Глава восьмая
Островное поселение
Единственное чувство, которое я испытывал, глядя на поселение, было искреннее изумление.
Карта не лгала, когда указывала местоположение поселения. Все верно — в излучине Асдоры. Местность здесь резко понижалась, переходя в холмистую равнину, и река разлилась во всю свою ширь. Вот только на карте не было указано, что поселение находится на вздымающемся над речной гладью острове, окруженном темной проточной водой. Тщетно я высматривал отмель или брод, чтобы добраться до недосягаемого поселения — со всех сторон глубокая вода. Самое интересное — непосредственно вокруг острова нет ни одной льдины, тогда как остальная часть реки давно уже покрыта толстым слоем ледяного наста. Но не рядом с островом — насколько я видел, лед описывал почти идеальную окружность вокруг поселения, нигде не приближаясь больше чем на триста локтей. И остров был точно обитаем — с берега я видел с десяток вздымающихся в небо столбов дыма, развешанные на кольях рыболовные сети, чуял запах жарящейся рыбы. Да и много других отчетливых признаков обжитого места.
Мы помыкались по округе где-то час, пока окончательно не убедились, что добраться можно только вплавь. Очнувшийся три дня назад Тикса предложил соорудить плот, Лени его горячо поддержал, но после некоторого раздумья, я не согласился. Если обитатели острова так сильно озаботились тем, чтобы никто не мог приблизиться без их разрешения, то не стоило лезть напролом. Можно и огрести. А купаться в зимней водичке я желанием не горел. И так чихаю каждые десять минут и утираю льющиеся слезы вперемешку с соплями.
Мы поступили проще. Я громогласно объявил привал и велел разжигать костер — да посильнее и пожарче. Тикса воспринял мой приказ буквально, и вскоре на пологом берегу запылал огромные костер, к которому невозможно было подойти без риска быть поджаренным.
Лени занялся свежеванием оленя, подстреленного ниргалами — когда мы проезжали через заросли кустарника, то спугнули зверя, не видимого за покрытыми снегом ветками. Рогатому красавцу удалось сделать один-единственный скачок, он же и оказался последним — в оленя влетело сразу три арбалетных болта. Причем ниргалы стреляли практически на слух, и ни один не промахнулся. Как бы то ни было, мы разжились свежим мясом, и грех было упускать такую возможность, да и рыжий Лени клятвенно заверил, что приготовит такое мясо, что пальчики оближем.
Полностью оправившийся от вызванного магией сна, Тикса принялся потрошить свои сумки и перебирать набранные за время путешествия камни. У его лошади уже подгибались ноги, а гном знай все запихивал в сумки булыжник за булыжником. Да еще и отбирал те, что поувесистей.
Один лишь я ничего не делал. С удобством усевшись на берегу, я закинул руки за голову и предался отдыху. Ниргалы выстроились полукругом позади меня и, по своему обыкновению, застыли как вкопанные. Изредка я поглядывал на темнеющий остров, но ничего интересного не видел. Похоже, жители поселения решили проигнорировать чужаков. Похвальная предосторожность. Хотя, случись это у моего поселения, я бы, пожалуй, все же полюбопытствовал, что это за наглые рожи устроили перекус на моем пороге. Посмотрим, как поступит здешний лидер.
Незаметно для себя я погрузился в дрему и проснулся, лишь когда Лени затеребил меня за плечо, зовя обедать. Втянув исходящий от костра запах, я блаженно улыбнулся — аромат просто божественный. Последнюю неделю мы питались сушеным мясом, и оно уже успело набить оскомину.
Сгрудившись у почти прогоревшего костра, мы с аппетитом вгрызлись в исходящие соком ломти мяса, и на эти минуты я полностью выкинул из головы чужое поселение. К тому же особых вариантов у нас и не было. Если жители не решатся высунуть нос наружу, то мы просто перейдем реку по льду и чуть дальше на север. Там должно быть еще одно поселение, которое я планировал проверить. Уже оттуда я намеревался круто свернуть на восток и по пологой дуге, выйти к первому водопаду Асдоры — тому самому, откуда мы рухнули в свое время. От водопада рукой подать до нашего поселения. К тому времени Рикар уже должен будет вернуться с новостями и припасами.
О пожаловавших в гости чужаках нас уведомили ниргалы, сноровисто защелкав взводимыми арбалетами и не отрывая взгляда от реки, где показалось две лодки, идущих прямым ходом к нам. Едва не поперхнувшись куском мяса, я выплюнул его на землю и, откашлявшись, велел:
— Не стрелять. Но быть наготове. Лени, ты тоже лук поближе к себе держи. Кто их знает, этих гостей.
Убедившись, что мои приказы восприняты к действию, я вновь опустился на одеяло и подцепил еще один кусок мяса. Вгрызаясь в мясную мякоть, я не спускал взгляда с медленно приближающихся лодок. Зрелище стоило того — оба солидных плавательных средства вмещали по пять вооруженных мужчин, держащих оружие напоказ. Зная возможности ниргалов, на оружие ближнего боя я не обратил ни малейшего внимания. Меня больше беспокоили три наведенных на нас арбалета и пара луков.
— Если что пойдет не так, в бой не лезть! — вполголоса велел я Лени и Тиксе. — Наша забота — стрелки, с остальными ниргалы сами справятся.
— Зигас ик истар китара! — ухмыльнулся Тикса, ласково поглаживая лезвие внушительного топора.
— Понятно, господин, — отозвался рыжий, подтаскивая к себе колчан. — Одного понять не могу. Весел-то нету! А плывут ровнехонько к нам, точно их кто на веревке тащит.
— Вижу — кивнул я, не сводя глаз с пробегающих по воде светящихся нитей, видимых лишь мне — Магия. Во второй лодке сидит маг, и зуб даю, это вон тот благообразный старичок на корме. Поэтому повода ему давать не надо.
Пока мы переговаривались, вторая лодка начала останавливаться, все больше отставая от первой. Мудрое решение — нам слишком далеко для прицельной стрельбы, а маг может свободно действовать. Учитывая виденные мною сполохи энергии в реке, маг обладал магическим талантом, связанным с водой. А это дар боевого стихийного мага.
В пятидесяти шагах от берега лодка замерла, и на ее носу поднялся на ноги черноволосый мужчина в доспехах поверх меховой одежды. На поясе висел меч, за спиной виднелась верхняя окантовка щита. Приложив ладони ко рту, мужчина крикнул:
— Эй! Чужаки! Вы кто?
Лениво поднявшись на ноги, я шагнул к берегу и негромко ответил:
— Люди прохожие.
— Что? Не слышу! Говори громче!
Отрицательно покачав головой, я ткнул пальцем себе в горло и, чуть повысив голос, пояснил:
— Орать не буду, горло болит.
— Ну и сидите там дальше, раз говорить не желаете! — заорал мужик, с трудом расслышав мои слова, и повернувшись ко второй лодке, добавил: — Разворачиваемся!
Демонстративно пожав плечами, я вернулся на свое место у костра и вновь уселся, отвернувшись от реки.
Тикса и вовсе не вставал, предпочитая общению хороший кусок мяса. Лени отступил на шаг назад, держа у бедра лук с наложенной стрелой.
— Лени, ты не нервничай, — буркнул я рыжему. — Лучше котелок на огонь поставь. Отвару выпьем.
Послушавшись, Лени закинул лук за спину и принялся набивать котелок чистым снегом. Просто идиллия. Если посмотреть со стороны, несколько охотников собрались вокруг костра, жарят добычу и вот-вот начнут травить свои байки. Картину портили только три черные фигуры ниргалов, настороженно сжимающие взведенные арбалеты.
— Господин, — не выдержал Лени. — А эти? Уплывают же!
— Пусть себе плывут, — спокойно отозвался я. — Подай мне вон тот кусочек мяса. Ага, что поподжаристей.
Опешивший рыжий безмолвно подал мне мясо и, чтобы скрыть удивление, с головой зарылся в сумки, ища травы для отвара.
— Корис, там плот назад, — хмыкнул гном, глядя мне за спину. — Рази ее митру!
— Не выдержали-таки — усмехнулся я, впиваясь зубами в мясо. — Ишь, любопытные какие.
