Глава 16. Тобариш
Вся власть у тех, кто в состоянии купить ее.
Мы ходим по улицам, как цыплята…
И все делают то, что им говорят…
Панк-группа «КЛЭШ». «Белое восстание»
Зима 454–455 гг. Карфаген
– Они вернулись, господин Александр! Правда, не все, а только три… самые некрасивые.
Ворвавшийся на кухню Маргон улыбался и довольно потирал руки. Да и доложил, надо сказать, слишком уж громко – Саша едва не выронил плошку с только что приготовленным соусом «винегрет» – гранат, немного лимонного сока, сметана, сливки, яйца, горчица… перцу – чуть-чуть.
– Кто вернулся, друг мой? И что ты так кричишь?
Молодому человеку не очень-то хотелось, чтоб соседи видели его кулинарные упражнения – для странствующего философа сие занятие, может, не так уж и предосудительно, но для «королевского графа»! А именно таковым Александр и являлся вот уже больше месяца, с момента достопамятной встречи с наследником вандальского трона. Потому и кулинарные опыты свои старался не афишировать.
– Девки вернулись, – испуганно понизив голос, Маргон говорил сейчас чуть ли не шепотом. – Ну, те – падшие женщины из лупанария тетушки Галлы.
– А при чем тут девки? – хевдинг… или, скорее – уже граф, удивленно поднял глаза.
– Да как же! Сам же велел немедленно доложить, как вернутся.
– Ах да, да, – Саша наконец вспомнил. – Ну, извини, брат, забыл, сам видишь, завертелся – важных гостей жду.
В число этих самых «гостей», конечно же, не входил Гуннерих – слишком уж было бы много чести простому, недавно назначенному графу – однако те двое, кого ждал к вечеру Александр, имели при дворе наследника немалый вес и многому могли помочь… а многое – и испортить. С ними обязательно нужно было наладить контакты, ибо «неумеренной прытью своей» новый столоначальник уже вызывал явное неудовольствие многих. А от такого неудовольствия до доноса и казни – лишь один, очень маленький, шаг.
Вот сейчас «господин граф» и старался, вспоминая рецепты французской кухни – оба гостя были не дураками вкусно поесть. И выпить.
Вино Саша приобрел еще вчера – Маргон выбрал самое лучшее, а с утра уже принес парное мясо и рыбу – осталось только приготовить, что сейчас молодой человек и делал, заодно готовя салаты и соусы. Спаржа, фасоль, морковь, чечевица…
– Значит, вернулись… Что ж – завтра пойдем, навестим заведение тетушки Галлы.
– Вот и я говорю – давно пора навестить! – радостно оживился парень. – А то все церкви, церкви…
Приготовленная Александром трапеза гостям очень даже понравилась, оба наперебой хвалили и все спрашивали о поваре.
– Да не знаю я, кто повар. Слуга принес из какой-то харчевни.
– Славная еда, славная.
Один из чиновников как раз ведал снабжением флота… Впрочем, здесь надобно уточнить – этим вопросом (как и любым другим) он занимался не всегда, а лишь по непосредственному указанию правителя, каких-либо постоянных должностей в королевстве вандалов – как и в любом другом «варварском» государстве – пока еще не было, хотя здесь, в Африке, все к тому шло – и даже как-то слишком уж поспешно.
Саша все искал общую тему для разговора, шутил да мигал слуге – Маргону, чтоб не забывал подливать именитым гостям вина. Пили, по обычаю варваров, неразбавленное, и молодой человек не раз, и не два замечал уже, как хитро переглядывались новые его знакомцы. Пить оба умели – это было видно сразу, но… не с Сашей им было в этом вопросе тягаться! Даже неразбавленное здешнее вино – не водка, не коньяк, не виски, и даже не какой-нибудь там портвейн.
Правда, Александр делал вид, что пьянел, полагая, что гостям это будет приятно, ведь именно этого они от него и ждут. Плотного и коренастого Эвдальда, асдинга с круглым, в чем-то даже добродушным, лицом, неожиданно тонкие черты которого указывали на то, что мать этого высокого порученца, вне всяких сомнений, была из местных, Саша, по роду его занятий, именовал для себя – Эвдальд-Корабельщик. Второй же, судя по имени (Манций Антоний) и манере держаться – чистый римлянин, тоже получил кличку по роду своей деятельности – Манций-Зерно. Зерно – потому что сей достойнейший господин ведал общественными зерновыми складами – по примеру Рима появились в Карфагене такие, вернее, они и раньше были, да вот варвары при штурме города их невзначай сожгли… а вот теперь – восстанавливали по высочайшему повелению Гейзериха-рэкса.
