Глава шестая. Общий сбор
Мы вместе с тобою
Пройдем этот путь…
Желающих служить под рукой князя руссов набралось три десятка. Чуть солнце разбавило робкими проблесками темноту, дружина тронулась в путь. Вадим с Павлом выехали последними. Князь успел проститься с Кветой. Хотя прощание вышло однобокое. Девушка по–прежнему прибывала в прострации. У Вадима кошки скребли на душе, а Павел сочувственно молчал. Так и ехали в конце колонны.
Один лишь воевода Бряг не скрывал своей радости – одним махом дружина увеличилась вдвое, за счет новых ратников. Теперь почитай без малого восемь десятков в строю – сила.
Самым опасным участком считалась река. Место открытое, и варяги могли иметь на реке дозоры. Вражеский борг от греха оставили в стороне, перейдя по льду Волхова верстах в десяти ниже по течению. Затем повернули на север, а там уже вскорости пошли знакомые леса. Знакомые для Юски. Вепс занял место во главе колонны, уверенно направляя движение рати. Через три дня, под восторженные крики вепсов, въехали в Каргийоки. Казалось все, от мала до велика, высыпали из домов встречать Баара. Без малого два месяца отсутствовал дома глава медвежьего рода. Люди радовались, ликовали… Среди толпы Вадим углядел Уллу. Она стояла сама не своя и не сводила глаз с улыбающегося Павла. Их встреча была на удивление теплой, даже больше… «Обжился Пашка, – про себя подумал Вадим, – любовь–морковь…»
С дороги всех прибывших накупали в жарко натопленных банях. А потом… Два дня пировали гости вместе с медвежьим родом. Нойда Капс толкал речи за весь род, а Вадим отвечал за всех руссов. Время от времени расходился и Павел, выдавая перлы, от которых заливались смехом даже псы во дворе.
На третий день, только поправились – и опять в баню, сгонять хмель, освежать тело и дух. После чего Каргийоки практически вымер. Народ отсыпался. Однако потехе час…
– Я знаю, Пашка, твоим сильно досталось за последние полгода… – первым начал Вадим.
Они вдвоем с другом, без лишних глаз, сидели за столом, попивая земляничный квас.
– Но просить больше некого, – продолжил Вадим, – сам знаешь.
– М–да… – протянул Павел, – воинов–то у меня осталось всего ничего… десятков пять, не больше. Это если всех выгрести, и от соседей тоже. И то половина молодежь.
– Ну, так сколько дашь?
– Всех не могу. Старейшины не дадут. Это последняя надежда рода…
Вадим кивнул, мол, понял.
– Может, их добычей поманить? Я поделюсь – не жалко!
Павел сжал руки в замок, хрустнул суставами.
– Может и так…
– Десяток дашь?
– Угу, – Павел сжал губы, – может два. И сам с тобой пойду.
– Да ты только вернулся.
– И что? Я тебя одного не пущу. Чтоб опять мучиться, убили тебя, не убили…
– Паша, – Вадим оборвал речь друга жестом. – Спокойно. Меня, похоже, нельзя убить. Нет, вернее – можно, но ненадолго. Ты же сам видел…
– Это твой приемный папаша тебе наплел? Да? Так один раз получилось, а на другой может не свести.
– Ладно, – Вадим махнул рукой, – если еще с провизией поможешь, вообще вах будет!
– Поскребем.
– А давай твоих вепсов дружно на охоту спровадим. Они же у тебя охотники знатные! И моих орлов заодно приспособим. Медведей, кабанов пошукаем…
– Хорошо, – согласился глава рода, – скажу Юски, он уладит дело.
– Вот и добро…
– Договорились.
* * *
Как там в песне пелось…
– Деревья в белых полушалках объяты все январским сном… – Вадим напевал себе под нос, когда прилично растянувшаяся дружина с обозом покинула Каргийоки.
Собственно, уже лютень на носу, а там уже и до масленицы не далече. Дел предстояло много, Вадим хотел поспеть до весны, добраться до Белоозера. Надо еще найти всех сидевших по лесам руссов, собрать их в кулак, да этим кулаком постучать в ворота града.
– А я все жду и жду кого–то, приговоренный у окна… – князь обернулся, – вот привязалась.
– Что? – не расслышал ехавший рядом Павел.
– Да песня привязалась!
– А–а…
Князь оглядел колонну. Павел, как и обещал, снарядил пять саней с провизией. Всеобщая охота, устроенная по наводке Вадима, длилась чуть нее целую седмицу. Зверья набили – жуть. Трех медведей подняли с лежки, четырех лосей, пять кабанов, а зайцев дюжины три. Ну и рыбари постарались… С едой, стало быть, пока был полный порядок. Собственно, и с вепсскими охотниками–добровольцами тоже. Прознав про добычу, что обещал Вадим, набралось аж три десятка жаждущих. И что больше всего радовало князя, так это то, что почитай все вепсы имели луки.
– Мы им такое устроим! Ух! – взбодрился воевода, пересчитывая новоприбывших.
Да и Вадим был в приподнятом настроении. В совокупности его рать теперь насчитывала сто семь человек. Теперь было с чем развернуться. По предварительным агентурным данным, от убиенного Худоты, да и от того же воеводы князь знал, что в Белоозере варягов засело не более сотни. Ну, плюс–минус…
Теперь самое главное на повестке дня добраться до рубежей Руси и кинуть боевой клич. Должны еще ратники собраться, которые до поры до времени отсиживались по явкам. Партизаны, блин…
Дни тянулись в размышлениях. И еще в новых неожиданных, но приятных встречах. Грешным делом Вадим считал, что места будут дикие, ну или почти… Однако он вскоре убедился в своем заблуждении. Вначале двигались по реке Сьясь, берега которой были на удивление пусты. И это было странно. Река–то широкая… Однако, верст через пятьдесят от Каргийоки обнаружилось довольно большое поселение. Знакомство с родичами Вадим доверил вепсам, которые быстро сошлись с родом лисицы. Да сошлись так, что целый десяток воинов изъявил желание присоединиться к походу.
Двинулись дальше… река Сьясь сделала резкий поворот, где в нее впадала более мелкая река Тихая. Тут жил род озерной чайки. Хотя никаких озер поблизости не наблюдалось. Вепсы и тут нашли общий язык с дальними соседями, и к отряду князя присоединилась еще дюжина молодых и активных.
Река Тихая, шириной метров сорок, часто петляла, но выбора–то особенно не было. Все же по льду передвигаться намного веселей, чем продираться сквозь буреломы и буераки. Тихая полностью оправдывала свое называние, ибо была абсолютно безжизненна. Они отмахали не мене ста верст, так и не встретив селений.
А вот уже дальше… Вадим почесывал руки, прикидывая, сколько еще шустрых парней можно навербовать, но фортуна дала сбой…
В конце шестого дня река вывела на берег большого озера и вот тут они впервые встретились с белоглазыми чудинами. Собственно, это были тоже вепсы, насколько мог понять Вадим из разговора с ними Юски. Но эти парни были белокуры и белоглазы. Маленькие и юркие… К гостям они отнеслись настороженно и в селение не позвали. Хотя за пару ножей указали путь и проводили до границы с соседним родом. А там опять белоглазые, и опять два ножа…
По землям чуди заволочской, как прозвал их Вадим, двигались дней десять. Заволочская… м–да… Вадим примечал путь движения, авось пригодиться. И там, где река Тихая обрывалась, пришлось пробираться по лесам, да лесам. Все краешком, благо лес иногда расступался, а местами переходил в широкие сосновые боры. И все же с санями намучались…
И только через двадцать верст вышли на другую реку. Вот тебе и волок, коли летом на судах идти. А чудины эти и есть живущие за волоком. Чудь заволочская… В общем–то это была не его придумка. Вадим знал это из институтского курса.
На вторую седмицу движения прижали морозы. И как ни кутались, как ни палили по ночам жаркие костры, а без обмороженных не обошлось. Человек пять разместили на санях, ибо сильно поморозили ноги. А в довершение всего – пала одна лошадь.
Еще несколько раз сворачивали, когда река обрывалась и тонким замерзшим ручейком пряталась в болоте. Тогда шли по лесам, что сгубило еще одну лошадь. Коняга попала ногой в трухлявый пень и сломала ногу. Сани пришлось бросить, а лошадь съесть. Никто из руссов этого пути не ведал, включая и самого воеводу.
– Так, княже, мы завсегда по Онеге шли. А там через Свирь на Нево–озеро… а там уже и Волхов…
– Понятно, – кивнул князь. – Путь известный…
Про северный проторенный путь через Свирь и Онегу воевода говорил еще в Каргийоки. И даже настаивал… Но Вадим, проявив упорство, настоял на южном варианте. И хотя этот путь был и длиннее, и менее известен, однако князь предпочел его, выложив свои аргументы. Во–первых, враг, если он будет извещен о приближении руссов, будет ждать их именно со стороны Онеги. Во–вторых, по Свири жили именно те рода чудинов, что приняв руку варягов, стерегли рубежи, а значит, пришлось бы продираться с боем. И в–третих, на южном направлении можно было сыскать союзников из вольных чудинских родов. И не только вольных, но и из тех, кто точит зуб на алчных варягов. Вадим вполне дружил с географией, полагая, что она будет не сильно отличаться от современной. Ведь даже по этому, южному направлению, почитай весь путь по рекам.
Морозы не отпускали, и князь стал беспокоиться за свою новообразованную кавалерию. Два десятка вершников берегли больше коней, чем себя. Теплые попоны хоть как–то помогали…
– Должна быть река, должна… – твердил себе князь руссов.
Он уже начал терять терпение, как к нему явился дозор и сообщил радостную весть.
– Река, княже.
– Ну, что я говорил!
– Да уж… – просиял глазами закутанный по самый нос Павел.
Они вышли на узкую речушку, которая, правда, через десяток верст заметно прибавила в достоинстве. Пройдя еще с десяток верст и выйдя из–за поворота реки, дозор обнаружил людей.
Еще один род белоглазых встретил их на удивление тепло. Чудины радушно приняли гостей, и Вадим решил задержаться в гостеприимном роде барсука на пару дней. Тем более что эти чудины, считай, жили на порубежье, ибо дальше начинались земли руссов. Собственно, и воевода Бряг успел про этих бравых рябят кое–что порассказать. Вадим прикинул – и так, и так получалось, что все свежие новости не должны были миновать барсучий род. Да и цель была близка. К тому же, выяснилось, что род был довольно большой и мог похвастаться наличием нескольких селений и тремя сотнями воинов. От удивления князь аж присвистнул.
– Ого… – Вадим ласково улыбнулся Пилте – главе местного рода.
– Да–а–а, – довольный собой, ответил чудин, – только у меня тут в Райде сотня воинов.
– А что из града приходили до вас? – спросил князь.
– Выхода с прошлой зимы мы не давали, – твердо ответствовал глава рода, а потом многозначительно добавил: – Слабы нынче варяги…
Вадим поспрошал еще Пилту и окончательно уразумел для себя, что тут уже было известно о смене власти в Альдегьюборге и о пропаже ярла Гутрума и его брата Бьярни. Ну а когда князь руссов все подтвердил и подробно рассказал Пилте, что это собственно они (тут он кивнул на Павла) угомонили Гутрума, глава барсучьего рода просиял как весеннее солнышко и закатил пир.
– Хвала Юмалу! – чуть не подпрыгнул Пилта. – Вы храбрые воины! Я рад видеть у себя дома тебя, князь руссов, и тебя, глава медвежьего рода!
Вадим с Павлом выдюжили почти до самого конца… Хмель все же срубил князя, хотя и одним из последних на пиру. Павел сдался чуть раньше…
Пробуждение было не из приятных. Голова болела, а во рту стояла сухость пустыни.
– Князь! Баар! – воззвал Пилта, завидев друзей. – Ждем вас!
И чудин широким жестом указал на стол, мол, поправиться надо. Лицо Вадима исказила недовольная гримаса.
– Я решил идти с вами на град! – широко улыбаясь, продолжил Пилта. – Выпьем!
Вадим подошел и тоже попытался улыбнуться в ответ.
– Сколько воинов поведешь с собой, славный Пилта?
Глава чудинов протянул князю кружку.
– А всех!
Выпили, и в голове тут же прояснилось. И не столько от пива, сколько от слов Пилты.
– Три сотни? – не поверил Павел.
– Три сотни! – подтвердил чудин, и они снова выпили.
А потом закусили и вновь выпили…
* * *
Глава барсучьего рода на следующий день развел бурную деятельность. Собирал обоз, лично руководил погрузкой продуктов и снаряжения. Проверял готовность воинов, заглядывал в кузницу, где пара кряжистых мастеров ковала наконечники для стрел и сулиц. Пилта озаботился и изготовлением новых щитов. На этом настоял Вадим, узнав, что у воинов чудинов плохо обстоят дела с защитой.
Суета продолжалась еще два дня, и только на третий, рано поутру крепко увеличенная союзная рать выступила из Райды.