На этот раз, лодка подплыла гораздо ближе к берегу, и нас разделяло не больше десяти шагов. Давешний мужик теперь выглядел взъерошенным и злым, словно получил серьезную нахлобучку.
— Эй! — опять заорал он. — Чужаки! Вы кто?
— Где-то я это уже слышал, — фыркнул я, поднимаясь на ноги. — Привет! Мое имя Корис.
— Вы кто? — не ответил на приветствие переговорщик. — Чего здесь потеряли?
— Просто проходим мимо, — отозвался я. — Говорю же — люди мы прохожие. Путешествуем.
— Да? — недоверчиво отозвался мужик. — По Диким Землям? Ты принимаешь меня за глупца?
— Я принимаю тебя за невежу, — разозлившись, рявкнул я. — Мое имя ты знаешь, а вот твоего я пока не услышал!
— Тибрий, — отозвался тот. — Я старший сын хозяина поселения.
— Уже лучше, Тибрий, — серьезно кивнул я. — Мы из поселения, что к югу отсюда. Оно расположено посреди холмистой равнины, внутри огромной скалы. Она должна быть на ваших картах под названием Подкова. Если у вас, конечно, есть карта.
— Карта у нас есть, и я много раз ее изучал, — недоверчиво отозвался Тибрий. — Вот только на ней не указано поселение рядом с Подковой. Пустое место.
— Мы здесь недавно. Поселению нет и полгода, — миролюбиво пояснил я и указал на пылающий костер. — Может, присоединишься? У нас есть свежее оленье мяса, вот-вот закипит травяной отвар.
— Нет, — отказался Тибрий. — Извини. Я не доверяю тебе. Особенно вон тем черноплащникам. За все время, что мы разговариваем, они не шевельнули даже рукой! Будто неживые!
— Мудрые слова для будущего лидера, — хмыкнул я. — Не обращай на них внимания. Это просто мои охранники. Дикие Земли полны опасности.
— У вас в поселении даже гномы есть? — Тибрий переключил свое внимание на жующего коротышку.
— Есть, — кивнул я. — А что? Не любишь гномов?
— Не пойми меня неправильно, Корис, но у тебя довольно подозрительная компания. Гном-одиночка, три рыцаря в полной броне, рыжий просто сверлит меня взглядом, да и ты как-то странно говоришь. Зачем ты здесь? Только не говори, что случайно наткнулся на наше поселение.
— Не случайно. Я шел сюда, чтобы убедиться.
— Убедиться в чем?
— Что поселение еще существует и не уничтожено шурдами и нечистью. Наладить контакт, обменяться опытом, возможно, обговорить условия будущей торговли. В Диких Землях трудно выживать в одиночку.
Изучив меня пристальным взглядом, Тибрий медленно кивнул:
— Возможно, ты говоришь правду. Хотите присоединиться к нашему поселению? Ты ведь за этим пришел сюда?
— Нет. Нам и дома неплохо живется, — покачал я головой. — Я же сказал — просто хотел познакомиться. Я уже получил то, что хотел. К тому же не хотел бы я здесь жить. Слишком опасно и ненадежно. Достаточно одного взгляда, чтобы понять это. Если останетесь здесь, то вы обречены на смерть.
Услышав мои слова, Тибрий переглянулся со своими людьми и вновь обратил ко мне разом изменившийся взгляд:
— Как понять твои слова? Ты угрожаешь нам? Наш остров неприступен!
Взглянув на Тибрия, я тяжело вздохнул и, глядя ему в глаза, буркнул:
— Все. Хватит. Вот что, Тибрий, с тобой я разговаривать не буду. Нет смысла тратить слова на глупого мальчишку. Если не возражаешь, то я предпочел бы побеседовать с настоящим лидером поселения. Вон с ним. — Я ткнул пальцем в старика на второй лодке, не сводящего с меня пронзительных глаз. — С вашим магом и, судя по лицу, твоим отцом. Все равно он слышит каждое слово.
— Что?! Да кто ты такой?! Стрелки!
Сидящие в лодке воины рывком вздернули луки вверх, в тот же миг ниргалы слаженно шагнули вперед, закрывая меня своими непробиваемыми телами.
— Ниргалы, не стрелять! — рявкнул я, благоразумно не высовываясь из-за их спин.
— Отставить! Опустить оружие! Тибрий! Сядь на место и замолчи! — прогремел властный голос. Старик встал во весь рост и теперь походил на разъяренного медведя, поднявшегося на дыбы. — Всем молчать и не дергаться!
Вот он, настоящий хозяин поселения. Сильный, властный и жесткий.
Убедившись, что его приказ выполнен, маг переключил внимание на меня. Несколько секунд мы мерились взглядами, а затем старик перешагнул черный от смолы борт лодки и размашистым шагом направился ко мне, ступая по воде, словно по земной тверди. За моей спиной раздался изумленный вздох рыжего. На берег старик не вышел, остановившись в пяти шагах от меня и заложив руки за спину.
— Впечатляет, — хмыкнул я.
— Старался, — в том же ключе ответил старик. — Так кто ты такой? На самом деле?
— Корис Ван Исер. Бывший барон. Лидер поселения Ван Исер. Где оно находится, ты уже знаешь.
— Лидер? — задумчиво повторил маг, глядя на меня из-под кустистых бровей. — И ты оставил поселение? Не слишком мудрый шаг.
— Да, я знаю. Так уж получилось.
— Мое имя Тибериан. Я прихожусь отцом вон тому пустомеле. — Старик кивнул в сторону насупившегося сына. — Он еще молод и горяч.
— И вы водный маг, — сказал я уже очевидную вещь. — А по совместительству еще и хозяин поселения.
— Как и ты, — тонко усмехнулся Тибериан. — Ты тоже маг и тоже хозяин поселения. Воистину ирония судьбы.
— Ага, — ухмыльнулся я. Старик начинал мне нравиться.
— Твой талант?
— Дар Крепителя, — отозвался я. — Но я толком не умею им пользоваться. В отличие от тебя.
Тибериан неопределенно хмыкнул и перевел взгляд на ниргалов.
— Твои воины… они весьма необычны, должен заметить. Да и ты не лишен сюрпризов.
— Возможно. — Я небрежно пожал плечами. От мага не утаить сверкающие энергией сферы, что заключены в телах ниргала. Да и мое бедро он наверняка уже изучил.
Поняв, что я не собираюсь распространяться на эту тему, Тибериан спросил напрямик:
— Зачем ты здесь?
— Проходил мимо, — честно ответил я. — У меня нет никаких замыслов связанных с твоим поселением. Во всяком случае плохих. А так, было бы неплохо познакомиться поближе.
— Как ты сказал моему сыну — «наладить контакт». Весьма необычные слова.
— Мне все так говорят, — отмахнулся я, принимая от Лени кружку с отваром. — Не желаешь выпить горячего?
— Нет, благодарю, — вновь усмехнулся маг, не двигаясь с места.
Оно и понятно — родная стихия. То же самое, что пригласить рыбу посидеть у костра. Спокойная на первый взгляд водная гладь была пронизана медленно извивающимися жгутами энергии. Стоит нам дернуться слишком резко, и на наши головы обрушится боевое заклинание. Либо огромная волна, либо еще что похуже.
— Тибериан, — решил я взять быка за рога. — Я на самом деле пришел сюда только для того, чтобы наладить контакт. Ничего больше. Возможно, в будущем мы станем добрыми соседями, наладим отношения, торговлю. Кто знает? В любом случае, делить нам нечего. Сейчас поговорим, затем мы закончим трапезу и пойдем себе дальше. Поэтому не ищи подвоха там, где его нет. Место нашего поселения ты уже знаешь. Мимо огромной скалы не промахнешься. Если когда-нибудь решите навестить соседей — добро пожаловать. Я ясно объясняю?
— О да, Корис, — кивнул маг. — Более чем ясно. Я буду помнить об этом. И если когда-нибудь — в будущем — к нам пожалуют гости с твоего поселения, то обещаю, что мы поговорим.
— Вот и хорошо, — с облегчением сказал я. — Большего я и не хотел. Спасибо, что уделил нам время. В свою очередь обещаю, что через час мы уйдем дальше.
Молча кивнув, Тибериан развернулся и пошел обратно к лодке. Последовав его примеру, я направился к костру. Переговоры окончены. Пусть они получились сумбурными, но главное сделано — заложен первый краеугольный камень в будущие отношения.