Эвдальд-корабельщик виделся хевдингу-«графу» этаким сибаритом, человеком широкой, почти что русской, души, несомненно, обожавшим жизнь во всех ее проявлениях, даже и самых греховных; что же касается Манция, то, судя по вечно надменному, с выпяченной нижней губою, лицу, это был тот еще тип – ханжа, доносчик и неврастеник. С этим следовало быть осторожнее, взвешивать буквально каждое слово… Александр уже несколько раз пожалел, что пригласил их обоих вместе – по отдельности бы лучше дело пошло… особенно с Корабельщиком. Хотя не факт. Быть может – да, наверное, так и есть – они и явились-то вдвоем, потому что… только вдвоем и могли, только вдвоем и должны были, как раньше, еще при СССР, советские туристы на Западе ходили обязательно группой, чтоб каждый за другим присматривал, доносил. Так, верно, и здесь.
Да-а-а… с этим Манцием ухо следовало держать востро – ишь, гад, все допытывается про Александрию. Неужели был?
– Ну, выпьем же, друзья мои! – Александр снова махнул рукой Маргону – мол, наливай – и, пьяно ухмыляясь, продолжил, осторожно нащупывая нужную тему: – Была у меня в Александрии одна женщина… ах! Из-за нее-то я и вынужден был уехать…
– Уехать? – оба гостя переглянулись и громко захохотали. – Скажи лучше – бежать! Так ведь дело было, любезнейший Александр?
Саша пожал плечами:
– Ну, так. Ничего-то от вас не скроешь.
– А расскажи-ка нам поподробнее… впрочем, нет. Как-нибудь в другой раз. Нам пора уже – поздно.
Произнесший эту фразу Эвдальд, как говорится, начав «за здравие», кончил «за упокой». И новоявленный «королевский граф» догадывался – почему. Ну, ясно – присматривали друг за другом, чего уж. Наверняка сам Гуннерих их визит и санкционировал, собственноручно начертав на прошении – «Разрешаю» или даже – «К исполнению»… Ну, не так, конечно же – устно все, устно… Но все ж – без особой разницы.
Надо с ними как-нибудь переговорить отдельно! С каждым… Подлить вина – может, кто-то захочет в уборную, да и в самом-то деле, сколько уже пьют! Пора, уж давно пора бы отлить. Неужели вместе отправятся?
– Маргон! Плесни-ка еще вина, душа моя!
Выпили. Закусили.
Манций поднялся… Наконец-то!
– Сейчас приду… где тут у тебя… ах, знаю – под лестницей. Где еще-то в доходном доме?
Едва «Зерно» удалился, как «Корабельщик» тут же состроил хитрую гримасу и, подмигнув, понизил голос:
– Ты Манцию не доверяй, дружище Александр. Сволочь та еще!
Слов «сволочь» тут еще не знали, заменяли всякими другими, но смысл был тот же.
– Завтра же напишет о нашей попойке донос.
– Ну и что? – Саша пожал плечами. – Пускай пишет. Что мы тут такое делаем-то?
– Да ничего такого… – Эвдальд пожевал губами. – Однако ведь есть какие-то святые праздники, которые никто и не знает, когда они там есть, но вино пить возбраняется, вообще, веселиться, хохотать… ну, ты понимаешь, о чем я?
– Угу, угу.
– Так в этих чертовых праздниках… тсс… сын нашего рэкса Гуннерих, да хранит его Господь, очень хорошо разбирается… как ревностный христианин… а Манций… О! Идет уже! Пойду и я… вернусь скоро. Так ты помни мои слова, Александр!
– Благодарю, – Саша прижал руку к сердцу.
В гостиную вошел Манций, посторонился, пропуская «Корабельщика» к дверям, ухмыльнулся:
– О чем это вы тут шептались? Поди, о девочках?
– Да что, что ты, любезнейший друг мой! Мы беседовали о церковных праздниках.
Сказав так, молодой человек вовсе не покривил душой.
– О церковных праздниках? – в карих чувственных глазах гостя вспыхнула искорка недоверия. – Это с Эвдальдом-то? Ты рассказывал о какой-то женщине… может, продолжишь? Больно уж любопытная история.
– Обязательно расскажу… только в другой раз как-нибудь. А сейчас… хорошо бы помолиться, верно?!
– Вот только не строй из себя святошу! – вдруг расхохотался Манций. – Знаем мы, куда ты посылал своего слугу…
– И куда же?
А вот это уже была неожиданность из разряда куда более крупных, чем обычные неприятности! За ним, оказывается, следили, и весьма пристально. Что ж, можно было и догадаться.
– Тебе сказать? – «Зерно» совершенно запанибрата похлопал хевдинга по плечу. – Что ж, изволь – в лупанарий тетки Галлы бегал уже не раз твой слуга! Так?
– Ну… так… – вынужден был признаться Саша.
