Глава 14
Весна 1440 г.
Южное побережье Черного моря
ТУРКИ
Поразив его неожиданностью нападения и обратив в бегство, он преследовал его, убил многих из бывших с ним воинов…
Михаил Критовул
…Шпионскую!
Так вот зачем Лисандр опрокинул в очаг кувшин с водой! Затем, чтобы не дать Владосу сжечь грамоты до конца! Лисандр — турецкий шпион. Ну, дела-а-а…
Трое друзей переглянулись.
— И что теперь будем делать? — поднял глаза Георгий. — Думаю, для начала нужно предупредить Авдея. Нужен ли ему такой зять? Да и вообще…
— Э, постой, — Владос поскреб затылок. — А кто поручится, что Авдей с Лисандром не заодно? Может, они оба служат туркам? Тогда нам явно не поздоровится.
— Да, — подумав, согласился Лешка. — Пожалуй, ты прав. Здесь так все закручено — сам черт не разберет. Надобно быть осторожней.
Посоветовавшись, друзья решили Авдею пока ничего не говорить, а понаблюдать за ним, узнать поподробнее — в каких отношениях он находится с Лисандром? Вот, зачем они вчера уединялись? Обсуждали будущую свадьбу? Только ли? Может быть, побольше расспросить Анну? Или лучше — Корнелиса? Уж у того-то язык без костей… это и плохо, мальчишка вполне может доложить обо всех расспросах отцу. Нет, лучше уж начать с Анны, или, как ее здесь называют — с Турчанки.
Решив так, друзья спешно вернулись в дом Авдея Агрипулоса. Ни самого хозяина, ни большей половины слуг, ни болтливого шалопая Корнелиса нигде видно не было. Как пояснила выглянувшая на двор Катерина — ушли конопатить лодки.
— А вам сказано заняться, чем хотите, — усмехнувшись, пояснила девушка. — Там и без вас справятся, работы мало.
— А когда они все вернутся?
— Да теперь уж к вечеру… Да, Анка-то наша, знаете?
— Что?! — в нехорошем предчувствии приятели округлили глаза. — Что еще с ней приключилось?
— Лазутчица наша Анка, вот что! — подбоченившись, поведала Катерина. — Ой, не зря ее Турчанкой прозвали, ой, не зря! Лисандр с утра прискакал ко двору на коне — весь в мыле. В горах двух турок поймали — они и признались под пыткой, мол, к Анне Турчанке шли — она давно им важные сведения сообщает. У старой акации должны были встретиться, да не успели.
— Ну, дела-а, — Лешка покачал головой и, прищурив глаза, поинтересовался: — А что еще говорили пленные турки?
— Да больше ничего сказать не успели, — пожала плечами девушка. — Лисандр их самолично пытать хотел, да они в бега подались.
— Так – так! — Владос подмигнул приятелям. — Значит, убежали!
— Не, слава Господу, не успели. Лисандр с другом застрелили обоих из луков. Насмерть!
— Ну, еще бы… — грустно ухмыльнулся Георгий. — Теперь уж ничего не докажешь. А где Анну держат?
— Пока в сторожевой башне — оттуда уж точно не убежит. А к вечеру, как Лисандр вернется — пытать будут.
— Это тебе кто сказал? — Лешка снова прищурился.
— Так он и сказал — Лисандр. Когда приезжал за Анкой. Вот уж истинно Турчанка! Ничего, уж мы посмотрим, посмеемся — не на пытки, так на казнь. Ох, и тварь же эта Анка! А мы-то, дураки, этакую змеищу на груди пригрели! Видали ведь, что себе на уме девка.
— Значит, говоришь, вечером пытать будут?
— Вечером, — подтвердила девушка. — Как Лисандр вернется…
— А он-то тут при чем? — удивился Владос. — Что, без него пытать не могут?