— Корис! — внезапно окликнул меня маг, остановившись на полпути.
— Тибериан?
— И последнее. Почему ты думаешь, что наше поселение обречено на смерть? Ты знаешь то, чего не знаю я?
— Нет, — качнул я головой, смотря магу в глаза. — Ты тоже это знаешь.
— Поясни.
— Все просто, Тибериан. Вся оборона острова заключена в тебе и твоей магии. Ты убираешь лед вокруг острова, чтобы враги не смогли подобраться. Ты сможешь опрокинуть любой плот и лодку еще на подходе к поселению. Сможешь утопить любого врага в водной толще. Я уже молчу про весенние паводки. Оборона острова идеальна… за исключением только одного слабого места.
— И что это за слабое место? — чуть насмешливо спросил маг, но я уже понял, что он знает мой ответ.
— Ты сам, Тибериан. Ведь ты не вечен, — прямо сказал я. — Когда-нибудь придет суровая зима, но уже некому будет взламывать лед и опрокидывать лодки с врагами. И вот тогда придет смерть. Не думаю, что у вас есть еще один боевой маг. Хотя буду только рад, если ошибаюсь.
После моих слов над рекой повисло тягостное молчание.
— Я запомню твои слова, Корис Ван Исер, — нарушил тишину Тибериан. — И благодарю за прямоту. Вот тебе и мое слово — не знаю, что именно питает сфера в твоем бедре, но энергия в ней на исходе.
— Да, я знаю, — кивнул я. — Благодарю и тебя.
— Прощай, Корис, возможно, мы еще встретимся.
— Возможно, — ответил я, глядя на удаляющуюся спину старика. — Возможно.
Повинуясь воле мага, лодки развернулись, и их повлекло обратно к острову. На этот раз переговоры закончились на самом деле.
Повернувшись к своим людям, я буркнул:
— Собираемся. Через полчаса выступаем.
Замерзшую реку удалось преодолеть без проблем. Толстый лед легко выдерживал лошадей и закованных в металл ниргалов и даже не похрустывал. Оно и понятно — середина зимы. Вскоре остров остался далеко позади, а мы ступили на противоположный берег Асдоры, ничем не отличающийся от другой стороны. Точно такие же заросли кустарника и виднеющийся за ними сосновый лес.
Сверившись с картой, я направил отряд точно на север, к следующему поселению. И вновь потянулась однообразная местность, настолько приевшаяся, что я уже почти не смотрел по сторонам. Лишь изредка, завидев подозрительный бугор или слишком голый пятачок среди деревьев, я переходил на магическое зрение, чтобы убедиться в отсутствии магии.
Обнаружив, что я могу видеть чужую магию — не заклинания, а вложенную в них энергию, — я был изрядно удивлен. Встреча с водным магом оказалась неожиданно полезной. Отец Флатис ничего не говорил о подобных вещах, когда пытался вбить в мою голову основы магического зрения. Или я этого не помнил.
Сами заклинания меня интересовали мало — мне никогда не дано создать огненный шар или воздушный вихрь. Это удел боевых магов, тогда как я просто ремесленник. Но видеть уже готовые и напитанные энергией заклинания — это весьма полезное умение. Противопоставить им я ничего не смогу, но ведь всегда можно просто обойти опасное место.
— Господин, овса осталось дней на десять, не больше, — прервал мои размышления Лени.
— Этого хватит, — ответил я. — Если мои расчеты верны, то завтра к обеду мы доберемся до еще одного поселения. Посмотрим, что к чему, и можно возвращаться обратно. По дуге вернемся к Асдоре и дальше вдоль берега до водопада. Но с овсом все же экономней. Лошадей терять не дело.
— Да, господин Корис, — обрадованно кивнул Лени. — Прослежу.
— С едой что? С голоду не помрем?
— Мяса еще три связки, — начал загибать пальцы Лени. — Травы сушеные, опять же, есть. И с оленьей туши я пару больших кусков приберег. Не помрем, господин. Да и поохотиться можно всегда. А что у ниргалов с едой, я не знаю.
— Думаю, они сами разберутся, — ответил я, и окончательно успокоенный Лени замолк.
Но своими словами он вновь напомнил мне о проблеме, которую надо решать как можно быстрее.
Ниргалы…
От них пора избавляться. Не сейчас, конечно, но возвращаться в поселение с ходячей смертью за плечами я категорически не хотел. Обойдемся без такой защиты, которая в любой момент может обратиться против нас.
Вот только как это сделать?
Угробить троих воинов, закованных с ног до головы в непробиваемые доспехи, не знающих усталости и обладающих огромной силой, это та еще задачка. Тут придется действовать не силой, а хитростью.
Пока я размышлял над способами избавления от ниргалов, поймал себя на мысли, что абсолютно не жалею их. А ведь это живые люди, которых против воли превратили в таких вот чудищ.
Возможно, где-то далеко внутри их изуродованных тел еще теплится прежняя сущность, желающая избавления от такой участи. Кто знает…
Заметив, что лошадь гнома вновь лишилась седока, я раздраженно рявкнул:
— Тикса!
С треском ломающихся веток из кустарника вывалился гном и, стряхивая с плеч снег, уставился на меня с вопросом в глазах.
— Успокойся уже, — буркнул я. — Даже если найдешь здесь целую шахту с готовыми железными слитками, все одно воспользоваться не сумеем. Больно от дома далеко. Понял?
Внимательно выслушав меня, Тикса разразился целой речью на смешанном языке гномов и людей, в трудных местах помогая себе жестами. Из его слов, я понял, что расстояние расстоянием, а все же следует знать, где и что скрывают земные недра. В будущем может и пригодиться.
— Нет, — твердо ответил я и, чтобы не обижать коротышку, пояснил: — По сторонам погляди. Недобрые здесь места.
— Истину говорите, господин, — поддержал меня Лени. — Тикса, лезь на лошадь и не гунди! Неча с господином спорить! Ишь какой говорливый выискался!
— А?! Лени мирас китра инг серис! Рижий склирса!
— Чего? Как-как ты меня назвал? Ах ты малорослик редкобородый! — завелся рыжий. — Да я тебе…
— Тихо! — зашипел я, уже не сдерживая голоса. — Оба затихли! Говорю же — не нравятся мне эти места.
На первый взгляд все осталось прежним — пологие холмы с растущими на них деревьями и кустарником. Все покрыто снегом, и кажется, что мы постоянно кружим на одном месте — настолько все одинаково. Но это только на первый взгляд.
Деревья больше не тянулись вверх, к солнцу, а словно стелились по земле, жалкие и искривленные. Толстый снежный наст не нарушен ни единым следом, а ведь последний снегопад был несколько дней назад. Я и не ожидал увидеть человеческие следы, но за последние два часа не смог обнаружить даже заячьей стежки. Словно звери избегали этих мест.
Но не это насторожило меня. Чем дальше мы углублялись в лес, тем большая тяжесть начинала давить на плечи, заставляя меня сутулиться и пригибаться к седлу. С изумлением я почувствовал, как по спине покатились капли холодного пота.
Остальные мои спутники ехали абсолютно спокойно, не выказывая волнения и лениво поглядывая по сторонам. Лес как лес, словно говорили они своим видом, ничего необычного.
Окриком остановив мерно двигающийся вперед отряд, я помедлил, прислушиваясь к округе и все не в силах принять решение. Так и не разобравшись со своими ощущениями, я несколько суетливо достал из седельной сумки обе карты и проверил обозначения. На одной из карт местность к северу от Асдоры была одним белым пятном, на другой несколькими скупыми штрихами обозначена холмистая равнина. Красных меток не было ни на одном из пергаментов.
Секунду подумав, я переключился на магическое зрение и осмотрел округу. Ничего. Лишь чуть поодаль между двух искривленных сосен весело плясал озорной энергетический смерч. Поняв, что ничего не вижу, я сдался и вновь ударил лошадь пятками в бока, посылая ее вперед.
«Всего лишь нервное напряжение дает о себе знать, бывает… — убеждал я себя, все ниже пригибаясь к седлу. — Навыдумывал своей ушибленной головой невесть что…»
— Все в порядке, господин? — спросил Лени, с тревогой глядя на мое побледневшее лицо.