А гость среагировал неоднозначно!
Снова хлопнул по плечу, посмотрел с явной симпатией:
– А ты, я вижу, парень не промах! Молодец… Знаешь, я совсем не верю в «святош», человек, что бы там ни говорили, существо весьма грешное и порочное, у кого-то одна страсть, у кого-то другая… у многих же – страстей и грехов великое множество. А вот у кого их нет… так ведь не бывает, чтоб не было, потому что один лишь Иисус – непорочно чист, да ангелы, да Святая Дева. А все люди… О! – Манций шутливо погрозил пальцем. – Все люди – великие грешники… а те, кто пытается это скрыть и что-то из себя строить… я таким не верю! Нет чистых… у каждого – свой порок.
– И мой ты уже нашел?
Манций обнял Сашу за плечи, зашептал с неожиданным пылом:
– Не совсем еще… Но скоро найду. Я хорошо знаю тетушку Галлу… и всех ее девочек! Только – тсс!!! Впрочем, кому надо – знают, я ведь не особо таюсь… но все ж таки надо соблюдать приличия, верно?
– Верно… – хевдинг напустил на себя рассеянно-пьяный вид.
– А мы ведь с тобой туда сегодня пойдем! – снова погрозил пальцем чиновник. – Нет, не к тетушке Галле… там сейчас девок… тсс!!!
А он ведь знает! – вдруг осенило Сашу. Тепло, тепло – горячо! Как же теперь узнать самому… ведь девки… они где-то были… где-то? Как узнать? Ведь следят, следят, и наверняка заинтересуются… И все же – надо!
Тем более что прошлый его визит в сие веселое заведение – с хитрым таможенником Сеговием – искомых результатов не дал: принесенные Маргоном слухи оказались ложными – уехавшие, как предполагала Саша – на обслуживание необычных клиентов, девки еще не возвратились, а те, что имелись, в жизни никуда не уезжали. Кстати, хозяйка лупанария тетушка Галла как раз и повезла куда-то «в шатры» очередную партию. Именно так оставшиеся без хозяйского пригляда девчонки и заявили – «в шатры», а что за шатры, где? – конкретно пояснить не сумели.
В общем, зря тогда сходили. А теперь вот появился шанс!
– О, любезнейший друг мой, – подняв очередной бокал, Александр улыбнулся. – Просто я много слышал о заведении Галлы… много хорошего… и хотелось бы полюбопытствовать…
– О! Да ты шалунишка! Ладно – к Галле так к Галле. Пойдем… – Манций оглянулся на дверь. – Сейчас мы тебя покинем. А ты дома не сиди, подходи к старым тофетам, там и встретимся.
Ого! И этот у тофетов встречу назначил! Похоже, здесь, в Карфагене, это самое популярное место. Как бы не встретить знакомых… того же Сеговия или – тьфу-тьфу – контрабандиста Уммана Сутулого.
– Хорошо… – Саша озабоченно потеребил бородку. – А как же… ты ж говорил – следят!
– Я отпущу всех! – гость горделиво выпятил грудь. – И сам напишу донесение… как и должен. Знаешь ли, ни сам Гуннерих, ни, уж тем более, его батюшка, Гейзерих-рэкс, вовсе не верят в людскую непорочность. Так что не переживай, друг мой, на твоей службе наш визит не отразится нисколечки.
– Ну, слава Богу, – размашисто перекрестился хевдинг.
Едва они успели уговориться о встрече, как вернулся Эвдальд. Ухмыльнулся, уселся, незаметно подмигнув Саше – мол, смотри, я тебя предупредил.
Долго потом не сидели – выпив «на посошок», гости стали прощаться и, провожаемые Александром, спустились по лестнице вниз, во двор, где их ждали и кони, и слуги.
Обернувшись в седле у самых ворот, Манций махнул рукой – жду!
Не поднимаясь в дом, хевдинг отправил за плащом Маргона – хотелось явиться на место условленной встречи пораньше. Осмотреться, да и вообще хоть немного побыть одному, подумать.
Ну, что же, придется идти в лупанарий – да и нужно, хоть что-то попытаться узнать, другой возможности и не будет уже! Именно таким образом и рассуждал про себя молодой человек, когда, кутаясь в длинный плащ, шел к тофетам, к старым развалинам, свидетелям древней жестокости и кровавой славы пунов. Моросил дождь, мелкий и нудный, серое небо подслеповато щурилось тучами, сливающимися на горизонте с таким же серым морем. Не так уж было и холодно, где-то плюс десять, но по здешним-то меркам, конечно, почти что мороз. Что и говорить – зима.
Зима, зима, ваше сиятельство – именно так ведь обращались к графам? К настоящим графам, титулованным, здесь-то это еще никакой не титул, а просто должность, да еще и не постоянная, а по приказу.