– А молодец «барсук», – изрек Вадим вполголоса.
– Ага… Пилта – хороший мужик! – согласился Павел. – Три сотни воинов. Ого–го!
Князь руссов гордо восседал во главе колонны и уже предвкушал скорую победу. Дружина, благодаря удачному союзу с «барсуками», теперь простиралась до четырех сотен…
– Это что теперь у нас? – вслух размышлял Павел.
– Так… м–м… четыреста двадцать два человека, вместе с нами, – ответил Вадим.
– Ну, осталось еще твоих по лесам собрать – и тогда держись варяги…
Выглянуло солнце, и на душе стало совсем хорошо. А от ощущения скорой развязки сердце пылало в груди.
Впереди, арьергардом следовали «барсуки». Передвигались по льду реки Хойты, которая, по словам Пилты, должна вывести их прямиком на Белоозеро. А там уже по озеру подняться на север – и будет стольный град руссов.
– Дня через три будем на месте, – уточнил Пилта.
«Барсуки» уверенно вели дружину вперед по своей земле, при этом, совершенно не опасаясь врага.
– Варяги из града давно не кажут здесь носа…
– Все же пусть твои парни будут повнимательнее, – ответил князь главе «барсуков», резонно полагая, что лучше перебдеть, чем недобдеть.
И все же один вопрос не давал князю покоя – как собрать оставшихся руссов. Вадим подозвал воеводу. Бряг нагнал князя и пристроил свою лошадь рядом.
– Как мыслишь, где могут быть наши?
Воевода грустно вздохнул и отрешенно махнул головой.
– Понятно… – в тон его настроению изрек князь.
Вырвавшись на просторы заснеженного озера, дружина зашагала веселей. Вадим отбросил размышления по поводу изыскания остальных руссов и решил, не теряя времени, двигаться прямо под стены града. В конце концов, четыре с лишним сотни бойцов придавали большую уверенность.
– Все равно северные поселения руссов за градом расположены, – пересказывал князь другу слова воеводы, – так что, пока мы будем телиться, варяги могут выдумать какую–нибудь каку. Так что будем брать град сходу. А там уже шум пойдет, наши парни прознают и сами подтянутся.
– Резонно… – согласился Павел.
– А то!
Как не спешили ратники на храбрые дела, но погода резко внесла свои коррективы. На второй день пути по озеру, закружила пурга, да все сильнее…
Вадим приказал свернуть в сторону берега и укрыться в лесу. Дружина едва успела достичь первых деревьев, как боги сошли с ума. Завертелись вихри, с противным и нудным завыванием, а снега было так много, что в двух метрах не видно было ни зги.
В этой белой карусели возничие поспешили, и несколько саней сбившись в кучу, позацеплялись оглоблями. Сквозь буранный вой слышались крики и брань ратников. Протяжно стонали деревья под напором ветра. Встревоженные кони, не переставая, ржали, норовя вырваться…
Ветер крепчал.
Наконец общими усилиями растащили сани, и люди, дабы укрыться от непогоды, стали группироваться по двое–трое, прикрываясь плащами, шкурами, щитами…
Вадим вместе с Павлом и Юски устроились подле саней. Положив щиты, уселись на них и накрылись плащами. Оставалось только молить богов и ждать, когда эта бесноватая метель прекратит свое веселье.
* * *
Порывы яростного беснования окончились только под утро. Еще с час вяло покружило, а затем прыснуло солнце, и последние пушинки не спеша упали на землю.
Выбравшись из–под плаща одним из первых, князь обозрел дружину. Сотни маленьких холмиков начали колыхаться, сбрасывая снег. В стороне, плотной группой стояли кони, по брюхо в снегу, но и они тоже начали бурно мутузить ногами, пытаясь выбраться. А самые ретивые коняги уже тянулись к веткам, норовя позавтракать хвоей.
– Кончай ночевать! – раздался зычный голос воеводы.
Бряг деловито обошел все сотни, на ходу раздавая приказы. Лагерь быстро пришел в движение, а еще через час на многочисленных кострах уже висели котлы, в которых булькала размазня, или, как это теперь называют– кулеш. Хотя этого слова еще народ не знал, но Вадим именно так именовал это варево из горохового толокна и сала. Над лагерем повисли дурманящие ароматы сала, чеснока, лука и, естественно, распаренного гороха. В желудке у Павла протяжно взвыл охотничий рог.
– Ого! – подивился Вадим такому звучному призыву.
– А чё ого?! Со вчерашнего дня не жрамши, – Павел надавил руками на живот.
– Ну, так сейчас наверстаем…
Вскоре кулеш был готов, и все принялись наверстывать, так что весь лес огласил бодрый стук деревянных ложек. Чечетку выбивали такую, что даже все местные дятлы примолкли, и, прислушиваясь, крутили головами в поисках незваных конкурентов.
Вскорости обед был окончен, и, запрягши сани, дружина потянулась на лед озера.
– Княже!
Вадим, проводив взглядом удаляющих в дозор конников, обернулся. К нему спешил глава «барсуков».
– Княже! Фу… – Пятла немного отдышался, – княже, у меня двое пропали…
– Как?
– Ушли по нужде… люди видели… Теперь ищем!
– Стой! – прокричал Вадим.
Воевода, услышав и увидев поднятую руку князя, повторил приказ. Колонна замерла.
– Давай, Пятла – ищите! Не могли они далеко уйти.
Суета с поисками продолжалась недолго. Князь оказался прав – далеко они не ушли. Обоих потеряшек нашли подле большого камня, раскопав сугроб… Вепсы, крепко обнявшись, сидели на снегу. Их души едва не забрал Великий Юмал. Окоченевших бедолаг насилу растерли и привели в чувство. Пришлось их устроить на санях.
– Фух, – глава барсучьего рода отдышался и доложил об исполнении. – Все, княже… жить будут.
– Добро. Сколько до Белоозера осталось?
– Если споро пойдем, то к вечеру, княже…
– Добро! – Вадим кивнул и дал отмашку на движение.
* * *
Весь остаток светлого дня были на марше. И только когда солнце, влекомое богами на аркане, стало клониться к черте, появились дозорные. Трое всадников скакали по льду, обильно поднимая за собой снежную порошу. Первым несся Вран. Он–то и подскочил к Вадиму.
– Княже! Княже, там наши град штурмуют!
– Какие наши? Какой град? – опешил Вадим.
– Наши, руссы! – гарцевал чернявый воин перед строем. – Там Марун, Надей, Останец и оба Олафссона с ними – Карл и Свен!
– Прекратить мельтешить! – рявкнул Вадим на разгоряченного дозорного. – Стой! – И поднял руку.
– Стой! Стой… – пробежало по колонне.
Дружина остановилась.
– Уймитесь! – скомандовал князь, видя, как не просто Врану справиться с лошадью, которая, словно юла, крутилась вокруг собственной оси. – Толком говори – в чем дело.
Вершник, наконец, унял прыть, и свою, и коня.
– Так я говорю, княже… Наши ратью подступили ко граду… по лестницам лезут…
Вадим повернул голову. К ним уже спешил озабоченный Бряг.
– Слышь, воевода, – окликнул его Вадим, – там уже без нас, кажись, все решается…
– Что?
– Воевода, – Вран чуть заметно кивнул, – град штурмуют…
– Кто?
– Марун, Останец, Надей… с ними Карл и Свен! Я сам их видел. Признали меня! Поспешать надо, княже! У них народу маловато – не сдюжат! – дозорный заерзал в седле.
– Вот те раз… – удивленно хмыкнул за спиной Павел, и это тут же вывело Вадима из короткого раздумья.
– Так! Воевода, бери всех вершников и стрелой под град. Штурм остановить! Людей собрать воедино! Найти место под общий лагерь! Вершников вкруг града в дозоры, чтоб мышь не проскочила! Как прибуду, сразу всех сотников ко мне!
– Сделаю, княже, – поклонился воевода и резко развернул лошадь.
Еще секунда, и Бряг во главе конного десятка умчался к Белоозеру.
– Ты смотри, какие они шустрые… – цокнув языком, обронил Вадим.
– Молодцы! – тут же встрял Павел. – Пока мы тут валандались, они тебе град чуть не на блюдечке поднесли.
– Рано радуешься, – князь оборвал довольную улыбку друга. – Они запросто могли за подмогой послать. У них среди чудинов местных есть обожатели.
– Ну–у это бабка надвое сказала…
– Всякое может статься.
Глава седьмая. Возвращение града
Кипело отвагой
Бесстрашное сердце…
– Нет, ну ты посмотри, – князь вскинул руку, указывая на лагерь руссов, – устроились. Молодцы!
– А костров–то… – воскликнул Павел, – тут народу не меньше сотни!
К лагерю, устроенному руссами у стен града, подходили уже затемно. И теперь о нем можно было судить только по горящим во множестве кострам. Ветер подул в сторону колонны и принес с собой запах горячей пищи.
Впереди Вадим увидел внушительную процессию. Человек двадцать с факелами.
– Здрав будь, князь руссов! – как иерихонская труба проревел голос статного воина.
– Мы рады приветствовать тебя, князь Вадим! – подключился второй, чуть ниже ростом.
– Слава богам! – выступил вперед третий воин.
Все трое почтенно склонили голову.
– О! Так ты и есть славный князь Вадим?! – пропел зычный сбоку.
Вадим повернул голову, окинул говорившего оценивающим взглядом – рыжая борода заплетена в тугую косу и перехвачена кожаным шнурком. И акцент…
– Смотри, Карл! Это наш князь! – рыжий подтолкнул соседа локтем.
– Вадим, значит… хм… Ну, не знаю, Свен, может, он и князь! – второй был как две капли воды похож на рыжего. С такой же косой, с такими же хитроватыми глазами.
Вадим спрыгнул с лошади и в два шага оказался подле викингов.
– Я князь руссов, – глядя прямо в глаза одному из них, спокойно изрек Вадим, – а если это кого–то не устраивает, то он может засунуть свое мнение себе в зад!
Молча, без единого вздоха, стоящий сбоку Свен, взмахнул рукой… Князь, в последний момент, краем глаза уловил движение и нагнулся вперед. Кулак прошел мимо, а вот голова Вадима вломила Карлу в подбородок. Викинг отлетел назад, а князь уже развернулся и атаковал Свена.
Из толпы вылетали возгласы, но вмешаться никто не посмел. Только Павел, узрев сие наглое покушение на друга, в миг соскочил с коня и хотел было кинуться в драку, но воевода, оказавшийся рядом, пресек эту попытку, ухватив главу медвежьего рода за рукав.
– Стой. Смотри, – тихо прошептал Бряг.
И Павел, удивленно зыркнув на воеводу, перевел взгляд на рукопашную схватку. Тем временем Вадим перехватил вновь летящий кулак Свена и ударом ноги в колено сложил крепкого викинга пополам.
– Князь! – громко проревел только что поднявшийся Карл. – Здрав будь, князь руссов!
Викинг стоял, потирая рукой ушибленную челюсть.
– Точно, брат! – подал голос из–за спины князя, поднимающийся со снега Свен. – Точно! Ошибки быть не может! – он поднялся и широко улыбнулся. – Здрав будь, храбрый князь руссов!
Вадим удивленно развел руками.
– Ну, вы даете, Олафссоны! Вы мне тут что? Проверку устроили!
Вадим посмотрел на одного, на другого, а потом сам решил пошутить.
– Ах, я вас сейчас, сучьи дети! – он рывком вырвал меч из ножен и кинулся вперед.
Олафссоны были парнями не робкого десятка, но, видимо, не ожидали от князя такой реакции на свою выходку. Поэтому они ловко уклонились и забежали за спины гогочущих товарищей.
– Князь!
– Князь, охолонь!
– У–у–у, я вас! Шутники!
Вадим резко остановился перед строем русичей и, еще раз взмахнув мечем, изрек.
– Посмейте мне еще раз так! Балагуры тетеряшные!
– Марун, княже, сын Юша, – ответил воин с трубным голосом на вопросительный взгляд Вадима.
Князь вложил меч в ножны и протянул руку.
– Слышал про тебя, Марун, – князь оглядел могучего воина. – Воевода сказывал, воец ты знатный!
– Слукавил воевода, – улыбнулся Марун, – лучший у нас Одинец.
Русич кивнул направо.
– Одинец, княже, – поклонился воин.
– А что же по отцу не называешься?
Вадим заметил, как Одинец скосил взгляд куда–то в сторону.
– Сын, – услышал князь сдержанный бас воеводы за спиной.
– О как! – Вадим сделал удивленные глаза. – Что ж, воевода крепкий у тебя, парень! Выходит, ты собрал рать на приступ града? – Вадим вновь обратился к Одинцу.
– Нет, княже, – ответствовал сын Бряга, – это у нас Надей затеял.
– Надей, княже, сын Стропа, – представился рус.
– Чего же воинов мало собрали? – пожимая руку Надею, вопросил князь. – Нешто оскудела земля руссов?