— Все нормально, Лени, — как можно спокойней ответил я. — Продолжаем движение. Почудилось, бывает.
И мы продолжили свой путь, виляя между пологих холмов и объезжая заваленные снегом овраги. Солнце выплыло из-за тяжелых облаков и осветило землю. Почувствовав на лице солнечные лучи, я и вовсе повеселел, от странной слабости не осталось и следа.
Нет, все-таки я тот еще трус. Увидел необычно растущие деревья и сразу навоображал всякой чуши. Фыркнув, я покачал головой и пришпорил лошадь, заставляя ее ускорить шаг.
Мы как раз спускались в небольшую ложбину с пологими краями и замерзшим ручьем, бегущим по дну под толстой коркой льда. Обычное место, ничем не отличающееся от уж десятков пройденных оврагов и лощин. Да и растущие в ложбине деревья выглядели более чем нормально — прямые стволы, длинные ветви, свисающие до самой земли. Время уже клонилось к вечеру, и я решил, что лучшего места для ночлега нам не найти — края ложбины защитят от ночного ветра и укроют от чужих взглядов пламя костра.
Магический взгляд показал полное отсутствие энергии, а значит, и неприятных сюрпризов. Нет, магией здесь и не пахло. Кивнув едущей впереди двойке ниргалов, я твердой рукой направил свою лошадь к деревьям, между которыми виднелась закрытая со всех сторон полянка. За прошедший день я изрядно замерз и просто мечтал о согревающем огне и горячей кружке отвара. Да и перекусить не помешает — желудок давно уже переварил оленье мясо и, урча, требовал добавки.
Насторожился я, лишь когда под ногами лошадей раздался отчетливый хруст и из-под копыт вывернулся оскаленный череп шурда.
— Назад! — изменившимся голосом рявкнул я, натягивая поводья. — Назад!
Поздно.
Все это случилось за один миг, за крошечную долю секунды.
Ветви деревьев взметнулись в воздух и хлестким движением обрушились на переднюю тройку всадников. Под удар попали я и двое ниргалов, остальные все еще спускались по склону ложбины, где и замерли от моего предостерегающего окрика.
Я успел дернуть коня в сторону и схватиться за меч, но это оказалось единственным моим достижением. Спустя мгновение мы очутились в плотном коконе ветвей-щупалец, а еще через миг они метнулись ко мне, и тогда пришла боль. Боль страшная, всепоглощающая, словно с меня сдирали заживо кожу. Воздух разорвали истошное ржание лошадей, попавших под удар вместе с нами, и мой дикий крик. Сквозь застившую глаза кровавую пелену я увидел впившиеся в меня ветви, наливающиеся ярким синим сиянием, почувствовал, как они проникают все глубже в мое тело, как жадно и мерзко шевелятся внутри. С почти человеческим хрипом моя лошадь завалилась на бок и забилась в болевом шоке. Удара о землю я уже не почувствовал. Меня накрыло спасительное забвение. Темнота…
* * *
В себя я пришел одним рывком и, первое, что ощутил, были ужасный холод и озноб, пробирающие меня до костей. Но боли, что навсегда отпечаталась в моем мозгу, не было. Только холод, от которого меня трясло и ломало.
Неимоверным усилием я заставил себя открыть глаза. Звезды. Над моей головой сияли сотни звезд.
«Значит, уже ночь, — подумал безо всяких эмоций, — и я все еще жив».
Откуда-то слева виднелся прерывистый свет костра, я попытался было повернуть голову, но мышцы словно закаменели, и ничего не получилось. Собрав все силы, я дернулся всем телом и завалился на бок, в любой момент ожидая почувствовать очередную вспышку испепеляющей боли. Но боли не было. Вообще никаких ощущений, кроме проклятого холода. Но своего я добился — от рывка мое тело завалилось набок, заставляя шею повернуться. Щека прикоснулась к чему-то мягкому и податливому. Скосив глаза, я с тупым удивлением понял, что лежу на снегу. Не удивительно, что меня бьет озноб. А в десятке шагов от меня пылал жаркий костер, рядом с которым на расстеленных одеялах сидели мои спутники, баюкая в руках дымящиеся кружки с отваром. Чуть поодаль виднелась массивная фигура ниргала, стоящего на страже.
«Похоже, у меня бред, — промелькнуло в голове. — Или я сплю и вижу сон…»
Додумать эту мысль до конца я не успел — на мое плечо опустилась тяжелая ладонь, а в лицо заглянул безликий шлем ниргала, уставившегося на меня черными дырами смотровых щелей.
— Не трогай его! — Со стороны костра донесся надрывный голос рыжего. — Кому сказано, железяка проклятая! Отстань от него!
Ниргал не обратил ни малейшего внимания на слова Лени, продолжая всматриваться мне в лицо. По приметным следам на броне я узнал его. Он был одним из двойки ниргалов, что первыми спустились в ту ложбину с ожившими деревьями. Следующим был я, и всех нас накрыло ловушкой. Значит, деревья-убийцы не смогли пробить броню ниргалов. Этого следовало ожидать — доспехи успешно противостояли даже выпущенным в упор арбалетным болтам с бронебойным наконечником.
— Отстань от него! — уже с яростью закричал Лени. Судя по звуку, рыжий спешно шагал сюда.
С трудом приоткрыв рот и заставив язык шевелиться, я прохрипел:
— Лени. Позови Лени.
С легким скрежетом заиндевевших доспехов ниргал стремительно поднялся на ноги и развернулся к подоспевшему Лени. Рыжий открыл было рот, чтобы обрушить на ниргала поток ругательств, но тот оказался быстрее. Латная перчатка плотно запечатала Лени рот, а другая рука указала на мое лицо. Увидев, что я открыл глаза, рыжий невнятно замычал и попытался оттолкнуть ниргала в сторону. То же самое, что пытаться сдвинуть с места вросшую в землю скалу.
Отпрянув от ниргала на шаг назад, рыжий стремительно обогнул его и бухнулся в снег рядом со мной.
— Господин! Очнулись! Слава Создателю! — счастливо затараторил Лени, старательно улыбаясь. Вот только в глазах его радости не было вовсе. — А мы уж испереживались все, измучались от ожидания. Счастье-то какое!
Пока Лени говорил, его руки машинально сновали рядом с моей головой, словно взбивали подушку и подтыкали под бока одеяло. Голове и правда стало удобней и мягче. Но ведь я отчетливо помнил, что никакой подушки не было и в помине, равно как и одеяла.
Что за бред?! Что происходит?! Почему мои люди греются около костра, а я лежу в стороне и медленно загибаюсь от мороза?!
Захрипев, я вновь дернулся и повернул голову к земле. Прежде чем Лени вновь развернул меня на спину, я успел увидеть, что рыжий и правда взбивал подушку. Вот только в роли подушки выступал сугроб! Да и все мое тело лежало наполовину зарытое в снег.
— Не волнуйтесь, господин. Все хорошо. Сейчас укроем вас, укутаем, — успокаивающе забормотал Лени, обеими пригоршнями, зачерпывая с земли снег и кидая его мне на грудь!
— Лени! Что ты делаешь?! — просипел я, дерганными движениями стараясь сбросить с груди комья снега. — Ты что?!
— Не волнуйтесь, господин, — вновь заладил рыжий свою песню. — Все хорошо.
— Лени! — уже в голос завопил я, с ужасом смотря на спятившего спутника. — Ты же меня убиваешь! Твою мать!
Поняв, что слова на рыжего не действуют, я попытался оттолкнуть его в сторону, но не смог пошевелить руками. С хрипом опустив голову, я взглянул на свое тело и обнаружил, что руки плотно прикручены к бокам веревочными кольцами. Судя по ощущениям, ноги тоже были связаны.
Безумие продолжалось и стремительно наращивало обороты.
— Лени! — уже заклинал я, чувствуя, как на меня накатывает волна страха. — Остановись! Приказываю!
К моему невыразимому облегчению, подействовало. Рыжий прекратил хоронить меня в снегу, но не замолк:
— Господин Корис, так надо, тут уж ничего не поделаешь, — выговорил он, глядя на меня подозрительно заблестевшими глазами, словно с трудом сдерживал слезы. — Иначе никак.