— Он племянник старосты, — с гордостью пояснила Катерина. — И — глава нашего ополчения. Сейчас как раз поехал проверять горные дороги — не сегодня – завтра должен подойти отряд из самого Трапезунда — подкрепление на случай нападения турок. Давно уж его ждали, отряд-то… Налоги давно собраны — в город везти надо, вот, отряд на обратном пути их и заберет.
— Ах, вон оно в чем дело, — Лешка скривил губы. — Тогда все понятно… Значит, Лисандр дороги проверять поехал?
— Да, их. К вечеру будет.
— А не знаешь, в какую сторону он направился?
— Он нам вчера обещал показать одно место, — гася на корню искорку подозрения, вспыхнувшую было в глазах Катерины, тут же поддакнул Владос. — Там, говорит, рыбы… Он, случайно, не к речке поехал?
— Не знаю, может, и туда, — девчонка снова пожала плечами. — Да вы-то идите к ней потихоньку, к речке, уж мимо-то Лисандр никак не проедет — у нас здесь в горы дорога одна.
Поблагодарив девушку, друзья быстро собрались и покинули гостеприимную усадьбу Авдея Агрипулоса. Дойдя до сельской церкви, остановились у паперти наметить дальнейшие планы. Зачем Лисандр поскакал в горы, конечно же, всем было ясно — искать связей с турками и, может быть, как-нибудь отвести от себя подозрения в убийстве связных, ведь застреленные лазутчики шли именно к нему — тут и думать нечего.
— Подстережем его у речки да потолкуем, — решительно заявил Лешка.
— Угу, — усмехнулся Владос. — Если он захочет с нами о чем-либо толковать.
— А, если не захочет, так просто набьем морду, да подержим где-нибудь в горах до прихода отряда. Без этого засранца вряд ли начнут пытать Анну, он ведь у них тут, считай что, за главного.
— Могут и без него начать, — тихо возразил Георгий. — Хотя — на все Божья воля. Но Лисандра в деревню пускать нельзя. И этого еще бы схватить… Стефана.
— Схватим, — Владос сплюнул на землю. — Вот о нем-то и можно будет потолковать с Авдеем.
Приняв решение, парни обогнули церковь и деловито направились в горы. Катерина сказала правду — в предгорьях змеилась лишь одна узенькая дорога, та самая, по которой не так давно приятели приехали в селение на арбе Авдея Агрипулоса.
Серые, застилавшие все небо тучи постепенно развеивались свежим, дующим с гор, ветерком. Кое-где в разрывах облаков уже заголубело небо, и робкие лучики солнца радостно осветили фиолетовые горные кряжи. Кругом было тихо, лишь высоко в небе, кружась, клекотали орлы. Рядом с дорогой, раскинув могучую крону, рос старый карагач, а где-то впереди — было слышно — журчала речка.
— Кажись, нам туда, — обернулся идущий впереди Владос.
— Туда, туда, — Лешка кивнул. — Больше здесь все равно никакой дороги нет.
Сказал — и осекся. Просвистев в воздухе, ткнулась в кору карагача длинная злая стрела. Друзья резко обернулись — и увидели позади четырех всадников в блестящих стальных доспехах и остроконечных шлемах со спускающейся на плечи кольчужной сеткой – бармицей. У бедер всадников болтались мечи и широкие сабли, в руках каждый держал туго натянутый лук. Один из воинов — видимо, главный, — убрав лук, небрежно поправил на плечах алый шелковый плащ.
— Еще одно ваше движение — и мы превратим вас в ежей! — насмешливо произнес он. Говорил, между прочим, по-гречески — только вот, с акцентом или нет Лешка не разбирал, — но все было понятно.
— Сядьте на корточки и поднимите вверх руки!
— Кто вы такие, почтенные господа, и что хотите от бедных крестьян? — усаживаясь, притворно заканючил Владос. — Шли мы себе, шли… никому не мешали…
Подъехав ближе, воины ловко связали парней арканами. Захохотали:
— Якши, якши…
Якши?! Значит, турки… Те самые, к кому поскакал Лисандр. Но что-то их слишком мало. Да и где сам предатель?