Вот и развалины. Вот старая крепость, серый кусочек гавани меж кипарисами и финиковой пальмой, густые кусты, где когда-то – не так уж и давно – хевдинг встречался с местным криминальным авторитетом Умманом Сутулым. Не следовало бы терять такие связи… старый контрабандист вполне мог еще пригодиться.
– А ты быстро, дружище! – запахнутый в синий плащ Манций неслышно вынырнул откуда-то из развалин, видать, знал сюда более короткий путь. – Вижу, вижу – не терпится! Ну что ж, идем… Тут недалеко… впрочем, ты знаешь.
– Я только лишь посылал слугу.
Сырой, дующий во улицам ветер плевал холодным дождем в лица редких прохожих, небо над головой быстро темнело, и таким же темным становилось море. Манций перехватил озабоченный взгляд своего спутника и улыбнулся:
– Не переживай, друг мой. Да, ночная стража уже совсем скоро перегородит улицы рогатками и цепями. Но мы-то уйдем только утром!
Только утром. Вот так вот! И не откажешься, каким бы верным мужем ни был.
Шли недолго, уже минут через десять свернули в какую-то подворотню, прошли через портик, спустились с другой стороны во двор. Оглянувшись по сторонам, Манций постучал в неприметную дверцу из крепкой, обитой железными полосами сосны.
– Как, быть может, докладывал тебе твой слуга, здесь есть и другой вход – через таверну «Золотой череп». Но там сейчас слишком людно. А об этой дверце знают не все, далеко не все…
Дверь распахнулась без всякого скрипа, неожиданно и быстро, возникшая на пороге фигура в длинной хламиде и с едва различимым в быстро наступающей тьме лицом, тихо спросила:
– Кто?
Манций откинул с головы капюшон.
– О, проходи, мой господин, – тут же поклонилась фигура.
Девушка или женщина уже в годах – черт его знает, кто это был? Привратница…
Однако – нет!
Как только путники оказались в длинном, освещаемом светильниками коридоре, как на шее женщины золотом вспыхнуло ожерелье. Да нет, не привратница то была – скорее, хозяйка. Черные, без всякой седины, волосы, смуглое, с резко выступающим носом, лицо, пронзительно сверкающие глаза, тщательно подведенные брови. Лет сорок… да-да, что-то вроде этого. Для женщины в эти дремучие времена – самая настоящая старость.
– Не все еще вернулись, мой господин, – останавливаясь у плотной портьеры, негромко произнесла женщина.
Манций лишь отмахнулся:
– Я знаю, Галла. Давай тех, что есть… Мой добрый друг выберет.
– О, да, – хозяйка борделя поклонилась хевдингу в пояс. – Прошу вас, любезнейшие господа.
Откинув портьеру, гости вошли в альков, с мраморным, украшенным мозаикой полом и забранной недешевой даже на вид тканью стенами. По углам в высоких шандалах горели свечи, а у левой стены, рядом с неширокой софою, курилась ароматом жаровня.
– Усаживайтесь поудобнее, мои господа, – Галла улыбнулась и громко хлопнула в ладоши. Материализовавшаяся словно бы из воздуха служанка с поклоном поставила на невысокий столик кувшинчик вина, бокалы и фрукты на серебряном блюде.
Снова хлопок в ладоши… Где-то рядом, за портьерой, вдруг заиграла музыка – флейта, тамбурин, арфа. Музыкантов не было видно, и создавалось такое впечатление, будто включился магнитофон: парам-парам парам…
– Начну с самых красивых, – наклонившись, шепнула хозяйка. – О, вы увидите, у меня всегда найдется, чем встретить дорогих гостей! А ну-ка!
Хлопок…
Легкое дуновение… возбуждающий желание аромат мускуса и кориандра…
А вот и девушки! Девушка… первая…
Красивой она Саше не показалась – полная, с толстыми ляжками и слишком уж большой, словно коровье вымя, грудью, едва прикрытой тонким покрывалом…
– Что, не нравятся слишком полные? – с усмешкой прошептал Зерно. – Ничего, смотри дальше. Думаю, что-нибудь подберешь.
Тетушка Галла, судя по всему, тонко угадывала все желания гостей. Непонравившуюся девицу сменила другая, впрочем, такая же полная, потом – еще одна… и еще… И, наконец…
Нет, пожалуй, эта тоже была слишком уж на любителя, слишком уж в восточном стиле, где всегда ценились женщины в телесах… но… вполне очаровательная, подвижная, с большой, с крупными розовыми сосками, грудью и неожиданно светлой кожей. Настоящая звезда гарема, «Тысяча и одна ночь»! Из одежды на ней не было даже покрывала – лишь тоненькая золотая цепочка на бедрах, да массивные браслеты на руках и ногах.