— Что иначе никак? — несколько успокоившись, переспросил я, переводя взгляд на подошедшего Тиксу. Всегда жизнерадостный коротышка на этот раз выглядел, словно придавленным непосильной тяжестью. Даже борода поникла, а глаза смотрели в снег под ногами, избегая встречаться со мной взглядом.
— Без снега никак, господин, — непонятно пояснил Лени, кулаками утирая бегущие слезы. — Ежели в снег не укутывать, то вам совсем худо становится. В крике заходитесь, судороги бить начинают. Эх, не уберегли мы вас, господин, не заслонили от беды страшной…
— Хватит! — взорвался я, когда мой мозг с трудом переварил услышанный бред. — Для начала развяжите меня! Приказываю!
Лени потянулся было к обвивающим меня веревкам и едва успел отдернуть руку из-под стремительно опустившегося лезвия меча. Ниргал двумя выверенными ударами избавил меня от пут и столь же быстро вернул оружие в ножны, вновь превратившись в железную статую.
Оказавшись свободным, я сразу почувствовал себя гораздо лучше. Панический страх отступил и, успокоившись, я начал размышлять более трезво. Сидящие в снегу Тикса с Лени не сводили с меня глаз, в которых я читал обреченность, смешанную с безумной надеждой. Странные, взъерошенные — да, но на сумасшедших, вздумавших похоронить меня заживо, они никак не походили. Значит, они знают то, чего не знаю я, и определенно, эта новость не из приятных. Поэтому торопиться с выводами и обвинениями не стоит. Первым делом надо разобраться в происходящем.
Не пытаясь встать, я напряг мышцы и оторвал руки от земли. В первую очередь, чтобы убедиться, что тело мне подчиняется. Руки послушались, и я поднес вялые кисти к голове — хотел ощупать занемевшее лицо, но забыл об этом намерении, когда увидел свои предплечья. Плотная меховая куртка исчезла без следа, равно как и рубашка. Руки до плеч покрывали многочисленные повязки, между которых виднелась мертвенно белая кожа.
Создатель милостивый… что со мной?
Вновь нахлынуло последнее воспоминание — мерзко извивающиеся ветви-щупальца втыкаются в мое тело и проникают все глубже в плоть. Щупалец самое малое несколько десятков, я ничего не могу поделать и лишь отмахиваюсь и захлебываюсь в крике боли…
— Дело плохо, господин, — бесцветным голосом произнес Лени, глядя мне в глаза. — Очень плохо.
Обессиленно откинувшись в снег, я уставился в усыпанное звездами небо и мягко поинтересовался:
— Насколько плохо? Раны? Повреждены внутренние органы? Лени, только говори по существу. Меньше хныканья, больше информации.
— Раны?.. Да, господин, ран много… очень много, — выдавил рыжий. — Слишком много для одного человека. Эти прутья… ветки… понаделали в вас кучу дырок, одна другой больше. Что с внутренностями натворили, то не ведаю. Но в животе самое малое дырок пять будет. Ноги, руки, грудь, спина — все изранено. Только на лице всего одна рана — видать, вы успели руками заслониться. И это… господин… раны глубокие. Даже и не знаю, почему вы живы до сих пор.
— Так… — пробормотал я, — если я еще жив и даже говорить могу, значит, ты преувеличиваешь мои беды. Крови много успело вытечь? Повязки вроде чистые, да и боли я не чувствую.
— Крови сколько потеряли? — Лени вновь начал отвечать вопросом на вопрос. — Если только пару капель, господин. Не знаю. Из ран кровь не шла. Вообще.
С немым изумлением я уставился на рыжего, затем перевел взгляд на молчавшего Тиксу, который не замедлил кивнуть в подтверждение и даже добавил пару слов:
— Да. Кровь — совсем нет.
Из ран не сочилась кровь? Да это попросту невозможно! Ведь я живой человек, в чьих венах течет целая река крови, готовая хлынуть наружу даже при небольшом ранении. Сколько раз Рикару приходилось с ругательствами накладывать тугие повязки, чтобы остановить кровотечение! Уж я-то знаю!
Чувствуя, что у меня в голове все смешалось, я усилием воли заставил себя успокоиться и как можно спокойней произнес:
— Я ничего не понял из ваших путанных объяснений. Давайте поступим так — не буду вставать, но вы отнесете меня к костру, чтобы я наконец мог согреться. У меня зуб на зуб не попадает. — Я приподнял руку, чтобы показать, как сильно трясутся пальцы. — Может, поэтому и кровь не течет — я же заледенел! Того и гляди дух испущу. Кстати, какого Темного вы вообще меня в снег закопали? Смерти моей хотите?
— Нельзя вас к костру, господин, — мрачно буркнул Лени. — Никак нельзя. Говорю же — от тепла корчи вас бить начинают, от боли с ума сходите. Нешто мы звери какие, родного господина живьем в снег закопать?! Да только по-другому никак…
Все… Лени еще что-то бубнил, но я уже не слушал. Мой мозг просто отключился, не в силах воспринимать бессмысленный набор слов — из ран не идет кровь, меня корчит от тепла, меня надо укутывать снегом и держать на морозе…
Теперь я твердо был уверен, что я еще без сознания и мне все это только кажется. Плод воспаленного воображения. Последствие ранений. На самом деле я лежу сейчас у костра, под толстым одеялом, а верный Лени поит меня горячим отваром. Скоро я очнусь и буду со смехом вспоминать привидевшиеся бредни. А пока надо постараться отрешиться от кошмара, чтобы окончательно не свихнуться.
— Господин? — с испугом спросил Лени, наклоняясь над моим лицом. — Господин? Слышите меня? Ох, Создатель, неужто опять уходит…
Ухватив две пригоршни снега, рыжий с ожесточением принялся растирать мне лицо, не прекращая причитания. Я прикрыл веки и стоически терпел. Как оказалось, сделал я это совершенно зря — поняв, что растирания снегом ничего не дают, Лени с паническим воплем залепил мне оглушительную оплеуху. Щеку обожгло огнем, и, зашипев от боли, я поспешно рявкнул:
— Стой! Лени, хватит!
И тут до меня дошло — я чувствую боль. Это не сон.
— Ф-ф-уу-х, — с облегчением выдохнул Лени. — А уж думал — все! Ох, радость какая.
— Лени, это не сон, — оглушено бормотал я. — Понимаешь? Это на самом деле. Я не сплю…
— Да какой уж тут сон, господин! — опять запричитал Лени. — Если бы! Хотел бы я сейчас проснуться! Не сон это, не сон! Но вы поправитесь, господин Корис! Обязательно поправитесь! Сейчас чуть в себя придете — и сразу в обратный путь двинемся. Дома вас живо на ноги поставят!
— Стоп! — я заторможено поднял руку, останавливая обрушившийся на меня словесный поток. — Лени, Тикса, расскажите мне, что случилось. С самого начала, по порядку, не торопясь.
— Да что там рассказывать, господин? — вскинулся Лени. — Все так быстро случилось, я и глазом моргнуть не успел!
— Не так! Лени, еще спокойней и с того момента, когда меня и ниргалов атаковали.
Несколько раз вздохнув, Лени уже более спокойным голосом начал говорить. Иногда его слова дополнял внимательно слушающий Тикса.
Чем больше он говорил, тем больше я понимал, что за то время, что я был без сознания, ничего особенного не пропустил.
Тикса и Лени как раз миновали середину полого склона, третий ниргал на мгновение задержался на гребне, чтобы окинуть округу взглядом, и направил лошадь следом. В следующую секунду я с двойкой ниргалов добрался до крошечного пятачка между деревьями, и ловушка захлопнулась. Нас мгновенно окутал сплошной кокон из веток, мечущихся и стегающих во все стороны. И не только веток — в дело вступили и корни, полезшие из под земли.
— Снег словно взорвался, — вспоминал Лени. — Во все стороны комья мерзлой земли полетели.
Из ступора они вышли лишь когда я зашелся в диком крике боли, перекрывшем ржание лошадей, так же попавших под удар. Мимо на полном скаку промчался последний ниргал и с ходу врубился в сплетение ветвей.
— Когда мы туда подоспели, — продолжил Лени, — то все уже, почитай, закончилось. Ниргалы большую часть щупалец разбили и за стволы уже взялись. А их эти ветки и не брали вовсе — со звоном отскакивали да на осколки разлетались.