— Якши… Вах!
Сначала один воин, потом другой, а потом и третий в ужасе вылупили глаза на Лешку.
— Вах! — несильно подергали парня за волосы, потом разом повернулись к так и не слезавшему с коня предводителю в алом плаще. — Керим! Ва, Аллах!
Главарь всмотрелся в Лешку и, спрыгнув с коня, подошел ближе. Похлопав юношу по плечу, снял с головы шлем… затем войлочный подшлемник…
— Черт побери! — не выдержав, цокнул языком Владос. — Да вы, похоже, братья!
Тут и Лешка наконец догадался. Он и предводитель турок оказались настолько похожи, что можно было и спутать — оба пшеничноволосые, худощавые, с не поймешь какого цвета глазами — зеленовато-серыми — смотря с какой стороны смотреть. И лица… практически — одно в одно.
— Однако! — покачав головой, турок — или кто он там был — снова стукнул юношу по плечу. — Ты кто?
Лешка пожал плечами:
— Так, паломник.
— Я спрашиваю — грек? Грузин?
— Русский. А ты?
Воин гордо вскинул голову:
— Я — Керим Челери, каракулчи славных воинов Его великолепия султана Мурада, да продлит благословенный Аллах его годы!
— А, так вы все-таки турки…
Воины зло прищурились, а Керим, не особо размахиваясь, тут же закатил Лешке смачную пощечину, от которой парень едва не упал.
— Спасибо за ласку, братец!
— Никогда не называй нас турками, — невозмутимо улыбнулся Керим. — Это бранное слово.
Лешка не скрывал удивления:
— Турки — бранное слово? Вот уж не знал. А как же тогда вас называть?
— Османлы — народ Великого Османа!
— Ах, вот оно, значит, как… Запомню.
Вообще-то, Лешка никак не мог себе представить, что вот эти воины — турки. Ну, не так они должны были выглядеть! А примерно так, как кочевники в мультиках про Змея Горыныча и Добрыню Никитича — вонючие, немытые, косоглазые, на низкорослых коньках. А тут… И кони были — чистые красавцы, а уж воины… Блестящие доспехи, как у рыцарей, шлемы — как у того же Добрыни…
— Даже не знаю, что нам с вами делать? — еще раз взглянув на Лешку, честно заявил Керим. — У моих людей есть свое задание, а вы — лишь помеха.
— Тогда чего захватывали? — резонно поинтересовался Георгий.
Турок, как показалось Лешке, даже чуть смущенно развел руками:
— Алчность.
Его воины тут же захохотали. Улыбнулись и пленники.
— Наверное, все-таки придется вас всех убить, — прервал веселье Керим. — Жаль… Нет, правда — жаль. Просто не нужно было вам здесь сегодня идти. Тогда бы не напоролись на нас…
— А, может быть, просто отпустите? — предложил Владос.
— Нет, — Керим покачал головой. — Поймите — я не имею права рисковать. К тому же вы христиане…
— Ну да…
— Вот видите…
— Острый кинжал в сердце, — грустно улыбнулся каракулчи. — Это ведь почти безболезненно. И все же, жаль…
Он и в самом деле вытащил из ножен кинжал!
— Как твое имя?
— Алексей…
— Красивое… Я сам тебя убью, — и поинтересовался: — Есть ли какие просьбы? Ну, там, что-нибудь кому-нибудь передать? Говорите, мы выполним, если, конечно, сможете…
— А, может быть, мы поклянемся, что…
— Мы не верим клятвам неверных… Вот, если б вы были мусульмане… И все равно, и тогда тоже, наверное, пришлось бы вас убить.
— Ну, здрасьте, пожалуйста! — вдруг разозлился Лешка. — Шли мы себе, шли, никого не трогали… Нам, между прочим, в Константинополь срочно попасть надобно. А все местные разборки нас вообще не трогают! Вместо того чтоб убивать, лучше бы помогли нам сесть на какой-нибудь корабль.