– Ах! – не удержался от одобрительного восклицания Манций-Зерно. – Вот это красавица! Какая кожа, какая грудь… Господи, да есть ли хоть что-нибудь в мире прекрасней и удивительнее?
Александр улыбнулся: Господа его новый приятель, конечно же, упомянул всуе, но в целом мысль о женской красоте выразил очень даже верно – действительно, есть ли что в мире прекрасней?
Кстати, Саше эта девушка тоже очень понравилась и… впрочем, он сейчас явился сюда не за этим… или – за этим, но не с этой. Если заказывали тоненьких да стройных, то, несомненно, следовало именно таких и дождаться, ведь кое-кто из них уже вернулся!
Молодой человек повернулся к своему спутнику:
– Чего ж ты ждешь? Бери эту красавицу… а я посмотрю других. Из чистого любопытства, мой любезнейший друг, из чистого любопытства.
– Ты и в самом деле ее не желаешь, это живое воплощение истинной красоты?
– Сказал же! Я посмотрю других.
– Тогда…
Манций жестом подозвал хозяйку, что-то шепнул, та кивнула, махнула рукой… Подбежав к гостям, девушка поклонилась:
– Меня зовут Ирсия…
– Ирсия? Красивое имя. Ты тоже красива!
Они тут же ушли вдвоем – Манций-Зерно и девушка исчезли за портьерой.
И снова – легкий аромат. Хлопок в ладоши. Музыка.
И вот, наконец то, что нужно!
Худенькая, даже худосочная по сравнению со всеми уже просмотренными дамами, девушка казалась грациозной пантерой. Милое приветливое лицо, темные, с медью, волосы, синие, широко распахнутые глаза, золотистая кожа. Очень небольшая, однако с крупными торчащими сосками, грудь, которую девушка, по примеру своих товарок, и не скрывала. Вязаные, с бисером, браслетики на ногах, тоненький поясок из какой-то блестящей ткани, вот и все… нет, в пупке – жемчужина, не очень-то крупная, так себе, «третий сорт не брак». По всему видать, худосочные модели здесь ценились не очень – у этой, вон, никаких особенных украшений нет, даже на руках… Хотя нет, на левом запястье – браслетик… даже не браслетик – браслет – довольно массивный для таких тонких ручек. И какой-то странный… А ну-ка… Черт побери!!! Часы!!! Наручные часы! Вон как блеснул циферблат… Показалось?
– А ну-ка, иди сюда, милая!
Девушка, сразу перестав танцевать, подошла к софе, поклонилась.
Точно! Часы!!! Никелированные… «Ориент» или что-то вроде.
– Меня зовут Гунна, мой господин.
Гунна… ну и имечко! Хотя вряд ли у здешних, лупанарских, девушек настоящие имена.
– Иди же за мной, господин… – Гунна улыбнулась и протянула руку.
Точно – «Ориент»!
За портьерой оказался коридор, с целым рядом дверей – как видно, лупанарий был выстроен на римский манер (а как же еще-то, ведь еще совсем недавно это была Римская Африка!) – узкая, как пенал, комната, с двумя – одна напротив другой, как в вагоне – дверями. Посетители могли зайти из таверны… а могли – и отсюда, явившись инкогнито, тайно.
Тусклый светильник, низкое, покрытое зеленым покрывалом ложе. На небольшом прикроватном столике – серебряный кувшинчик вина и бокалы.
Резко обернувшись, Гунна дерзко сверкнула глазищами и прижала руку гостя к своей теплой и упругой груди. Александр явственно ощутил, как под его ладонью налился твердостью сосок.
– Я тебе действительно нравлюсь, мой господин? – прошептала девушка.
– Да…
Саша поцеловал жрицу любви в губы. Погладил по спине, прижал… Гунна упруго выгнулась, словно ласковая кошка – того гляди заурчит.
– Тогда не будем терять времени, господин.
Ну да… в общем – логично…
Александр почувствовал, как вдруг нахлынувшее желание накрыло его с головой, как потемнело в глазах, в которых скоро не осталось уже ничего, кроме этих сверкающих, зовущих глаз, опасных, словно два омута. Туда, в омуты эти, молодой человек и нырнул, полностью отдаваясь любовному зову – в конце концов, он был всего лишь мужчина.
Эти торчащие соски… грудь… тонкая талия… прощупывавшийся под бархатной кожею позвоночник.
Ах, как она стонала, как изгибалась, как закатывала глаза! Саша поначалу думал – притворяется. Однако нет – все было взаправду.
Выпив вина, любовники немного остыли… и с неостывающим пылом снова предались страсти, да так, что под их телами громко скрипело ложе.