— Разбили? Осколки? — недопоняв, переспросил я. — В смысле?
— Да, господин, — развел руками Лени. — Как есть осколки. С виду дерево, а на самом деле ледышка. Мы как с лошадей соскочили, первым делом к вам бросились. Вас лошадью придавило, но Тикса хоть ростом и не вышел, а силы на троих хватит — приподнял тушу, а я вас за шиворот вытащил, да в сторону поволок. Тикса следом побежал. А ниргалы все мечами махали, от стволов к тому времени одни огрызки остались. Как на вас взглянули, господин, так и за головы взялись. Живого места не найти. Сплошные раны, отовсюду остатки прутьев и корней торчат, в тело впившиеся.
Представив себе эту картину, я судорожно сглотнул и просипел:
— Дальше.
— А что дальше, господин? Бинты из сумок достали, все колючки и шипы повыдергивали, а кровь и не течет вовсе. Раны синие, вздувшиеся, нутро черное и словно холодом оттуда веет. Я в одну дырку заглянул, а там виднеется что-то. На печень смахивало, да цвет больно другой, потемнее будет, и, кажись, изморозью сверху покрыто. Тикса пальцем пощупать хотел — холодное ли, шевелится ли, — но я его отговорил.
— С-спасибо, — кивнул я, борясь с накатившим приступом тошноты. — Что потом?
— Перевязка! — вставил словечко гном, жестами показывая, как они меня бинтовали.
— Ага. Перевязали вас, господин, все бинты извели и еще не хватило. Пришлось пару рубашек на бинты пустить. Положили вас на одеяло и из лощины вытащили — по своим следам шли, все надежней. Ниргалы лошадей собрали и следом двинулись. Выбрали место подходящее, костер развели, вас в одеяла укутали и к пламени поближе устроили. Вот тут-то и началось. Пары минут не прошло, вы кричать начали. Да так, будто вживую на части режут. Глаза закрыты… тело в корчах бьется… страшно, аж жуть берет! Ох… как вспомню… Пока мы глазами хлопали, вы господин в сторону откатились, да прямо в сугроб, да там и затихли. Лицо спокойное стало, дыхание выровнялось.
— Интересно… — протянул я.
— И не говорите, господин. Куда уж интересней-то? — хмыкнул успокоившийся Лени. — Так мы ж не поняли ничего. Думали, приступ какой, аль в себя приходите. Ухватили вас, да опять к костру поближе. И снова сначала — крик, корчи, бьетесь так, что мы вдвоем вас удержать не могли, ниргалы вокруг мечутся, только что мечами не машут. Только тогда и сообразили, что к чему — тепло вам не нравится. И чем холоднее, тем вам спокойней. На три шага от костра отнесли — кричать перестали. Еще на два — лицо разгладилось. А как снежку сверху накидали, так и вовсе улыбаться начали, словно на перине пуховой нежитесь. Там вас и оставили, господин. А дальше вы и сами знаете.
— Угу, — согласился я. — Знаю. А теперь идите к костру и отдыхайте. — Заметив, что Лени порывается что-то сказать, я добавил металла в голос: — Не спорить! Оба к костру и отдыхайте. А я пока полежу, подумаю. А! И еще, Лени, сооруди-ка мне факел и тащи сюда. Да поджечь не забудь. Тикса, а ты достань сумку с моими вещами. Только не сразу — подождите полчаса, пока я с мыслями не соберусь, а потом уже подходите.
Понуро поднявшись, гном и Лени зашагали к костру, а я перевел взгляд на стоявшего рядом ниргала.
— Не нависай! Думать мешаешь.
Скрипнув доспехами, ниргал сделал широкий шаг назад, и мне сразу стало легче дышать. А то нависает над головой, как… как надгробие.
Убедившись, что меня никто не слышит — ниргал не в счет, — я тихо пробормотал, обращаясь к самому себе:
— Ну что? Допрыгался? А как ты хотел? Тебе не могло везти вечно.
Сделав глубокий вдох, я резко напряг мышцы и заставил себя сеть, в любой момент ожидая почувствовать ослепляющую вспышку боли. Обошлось. Хотя я бы предпочел почувствовать боль, чем не ощутить ничего. По словам Лени, во мне понаделали кучу дырок, а я ничего не чувствую.
Света, горящего в десяти шагах от костра, хватило, чтобы разглядеть свое тело, и я занялся его изучением. На лице оказалась лишь одна повязка — правую щеку перехватывал бинт, и я его решительно содрал. Почти ничего не чувствующими кончиками пальцев пробежался по раненой щеке и сразу же наткнулся на дырку толщиной с мой мизинец. Щека пробита насквозь, по меньшей мере два-три зуба бесследно исчезли. И никакой боли. За все время, что я ощупывал края раны, засовывал в продырявленную щеку палец, я не ощутил ничего, даже отдаленно напоминающего болевое ощущение. И никаких следов крови. Словно рана давно зарубцевалась.
Пошевелив перед лицом туго перемотанными руками, я принялся разматывать укрывающее мое тело бинты и не останавливался до тех пор, пока последняя повязка не слетела. Я остался сидеть в снегу абсолютно голым, и все еще ничего не чувствовал. Для того чтобы понять общую картину повреждений, хватило бы снять и половину повязок, но под конец мною двигало некое ожесточение смертника.
А я был именно смертником. С такими ранами не живут, это точно.
Начиная с шеи, которая чудом не получила свою долю дырок, мое тело было покрыто ранами, резко выделяющимися на фоне белоснежной кожи. На груди и животе не меньше пяти следов проникновения ледяных щупалец, на ногах — еще больше. Спину я не видел, но уверен, что щупальца ее тоже не обошли своим вниманием. По краям ран, плоть вздулась буграми, но не сомкнулась, закрывая ранение. И снова никаких следов крови.
«Да жив ли я вообще? — как-то лениво подумал я, подавляя зарождающийся в груди смех безумца. — Кровотечение отсутствует, раны не закрываются, боли не чувствую. Как есть мертвяк».
Будь здесь отец Флатис, уже, небось, готовил бы очищающий костер, с радостной молитвой на устах.
Вспомнив о старике-священнике, я не выдержал и сдавленно хихикнул.
Точно спалил бы меня, не задумываясь. И дрова выбрал бы самые сырые. Чтобы очищающие муки подольше длились. А сам встал бы рядом в своем белом балахоне и не сводил бы с меня глаз, пока не сгорит последняя косточка. И все с милой ласковой улыбкой всепрощения на устах…
Это оказалось последней каплей, и я зашелся в диком хохоте. Голый, весь покрытый ранами и сидя в снегу, я неудержимо хохотал, колотя кулаками по земле от избытка чувств.
Остановиться мне удалось, только когда я увидел перепуганные лица спутников, остановившихся от меня в трех шагах и не решающихся приблизиться. Утирая слезы смеха, я фыркнул:
— Не бойтесь, со мной все нормально. Ладно, Тикса, тащи сумку сюда. Лени, держи факел перед собой и медленно подходи ко мне. Только не торопись.
Уронив сумку рядом со мной, Тикса укоризненно цыкнул зубом при виде вороха снятых бинтов и, плюхнувшись на землю, принялся их собирать и сматывать. Нет, все же гномы — крайне практичный народец. Меньше эмоций, больше дела. Уважаю.
— Я иду, господин, — без нужды повторил Лени, с опаской глядя на меня поверх пылающего факела.
— Давай, — кивнул я, на глаз прикидывая разделяющее нас расстояние — не меньше трех размашистых шагов.
Когда Лени сделал первый осторожный шаг вперед, я не почувствовал ничего необычного. Никаких болевых ощущений. Зато стало заметно светлее.
— Еще шаг, — поощрил я рыжего. Тот незамедлительно повиновался, и теперь, нас разделял лишь один шаг. Вот только мне показалось, что огонь факела уже лижет мою обнаженную кожу. Полное ощущение полноценного ожога. С невольным воплем, я отшатнулся назад и поспешно прижал горящую огнем кожу к снегу. Перед глазами плясали радужные круги, к горлу подкатил тошнотворный комок.
— И вот так постоянно, господин, — несчастным голосом поведал рыжий.