– Сотня и три десятка тут, под стенами, княже, – четко отрапортовал Надей. – Еще четыре десятка вкруг града стоят дозорами. Варяги пытались за подмогой к чудам посылать. Дозоры их пресекли.
– Ай, молодцы! – похвалил Вадим.
Лица с виду суровых воинов расплылись в улыбках. Только сейчас князь приметил, что лучшим воинам руссов, как о них говорили, вряд ли можно было дать больше двадцати пяти лет. «Хотя по нынешним временам это уже солидный возраст», – подумалось князю. И волей–неволей он прикидывал и сопоставлял их возраст и опыт со своими.
– Готов твой шатер, княже, – Вадим услышал голос воеводы и обернулся.
– Добро. Пошли.
Союзная дружина втянулась в лагерь, и тут сразу стало не протолкнуться. Люди бурно приветствовали друг друга. Они обнимались, оглашая округу проклятиями в адрес врага. Вот теперь, мол, мы им покажем кузькину мать!
* * *
– Много, говоришь? – переспросил Кнуд Дьярвссон стоящих на стене наблюдателей.
– Точно. С санями пришли! – быстро ответил низкорослый Регин и толкнул локтем соседа.
– Сотни три, не меньше! – тут же выпалил воин с рваной бородой.
– Откуда их принесло? – Кнуд продолжал разглядывать шумный лагерь осаждающих.
Противник устраивался, не таясь. Множество ярко горящих костров и факелов прекрасно освещали пространство.
Наконец, наместник оттолкнулся от стены и, поворотясь, бегло оглядел суету внутри борга. Внезапно закончившийся только что штурм, принес дружине варягов немало хлопот…
Их обложили еще вчера. Наместник ярла Гутрума сразу же выслал гонцов в соседний чудинский род, в верности которого Кнуд не сомневался. Но и без этого Кнуд Дьярвссон был уверен в своих силах. За крепостной стеной у него было восемь десятков викингов и четыре десятка чудинов. Этого должно было хватить.
Кнуд прекрасно видел, как руссы устраивали лагерь и рубили в лесу лестницы. А сегодня, когда они пошли на штурм, он верно оценил их количество – около сотни. Меткость его лучников несколько охладила прыть руссов, и все же им удалось добраться до стен. Враги начали карабкаться по лестницам. В ход пошли камни, бревна и кипяток… Но вдруг, внезапно, штурм прекратился, и атакующие резко отхлынули от стен. Кнуд воздал хвалу Могучему Одину и Тору.
Его радость длилась недолго. Боги загнали огненный шар в другой мир, и тут Кнуд услышал звуки рогов. Еще через несколько минут вереница факелов заставила его встревожиться. Сомнений у наместника не осталось, к осаждающим подошла подмога. Тут было над чем задуматься…
Кнуд Дьярвссон обозрел внутренний двор. Викинги уносили со стен раненых и убитых. Робкая надежда шевельнулась в груди наместника – потери с их стороны были невелики.
И как в подтверждение его слов, по лестнице вбежал херсир Хрут по прозвищу Губа.
– Хёвдинг, – он обратился к Кнуду, пришлепывая заячьей губой, – шесть убито у чудинов и восемь ранено….
– Что у наших?
– Мари убит! Остальные целы!
– Хорошо.
Вот и весь счет. Кнуд сдвинул брови. Все равно получалось, что его сотне теперь предстоит отбиваться от четырех сотен руссов. Хотя еще оставалась надежда, что его гонцы проскочат и приведут чудинов. А это пять десятков… Робкая, но надежда…
– Регин, – позвал хёвдинг, – усилить стражу на стенах!
Низкорослый викинг кивнул, мол, оно и понятно.
– Пошли! – скомандовал Кнуд херсиру.
И они, вместе с губастым Хрутом, сошли со стены.
А в лагере руссов постепенно становилось тихо…
* * *
Едва забрезжил рассвет, лагерь союзников пришел в движение. Кнуд Дьярвссон, хёвдинг и наместник Белоозера, уже стоял на стене. В том, что руссы сегодня предпримут решающий штурм, не было никаких сомнений. Ожидание длилось недолго…
Из лагеря противника выехали три всадника. У одного из них в руках трепыхалась грязно–белая тряпица, которой он то и дело помахивал. Вершники неспеша, шагом подъехали на полет стрелы.
– Не стреляйте! – раздался мощный бас. – У нас вам гостинец!
Они еще помедлили, а затем вновь пустили коней шагом. В них не стреляли, и руссы вскоре оказались под самыми стенами.
– Чего там? – тявкнул нервный голос со стены.
– Гостинец от нашего князя!
На стене зашумели…
– Кидай веревку! Принимай гостинец! – пробасил русс и стал отстегивать от седла мешок.
Он соскочил с коня и привязал мешок к спущенной со стены веревки.
– Принимай!
Как только веревка с гостинцем поползла вверх, всадники развернулись и на рысях направились к лагерю.
– Что там? – взглядом указав на мешок, спросил Кнуд Дьярвссон.
– Сейчас… – пробурчал себе под нос Регин.
Он не стал возиться с веревками, а просто перерезал их ножом. Из мешка посыпались головы.
– Проклятье! Забодай вас Хейдрун! – взревел хёвдинг, узнав головы своих гонцов.
Впрочем, и многие стоявшие рядом викинги тоже признали останки своих неудачливых товарищей.
– Чудины не придут…
– Помощи не будет… – раздался тревожный шепот.
– Заткните глотки! – протрубил Кнуд и носком сапога отбросил пустой мешок. – Нас им так просто не взять! Все на стены! Приготовиться!
Хёвдинг ввернул еще пару крепких родных выражений, придав воинам нужное ускорение. Викинги быстро рассредоточивались по стенам, занимая отведенные места. Кнуд Дьярвссон, нахмурившись, как в день поминовения любимой тещи, двинулся к надвратной башне. Наступал день последней песни… И Кнуд Дьярвссон, хёвдинг ярла Гутрума, был к этому готов. Он посмотрел вверх. Солнце начало свой разгон, и день обещался быть на славу. Вот только…
Протяжно пропел рог, на краю лагеря руссов взметнулся красный стяг с золотым трезубцем и быстро поплыл в сторону града. Кнуд, стоя на верхней площадке воротной башни, быстро припал к стене, сощурился и стал разглядывать новых гостей.
– Кого это еще там несет?
То, что это не штурм, было очевидно. От лагеря, к боргу, ходко, на рысях шли пять всадников. Один из них, гордо вскинув голову, держал стяг руссов. Рядом с ним на вороном коне скакал воин в кольчуге, без шлема, в меховой шапке с красным верхом. Именно этот воин и привлек внимание хёвдинга. Ближе… ближе, и Кнуд разглядел окладистую русую бороду и длинные волосы, ниспадавшие на плечи из–под шапки. Красный плащ всадника хлопал крыльями… ближе, ближе… он словно летел на этих крыльях. Никто из пяти воинов руссов не кричал, не приветствовал. Они рысили молча. И даже здесь, на стене, стало тихо. Викинги, затаив дыхание, следили, как стяг с трезубцем замер перед самыми воротами.
– Кто главный? – отчетливо и громко вопросил воин в красном плаще по–словенски.
Кнуд немного помедлил, а потом подал голос:
– Кнуд Дьярвссон!
Русый воин поискал взглядом говорившего.
– Покажись, Кнуд Дьярвссон! С тобой хочу говорить я – Вадим, князь руссов!
Хёвдинг большим пальцем правой руки провел под нижней губой, а затем всей ладонью расправил бороду. Он немного знал язык словен и руссов и ответил:
– Ты не похож на Вадима Старого! Ты не князь руссов!
– Ой ли! – назвавшийся князем руссов, чуть привстал в стременах. – Я сын Вадима Старого и порукой тому моя дружина! – при этих словах русс сделал широкий жест, указывая на свой лагерь.
Кнуд хмыкнул и спросил:
– Чего хочешь?
– Лучше бы ты спросил, чего я не хочу? – русс сделал паузу. – А не хочу я крови! Слишком много ее было пролито… Слушай меня, Кнуд Дьярвссон! И вы все слушайте! Подмоги у вас не будет! Ярл Гутрум вам боле не господин!
С этими словами говоривший извлек из–под плаща помятый шлем с бронзовыми накладками.
– Ваш ярл Гутрум убит! Вот его шлем! Узнаете?
Хёвдинг нервно сглотнул. То, что ярл с прошлого лета не давал о себе знать, это беспокоило не только его, но и всю дружину. Кнуд прикидывал и так, и сяк, решив, что как только реки откроются, он сам поедет в Альдегьюборг. Но тут…
– Забодай вас Хейдрун! – Дьярвссон в сердцах влупил кулаком по бревну. – Чтоб тебя…
– Я не хочу крови! Это мой град по праву! – продолжил вещать князь руссов. – Все, кто хочет, могут свободно покинуть град! Вы вольны в своих действиях! И клянусь, я не стану мстить и чинить препятствия. Уходите!
– Забодай тебя Хейдрун…
– Даю вам время до полудня!
Князь развернул коня и зарысил обратно. Вершники руссов последовали за ним. А Кнуд не сводил глаз с красного полотнища с золотым трезубцем. Вот стяг руссов дрогнул и поплыл вслед за князем.
Хёвдинг поднял голову. Солнце, набирая разгон, катилось к зениту. Резко подул ветер, ударил по глазам, и Кнуд зажмурился. Но, видимо, поздно, что–то больно кольнуло зрачок.
– Чтоб тебя… – ругаясь, хёвдинг пытался проморгаться.
* * *
Первыми подняли бучу чудины. Они собрались во внутреннем дворе и, погорланив несколько минут, гуртом двинулись к воротам.
Тут–то их и узрел Кнуд. По решительным лицам чудинов хёвдинг быстро сообразил, что парни готовы на все.
– Куда это собрались? – грозно вопросил Кнуд.
Чудины загудели. Вперед вышел их старший – Кату.
– Мы уходить! Ярла убит… ярла не придет! – с акцентом, на словенском ответил чудин.
– Кату! Вы что, с ума посходили! – хёвдинг сделал шаг вперед. – Кому вы поверили? Если выйдете за ворота, руссы всех перебьют. Кату, верни людей на стены!
– Не говори! Маи воина не будут битися за тебя! – Кату ткнул пальцем в сторону викинга. – Мы уходить!
За спиной Кнуда громыхнули щиты. Воротная стража сомкнула строй.
– Забодай тебя Хейдрун, Кату! Я не выпущу вас за стены!
Строй чудинов заколыхался. Послышался шелест извлекаемых клинков и буханье щитов.
– Отойди! – Кату сдвинул шапку на затылок. Его лицо налилось краской. – Отойди! Мы уходить!
Хёвдинг посмотрел на стену. Там его лучники, правильно оценив ситуацию, наложили стрелы на тетиву.
– Кату! Добром прошу! – Кнуд решил сделать последнюю попытку остановить союзников. Он понял обе руки вверх, ладонями к чудинам. – Руссы обманут вас! Там, за воротами, вас ждет смерть! Вы клялись богами, что будете служить Гутруму.
– Он мертв! – выплюнул старший чудин. – Нет Гурма, нет клятва! Юмал судил!
– Кату…
И тут дров в костер подкинул прилетевший из–за стены протяжный возглас на чудинском:
– Тягалажетэ!!!
Чудины встрепенулись, напрягли слух.
– Эй, тягалажетэ! Бонату линд! Тойка… Эи калма!
Они словно ждали этого призыва.
– Юмал!!! – проревели почти три десятка глоток, и чудины ринулись на ворота.
Кнуд успел отпрянуть в сторону и отбежать к стене. По щитам чудинов забарабанили стрелы, но они ломились вперед, не замечая потерь. Воротная стража, состоящая всего из восьми человек, была буквально раздавлена. Викинги один раз успели взмахнуть мечами, когда их подмяла ярость детей Юмала. Расправившись со сторожей, чудины принялись сбрасывать тяжелое бревно, что держало створки ворот.
– Хрут! Регин! – взревел хёвдинг, выхватывая меч. – Все ко мне! Один!
Викинги откликнулись на призыв, и во главе с херсиром Хрутом стали спешно спускаться со стены. На этом участке стены их было мало, всего три десятка, но они сумели организовать контратаку.
– Один! – возвал Кнуд к Водителю дружин и первым понесся к воротам.
Но бревно уже пало на землю, и левая створка ворот поползла в сторону.
– Один!!! – вскипели викинги.
Викинги на бегу сумели сплотить строй и мощным тараном ударили своих бывших союзников. Они врезались в строй воинов Кату и принялись изливать свою ярость. Их можно было понять. Дело чести умереть в бою. Мечта каждого воина встретить смерть с оружием в руках, а эти презренные чудины бегут с поля боя, наплевав на честь. Ишь ты, хотели покинуть борг!
– Руби их!
И завертелось…
Послышались стоны, лязг оружия и треск ломающихся щитов. Звонко встречалась сталь со сталью, в поисках плоти. Буц! Железо крошило шлемы. Чпмок! Копье пронзало чье–то тело. Хрусть! Меч колол черепа. Кхей! И двуручная секира дробила кости… Кровь бывших союзников смешалась…
– Один!