— Наверное, помогли бы… — неожиданно кивнул Керим. — Но — у нас совершенно нет времени. Молитесь же и помните — мы не хотели вам зла, просто так получилось.
На фоне голубого, уже очистившегося от туч и облаков неба молнией сверкнул кинжал…
— Постойте! — вдруг что-то вспомнив, завопил Лешка. — Слышь, ты, Керим! У тебя ведь когда-то была девушка из местных, так?
— Что?! — стиснув губы, турок придержал кинжал. — Что ты сказал, о неверный?
— Ее звали Анна, не так ли?
— Да… да! Да! — Керим вдруг закричал, тоскливо и страшно, словно бросался словами в горы. — Да! Была! И вы ее убили! Обесчестили и убили, потому что она любила меня! О горе вам…
— Анна жива, Керим! Еще вчера мы с ней разговаривали.
— Не лгите, о недостойнейшие!
— Волосы у Анны светлые, лицо чуть смугловатое, глаза серо-зеленые… и немножко карие, если смотреть сбоку… короче, как у тебя… или у меня… Ресницы длинные, черные, загнутые… Да, над верхней губой — еле заметный такой золотистый пушок… Ее обижают в селении, обзывают Турчанкой…
— Что ты сказал?! — Керим в волнении облизал губы и вдруг, отойдя в сторону, бросился на колени, прямо в дорожную пыль.
— О Аллах, Всемогущий и Всемилостивейший! Неужели, неужели ты сохранил ей жизнь? Или этот гяур врет? Но что толку ему врать… Нет, не врет — уж слишком точно он ее описал: и волосы, и глаза, и золотистый пушок над верхней губой…
— Эй, смотрите-ка! — взволнованно крикнул Владос. — Там, за горами…
За горами, как раз со стороны селения, валил густой черный дым.
— Видать, деревню жгут… — поджал губы Лешка. — Или… или это поджаривают на костре твою любимую! Эй, Керим. Что ж ты не скачешь на выручку? Спецзадание не позволяет? Впрочем, вы все равно уже не успеете.
— Успеем! — схватив коня под уздцы, молодой турок о чем-то взволнованно заговорил со своими. Те закивали, ухмыльнулись…
— Пойдете с нами, — оглянувшись на пленников, приказал Керим. — Здесь, по дну реки, есть короткий путь…
Путь — это было сильно сказано. Очень уж сильно для вздувшейся после дождей речки. Ну, если плыть на лодке, это, конечно, путь. А вот, если идти по пояс, а то и по грудь в холодной воде — совсем другое дело. Ну, надо же — путь!
Быстрое течение сбивало путников с ног, и турки хватались за стремена и седла. Могли. А вот пленники не могли — идти-то пришлось связанными. Вот и захлебывались, вот и падали, вот и ругались самыми гнусными словами. Хоть одно радовало — их все-таки не убили.
Они вышли к деревне, крадучись, почти со стороны моря. Ага, кажется, именно здесь и конопатили лодки. Вон — еще дымящийся костерок, вон — опрокинутый чан с остатками смолы, а вон и они — лодки. Лежат на песке кверху килем, словно выброшенные морем китеныши. А рядом, на песке — кровь! Даже еще и не совсем запеклась. А в селении раздавались жуткие крики. Конское ржание, глумливый хохот, истошный женский визг. Или — то была свинья? Нет, похоже, все-таки женщина.
Приказав пленникам оставаться на берегу — «Это в ваших же интересах!» — небольшой отряд Керима вскочил на коней и наметом поскакал по дороге к деревне.
— Ну, а мы что? — пленники переглянулись. — Неужто так и будем стоять?
Они развязались — с трудом, но развязались, похоже, не очень-то их и связывали — и быстро пошли в ту же сторону, куда только что ускакали турки. Остро пахло дымом и кровью.