– Какой ты ласковый, господин… – нежно шептала девушка. – И… как мне с тобой хорошо. Ни с кем так не было! Погладь мне спину… так, так… Теперь – грудь… пупок… ниже…
Они успокоились лишь только к утру, когда в узенькое окошко под самой крышей уже начинал пробиваться тоненький лучик рассвета. Такой нерешительный, бледный…
– Ты очень красивая, Гунна, – гладя девушку по плечам, негромко промолвил Саша, промолвил вполне даже искренне, Гунна и в самом деле была выше всяких похвал.
Юная жрица любви довольно улыбнулась:
– Знаешь, мне не говорят это… часто…
– У тебя красивая грудь, все тело… а руки… какие у тебя изящные руки…
– Ах, мой господин!
– Дай, дай тебя погладить, не вырывайся.
– Да я и не думаю.
– Какой у тебя красивый браслет! Никогда таких не видел.
И вот тут девушка напряглась, Александр это почувствовал сразу.
– Уже скоро утро…
– Стой. Не уходи, не надо, – Саша удержал Гунну за руку. – Твой браслет… Я бы хотел подарить тебе такой же… только из золота. Где я могу его купить?
– Купи любой, в любой лавке…
В синих глазах Гунны вдруг появилась какая-то неприязнь. Или это просто так показалось? Да нет… В браслете, в часах все дело. Хм… А ведь никто ей эти часы не дарил! Скорее всего, девчонка их просто украла. То-то и говорить не хочет! Ладно… не мытьем, так катаньем!
– Иди-ка сюда… – Саша ласково погладил девушку по плечам, заглянул в глаза. – А теперь послушай. На полном серьезе послушай, поняла?
Гунна снова дернулась:
– Да, господин.
– Ты больше этот браслет не носи. Лучше продай, хоть и вижу – он тебе нравится. Нет, нет, не ерепенься, дослушай! Поверь, я вовсе не желаю тебе зла – наоборот. Потому и предупреждаю. Браслетик этот ищут, есть его подробное описание, жалоба… ты ведь догадываешься, кто я такой?
– Да уж вижу, что не простой человек.
– Вот-вот. Не бойся – я никому не скажу. А от браслетика этого избавься. Купи себе другой… или нет – я сам тебе куплю, хочешь? Вижу, вижу, глазки блестят… – притянув к себе девушку, Саша ласково чмокнул ее в нос. – Тебе какие украшения больше по душе? Золотые? Серебряные?
– Больше золотые, – девчонка явно смутилась, не ожидая такого вот исхода. Впрочем, быстро взяла себя в руки. – С такими разноцветными камушками.
– А, знаю-знаю, – не выдержав, весело расхохотался хевдинг. – Рубины, изумруды и все такое прочее… Все правильно, брильянты – лучшие друзья девушек!
– У рыночной площади есть одна лавка…
– Слушай, а, может, ты сама выберешь?
– Ага! Так меня хозяйка и отпустила!
– Поня-атно… Ладно, я сам… – Александр поднялся с ложа, и Гунна тут же кинулась помогать ему одеваться.
– Ах ты, красавица, – Саша шутя хлопнул девчонку по ягодицам.
– Ой, мой господин!
– Так, ты говоришь, прихватила браслетик-то?
– Я? Говорю?
– Ну да, только что вот и сказала. Давай уж теперь договаривай. У кого прихватила? И вообще – почему я раньше тебя здесь не видел? Слыхал, здешние девушки уезжали куда-то?
– Уезжали… – Гунна замялась. – Но нам запрещено говорить…
– Ага, запрещено! – молодой человек снова рассмеялся. – Этакие болтушки да не проговорятся? Тем более – не чужому человеку рассказываешь… Уж будь уверена, ежели что – я тебе во всем помогу, в этом даже не сомневайся.
Саша сказал это таким убедительным тоном, так серьезно посмотрел в синие глаза девушки, что та, похоже, поверила… Да хевдинг вовсе и не собирался ее обманывать! Все ж таки уж теперь – не чужие, точно…
– Это в шатрах было… Ну, так у нас называют – «в шатрах», – Гунна, наконец, сдалась полностью… видимо, строя насчет Саши какие-то пока одной ей ведомые планы. – Это на берегу моря, по дороге в сторону Гадрумета.
– Далеко? – тут же уточнил молодой человек.
– Нас везли полдня. На верблюдах. Там глухое место – лес: какие-то кусты, сосны.
– А море? Оно было рядом?
– Море везде рядом, – вполне резонно напомнила девушка. – Но нас к нему не пускали. Одни шатры – разные: зеленые, синие, желтые. Их охраняли варвары с копьями и мечами. И все тропинки к морю тоже.
– Ясно, – хевдинг задумчиво кивнул. – Теперь про ча… про браслетик рассказывай.