– Юмал!
– Сука!
– Кха!
* * *
– Обалдеть! – воскликнул Вадим и скосился на друга. – Ты смотри–ка, ворота поплыли!
– Сдаются, – высказал робкое предположение Павел.
– Не знаю… хотелось бы…
– Решили перевыполнить план и сдаться до обеда, – хихикнул глава медвежьего рода.
– Смотри–смотри… выбегают, – князь руссов привстал в стременах.
– Кажись вепсы!
– Точно. Это ты, Паш, ловко придумал, поманить их.
– Смотри!
– Что–то не тоё!
Еще через несколько минут стало очевидно, что вепсы прорываются с боем. Даже сюда, в лагерь, долетали отдельные крики.
– Княже, – воевода едва удерживал коня на месте, – ворота открыты! В самый бы раз вдарить!
– Вершников вперед! Остальные бегом! – быстро сориентировался Вадим и дал своему жеребцу шенкелями. – Вперед! За Русь!
Два десятка, у него было всего два десятка конных, но он решил рискнуть. Теперь главное прорваться в ворота, пока варяги не успели их захлопнуть.
– Вперед!
Красный с золотым трезубцем стяг развернулся на ветру. Вадим перевел коня в галоп, увлекая всех за собой. Князь оглянулся – хорошо идут!
Выбежавшие из града вепсы, завидев несущиеся десятки, побросав щиты, разлетелись в стороны. Вершники промчались мимо, выбивая из–под копыт утоптанный снег вместе с клочками земли.
– За Русь!
Близко… еще чуть–чуть… До обидного близко, но створка ворот стала закрываться.
– Вперед! – прокричал Вадим, надрывая горло.
От так лягнул своего жеребца, что тот, обезумев, рванулся стрелой. Вот створка замкнулась, но Вадим, не тормозя разгона, летел, летел… Лишь за полметра он резко осадил скакуна, и тот, встав на дыбы, чуть не скинул седока. С великим трудом Вадим удержался в седле, а взбешенный конь от души заехал передними копытами в створ ворот.
– Бляха, как в сказке! – вырвалось у князя.
Ворота, чуть скрипнув на петлях, поддались. Совсем немного, но все же… Силой Вадим заставил коня рвануть вперед, и тот головой, грудью, словно мышь в щель, влез в прореху. И тут же сзади налетели отставшие вершники. Грудью коней они накинулись на ворота. Кто–то из дружинников спрыгнул и принялся толкать. В образовавшуюся щель влетела стрела, и один из руссов упал!
– Давай! – немедля прокричал Павел. – Толкай!
Вадим первым протиснулся вперед. Вот прошел весь корпус коня… князь увидел противника слева. Взмах! Викинг принял удар на щит, и тут же справа двуручная секира разворотила жеребцу морду. Он дико, до дрожи, заржал и получил еще раз. Конь стал заваливаться, но Вадим успел убрать ноги из стремян. Он бросился на обидчика своего скакуна. Перед глазами князя мелькнуло лезвие секиры, а в следующее мгновение Вадим достал викинга мечом в предплечье. Рука опустила секиру, и князь добавил еще. На этот раз в ключицу. Упрямый варяг не падал, а пытался одной рукой произвести замах. Третий удар мечом смял усиленный кожаный шлем, и череп северянина не выдержал.
– Вперед!
Легкая задержка у ворот и, наконец, вершники прорвались на открытое пространство за воротами.
– Вран! Сивояр! Хлуд! – князь подозвал своих конных лучников. – Стены!
Лучники поняли и принялись ссаживать врага со стен.
– Паха! – окликнул друга Вадим. – Держи улицу!
Викинги контратаковали вяло. Всего полтора десятка навалились на вершников. Руссы крутились на конях, рубили, рубили… минута, две – и напор иссяк. На площади перед воротами остались только трупы.
– Русь!!! – пехота ворвалась в гостеприимно распахнутые ворота града.
– Русь!!!
Пешцы ворвались и тут же растеклись по стенам, по улочкам, выискивая и добивая оставшихся врагов. Превосходство союзников в численности было подавляющим. Вадим вложил меч в ножны. Князь более не сомневался.
– Паха! Град наш!
А град наполнился победным многоголосьем.
– Ру–у–у–усь!!!
Глава восьмая. Новая жизнь
Делу время – потехе час.
Ликование с припрыжками на улицах, праздничный пир с дудками и одним мелким мордобоем, остались позади. Неделю народ предавался буйному веселью, до тех пор, пока хмельные вены града не высохли до капли. Когда иссяк поток пива, браги и медовухи, люди отжали то, что еще можно было употребить и, наконец, наступило похмельное затишье. Град притих…
Конечно, прежде, чем придаваться разгулу, Вадим лично проследил, чтобы всех павших похоронили… предали погребальному огню. Град удалось взять малой кровью. Дружина руссов недосчиталась одиннадцати воинов, а союзные чудины потеряли двадцать восемь человек. Почитай все потери чудинов пришлись на дружину Пятлы. Рьяно рванул ввысь огонь, унося души павших с богатыми дарами Одину и Юмалу, под звуки двуязычных песен.
И только после Вадим осмотрел все погреба и закрома. Ведь было страсть как интересно, что варяги успели нажить да сховать по темным углам. В поисках участвовали только руссы во главе с воеводой, который хорошо знал все закоулки. Бряг уверенно провел князя сразу к нужному месту. Вернее, к трем нужным местам. Первое – оружейная. Тут нашлись и мечи со щитами, и копья с рогатинами, и секиры с топорами, и шлемы, и даже брони из толстой кожи. Вот кольчуг не было…
Второе – погреб, где было немало зерна, овощей, мяса и браги. И третье – кладовая с двумя большими сундуками, парой бочек и большой вешалой под потолком. А радости было! В сундуках–то побрякушки с каменьями, да серебро в гривнах, да ткани и целых двадцать пять золотых солидов. А в бочках – воск, а на вешалах меха – и лисьи, и волчьи, и куньи, и заячьи, и бобровые, и даже одна шикарная медвежья шкура.
– Ого, – присвистнул тогда князь, оглядев богатства. – Будем жить!
Вадима очень заинтересовали византийские монеты.
– А ну, посветите, – он взял солид, и когда воевода с Павлом наклонили факелы, принялся читать надписи. – Так… Михаил, ага… Феофилос… – Феофил, стало быть.
– Вадим, и что это? – спросил Павел и тут же сам ответил: – Императоры, что ли?
– Угу, – буркнул князь, продолжая крутить в руках монеты.
– А почему два имени?
– Феофан… Феофан… Ага! Эврика!
– Ну и что? – Павел в тот момент возвел очи горе, явно не понимая, куда клонит друг.
Вадим тогда покосился на воеводу.
– Давай потом. Бряг, поставь на двери крепкие запоры, и лучше с замками. Ключи мне отдашь. А то ключницы у меня пока нет.
А вот потом уже пошел пир горой…
* * *
И вот, наконец, люди умаялись…
Еще день ушел на баню и огуречный рассол, после чего Вадим решительно приступил к делам. Первый вопрос встал о численности имеющегося населения. Еще во время загула князь обратил внимание, что горожан что–то подозрительно мало. И в основном бабы, дети и старики.
– Неужели все сбежали? – обратился князь с мучившим его вопросом к воеводе.
– Почитай все, кто успел, дали плеча, княже, – с горечью ответил Бряг. – Кто по выселкам да по дальним весям, кто еще дальше, на Онегу подался…
– Есть и такие?
– Как не быть, княже, – вздохнул воевода, – и при осаде мно–о–ого народу полегло. Да и погорел град тогда… Вот и стоит теперь наш град почти пустой.
– Остались самые смелые… – пробурчал себе под нос Павел.
На следующее утро князь решил впервые объехать теперь уже полностью его град.
Начал князь с детинца, ибо таковой имел место быть в стольном граде. Собственно, основная часть пировального веселья происходила именно в детинце, а точнее – в тереме, но тщательно осмотреть его у Вадима времени не нашлось. Недосуг было…
Вадим в сопровождении Павла принялся по–хозяйски исследовать собственный – вот именно – собственный терем! Двухэтажное рубленое здание с высоким крыльцом было, мягко говоря, не первой свежести. Нижние венцы нуждались в срочной замене. Крыша тоже требовала трудов…
Первый этаж был почти полностью в распоряжении челяди, как и большая кухня, кладовые и прочие хозяйственные помещения. Выяснилось, что челядь тут же и живет. Второй этаж имел четыре отдельных помещения. Большой зал, где, собственно, и пировал князь все эти дни. К слову, это помещение не отапливалось. Был еще малый зал – думный, как назвал его воевода. Тут размещался княжий стол – широкий стул с высокой резной спинкой и подлокотниками. Правда, спинка была треснута, а один, правый подлокотник вырван, что называется, с корнем. Вдоль стен стояли широкие лавки.
– М–да… – Вадим обвел взглядом зал, – стульчик надо бы заменить.
Две остывшие комнаты служили опочивальнями. Подразумевалось, вернее, как было при бывшем князе, одна опочивальня принадлежала князю, другая княгине. Вадим задерживаться в опочивальнях не стал. Он и без того уже все тут изучил, именно тут ведь и ночевал. Поначалу он пытался отыскать хоть что–то от приемного отца. Но, после длительного пребывания здесь варягов, никаких следов прежних хозяев не обнаружилось. А жаль…
Окончив осмотр терема, перешли к изучению всего имеющегося в детинце.
– Но терем все же надо подновить, – озабоченно изрек Павел.
– Да ладно! – Вадим еще раз окинул взглядом черный терем. – Походу не латать надо, а новый строить!
– Ну, тебе с бугра виднее.
Сам детинец представлял собой четкий квадрат пятьдесят на пятьдесят метров. Этот факт князь выявил практическим способом, измерив вместе с Павлом детинец шагами.
– Не плохо… – кивнул князь другу, – совсем не плохо. А что у нас там?
– А там, княже, дружинная изба, – подсказал воевода, вызвавшийся проводить экскурсию.
Длиннющая изба с низкой, покрытой дерном крышей заменяла собой почти целую стену детинца, ибо была шесть на тридцать метров. Князь вошел внутрь, огляделся. Эта гигантская изба, естественно, имела перерубы, которые разделяли общее помещение на три большие части. Дверей между ними не было, а были арочные проемы. По центру избы тянулись столы и лавки, а вдоль стен стояли сундуки, которые служили дружинникам и постелью, и кладовой. Отапливалась воинская изба тремя очагами, дым от которых выходил в отдушки на крыше.
Дальше от дружинного дома, в сторону ворот, шла рубленая стена, и на углу располагалась кузница. В другую сторону тоже стена и баня. Напротив дружинного дома тянулся длинный ряд построек – конюшня, хлев с живностью для княжеского стола и дровяник. Справа и слева от ворот – избы для челяди. Оружейную и казну, что находились в одной избе и справа примыкали к терему, осматривать не стали. Вадим поправил связку ключей на поясе – казна и оружейная были на крепких запорах.
– Ну что, воевода, теперь осмотрим град, – предложил князь.
Им вывели оседланных коней, и они продолжили знакомство с Белоозером. Итак, Белоозеро, что еще во время штурма подметил Вадим, имело форму большого круга! Чуть сплюснутого… эллипс не эллипс, овал не овал… В общем, где–то так. Диаметр этого образования был равен примерно тремстам метрам. Плюс–минус… Стены рублены. Двое ворот. Южные, через которые и был осуществлен прорыв, гордо именовались княжескими. Сиречь центральные, они же северные, назывались торговыми, ибо смотрели в сторону нахоженного торгового пути через Онегу, Нево–озеро и реку Волхов до самого Новгорода и далее до Низовских земель. Ворота ничем друг от друга не отличались. Имели и одинаковую ширину, и двухстворчатую конструкцию. И там и там имелись надвратные башни с верхней открытой площадкой. Более башен град не имел.
Проезжая по довольно широким улицам Белоозера, Вадим отметил, что уцелевшие хозяйства – добротные, дома просторные, сосед от соседа чинно отделен забором.
– Четыре улицы, с десяток переулков и пара тупиков, – загибая пальцы, вслух считал Павел. – Это тебе не Каргийоки.
– А чего? – Вадим хитро подмигнул. – Давай мы и из твоего Каргийоки град сделаем?
– Ага… легко сказать… У меня народу раз–два и обчелся. А мужиков так и вообще… – Павел махнул рукой. – А и тебе тут еще делов. Половина города–то погорело.
– М–да… – князь стиснул зубы.
Белоозеро значительно пострадало во время нападения варягов. Это Вадим знал еще со слов приемного отца, старого князя.
– А чего варяги град не отстраивали? – Вадим повернулся в седле к воеводе.
– Так им зачем? – хмыкнул Бряг. – Вона стены подлатали… детинец укрепили… остальное ни к чему им.
– Понятно. Айда, вкруг града проедем.