Не доходя до обложенного хворостом сарая в чьем-то крайнем дворе, друзья нырнули в кусты, увидев, как навстречу им, со стороны горящей церкви, несколько всадников в грязных тюрбанах гонят стенающую толпу женщин, стариков и детей. Лешка присмотрелся — вот эти-то всадники как раз и напоминали турок — грязные, вонючие, одетые в какую-то рвань. Хотя нет, все же пара человек была одета в длинные зеленые кафтаны с золочеными пуговицами — те ехали важно, поигрывая саблями. А уж остальная рвань старалась — только плетки мелькали!
— Где же, интересно, Керим с воинами? — прошептал Лешка. — А, наверное, поскакал к башне.
Между тем турки загнали людей в сарай, подперли бревном дверь, заложили хворостом… Вспыхнули зажженные факелы…
— Это что ж это они, людей живьем сжечь хотят? — злобно осклабился Лешка. — Ну, фашисты поганые!
Выскочив из кустов, он ударил ногой в живот опешившего от неожиданности турка и, подхватив выпавший факел, ткнул им в лицо второго:
— Получай, гад!
«Гад» от неожиданности попятился, но быстро пришел в себя и выхватил саблю! Вжик!
Юноша едва успел пригнуться, как над головой сверкающей молнией просвистел клинок. Хорошо, рядом, на земле валялся шест, из тех, что ворошили снопы. Лешка быстро схватил его в обе руки, поднял, закрывая голову от удара… О, чудо! Клинок не только не перерубил крепкое дерево, но даже отскочил с рассерженным звоном! Ну, конечно, откуда у этого оборванца тяжелая боевая сабля, стоившая немалых денег? Впрочем, рассуждать на тему турецкого оружия сейчас было не время — действовать, только действовать, и — как можно скорей!
Отбив клинок, Лешка ударил концом шеста в скулу турка… И тут же, крутнув шест, добавил другим, противоположным, концом. Враг — маленький и плюгавый — заверещал, но сабли, собака, не выронил, наоборот, стал пытаться достать ею соперника, нанося уже не рубящие, а колющие удары. Их отбивать было уже затруднительно, и Лешка чувствовал, что долго не протянет… а потому нужно было постараться поскорее вывести из игры турка. Вот только как это сделать? Ух, гад, как он сверкает белками глаз, как злобно щерится, словно сам сатана! И как от него воняет — чесноком, потом, еще какой-то непонятной хренью… Оп! Ну-ка — так!
Лешка резко дернул шестом, сбив грязный тюрбан с головы турка. Тот — не тюрбан, турок — снова заверещал, завращал глазами — вот чучело, — забрызжал слюной, заругался… И уж так замахал саблей, настолько рассерженно, настолько бестолково закрутил ее над головой, что этим просто грех было не воспользоваться!
Раз!
Юноша перехватил поудобнее шест…
Два!!
Навалился на него всем телом!
Три!!!
Ткнул концом шеста в грязное пузо турка!
Оп!
Так тебе, собака!
Заверещав, турок выронил саблю, и, согнувшись, упал в песок.
Тем временем Владос с Георгием тоже не сидели без дела — дав отпор туркам, отворили дверь сарая:
— Бегите, люди добрые! Даст Бог, кто и спасется.
Запертые в сарае люди, несомненно, догадывавшиеся об уготованной им участи, не заставили себя долго упрашивать. Выскочив, бросились в разные стороны, кто куда, и турки почти ничего не смогли с этим поделать — не так-то и много их было.
— Алексей! Владос! — узнав друзей, радостно закричал Корнелис. — Бежим к морю — там лодки.
— Бежим!
К сожалению, убежать они не успели — оказались в окружении турок, спешно вызванных кем-то из главарей. Их было человек десять, немного, но более чем достаточно для трех безоружных парней. Впрочем, нет, не для трех — плечом к плечу с ними встал Корнелис, бледный, с разбитой губой и где-то подобранным ножом в левой руке.
— Они убили сестру… и почти всех, — громко поведал он. — Ненавижу! Ненавижу!