— Так… а ну-ка еще ближе, — велел я, заранее стискивая зубы.
— Но, господин!
— Еще ближе, кому сказано?! — злобно буркнул я. — Я знаю, что делаю.
На этот раз боль была столь сильной, что меня скрутило в судорогах, и я забился в снегу, хрипя и пуская слюну. Изо рта рвался звериный вопль боли. Теперь я в полной мере знаю, что ощущает сжигаемый заживо человек. К счастью, Лени понял, что я не могу произнести ни слова, и он поспешно отскочил на несколько шагов назад. Испепеляющая боль мгновенно отступила, а когда я инстинктивно распластался на снегу, то и вовсе затихла. Надо мной промелькнула неясная тень, по лицу хлестнула пола черного плаща. Еще через секунду предостерегающе заорал Тикса. Подскочив с земли, я увидел двоих ниргалов, направляющихся к Лени с обнаженными мечами в руках.
— Ниргалы! Стоять! Приказываю! — завопил я во всю силу легких. — Оружие в ножны!
Успел. Ниргалы замерли всего в шаге от побелевшего Лени, стоявшего столбом с трясущимся факелом в руке. С холодным шелестом мечи скользнули обратно в ножны, ниргалы одновременно развернулись и мерно зашагали в стороны. С всхлипом Лени осел в снег, таращась на меня мутным взглядом. Да уж, смерть была совсем рядом.
— Успокойся, Лени, — устало произнес я. — Они просто неправильно поняли. Решили, что ты намереваешься причинить мне вред.
— Аг-га, — выдавил рыжий, переводя взгляд на удаляющихся черноплащников.
— Ы-ы-ы, — осклабился Тикса, глядя на рыжего. — Трусиха!
— Не трусиха, а трус, не путай, — хмыкнул я, изучая глубокую дырку в своей груди, аккурат под правым соском. — Если хочешь доказать свою храбрость, могу натравить ниргалов на тебя. Хочешь?
— М-м… нет, — признался гном. — Не хочешь. Вот. — Коротышка сложил к моим ногам аккуратно сложенные бинты. — Перевязка.
— Да, спасибо, — машинально ответил я, продолжая изучать израненное тело. — Лени, факел поднеси еще на шаг и воткни в землю. Потом идите спать. Завтра с утра выступаем в дорогу.
— В дорогу? Господин, как в дорогу? На вас места живого нет! То и гляди умрете!
— Если уже не умер, — скривил я губы в горькой усмешке.
— Что?!
— Шучу, я шучу, — отмахнулся я и подтянул к себе сумку. — Оставь факел и иди спать. А мне надо подумать.
— Господин, может, перевязать вас. — Рыжий нерешительно указал на мой голый торс. — И штаны с курткой накинуть.
— Может, позже. Лени, не зли меня. Бери с собой Тиксу, и оба идите спать.
Больше не обращая внимания на своих людей, я склонил голову над книгой с заметками. До рассвета мне предстояло сделать много работы…
Когда первые лучи солнца посеребрили верхушки искривленных деревьев, то писать стало гораздо легче. За остаток ночи ниргалам еще три раза пришлось сооружать факелы, чтобы я мог различить хоть что-нибудь. Но я успел все закончить до рассвета.
Успел занести в книгу все, что считал важным и полезным. Свои будущие планы по развитию поселения, заметки о недостатках защиты и возможностях их устранения. Накопившиеся за время путешествия наблюдения о природе и остатках магии Диких Земель, пересказал разговор с водным магом из островного поселения. Не забыл упомянуть и о странных деревьях-убийцах, что сумели укрыть от моего взора наполняющую их магию. Когда я наконец закрыл книгу, то чувствовал себя удовлетворенным и опустошенным одновременно. В глаза словно насыпали песка, но это мелочи.
Когда окончательно рассвело, я, щурясь, взглянул на медленно карабкающееся вверх зимнее солнце и почувствовал, что первый раз в жизни я ему не рад. Ведь помимо света оно приносило этому миру тепло, что означало для меня мучительную боль. Какое счастье, что сейчас холодная зима с обильным глубоким снегом. До весенней оттепели еще далеко, а больше мне и не надо. Потемневшие кончики пальцев и мертвенно-черные ногти говорили об этом без слов. На ощупь они казались закаменевшими. Хотя лучше сказать — заледеневшими. Кожа на предплечьях стала почти прозрачной, и я легко видел последствия одного из ранений — вонзившийся ледяной прут порвал вену. Кровотечения не было и в помине, но это же означало и то, что большая часть руки осталась без кровоснабжения.
У почти потухшего костра сонно зашевелились просыпающиеся Лени с Тиксой. За ночь они вскакивали раз десять, чтобы проверить мое состояние, но я решительно отправлял их обратно под теплые одеяла.
Пока они окончательно не проснулись, я поспешил скрыть свои раны под бинтами. Наматывал тщательно, виток к витку, и не успокоился, пока последняя рана не оказался скрыта под толстым слоем повязок. Ни к чему им видеть своего господина в таком виде.
Когда пошатывающийся со сна Лени поднялся на ноги и, зябко ежась на утреннем морозе, направился ко мне, я уже завершил перевязку.
— Господин… — В голосе Лени слышалось многое — радость, что я еще жив, печаль, что я так плохо выгляжу, и надежда, что я поправлюсь. Мой верный и добрый… друг. Да, думаю, я могу назвать Лени своим другом.
— Я в порядке. Принеси мне запасную одежду, — спокойно произнес я, сохраняя на лице застывшую маску. — Буди Тиксу и собирайтесь. Да побыстрее. До дома путь неблизкий.
— Да, господин! — обрадованно кивнул Лени и торопливо побежал к костру, чтобы разбудить сладко посапывающего гнома.
Издали я внимательно наблюдал, как они собирают вещи в седельные сумки и седлают лошадей. Сборы оказались недолгими. Ниргалам так и вовсе нечего собирать было. Только затянули покрепче тесемки на сумках, где хранились их фляги с водой и кашей. Я управился столь же быстро — втиснул свое тело в кожаную куртку, натянул такие же штаны и сапоги. Вот и все сборы.
Тикса подвел ко мне оседланную лошадь и придержал стремя, Лени забежал с другой стороны, чтобы помочь мне подняться на ноги.
— Подожди, я сам, — остановил я рыжего.
Упираясь руками в землю, я медленно подтащил колени к груди и осторожно распрямился. Получилось. Я встал на ноги без посторонней помощи и при этом не чувствовал никакой боли. Вообще ничего не чувствовал.
— Хорошо, — удовлетворенно сказал я и уже более уверенно шагнул вперед. Ноги меня держали, правда, было ощущение, что они затекли от долго сидения. Такие же мурашки бегали по спине и плечам. Неважно.
— Садитесь, господин. — Лени похлопал по крупу лошади. — Сегодня надо как можно больше пройти. Не волнуйтесь, довезем, словно в карете с рессорами. — Рыжий робко улыбнулся.
— Обожди, — вновь остановил я его. — Садись на лошадь. Тикса, ты тоже карабкайся на своего скакуна.
— Господин?
— Вы оба. Забирайтесь. В седла, — четко проговаривая слова, повторил я. — Сейчас же. Ну! Живо!
Приказной тон подействовал, и через секунду я уже глядел на них снизу вверх.
— Сели, господин, — непонимающим тоном доложил рыжий.
— Вот и хорошо, — улыбнулся я, протягивая ему сумку с бумагами. — Возьми.
Дождавшись, пока Лени нерешительно возьмет хорошо знакомую ему сумку, я продолжил:
— Сумку береги как зеницу ока. Если в дороге что случится, то постарайся ее уничтожить — книга не должна попасть в чужие руки, уж слишком много там сведений о нашей защите и слабостях. Понял?
— П-понял, господин — запнулся рыжий. — Но…
— Тихо! — рыкнул я. — Никаких вопросов! Говорю только я, а вы меня слушаете. В сумке, на самом верху, лежит карта. На ней я отметил уже пройденный нами путь. Старайтесь придерживаться именно его — раз прошли его один раз, значит, удастся пройти снова. Еды в сумках более чем достаточно. Овса тоже должно хватить. В общем, не пропадете. В неприятности не ввязывайтесь, стычек избегайте, героев из себя не стройте. А теперь слушайте мой прямой приказ — сейчас вы отправляетесь домой. Как доберетесь, отдадите сумку с бумагами Рикару, теперь он становится старшим в поселении. А я пока здесь задержусь. Как с делами разберусь, так сразу за вами следом. Понятно?