Они выехали через княжеские ворота. Про то, что при граде был небольшой посад, Вадим уже знал не только по рассказам. Еще перед атакой града Вадим лично лицезрел то, что от него осталось. Вернее, ничего не осталось. Все избы были давно раскатаны варягами, а те немногие сараи, что еще оставались, разобрали руссы для осадного лагеря.
– То–то на штурм шли, как по полю…
– Что? – спросил Павел.
– Нормально все. А там что? – Вадим указал в сторону.
– Так, пристанище, – ответил воевода, проследив за рукой князя.
– Ага… пристань…
– И сарайчики, – поддакнул Павел.
Подъехав поближе, они обнаружили с десяток копошившихся подле сараев руссов во главе с обоими Олафссонами.
– Что тут у вас? – подбоченясь, вопросил Вадим.
Первым подбежал Карл.
– Драккары, княже!
– Два драккара! – это подскочил Свен.
– А ну, показывайте, – князь покинул седло.
Пройдя в длинный сарай, он действительно увидел две варяжские ладьи с вытянутыми змеиными мордами. Суда стояли на деревянных колодах.
– Вот это подарок! – восхитился князь и принялся пристально изучать находку.
– Их надо просмолить…
– Весел маловато…
– У этого мачту заменить…
– Вот тут рум треснул…
– Ага… а паруса мы еще не смотрели…
Братья Олафссоны, перебивая друг друга, докладывали князю о техническом состоянии драккаров. Вадим, улыбаясь краем губ, поглядывал на этих доморощенных мореплавателей, а те так и скакали от счастья.
– Княже, каждый из них, – Карл хлопнул ладонью по борту, – может взять по сорок воинов.
– А там, – Свен ткнул куда–то в угол сарая, – еще лодки рыбарей есть и сети!
– Тоже хорошо, – князь кивнул. – Ну что ж, теперь пойдемте на пристань глянем.
Пристань оказалась не такой уж и большой. Деревянные сваи держали настил из струганного тонкомера, и пристать к этому чуду могли только три ладьи одновременно.
– Плохо, – покачал головой князь, – очень плохо. Маловато пристанище для торгового града.
– Княже, – воевода, уловив печальные нотки в его голосе, выступил вперед, – у нас вон там торг на берегу был. Где река Белая в озеро впадает. Там и пристанище большое было… Только, когда варяги приступили… пожечь пришлось, вместе с ладьями.
– Это вы погорячились.
– Так мы… это… Князь приказал.
– А тут что было? – вставил свой вопрос Павел.
– А это пристанище для рыбарей было… они тут и жили, на посаде.
– А что, там место хорошее, – Вадим разглядывал бывшее торжище. – Так–так…
Он еще несколько минут созерцал окрестности и белую пустыню замершего озера.
– Все, я понял. По коням. Посмотрим еще северную сторону. А вы – Карл, Свен! Проверьте тут все хорошенько и на сарай запор поставьте.
Олафссоны кивнули. Кони только начали движение, как Вадим нахмурился, что–то припомнив. Он резко остановил коня, развернулся.
– Карл, Свен!
Обрусевшие варяги подошли.
– Я все хотел спросить… Вон, воевода мне про вашего отца рассказывал, про Олафа… он где?
Парни потупили взоры.
– Княже, – тихо подал голос Бряг, – я уже прознал про Олафа…
– И что?
– Наш отец… умер в прошлом году, – ответил Карл и посмотрел в глаза князю.
И Вадим понял их грусть. Старик не дожил до возвращения законного владетеля града и умер в своей постели, а не с мечом в руках, мстя за прошлое поруганье. Эх…
– Вы закончили дело отца! – изрек Вадим, не сводя взора с братьев. – Он гордится вами, глядя на вас из Вальхаллы.
* * *
Северная часть посада уцелела практически полностью. И Вадим скрупулезно пересчитал все имеющиеся дома. Их набралось двадцать три штуки, правда, больше половины из них были заколочены – двери, калитки, ворота…
– М–да… не хватает только таблички «Все ушли на фронт».
– Что? – не понял воевода незнакомую речь.
– Куда все делись, – переходя на словенский, спросил князь.
– Да кто где.
– И чего же варяги не лазали по брошенным избам?
– А чего тут брать–то, княже… ежели только лавки да столы.
Солнце медленно, но верно уходило к краю.
– Ладно, на сегодня хватит, – Вадим повернул коня к воротам.
– Пора бы и пожрать… – напомнил он главе медвежьего рода, разворачиваясь вслед за другом.
Вернувшись в терем, прошли в трапезную, где стол был уже накрыт. Сели. Вскоре подошли и ближние…
Вадим, на устроенном на следующий день после штурма пиру, объявил, что за особые заслуги перед Отечеством приближает к своей царственной… княжеской особе: Маруна Юшановича, Останца Бряговича, Надея Строповича, а также Карла и Свена Олафссонов. Последним Вадим все же погрозил кулаком при воспоминании о том, какую эти балагуры устроили встречу князю. Ох, и выпито тогда было… за честь, за славу, за победу!
Вместе с ближними людьми явился и Пятла – союзный глава «барсуков». И Вадим тут же вспомнил о своем обещании.
– Пятла, я уже распорядился, – начал князь, когда чудин сел за стол, – воевода выделит вам вашу долю добычи и даст саней сколько потребуется.
Сидевший рядом с князем Бряг, кивнул в подтверждение.
– Благодарю тебя, княже, – Пятла приподнялся, поклонился. – Нам уже пора возвращаться. Завтра вот и хотели…
– Добро. Хорошую службу сослужили твои люди Белоозеру, я того не забуду! За дружбу!
– За дружбу!
– Эх, други мои…
Князь встал, поднял кружку, следом вскочили и гости. Выпили…
* * *
Отвечерили настолько плотно, что сразу разморило и потянуло в сон. Насилу добравшись до опочивальни, Вадим плюхнулся на ложе и почти мгновенно уснул. Павел устроился в соседнем помещении и тоже давал храпака.
Глава медвежьего рода спал крепко и грезил о женщине. Вначале это была Улла, законная жена в этой до чертиков надоевшей историчности. И эта мысль о надоевшей действительности перебила грезы о белолицей супруге. И правда, надоело! Павел протяжно всхрапнул, перевернулся на другой бок. Мысль не прошла. Крепкий якорь с тяжелой цепью упал в душу и тянул назад, домой… в свое время. Хотелось теплого унитаза и туалетной бумаги. Мечталось о зубной пасте. Потом вдруг пригрезился шоколад и бутылка водки. Но бутылку водки подхватили чьи–то руки и унесли. Нет. Вот изящная женская спина и длинные волосы… Она обернулась… Настя! Настенька… Его невеста обернулась, прижимая к груди бутылку водки. Она долго смотрела на него, а потом поманила рукой. Поманила… и доигралась! Запотевшая бутылка выскочила из девичих рук и разбилась о бетонный пол. Павел вздрогнул, сглотнул, но так и не проснулся.
А князю руссов снились чертежи и карты старинных городов и зданий в этих городах. Мысли работали весьма конструктивно, в деловом ритме. Хотелось что–то изменить, устроить, переустроить… Дневные впечатления мелькали разнообразными картинками. И, прежде всего, мучило практически тотальное отсутствие населения. Руссы рассеялись по дальним весям, и теперь предстояло их собрать заново. Но это полбеды. Прознает народ про возвращение князя, сам потянется. Главное, как не допустить разорения земель впредь? То, что беспокойные северяне еще не раз заявятся в гости, Вадим знал из реальной истории. И не всегда эти гости будут только купцами. Викингу что воевать, что торговать, только подпоясаться. Делов–то! Превращение из купца в воина у них происходило на удивление легко и быстро.
Так, так… Ну, перво–наперво надо стены укреплять. А лучше возвести еще одну рядом с первой, метра через два–три в стороне, и между ними земли да камней накидать. Во! – получится. До такого тут еще не скоро додумаются. И пару башен можно возвести, и ров с валом учредить на всякий случай. Вот, ежели все это соорудить, то с парой сотен крепких парней можно держать оборону хоть до паучьей пасхи. Ага… погреба тут маловаты. Надо добротные большие погреба сообразить, а то как же осаду держать, голодными? И еще колодцев поболе нарыть. А то даже в домах у горожан один колодец на два дома – непорядок. Издать указ, чтоб в каждом хозяйстве был свой колодец. Колодец! Ну да! Етить! Это ж и с пожарами бороться сподручнее. Стоп! Пожары! Видел он несколько спаленных хозяйств и в самом граде, и на посаде. Правда, погорело все еще пару лет назад, когда варяги град штурмовали. Но все же… Етить! Тут ведь камней вокруг – завались! Чего же народ не строится капитально, а все дерево, дерево? Надо уточнить и поставить задачу!
Вадим аж подпрыгнул и тут же проснулся.
– Ё, – князь почесал лоб, – главное, не забыть бы…
Он встал с ложа. Одеваться не пришлось, вчера уснул как есть, в одеяниях. Посему быстро засунул ноги в сапоги и решительно двинул к другу – хотелось срочно все обмозговать. У порога дернулся рында.
– Яробор, сыщи–ка мне воеводу. Да живо. Стой!
Рында замер.
– Чудины ушли ли?
– Так еще затемно собрались, княже. Рано–рано. Их воевода и спроводил.
– Добро. Ну давай, дуй за воеводой.
– Щас, княже…
Вадим влетел в соседнюю опочивальню.
– Вставай, лежебока!
– А? Что? – Павел поднял голову.
– Вставай, говорю! Утро на дворе. Дело есть. Государево!
– Да тьфу на тебя.
Павел нехотя открыл глаза, сел, потирая брови.
– Ну что за шухер?
– Все–все. Хорош телиться! Айда в думную.
– Не–е–е, – запротивился глава медвежьего рода. – Там ведь не топят, а тут тепло–о–о, – он сладко потянулся.
– Ничего. Скорее в себя придешь. Я уже и воеводу позвал. Надевай шубу, и пошли!
– Ну–у–у ты и зануда, – Павел тяжело поднялся, а Вадим тут же накинул на него тяжелую шубу. – А завтрак?
– Потом–потом. Пошли, – решительно скомандовал князь.
Только вошли думную, как появился рында, глянул из–за двери и, убедившись, что князь уже здесь, пропустил воеводу.
– Проходи, воевода – садись, – Вадим сделал широкий жест.
В думной столов было не предусмотрено, а стояли только лавки вдоль стен. Вадим же разместился на княжеском стуле, а Бряг сел подле Павла.
– Так, воевода, а скажи–ка мне, в нашем граде каменщики есть? – с ходу начал Вадим.
Бряг удивленно поднял брови.
– Это кто ж такие, княже?
– Мастеровые, что могут из камня избы складывать, – уточнил князь.
– Нет. Не слыхал я про то, княже. Не кладут у нас избу из камня…
– Жаль. А надо бы…
– Да где ж их взять–то… плотников вот, княже, сколько надобно, сыщем, но вот этих каменьчиков….
– Каменщиков, – поправил, продолжающий зевать, Павел.
– Во–во… этих отродясь не было.
– Так, – Вадим поднялся с места и принялся разгуливать.
– Вадя… – Павел осекся и, покосившись на воеводу, продолжил, сохраняя субординацию, – княже, ты толком скажи, чего собрал–то?
– Так… вот что. Будем из камня строить!
– Что? – Павел с интересом подался вперед.
– Терем хочу каменный. А то этот скоро развалится, – Вадим топнул по полу, и половицы противно скрипнули.
– Ба! – воевода аж руками всплеснул.
– Вот тебе и ба! Да, и еще кое–что… Яробор!
Дверь мгновенно отворилась, на пороге возник рында.
– Маруна, Останца, Надея и Карла со Свеном стрелой ко мне! Стой! И еще три… нет, четыре ведра песка сюда и три тарелки с водой!
Яробор, сделав удивленное лицо, на миг застыл.
– Чего замер? Яробор – быстро!
Рында, плотно прикрыв дверь, исчез.
– Чудинов по добру ли проводил? – обратился князь к Брягу.
– По добру, княже. Они свою долю добычи взяли… Кхм, – воевода кашлянул в кулак. – Свои сани нагрузили, да я им еще трое дал.
– Чего взяли?
– Так все больше железо, княже.
По хитрому выражению лица воеводы Вадим понял, что тот недоговаривает.
– А что, серебра не просили? Ведь общая добыча.
– Ну, на кой оно им, княже. А нам град подымать…
– Ой, лукавишь, воевода, – Вадим погрозил пальцем, – чай, поди, не сказал Пятле про серебро.
– Сказал.
– А он?
– Отговорил я его, княже. Ну на кой оно ему? А я ему и мечей дал, и почти все брони отдал, и шлемов два десятка, и бочку воска… и поднос серебряный…
– Во! – хихикнул Павел. – А поднос зачем?
– Как же… он начищен, что и лик свой видать… вот Пятла и позарился… Доволен уехал, княже, не сомневайся.