— Что ж, — поднимая с земли камень, философски заметил Владос. — Лучше уж умереть, сражаясь, чем быть зарезанными, словно кролики. Кстати, нашли предателей?
— Предательницу… — мальчишка сплюнул кровавой слюною. — Чего ее искать-то? Жаль, не успели сжечь…
— А это вовсе и не она, — швыряя камень в неосторожно подскочившего турка, вскользь заметил Лешка.
Вообще, они заняли очень неплохую позицию на каменистом пригорке. Долго можно было бы обороняться, камней хватало… если б только не лучники!
О, враги умели стрелять! Две стрелы впились в обе руки Георгию, ранили Корнелиса и Владоса… А Лешка вот увернулся… Пока…
— Они обездвижат нас стрелами, а затем казнят лютой смертью, — тихо сказал Корнелис. — Живьем снимут кожу… Они так уже делали в соседней деревне… Ну, что я говорил? Вот она, предательница!
Мальчик с горькой насмешкой кивнул куда-то в сторону сторожевой башни, откуда, по пыльной дороге, не торопясь, ехали четверо всадников в сверкающих на солнце латах. Алый плащ развевался за спиной Керима Челери, и счастливая улыбка играла на губах его. Еще бы — он придерживал рукой сидевшую рядом девушку с растрепанными светлыми волосами — Анну, Турчанку…
— Останови коня! — увидев отбивающихся от нападения турок парней, вдруг попросила она. — Эти люди — мои друзья. И вообще — хватит жестокости!
— Но, любовь моя… Это ведь не мой отряд — чужие. Я не могу приказать… Но все ж прикажу!
— Эй, кызбаши! — он подъехал к «зеленым кафтанам». — Я — Керим Челери, каракулчи. Приказываю вам прекратить побоище!
— Едь по своим делам, каракулчи! — обидно засмеявшись, отозвался один из «кафтанов», и дальше они заговорили уже на турецком наречии, так, что Лешка не понимал ни слова. Впрочем, и без слов все было понятно — ругались, причем — довольно зло.
Остальные турки — те, что окружили сражающихся — на всякий случай перестали стрелять и застыли в немом ожидании — мало ли, какой мог поступить приказ?
— Предательница! — закричал Анне Корнелис. — Турецкая шлюха!
Девушка вздрогнула, словно от удара:
— Нет… Это неправда. Я никого не предавала!
— Она права, — негромко заметил Лешка. — Предатели-то — Лисандр и его дружок Стефан!
— Врешь!
— Клянусь святым Николаем! После расскажу, как дело было… Да вон, посмотри-ка!
Корнелис, а за ним и все остальные, повернули голову — верхом на черном иноходце к туркам, посмеиваясь, ехал Лисандр! В руке он держал короткое турецкое копье, на которое… на которое была насажена отрезанная голова Авдея Агрипулоса!
— Отец… — не веря своим глазам, сдавленно прошептал мальчик. — Как же так? Как же?
— А что здесь делает эта сука, уважаемый Иглар? — подъехав к туркам, осведомился Лисандр, злобно кивая на Анну.
Он спешился.
— Замолчи, подлый пес! — девушка бросилась на него, норовя вцепиться в горло.
Предатель без труда оттолкнул ее. Силен, ничего не скажешь.
— Я лично отрублю ей башку с одного удара! — похвалился он. — Ставлю десять акче против медного обола! А, Иглар? Поспорим? Кто это с тобой?
— Твоя смерть, гяур! — вытащив меч, Керим без лишних слов воткнул его прямо в сердце предателя.
— Как это? За что? — тихо опускаясь на землю, успел прошептать тот. — Не правильно… не правильно… не…
Черная кровь вытекла изо рта убитого, впитываясь в мокрую землю.
— Шакал! — коротко бросил «кафтанный» турок и, посмотрев на своих воинов, быстро вытащил саблю.
И тут началось!
