малого семифутовую женскую фигуру, и понял, что пора действовать.
Оглушительно свистнув, я одним прыжком вы–братся из свалки. Следом за мной черной молнией выскользнула Келла. Хирра у штрафной нырнула в смолу, пряча голову и щит за надолбой. Огры остолбенело озирались.
У одних ворот в полной готовности выстроились мы с Келлой, угрожающе подняв биты. За нашими спинами нервно переминалась Алир, роняя сгустки смолы с широко расставленных рук.
Во рву за воротами продолжалось неясное бурление. Команда противника оглянулась.
Ворота у них за спиной были пусты. Полуденное солнце застыло точно над головами.
Преодолев замешательство, огры с ревом кинулись в атаку. На нас.
Пожалуй, я в подобной ситуации сделал бы такой же вывод…
Особенно уклоняться нам с Келлой было нельзя – ради достоверности. Поэтому пришлось потерпеть, пока битники противника прошли сквозь нас, словно штурмовые кадавры сквозь заросли колючки. Нападающие просто втоптали нас обоих по уши в игровое поле. Своему я хотя бы заклинил битой ноги, уронив его с титаническим всплеском. Уцелевший битник с радостным хохотом размахнулся и отправил мяч в ворота.
Немыслимо изящным, почти танцевальным движением Алир отступила в сторону с поворотом, словно хисахский заклинатель быков с его веером, пропускающий рогача под рукой. Мяч парил, бесконечно долго преодолевая линию ворот. Наконец он плюхнулся, наполовину снеся вал, ограждающий поле.
Так же медленно моя подопечная вышла из ворот. А из рва за ними воздвигся огрский воротарь.
Если бы трибуны обвалились, меня это ничуть не удивило бы. Но они уцелели. Судьи бешено молотили каждый в свой гонг, оставляя ясно видимые вмятины, однако перекрыть рев толпы были не в состоянии. Огрская команда сгрудилась у своих поверженных ворот, за которыми вознесся второй шест с вымпелом поражения.
Мы собрались в центре поля. Келла слегка прихрамывала, ее бита была сломана. Хирра даже не стала искать свой щит. Алир, к несказанному удивлению, бросилась мне на шею.
И в этот момент все присутствующие кинулись на нас. Я даже испугаться не успел, застыв с повисшей на мне светлоэльфийской дивой, просмоленной, как хороший канат. Женушки тоже прижались к нам по бокам. Вал приближающихся зрителей накатил огромными прыжками, подхватил нас и вознес на гребень. Победу признали!!!
Лично меня волна восторга горного народа смела бы на месте, если б не подопечная, которая приняла первый удар на себя и трогательно оберегала опекуна от дружелюбных хлопков по плечам и костоломных объятий. Похоже, соображения у нее было куда больше, чем обычно казалось, и в действительно ответственные моменты оно шло в ход без запинок и оговорок.
В общем, выяснилось, что в определенных условиях на Алир можно положиться.
Назад: Записки с сумасшедшего дома
Дальше: А паразиты – никогда!