– Ладно, – князь махнул рукой, – коли доволен уехал – хорошо.
– Как есть, доволен, княже. И еще, – Бряг провел пальцем по густой брови, – на дворе два десятка чудинов дожидаются…
– А чего они там топчутся?
– Так, княже, дозволения просить… Трое в дружину просятся, а остальные поселиться в граде восхотели.
– Тю… – выдохнул Павел.
– Это очень хорошее тю! – Вадим подмигнул обоими глазами по очереди. – Коли те трое молодцы, ты их спытай! А остальные пущай селятся. У нас и избы найдутся пустые, и бабы вдовые. Верно ли, воевода?
– Верно, княже. Все так.
Дверь отворилась, и руссы гурьбой втянулись в зал.
– Звал, княже? – за всех спросил Одинец.
– Звал–звал. Заходите. Садитесь.
Пока ближние рассаживались, Вадим думал, с чего начать. Мыслей было так много, что голова чуть не кружилась. «Блин, вот ведь, – иголочки кололись в мозгу, – целое княжество… Эх, партия – дай порулить!»
Ход мыслей прервал рында, который опять просунулся в дверной проем.
– Песок, княже.
– Давай.
Яробор широко распахнул дверь, пропуская челядь. Как и просил Вадим, ему принесли три полных ведра песка и три большие тарелки с водой. Правда, пока несли, расплескали.
Князь взмахнул рукой, челядь стремительно удалилась. Руссы недоуменно поглядели на ведра: мол, чего это князь, кулички лепить собрался?
– Так, други мои, – немного растягивая слова, начал Вадим, – хочу карту княжества нашего увидеть…
– Чего? – не понял воевода.
– Рубежи княжества нашего…
– А–а–а…
– Берите ведра – высыпайте на пол. Так… хорошо… Весь песок – это и будет княжество. Значит, вот тут Бело–озеро, вот тут, на север, Онега–озеро, их соединяет река Белая, – князь принялся расставлять тарелки с водой, – а вот тут, на запад, Нево–озеро. Так?
Руссы дружно закивали головами.
– Хорошо… вот тут, – Вадим снял свою шапку, – наш град. И еще… вот здесь река Свирь, что соединяет Онегу и Нево–озеро, – князь прочертил пальцем глубокую борозду в песке, – вот это река Волхов… Теперь покажите мне, где какие селения и веси есть.
Воины встали, закружили вокруг песчаной карты – изучали.
– Так, чтобы вам было легче, – Вадим снял шапку с Павла, – покажите, где вы дружину собирали… ну, где таились, перед тем как ко граду приступить.
– Дозволь, княже, – Одинец взял шапку, – вот тут, княже, сидели. Лагерем встали.
Вадим проследил за полетом головного убора, который лег аккурат, где Свирь впадала в Онегу.
– Далеко забрались…
– Вот тут село Нарозово, – невдалеке от града положил шапку Марун.
– Сколько дворов?
– Дворов–то с десяток, только пустые стоят, княже.
Вадим кивнул.
– Так давайте сначала с живыми весями разберемся.
– Ну–у–у, – задумчиво протянул Надей, комкая шапку в руках, – вот тут… нет. Вот тут Коровье поле. – Шапка легла подле Нарозово.
Руссы в такт закивали.
– Сколько дворов?
Надей пожал плечами, закрыл глаза, припоминая.
– Шесть или восемь, княже.
– Хорошо. Дальше.
– Ежили вона туда, к Онеге, то тут, на берегу сразу две веси стоят. В одной руссы живут, в иной чудины, – воевода накрыл шапкой берег озера. – Наша–то Озерное прозывается, у рубарей там дворов с десяток будет. А чудинская – Немь… у них всего три двора.
– Княже! – гордо вскинув голову, изрек Карл. – Вот здесь князем Вадимом Старым моему отцу была вотчина дадена, – упавшая шапка накрыла часть берега Онеги между рекой Свирь и рыбацкой деревней Озерной. – Только этот проклятый Гутрум сжег нашу усадьбу!
Кулаки Олафссона сжались.
– Но мы начали отстраиваться заново… на новом месте… жаль, отец не увидит…
– Поможем! – князь положил руку на плечо Карла. – Вот только… – Вадим на пару секунд призадумался. – Отставить!
Руссы переглянулись.
– Карл и Свен Олафссоны, – эпически произнес князь, – дарую вам земли от вашей усадьбы и до реки Свирь.
– Благодарю, княже, – единым выдохом ответили братья.
– Только вот что, – Вадим сделал решительное лицо, – в том месте, где вы уже начали возводить усадьбу, будет село ваше. А вот тут, – князь ткнул в устье Свири, – борг поставим крепкий, чтоб реку стеречь от гостей незваных. Да! Предлагаю не просто усадьбу, а борг заложить.
– Ого! – встрепенулся Павел. – Целый борг!
– Да, борг. И назовем мы его – Русборг!
– Клянусь Одином, это здорово! – воскликнул Карл.
– Да–а… – восторженно изрек воевода, – место правильное, княже. Я еще твоему отцу про то твердил… да все руки не доходили.
– Зато теперь дойдут. Быть боргу… в смысле граду! Хотя ладно, пусть будет борг–крепость.
Руссы дружно закивали, мол, княже, как скажешь.
– Карл, – Свен толкнул брата локтем, – подле нас еще Локтево есть, – и Свен, скомкав свою шапку, пристроил ее невдалеке от усадьбы. – Дворов там с дюжину, княже.
– А у вас самих–то, сколько людей? – спросил Вадим.
– Четыре десятка и еще восемь, – отчеканил старший Олафссон.
– Людьми поможем. Сам поеду с вами. Борг нам позарез в этом месте нужен. А на месте вашей усадьбы будет село Олафово, в честь вашего отца! И еще, дарю вам один из захваченных драккаров.
– О, княже… – братья чуть не полезли целоваться.
– Отставить! Я этого не люблю. И еще. Вы сами–то ладьи строить умеете?
– Нашего отца звали Корабельщик… – почти обиженно ответил Свен.
– Вот и ладно! Поручаю вам организовать в Русборге строительство ладей. Верфь, стало быть… Каких и сколько – обсудим позже.
– Верфь?
– Да. Всем запомнить это слово. Там, где будем строить ладьи – верфь! А теперь показывайте, какие рода чудинские при прежнем князе руку его держали.
Воевода уверенно согнулся над картой.
– По Свири, княже, волчий род обитает.
– Волки! – сквозь зубы процедил старший Олафссон. – От них одни беды, княже. Они выход давали, а как варяги подошли, не единого воина не прислали.
– Сжечь их! – поддержала брата Свен.
– Тр–р–р… тормозите! Сжечь всегда успеем! – Вадим оглядел реку Свирь. – Получается, этот волчий род чуть не половину реки держит… сколько у них воинов?
– Сотни четыре! – ответил Бряг.
– Ого! – Павел аж присвистнул. – С ними воевать накладно, однако…
– Так мыслю, други, – князь расправил плечи, – отправим к ним гонца. И пусть гонец передаст им, чтобы лучшие воины их послами ехали к нам. Дескать, князь дружбу предлагает и мир рядить, ибо варягов мы побили, и более их не предвидится.
– Могут не поехать, – предположил Марун, и его поддержали и остальные руссы.
– Поедут! Куда им деваться…
Бряг внимательно посмотрел на князя.
– Ой, чую, княже, задумал ты что–то?
– Задумал. Но это после.
Тут совещание было прервано появлением рынды.
– Княже, стол накрыт.
– Да уж… – блаженно протянул Павел, – пора бы и перекусить.
– Добро, – Вадим, разогнувшись, оторвался от карты. – Сейчас за стол, а потом продолжим. Дел у нас еще уйма.
И князь первым двинулся к выходу.
– Ну, ты ввернул им знания иностранных словечек. Ха – верфь, – склонившись на ухо другу, прошептал Павел.
– Нормально, – отбрыкнулся Вадим, – пусть привыкают.
Глава девятая. Обустройство княжества
Нам путь пройти помогут боги,
А если глухи будут к нам они,
То все равно! Нам не пристало
Сворачивать от самого начала!
У него внутри все кипело – быстрее, быстрее… Мысли проносились с ураганной быстротой. И каждая из них пыталась главенствовать над другой. Идей было слишком много. И ими следовало немедленно поделиться с товарищами и воплотить в жизнь. Стоп! Вот только определиться, какая важнее. Что–то нетерпеливое колотилось в груди и грызло мозг. Вперед! Настал ответственный момент. Теперь штурвал в твоих руках. И то верно, не каждый день выпадает счастье порулить целым княжеством. Да еще и историческим… в какой–то мере…
После обеда Вадим зазвал всех обратно в думную. Руссы расселись чинно и принялись глазами пожирать начальство.
– Итак, – князь сделал многозначительную паузу, – меня более всего тревожит, что народу у нас маловато…
– Так ведь кто где, княже, – подал голос воевода.
– Вот именно! – Вадим поднял указательный палец. – Надлежит тебе, воевода, гонцов слать. Пускай народ в град созывают. Дома свои назад обживают, а коли у кого хозяйство было, да погорело, то князь дает пособу во всем.
– Добро, княже, – Бряг кивнул, – завтра же и разошлю гонцов.
– И не забудь про «волков». К ним тоже зашли гонца.
– Сделаю, княже…
– Кто у нас еще есть?
– Род лесного орла, на закат от града, – Одинец показал рукой на карте, – между Бело–озером и Онегой, княже.
– Большой род?
– Много их воинов погибло в битве с варягами. В прошлом году они откочевали далеко на восход, княже.
– Воевода, – Вадим нашел глаза Бряга, – снарядить гонцов. Найти род лесного орла… и передать, что их земли теперь свободны. А лучше пошли кого из…
Князь не успел договорить.
– Я пойду. Дозволь, княже, – вперед выступил сын воеводы.
– Поезжай, Одинец. И чтоб эти чудины непременно вернулись назад. Нам данники нужны, а не голая земля.
Павел посмотрел на друга и, поджав губы, качнул головой, мол, ну ты даешь! А Вадим продолжал фонтанировать идеями и раздавать поручения.
– С родами чудинскими все ли?
– Все, княже, – за всех ответил Надей.
– Вот и ладно. Теперь вот что – главное! Надо град в порядок привести. Стены новить да укреплять. Есть у меня задумка…
И князь обсказал свою мысль. Дескать, перед старой стеной выстроить новую, почти вплотную, а между стенами, стало быть, камней да земли накидать.
– Трудно ворогу, ежели он приступит ко граду, будет оную стену перепрыгнуть. И порушить трудно. А еще башни поставим. На восход, на заход, и по сторонам от ворот, – Вадим закончил свое выступление.
Руссы от удивления, широко разинули рты да глаза выпучили.
– Ну, княже, – первым пришел в себя Бряг, – ну, голова!
Вадим отмахнулся.
– Пока снега стоят, будем лес рубить и на санях свозить… вот Надею сие и поручим. И нечего стесняться – пусть и дружинники делом займутся. А по весне камни будем свозить в град, для стены и для терема.
Тут руссы и вовсе потеряли дар речи и пожирали князя восторженными взглядами. Вадиму даже показалось, что они сейчас рванут с места и примутся его обнимать и, что хуже всего, целовать. По старинному русскому…
– Вот так! – решительно изрек князь, выставив ладонь вперед, на всякий случай пресекая вспышки несанкционированного обжимания. – Коли не сыщем каменщиков, сам покажу, как надо. И не смотрите так на меня. Я знаю, что говорю.
– Ну…
– У–у–у…
– Апр…
Все изумленные возгласы тут же стихли, когда князь сердито сдвинул брови.
– А тебе, Марун, – князь сделал шаг ближе, – поручаю отстроить торговое пристанище, взамен погорелого. И чтоб ладей на десять было! И торг там же сподобься.
– Так купцы наши кто живота лишился, кто в Новгород подался, кто по лесам сидит, – угрюмо пробасил воевода.
– О как! До самого Новгорода добёгли! Ты про то не сказывал!
– Княже…
– Ладно, – Вадим напустил на себя серьезность, – раньше надо было… Я бы этих купчинов с собой прихватил.
Князь прошелся вдоль руссов, немного остыл.
– Лешак с ними! Ты, Марун, делай, как я велел, а купцы сами не дураки если, то должны прознать про град наш освобожденный – глядишь и потянутся. Хотя стоп!
Вадим сел на свое место и рукой дал знак садиться.
– Стоп, – повторил он, – у нас же с Гостомыслом сговор насчет его дочери. Точно, насчет Умилы! Воевода, надо слать послов с гостинцами. Кого пошлем?
– У нас борг…
– Нам строить, – в один голос ответили Олафссоны с таким видом, что выбор должен был пасть именно на них.
– Княже, – Бряг решительно поднялся с места, – не серчай, княже, но не дело это, сейчас послов слать. Дел у нас в княжестве вона сколько… сколько ты всего обсказал да велел. Да и весна скоро… Хорошо бы на ладьях пойти.