Керим и его воины были сразу же окружены, но, казалось, не испытывали от этого никакого смущения. Наоборот, радостно бросились в драку! Сверкали сабли, высекая искры об латы, кто-то уже стонал, кто-то орал, кто-то, отползая в кусты, харкал кровью.
— Эти турки, что, за нас? Или это не турки?
— Турки, — усмехнулся Лешка. — Только не те…
Владос ткнул обоих в бока:
— А не пора ли нам поскорей смыться отсюда, парни? Я помогу Георгию… А ты, Алексей — мальчишке…
Подхватив под руки раненых, друзья побежали к морю…
Солнце садилось, опускалось в быстро чернеющие волны прибоя, как раз на границе между морем и сушей. Оранжевая дорожка, слепя глаза, убегала далеко-далеко, к самому горизонту. Сильно пахло соленой рыбой и йодом.
— Вот лодки, — через силу улыбнулся Корнелис. — Черт! — он присмотрелся и поник головой. — Продырявленные…
Лешка потрепал мальчишку по волосам:
— Ничего, починим. Сейчас выберем, какая получше.
Вдруг позади послышался стук копыт. Друзья обернулись, готовые ко всему…
На вороном иноходце убитого Лисандра скакала Анна. Светлые волосы ее развевались на ветру, подобно боевому стягу, глаза сверкали решимостью и затаенной болью.
— А, вот вы где… — спрыгнув с коня, произнесла она. — Так я и знала… Вот что, Корнелис… скажи всем, кто еще жив — пусть уходят морем, только морем, понял? По суше вам не уйти, тут везде турки.
— Что, Керим Челери победил? — с усмешкой осведомился Лешка.
— Да, — коротко кивнула Анна. — У вас есть еще дня два. Спасайтесь.
— А ты?
— У меня другой путь. — Девчонка упрямо мотнула головой и, крепко сжав губы, пошла к коню.
Вихрем взметнулась в седло, обернулась:
— Прощайте!
И только мокрая песчаная грязь комьями полетела из-под копыт.
— Ну, что ж, — пожал плечами Владос. — Придется ремонтировать лодки. Признаться, я кое-что смыслю в этом деле.
— Я тоже, — слабо улыбнулся Корнелис. — Всегда помогал отцу… отцу…
Мальчишка отвернулся и тихо заплакал. Лешка дернулся утешать…
— Не надо, — придержав его за руку, шепнул Владос. — Пусть… Лучше, давай, поможем Георгию…
Обломки стрел глубоко сидели у парня в руках.
— Алексей, поищи в тех кустах самшита, — деловито распорядился грек.
Лешка кивнул и зашагал вдоль пляжа. И опять появился всадник. Вернее, всадница. Анна. Турчанка.
— Совсем забыла… — она быстро спешилась. — Послезавтра с утра здесь пройдет большой торговый корабль. Он идет в Константинополь. Шкипера зовут Абдул Сиен. Это друг Керима. Вот письмо!
Девушка вытащила из-за пазухи свиток. Отдала, потом оглянулась на остальных:
— У вас есть раненые… В доме несчастного Авдея еще осталось снадобье. Корнелис знает, где…
— Спасибо, — запоздало поблагодарил Лешка. Девушка улыбнулась:
— Не за что. Это я должна быть благодарной. Если б не ты — меня бы сожгли… Закрой-ка глаза…
Лешка послушно исполнил просьбу, догадываясь, что за этим последует — ну, конечно же, соленый вкус поцелуя!
— Вот! — девушка оторвалась от Лешкиных губ, выдохнула: — Боже, ну как же вы похожи! Одно лицо! Тебе сколько лет?
— Восемнадцать…
— Керим чуть постарше… Глаза…
— Что — глаза?
— Закрой их опять!
— Пожалуйста.
И снова поцелуй: жаркий, глубокий, трепетный… и последний. Прощальный.
— Не забудь про Абдул Сиена, — обернулась в седле Анна.
— Не забуду, — Лешка улыбнулся. — Прощай, и да хранит тебя Боже!
Налетевший ветер швырнул в лицо юноше…