— Господин! Вы чего удумали?! Какие дела? Думаете, я не понимаю?! Не позволю здесь остаться!
— Без вопросов! Все, пошли! Тикса, не смотри на меня так! Приказываю!
— Господин, да вы что?! — снова заладил свое Лени с ужасом в глазах. — Мы вас не оставим! Нет! Без вас никуда не поеду! Пусть Тикса сумку отвезет, а я с вами останусь!
— Нет! Тикса не идти! Тикса здесь, с друг Корис!
— Приказываю! Оба! Пошли! Домой! Немедленно! — не выдержав, заорал я в голос. — Приказываю! Так, значит, вы приказы господина выполняете?! Пошли! — Заметив, что рыжий вновь открывает рот, я яростно захрипел: — Домой! Вы принесли мне клятву крови и подчинитесь! Домой!..
Прислонившись спиной к дереву, я тоскливо смотрел в спины медленно удаляющихся всадников. Не так я видел наше прощание, совсем не так.
— Прощайте, друзья, — прошептал я. — Не поминайте лихом.
Отвернувшись, я пошагал к тройке ниргалов, один из которых держал в поводу единственную оставшуюся у нас лошадь. Три коня не пережили атаку деревьев и теперь превратились в сморщенные и скукоженные мумии — я уже успел окинуть место вчерашнего побоища коротким взглядом и теперь точно знал, какая участь мне суждена. Животных выпили досуха и превратили в ледяные статуи.
Теперь мой черед. Скоро смерть придет за мной, но до ее прихода мне надо успеть заплатить по счетам. Не люблю оставаться должником.
Утвердившись в седле, закрепленном поверх многочисленных попон и одеял — чтобы защитить меня от жара разгоряченного лошадиного тела, — я опустил на лицо капюшон рваного плаща и перебинтованными пальцами принял поводья у ниргала. Достал из кармана куртки два разноцветных шарика и, плотно сжимая их в кулаке, дождался, пока внутри них не зародится слабое свечение. Прошептал несколько коротких слов и с силой сжал пальцы. С легким звоном Вестники разлетелись на осколки, заключенная в них магия вырвалась на свободу. Хорошо, еще одно дело сделано. Теперь Повелитель знает, где меня искать, — за десятки лиг от Подковы.
А сейчас нам пора отправляться в путь, время не ждет…
Отступление пятое
Жители пограничной деревушки еще ни разу не видели столь многочисленный отряд. Нет, сюда, конечно, порой заглядывал конный патруль кирасиров, не забывал наезжать и сборщик налогов с десятком стражников. Но чтобы сразу сотня вооруженных всадников! Такого не могли припомнить и дряхлые старики.
Крошечная деревня в два десятка дворов никак не могла вместить в себя такое количество людей. Появившийся ниоткуда отряд разбил лагерь на примыкающем к околице и тракту лугу. Вскоре там зажглось с полсотни костров, под ударами топоров затрещали падающие деревья — отряд устраивался на ночлег, не обращая внимания на жителей деревни. Лишь десяток человек заглянули к жителям на огонек и, не скупясь, скупили простую, но сытную сельскую снедь. Платили щедро, но игнорировали осторожные вопросы вездесущих деревенских кумушек, словно и не слышали их вовсе.
Деревенские мальчишки уже успели забраться на коньки заснеженных крыш и оттуда жадно разглядывали оружие, мощных лошадей, со знанием дела спорили, кем являются закутанные в черные плащи воины, не спешившие снимать доспехи.
И никто не заметил одинокого всадника, что спешным галопом умчался в ночь к ближайшему пограничному форпосту, что находился от деревушки в пяти лигах. Староста — бывший вояка имперской армии — велел своему сыну спешить к командиру форпоста и подробно рассказать о странно молчаливых гостях. Кто их знает, этих чужаков, что взбредет им в головы. Жители Пограничья всегда относились к пришлым незнакомцам с подозрением…
* * *
Мгновенно очнувшись от сна, лорд Ван Ферсис стремительно вскочил на ноги и замер, глядя в подернутое рассветной дымкой небо, не замечая, что его пальцы мертвой хваткой стиснули рукоять костяного кинжала.
В его голове двойным эхом отдавались слова:
«Как бы я хотел вырвать сердце из твоей груди. Передавай привет Тарису».
… и еще раз…
«Как бы я хотел вырвать сердце из твоей груди. Передавай привет Тарису».
Но взбудоражило старого лорда не сообщение. Нет. Слова — лишь шелуха. Он никогда не обращал внимания на пустые угрозы. Но местоположение! Вестник был отослан совсем не из Подковы, не из поселения. Весть пришла с самого сердца Диких Земель, с северо-запада.
— Карту мне! — рыкнул лорд, окидывая лагерь бешеным взглядом. — Карту!
Выхватив из рук поспешно подбежавшего мага свернутый пергамент карты, Повелитель впился в нее взглядом. Палец уперся в ничем не отличающуюся от других точку, и лорд пораженно прошептал:
— Вот здесь… в пяти днях пути от мертвого озера… совсем рядом с гробницей Тариса… — Лорд перевел взгляд на мага и отрывисто приказал: — Сбор! Выступаем немедленно!
— Господин, что-то случилось? — осторожно спросил согнувшийся в поклоне маг.
— Сбор!!! Немедленно!
— Так сильно торопишься, Алиас? — глубокий сильный голос прогремел над лугом. — Неужто даже утренней молитвой Создателю нашему пренебрежешь?
Стелящийся по снегу туман начал истончаться и исчезать, открывая плотно окруживших лагерь людей, стоящих так плотно, что между ними было не проскочить и юркому зайцу. Да и стояли они в несколько рядов, по всем правилам военной науки.
Первый ряд состоял из ощетинившихся арбалетами кирасиров, закованных в массивные доспехи. Чуть позади неподвижно застыли священники, чьи белые балахоны были перехвачены узкими красными поясами. Орден Искореняющих Ересь. Последний ряд был гораздо менее многочисленным, но от этого не менее смертоносным — за спинами воинов и священников стояли боевых маги в разноцветных одеяниях. Гордость некогда великой Империи. Огненные маги лениво перекатывали в ладонях пылающие огненные шары, фигуры магов водной стихии были практически незаметны из-за крутящейся вокруг них круговерти ледяного крошева… воздушные маги, повелители земли и иллюзий…
Лорд Алиас Ван Ферсис закрутился на месте, словно попавший в капкан бешеный волк. В рукояти выхваченного из ножен костяного кинжала медленно наливался свечением желтый драгоценный камень. Повинуясь безмолвному ментальному приказу, ниргалы спешно заключали хозяина в стальное кольцо, ощетинившееся оружием. Преданные лорду маги торопливо активировали защитные амулеты, но тщетно искали источники магической энергии: пространство вокруг них было пустым, без малейшей искры энергии.
— Не надейся на свой богопротивный артефакт! — вновь загремел голос. — Он тебя не спасет от кары господней!
Фигуры кирасиров раздались в стороны, и вперед шагнул высокий старик, опираясь на простой деревянный посох. Вперив в лорда светящийся небесной синевой взгляд, он произнес:
— Вы окружены. Твоим магам не дотянуться до источников магической энергии — мы об этом позаботились. Лорд Алиас Ван Ферсис! Брось «Младшего близнеца» на землю! Вели своим людям убрать оружие! Смиренно опустись на колени и покайся в грехах своих! Сделай это сейчас, или умри без покаяния и прощения грехов! Все твои попытки вырваться обречены на провал.
Без страха взглянув на ожидающего его решения священника, лорд Ван Ферсис оскалился в безумной усмешке и, воздев кинжал над головой, прохрипел:
— Жалкий старик, ты возомнил себя сильнее меня? Я все же попытаюсь! Ниргалы! В бой! Уничтожить всех!..
С острия костяного кинжала сорвалась черная вспышка и с ревом ушла в небо. Несокрушимые ниргалы мерно зашагали вперед, навстречу противнику, откуда сплошной волной приближалась огненная стена…