– А как же борг на Волхове? – возразил Карл. – Нам там не пройти.
– Молодец, воевода, – похвалил князь. – Сделаем так. Как лед уйдет, готовим большое посольство на ладьях. Идем в Новгород. А в борг варяжский с дарами войдем, мол, купцы мы. Товаров с собой возьмем. Купцов они не станут забижать. Купцы им товары и мыто платят. Только прежде ты, воевода, все же не забудь про волчий род, а то нам с боем придется по Свири прорываться.
– Помню, княже, – ответил Бряг, делая вид, что негоже ему два раза повторять.
– Княже, – подал голос Свен Олафссон, – у нас в порубе девять варягов сидят… я с ними говорил…
– Успел уже, – процедил сквозь зубы Карл.
– Успел! Что с ними делать–то, княже?
– Да башку им срубить – и вся недолга! – воевода влепил кулаком по своей коленке.
– Камень на шею – и под лед, – предложил Марун. – Дюже в омуте сомы жирные будут.
– Они хорошие воины. Я говорил с ними… – начал было Свен, но его заглушил всеобщий ропот.
– Ну тебя… нашел, чего…
– В воду их…
– У, морды!
– Тихо! – повысил голос князь. – Что за моду взяли горланить! Чую, Свен дело хочет сказать. Тихо всем. Говори, Свен.
– Так я и говорю, княже. Надо их в дружину взять.
– Еще чего… – Карл сверкнул зубами.
– Тихо!
– Княже, я говорил с ними. У них нет теперь ярла, им не за кого биться.
Вадим призадумался, ковыряя в памяти все исторические познания о нравах викингов.
– А Свен дело говорит. Нет для них в том порухи чести. Они стояли крепко за ярла. А коли ярл их убит, то они свободны от клятв. Воевода! Покажешь их потом мне. Коли не лукавят – возьмем в дружину.
Павел склонился и прошептал князю на ухо:
– Еще плюс девять…
– А то, – и уже для всех добавил: – Воины нам очень нужны.
Сидели допоздна – обсуждали. Идей было хоть отбавляй, и не все они исходили от князя. Сами руссы озаботились вопросами о бедующем урожае, вернее, посевной. Где взять зерна? Вадим мысленно уже пожурил себя, что он, дескать, все про войну. А есть–то тоже надо! Дружину кормить надо, где столько корма взять? Опять кавалерию завел, а лошадки на сене одном шибко бегать не будут. Им ячмень надобен. К слову, о вершниках – князь постоянно держал зарубку в памяти. Уж больно хотелось увеличить численность. Тут тебе и мобильность, и сила натиска. Да и разгуляться есть где. Опять же, по тем же рекам зимой, а под Новгородом поля широкие. М–да…
Так, о зерне… Спорили до хрипоты. Конечно, князь первым делом предложил опустошить амбары, захваченные у варягов. Пусть там и немного было зерна, но все же… Самый радикальный метод, озвученный Олафссонами, отвергли. Парни предлагали пройтись по чудинам, да и отобрать.
– Не годится! – резко обрубил Вадим. – Будем зерно у чудинов скупать. А отбирать нельзя. Негоже княжение мне начинать с брани. Пушнина есть, железо есть, да и серебро. Будем скупать, менять… Воевода, ты мне купца бы какого срочно нашел. Да чтоб верного.
– Есть, княже, один… – и Бряг кивнул в сторону Надея. – Строп купцом был.
– Так чего же ты молчал? – вопросил князь у русса. – Чего же про отца молчал?
– Давно это было, – ответил Надей, – отец, как варяги пришли, не торгует, да и не чем. Да и стар он… только если брат…
– Отца и брата ко мне. Найдем, на что им у чудинов зерно менять. Как брата зовут?
– Живор, княже…
– Во, и имя подходящее. Пусть Строп его и научит да проследит по первости. Решено!
Не обошли стороной руссы и вопрос о мастеровых. Нужны были и кузницы, и гончары. Но кузнецы – прежде всего. Оно и понятно…
Договорились до того, что князь предложил выделить в граде целую улицу под кузнецов и назвать Кузнечной.
– Вот как в Новгороде, – заметил Вадим, – мастеровые своими улицами живут. И кожевельники, и кузницы, и гончары, и прочие…
– Только нам еще вече не хватало… – пробурчал воевода.
– А что, нету? – Вадим удивился.
– Откуда, – в ответ поразился Бряг, – батюшка твой, князь Вадим Старый это дело присек да–авным–давно–о–о. Чего, говорит, глотки драть да кулаками махать. Так и живем!
– Да хорошо живем, – встрял Марун, – укладу больше…
– А мы, вон, варягов сковырнули! – оскалился Надей. – А новгородцы все лясы–балясы точат, вот им варяги и мнут бока!
– Пустобрехи… – поддакнул Свен.
– Но–но! – князь осек победоносные шапкозакидательские порывы. – Варяги сильны. И в борге их поболее засело, нежели тут.
– И еще прийти могут из–за моря…
– Что?
– А?
Все дружно поворотились и уставились на бурчащего себе под нос главу медвежьего рода.
– Что ты сказал? – князь тронул друга за плечо.
– Ага… за морем варягов полно, говорю. Набегут на поживу, вот тогда и ау! – и тут неожиданно Павел перешел на непонятный руссам язык. – Вадя, надо тебе в загранкомандировку собираться. А чё! Это мысль! Там ведь этих викингов пруд пруди. Ты же сам говорил. А чего им без дела болтаться. Тащи всех сюда. Только не сильно наглых…
– А то их потом самих придется прижимать.
– Во–во. В дружину к сильному князю… ну, ярлу, в смысле, не зазорно им пойти. Так?
– Истинно, Паша.
– Ну вот. Воинов набрать можно сколько хошь!
– Други мои! – князь обратился к руссам. – Вот Баар дело предлагает…
Поведав им слова Павла, Вадим пристально оглядел ближних. Руссы молчали – переваривали.
– Наш отец – викинг! – гордо заявил Карл. – Но мы руссы!
Вадим улыбнулся.
– Ай, молодец, как сказал!
– Все варяги жаждут земли. Она у нас есть! Так пусть же их мечи лучше служат нам, чем ярлу Альдегьюборга! – резюмировал Вадим, про себя отметив, что надо будет Карла со Свеном к делу подключить. Они–то быстрее общий язык найдут с бывшими земляками. То, что Олафссоны преданны княжеству до конца, в том Вадим не сомневался.
– На том и порешим. Как сподобится время, пойдем на север.
* * *
Разошлись за полночь. Казалось, успели обсудить все… или почти все. Князь отпустил всех, кроме Павла, и устало потянулся.
– Пойдем спать, что ли? – Павел широко зевнул.
– Ну…
– Постой–ка, ты не сказал… ну что там с монетами этими.
– Солиды. Да, Пашка. Это солиды. И по всему видать – византийских императоров, Михаила и его сына Феофила.
– И что?
– А вот что! Правили они вначале вместе. В начале девятого века. Точно не скажу, но примерно в районе восемьсот тридцатого года. А потом Феофил один правил. Батюшка его преставился. Так вот, этот император сидел на троне до сороковых годов того же девятого века.
– Тебе все временные рамки нашего заточения беспокоят? А мне вот честно – плевать. Чувствую себя, как в компьютерной игре. Походы, квесты… только выкл. никак не сделать.
– Да перестань канючить. Датировка очень важна!
– Да по…
– Надо ведь было нам сюда звездануться, надо будет и обратно…
– Кому надо–то? – Павел вскочил со скамьи. – Кому, Вадя? Ни имен, ни паролей, ни явок нет! Вон Елена Константиновна всю жизнь здесь провела, и что? С ее–то талантами так и не смогла вариант возврата сообразить. А у меня сердце не на месте – понимаешь, Вадя?! Я тут по истории бегаю, топчу, можно сказать, учебник, мечом махаю, а у меня там Настя пропадает…
– Не переживай ты так. Никуда она не денется, – попытался успокоить друга Вадим.
– Ага, не денется. Я вот с армии вернулся, а она уже того… брюхата, как в песне поется. Так? Да ну тебя!
– Паша…
– Вадя…
– Баар…
– Товарищ князь!
– Прекратить панику!
– Вадя, мы тут уже полгода! А сколько времени там могло пройти, ты знаешь?
Вадим пожал плечами. Признаться честно, он как–то про время и не думал.
– Вот то–то и оно! Я ведь тоже книжки умные читал… время может идти не равномерно…
– Так то ж фантастика!
– Ха, – Павел наигранно улыбнулся, – а то, что мы тут, разве не фантастика?!
– Ну что, теперь и не жить?!
– Да жить, конечно. Вот только чем дольше живем, тем дальше от дома… Эх!
– Ну, в самом деле, господин Соколов – прекращай!
– Ты как хочешь, а я, наверное, в Каргийоки поеду. Пора мне.
Вадим хотел было остановить друга, даже слова уже подобрал, но потом вдруг передумал. «И то верно, пускай едет. Там Улла и пацан маленький, глядишь, отвлекут его».
– Может, выпьем? – вслух предложил Вадим, видя, что не мешало бы друга немного рязрядить.
– Давай, – махнув рукой, Павел плюхнулся на скамью.
* * *
Выпили они в меру, но все равно голова наутро немного побаливала. Видно, брага была не свежей. Вот и живот у Павла прихватило…
Прекрасное морозное утро с чистым небом и ярким солнечным светом радовало глаз. Три десятка вепсов из медвежьего рода, во главе с самим Бааром собрались во внутреннем дворе детинца, готовые отправиться домой. Двое саней с припасами и добычей, накрытые дерюгами, стояли уже подле ворот, а кони нетерпеливо перебирали ногами. Вепсы щурились от солнечного света, весело переговаривались, то и дело поправляя дорожные калиты. Именно в них сейчас хранилась особенно ценная добыча, еще с вечера поделенная между всеми. Кто сховал на самый низ калиты отрез ткани для любимой, кто набрал целую горсть наконечников для стрел, а кто бронзовые накладки для ремня… В общем, дружина медвежьего рода выглядела весьма довольной. И смотрели они орлами, мол, не зря в поход сходили.
– Это тебе, – Вадим протянул туго перевязанный сверток.
– Что там? – Павел принял сверток, покрутил в руках. – Тяжелый…
– Немного серебра, кольца, перстни… в общем, твоя доля.
– Так уже, – Павел кивнул на сани, – там добра хватает.
– Паша, надо. Серебро лишним не бывает, тем более тут оно в страшном дефиците. И еще… ты пойдешь через «барсуков», поговори там с Пятлой…
– Насчет чего?
– У тебя же мужиков в роду почти не осталось, а вдов полно…
– А–а–а, – протянул Павел, – понимаю. Разумно.
– Ну, вот и ладненько. Давай прощаться.
Они крепко обнялись.
– По лету увидимся, – Вадим пожал другу руку. – На свадьбе. А потом, может, махнем за море.
– Все с тобой понятно, – махнул рукой глава медвежьего рода, – Петр Первый ты доморощенный…
– А что плохого? – возмутился Вадим.
– Да все нормально, – тут Павел весело подмигнул. – Может, я у себя в Каргийоки тоже чего грандиозного замучу!
Позади громко скрипнул снег. Друзья обернулись.
– Вот, – Юски протянул руку, – попрощаться с тобой, князь, хочу.
– А давай, – Вадим хлопнул ладонью. – Ты там присмотри мне за Бааром, – шепнул князь на ухо вепсу, пока они обнимались.
– Обижаешь, княже…
– Чего вы там шушукаетесь? – Павел склонился было вперед.
– Прощаемся… Все. Поехали! – скомандовал Вадим.
– Пока.
– До скорого…
Павел с Юски прошествовали к своим воинам и забрались на подведенных кобыл. Вепсы окружили сани, и вся дружина медленно покинула детинец.
Вадим взобрался на стену и провожал союзников взглядом, пока те не прошли городские ворота.
– Все, – выдохнул Вадим и едва заметно вздрогнул от движения сбоку. – Воевода, блин! Чего крадешься?!
– Так я не крадусь…
– Ладно. Давай – чего там у тебя?
– Гонцы к чудинским родам убёгли, княже. Как ты велел.
Глава десятая. Заботы
До чего жить интересно, что спать некогда!
Хотелось успеть многое. Как–то все и сразу. Конечно, Вадим понимал, что это скорее мечты, и невозможно объять необъятное. Да и народ, в сущности, в эту эпоху был неторопливый. Жизнь размеренно текла по установленному порядку. А ему хотелось быстрее. Но всегда есть НО!
Самым масштабным делом – рубкой леса для строительства – он занялся в первую очередь. А леса требовалось много. Опять же, зимняя заготовка, оно куда как лучше.