Помогая застегнуть фибулу, Гунна пожала плечами.
– Да что там рассказывать-то?! Приходили в шатры какие-то люди… ну, затем, зачем и сюда приходят, мой господин. И нам, и хозяйке уже было кем-то заплачено, щедро. Очень странные это были люди!
– Что значит странные? – Александр едва скрыл охватившую его радость: вот ради этого он сюда и шел!
– Белокожие, как ты… волосы – тоже, как у тебя, мягкие.
– Таких много среди вандалов, аланов, готов.
– Да, но они не варвары… Нет, – девушка задумалась, видно, ей и самой было интересно разобраться. – Нет, все же, наверное, варвары… но чересчур уж дикие! Говорят на каком-то смешном непонятном языке, латыни не знают вовсе.
– А одеты, одеты как?
– Одеты смешно! Очень даже! Туники распашные, на застежках. Под штанами – еще какие то маленькие узенькие штаны… умора! Башмаки – со смеху помрешь. Странные, очень странные люди. А на шее у некоторых – крест святой! Значит – все ж христиане. Кафолики, скорее всего.
– Почему ж обязательно кафолики?
– Ну, а кто же еще может быть такой странный? Чужие они… не знаю даже, как и сказать, но я почему-то сразу почувствовала – чужие.
– А много их?
– Дюжины две приходило. Даже чуть больше, может…
«Странные», «чужие» – эти слова здесь не различались.
– А скажи-ка, милая Гунна, вы туда еще будете ездить?
– Хозяйка сказала, что до весны – точно! Не часто, может, раз, пару раз в месяц. Строго-настрого предупредила, чтоб никому не рассказывали, иначе, мол, оборвет языки. Пугает!
– Да ты не бойся!
– А я и не боюсь! Чего мне бояться-то? Ну, ездим и ездим, мало ли? Кому какое дело? А Галла и так знает, что разболтаем. Стращает больше для виду… ну, чтоб уж слишком-то языками не полоскали.
Понятно.
– Я не прощаюсь, Гунна. Давай сюда браслетик… продам. Скоро принесу другой.
– Ох, господин, – девушка сняла часы с явною неохотой. – Неужто и вправду пожаловались? Вот ведь жадюги!
«Ориент». Отличный «Ориент», настоящий, швейцарский, не из тех, что продают за пять евро подозрительные личности в Париже у «Галери Лафайет». Противоударное стеклышко, небесно-голубой циферблат, серебристые стрелки…
Уж конечно, Саша не стал продавать часики, оставил себе, купив Гунне несколько изящных безделушек, вызвавших у бедной девушки бурный восторг. Да, молодой человек все же навестил ее – обещал ведь.
И задумал, задумал уже путешествие по гадруметской дороге. Сначала – обычное, просто посмотреть, провести, так сказать, рекогносцировку на местности. Где там шатры, да где кусты, да далеко ли в море стоит «черный корабль» «Тремелус»? Ну и – само собой – много ли охраны?
Александр как раз и собрался, вдвоем с Маргоном – от всей честной компании, отправившейся за зипунами во главе с побратимом Оффой, вот уже около двух месяцев не было никаких вестей, что вовсе не расстраивало Сашу, и отнюдь не по причине черствости души – нет, все ж эти парни, варвары, стали для него как братья. Кто-то в меньшей, кто-то – в большей степени, но стали, и хевдингу было далеко не безразлично, как сложится их судьба. А вестей не было, потому что эпоха такая. Телефонов нет, телеграф тоже еще не изобрели, почтовая имперская служба давно уже зачахла, да и вообще, частные письма всегда доставлялись с оказией, а оказии сейчас не было – зима, в море выходил мало кто. Скорее всего, отправившиеся за зипунами молодцы, хорошенько пограбив какое-нибудь побережье, там же рядом и зазимовали, предложив свои услуги в качестве охранителей. Так что вестей от команды Лошадиной Челюсти следовало ожидать не ранее как весной… а то – и не вестей, а то и самих – отощавших, но радостных и богатых. Дай-то бог, чтоб так!
А до весны нужно было все четко разведать! Чем Саша и надумал заняться в самое ближайшее время, вот уже и запланировал на воскресенье…
Но человек ведь предполагает… а Господь смеется над его планами! Ну, замыслил Александр на воскресенье рекогносцировку, однако, того не учел, что нынешнее воскресенье выпало на окончание поста – большой церковный праздник, который все истинные ариане почитали куда более других христиан. Кстати, как раз в этот день неподалеку от Александрии родился один из верных сподвижников Ария, некий Гораний, ныне – святой.
И кто-кто, а наихристианнейший наследник престола Гуннерих просто так такой момент пропустить не мог. Всем – вот конкретно, всем! – было приказано явиться. В церковь Святого Феофилакта, куда же еще-то?
Процессия была обставлена пышно. Торжественно звонили колокола. Пели рога и трубы. Игриво выглянувшее из-за облачка желтое зимнее солнышко с большим удовольствием осветило своими лучами большой золоченый крест на синем куполе храма. Александр даже прищурился – ехавший прямо перед ним на белом коне принц так блеснул кольчугою, что…
Что-то черное мелькнуло вдруг перед глазами хевдинга и – бух! – ударилось к кольчугу Гуннериха. Наследник пошатнулся… однако из седла не выпал, а в руках подскочившего сотника – начальника охраны – вдруг оказалась сломанная – вот только что сломавшаяся – стрела! А повезло наследнику… Господь хранил зачем-то… Ох, не зря, не зря господин принц надел-таки поверх кольчуги узорчатый – в старом римском стиле – панцирь, преподнесенный как раз по случаю праздника осчастливленным новым «Уставом» коллективом портовой таможни.
И снова просвистела стрела – на этот раз ее услышали, когда замер в предчувствии чего-то недоброго людской гомон.
– Стрелок!!! – громко закричал шагавший рядом с Сашей «корабельщик» Эвдальд. – Ловите стрелка… вон он, на крыше!!!
– И там! – Манций-Зерно показал рукой в совершенно другую сторону. – Смотри, смотри, побежал… Вон он!
– Лови злодея!!!
И снова грянули колокола…
Да какое там? Какая там церковь, какие молитвы, если вдруг с необыкновенной силой вспыхнул древний инстинкт: ловить, хватать, удержать! Да и преступник-то, казалось, был очень близко, только лови.
– Лови, лови! Вон он!
– Вон они! Туда, к гавани побежали.
– А мы сейчас наперерез!
– А мы – на крышу!
– А мы…
Каждый – буквально каждый – желал засвидетельствовать свою лояльность, выказать свое благородство и честь, желание жизни не пожалеть за любимого правителя, пусть даже еще и будущего.
И Александр… он тоже поддался всеобщему чувству, вдруг вспыхнувшему в толпе с быстротой подожженного ударом молнии сена! Ему тоже надо было бежать… уж ему-то – надо было! Лишний раз перед наследником показаться… так ведь и всем – всем! – хотелось того же.
Вот тут же случилась свалка, все орали, гомонили, бегали, точнее – пытались бежать, что было уже вряд ли возможно на этой небольшой площади, вдруг превратившейся в бурный кипящий котел.
А Саша – в числе немногих других – успел! Выбрался, ухватился за забор, подтянулся – вот уже и крыша. И лук! Брошенный впопыхах лук – вот он…
Ладно, черт с ним пока, с луком – отпечатки пальцев здесь все равно никто не снимет. Где же несостоявшийся убийца? Куда он мог деться? – А во-он туда – на соседнюю крышу. Сарай там, что ли, или какой-то амбар… а, может, кузница или мастерская… Ну да – мастерская… Саша уже бежал… судя по запаху – кожевенная.
Позади – слышно было – грохотали по крыше стражники. Вот тоже перепрыгнули на амбар. Побежали дальше… А Саша, наоборот, замедлил шаг… даже остановился. Что-то привлекло его внимание… какой-то звук… Стук, что ли? Не на крыше, внизу во-он под тем корытом.
Выхватив из-за пояса кинжал, молодой человек спрыгнул.
Его не стали дожидаться – прятавшийся под корытом человек, отбросив ненужное уже укрытие, выскочил в распахнутые настежь ворота и во всю прыть побежал по безлюдной улочке… Маленький… Карлик, что ли? Да какой там карлик… мальчишка! Босой… меховая безрукавка, короткие – чуть ниже колен – штаны, светлые волосы. Лет двенадцати… наверное. Ага! Вот почему стрела не пробила доспехи! Просто не хватило сил как следует натянуть тетиву. Ну, блин, террорист… Стоит ли догонять такого?
Александр пригнулся – резко остановившись, парнишка вдруг развернулся и с ходу метнул в молодого человека длинный, сверкнувший на солнце нож.
Хорошо метнул, метко, и со знанием дела – если б Саша вовремя не метнулся в сторону – чисто по старой каскадерской привычке уклоняясь от любой летящей железки, то…
– Ах ты ж, гаденыш!
Хевдинг настиг малолетку в три прыжка, ухватил за руку, заломил, предупредил сразу:
– Вот только не вздумай кусаться – вышибу зубы. Ну? Ты зачем ножиком кидался?
– Это и не я вовсе… у-у-у…
Черт! Показалось, что ли?
На левом предплечье мальчишки синела татуировка – штурвал, ленточка с якорями и надпись почти что по-русски – «Тобариш»…