На валке было задействовано все мужское население града, включая дружинников. Елки и сосны свозили и складывали в одном месте, для дальнейшей сортировки. Наладил князь и лесопильню, для чего кузнецы отковали длинные и широкие пилы. Несколько таких полотен скреплялись рукоятями и крепко обматывались веревкой – получался остов. А между пилами ставили деревянные размычки такой толщины, которой хотели получить доски. Работали таким остовом вчетвером. Бревно клали на большие козлы, и одна пара забиралась наверх, а вторая тянула снизу. Вжик–вжик… Не быстро, но надежно. Доски получались на славу. Стало быть, прикрепил Вадим к пилораме сразу шестерых мужиков. Четверо пилили, а двое катали лес и складировали готовую продукцию. С привлечением рабочей силы стал закономерный вопрос об оплате. И это касалось не только лесопильщиков и лесорубов, но также и плотников, кузнецов, а в будущем и каменщиков. Строго установленного денежного обращения не было, да и откуда ему взяться–то? Серебра по стране кот наревел. Вся торговля строилась на мене. Мед меняли на зерно, пушнину на железо, лен на воск, и так далее, кто во что горазд. Серебро использовалось редко, для очень крупных сделок. На одну гривну серебра можно было купить отменную кольчугу или стадо коров в десять голов. Но серебро было только у князя, а простые смертные обходились без него. Вадим подошел с оным вопросом к всеведущему воеводе.
– А где серебро берете? Добыча своя есть? – в лоб спросил князь.
– Нету, княже, у нас серебра. Отродясь не было. Князь наш прежний пытался вести торг с Новгородом, но потом рассорились мы с ними.
– Плохо.
– Один раз к нам только купец заморский с югов приезжал… Но это ух когда было.
– Араб, что ли?
– Да леший его знает, княже. Лицом смугл, мы уж думали язва у него какая. А на башку рушник намотан… И по нашему ни бум–бум…
– А как вы с ним торговали?
– Так как… Мы ему товары на торгу разложили, а он ходил, пыхтел да пальцами тыкал, что ему надобно. Выбрал, а уж потом мы у него товар выбирали…
– А чего он брал–то?
– Меха пушные брал, куны, стало быть… Почитай все забрал, ну еще меду бочонка три взял. И более ничего… Да, еще, паразит, на девок наших пальцем тычил, мол, продайте. Но мы ему дулю быстро навертели!
Первоначальную идею чеканить свои монеты Вадим отбросил за ненужностью. Во–первых, своих запасов серебра было мало. В граде взяли всего двадцать гривен. Плюс побрякушки серебряные. Был еще мешок с казной Гутрума…
– Ох ты… – князь щелкнул пальцами. – Про мешок–то я и забыл…
И верно, мешок с казной Гутрума остался в схроне, на заимке, где жил Вадим Старый. «Ничего, – махнул рукой князь, – будет время – заберу».
Но всего этого даже вкупе не хватило бы для полноценного оборота. Ну и, во–вторых, постоянного притока серебра тоже не было и пока не ожидалось. С Новгородом торговать, так Альдегьюборг поперек горла. По Волхову не проскочишь. А на заезжих купцов надежды никакой. Да и где их взять–то? Вот и получалось, что… Стоп!
– А сколько можно купить на одну гривну пушнины?
– Ну–у–у, – задумчиво протянул воевода, – это смотря что… коли белок, то с полтьмы, а ежели кун, то четыре десятка можно сторговать… Да ты меня пошто пытаешь, княже. Это тебе лучше у Стропа–купца спрашивать. Вон Надей за ним поехал…
– Ладно. Ступай!
Отпустив Бряга, Вадим принялся вспоминать курс истории.
– Куна… куна серебра… гривна серебра…
Все это было как–то призрачно… или память подводила… Все равно, что–то надо придумывать, это Вадим решил твердо. С меновой торговлей одна тягомотина, дюже сие неудобно. Вон пахарю надобно лошадь купить, а скотнику за лошадь подавай пушнину, и что? Пахарь идет к охотнику и пытается выменять у него зерно на куны. А это ж сколько надо охотников обойти, чтоб нужное количество набрать.
– М–да…
И все же, как ни крути, а дело упиралось в куны. Опять же араб тот приезжал, и все куны скупил. Стало быть, куна она и есть самое надежное средство. Свое окончательное решение Вадим отложил до разговора с отцом Надея. Тот купец опытный, уму–разуму научит.
* * *
– Куны, княже, оно завсегда вернее. И к любому товару подступиться можно, коли куны ладную головку да хвост имеют, – купец Строп уже не один час поучал князя.
Вадиму сразу приглянулся этот степенный мужик. Невысокий и седой как лунь. Глубокий старик по нынешним меркам. Купец три зимы тому назад шагнул за пятидесятилетнею черту.
– А то, что купцы не едут, твоя правда, княже, – говорил он спокойно, не повышая голос, – новгородцы и рады бы, да как варягов обойдешь? А через Новгород и в земли кривичей путь есть и далее к латгалам и куршам… Оттуда же, княже, можно возить алатырь. Камень сей цветом златен или сребровиден бывает. А еще сказывают, что горюч сей камень, и дым от него злых духов гонит. Про то и наш жрец Злотояр сказывал…
– Злотояр? – удивился Вадим. – Никто не про него не упоминал.
– А чего тут сказывать, княже. Был Злотояр да сплыл.
– Куда ж делся–то? Ведь не иголка – человек!
– Неведомо, княже. Во время штурма был при княже, а потом… неведомо, княже.
– Ясно. Давай дальше про купцов.
– Так вот, – Строп отпил квасу, – купцы из–за моря студеного, кои град варяжский минуют, нехотя идут в Новгород. Гутрум нет–нет да забижает купцов… Крут нравом–то…
– Так нет теперь того Гуртрума, – вставил князь, – да и к нам чего не ходят?
– Так ходили, пока Гутрум князя нашего не побил… Хотя нет, – старик напрягся. – Напраслину сказал. Была ладья прошлым летом… Но купцы ли то, или кто еще, не знаю, княже…
– Понятно.
– Вот… так что тебе, княже, управиться бы с градом их на Волхове… А у меня есть пару знакомцев в Новгороде, можно было бы ладьи снарядить.
– Верно говоришь.
– А до времени только с чудинами торг и вести… Они охотники знатные, у них завсегда куны хорошие. Да и другие в избытке – сохатого, волчьи, лисьи… Можно и с меря торговать, но они дюже с чудинами нашими не в любви…
– Да леший с ними. Они же с нами будут торговать, а не с вепс… не с чудинами.
– Оно так… у меря тоже кун много должно быть. Леса там хорошие. А у меря железа мало, они все костью норовят бить. Вот и выгода, княже. У нас в болотах сырец есть, можно железо плавить да им торговать.
– Я слышал, что железо у варягов лучше, чем наше.
– Опять твоя правда, княже. Токма для меря и наше железо за пряник. А вот коли удастся варяжских купцов приманить, то их железо себе надобно оставлять. Для дружины мечи делать.
– Думал, про то, – Вадим сдвинул брови. – Хочу снарядить ладьи за море, к варягам, с товарами, путь проложить да их в гости зазвать. Пусть ходят к нам.
– Это ежели на Волхове да Нево–озере перестанут разбойничать.
– Уймем, раз надо… И с боргом ихним посчитаемся.
Купец одобрительно кивнул.
– А серебро, Строп, только ли от купцов с юга?
– От них, княже. У нас прежний князь искал–искал, да не нашел руды серебряной. И у новгородцев нету, и у кривичей нету… Токмо от купцов и остается. Давно, я еще отроком был, отец мне сказывал, что к Ильменю купцы цареградские заплывали.
– Цареградские?
– Ромеями назывались… вот, стало быть. Но товар у них – упаси Сварог. Ткани – за один отрез чуть не сани кун требовали.
– Вот жлобы! – князь не сдержался и выругался по–москальски.
– Что?
– Ничего. Продолжай.
– Яхонты еще привозили – красные и лазоревые, но то нам без надобности. Кубки злаченные да блюда серебряные – те тоже… – купец махнул рукой, – вот токмо вина у них сладкие.
– А потом, что же не заезжали цареградские гости?
– Не ведаю, княже. Может, и приезжали, а может, и нет.
«Должны были приезжать», – мысленно убеждал себя князь, вспоминая про солиды, в казне града найденные.
– А соль? – спросил Вадим.
Давно его уже интересовал данный вопрос. Соль, почитай, стратегический продукт в девятом веке. Да и потом тоже. Не зря же происходили соляные бунты. Вон оно как – целые бунты народ поднимал, коли соль кончалась, и жрать становилось не любо!
– Вот оно верно, княже, ты подметил. Соль – это наш товар, – тут старик согнулся, наклонился вперед и зашептал заговорщицки. – Соль мы искали с твоим отцом. Да тут варяги… Но я прошлым летом нашел!
– Где?
– Подле Онеги–озера, княже, есть разлога, а там соль. Разлог тот под землю уходит, а там ручей дорогу пробил. Расширить можно и в пещеру спуститься – там соль. Верно, княже. Много соли.
– А раньше же как?
– У Бело–озера тоже был солоняк, княже. Мы там и брали. Но годков так… – купец прикрыл глаза, – почитай уже десять тому озеро затопило берег. Неглубоко было… Мы поначалу навострили рыбарей нырять, а потом уже вода стала размывать соль. А потом паводок великий приключился, и вовсе смыло солоняк. Вот князь и повелел новое место искать.
– Это дивно, что ты нашел солоняк. Надо будет солеварню поставить.
– Да, княже. Соль там крупная, – Строп показал кулак, – дробить надо.
– Ничего, лишь бы ее там много было.
– Хватает, – протянул купец с таким видом, будто он нашел залежи всей соли мира. – Мы еще утрем нос новгородцам.
– А у них есть соль?
Строп сделал хитрые глаза, понимая, куда клонит князь.
– Есть, княже. Но у них черная…
– Как так?
– Черная, княже, а когда серая. Тьфу, а не соль. Землей воняет.
– А у нас?
– У нас белая, княже. Лучшая соль. А новгородской токмо шкуры солонить!
– И чудины, стало быть, у новгородцев солью запасаются?
– Так, княже. Только у них…
Вадим довольно улыбнулся. И было отчего. Белозерское княжество получило глобальный по тем временам источник дохода. И главное – бесперебойный. А куда ж ты без соли. Она и в пищу нужна, и кожевельникам, и охотникам, и мясникам.
– Ты сына привез? – спросил князь.
– Привез, княже. Дожидается.
– Хорошо. Ставлю тебя, Строп, главным… – князь задумался, выдумывая должность для грамотного купца. – Главным купцом княжества. – Ничего лучше в голову не пришло. – Будешь торг с соседями налаживать и других купцов наших уму–разуму учить. Знаю, что скажешь, что стар и все такое… Так и знай, отказа не приму. Вижу, силы в тебе еще есть! Посему принимайся за дело. И начни с сына. Он тебе заменой станет. Учи споро. Даю тебе сроку две седмицы. Потом доложишь, с чего начнем и, главное, с кем торг вести! Все, что нужно для торга и солеварни, дам.
– Люди нужны, княже…
– Найдем людей!
Купец удивленно глянул на князя.
– Не сомневайся, купец. Барышами не обижу. В накладе не останешься. Вот тебе мое, княжеское слово. А сейчас зови сына, гляну на него. Как звать–то?
– Живор, княже.
– Ах да… – Вадим тут же вспомнил, что уже слышал это имя. – Давай, зови Живора.
* * *
Зима повернула на лето. Дела крутились, как в казино. В смысле казна таяла… Княжеские биричи проехали все вдоль и поперек, созывая людей в град. На работу, на жилье. И народ потек. Вначале князь только дивился. Один пришел сам с собой, другой с семьей осмелился, третий со всей родней, а потом…
Шли и руссы, что сидели по выселкам да лесным заимкам, прятались до поры, опасаясь варягов пришлых. А теперь потянулись на княжий позыв. Шли и чудины. Робко, недоверчиво шли… Но и они вскоре уразумели выгоды.
В конце месяца не осталось в граде свободных изб, ни за стенами, ни на посаде. И пуще того, пришлось князю заготовленную древесину пускать на домостроение. Ввиду нехватки спальных мест решил Вадим заново отстраивать южную часть посада. А там ведь не только избы да бани надо возводить, а и сараи, и овины, и риги – все то, без чего нельзя прожить на своем хозяйстве. И умаялся князь в конец, голова пошла кругом.
– Так более нельзя, – пожаловался Вадим воеводе, – я уже всех не упомню… Кому чего надобно…
– Нельзя, княже, казну даром раздавать, – по–отечески пожурил Бряг, – надобен уклад.
– Сам знаю… вот давай, сыщи мне человека грамотного, да чтоб резы и черты мог выводить. Одним словом, тиун княжеский позарез нужен.
– Сыщем, княже.
И воевода сыскал, и быстро.
– Вот, княже, нашел тебе тиуна справного. От сердца отрываю. Удалом кличут, – представил воевода крепкого и рослого руса.
– Что так от сердца? – изумился Вадим.
– Борты у меня, княже, в лесу припрятаны были до поры… – признался Бряг. – Стерег Удал мне их. Да как стерег! Пять бочек меду напас! О как!
Вадим оглядел предложенную кандидатуру. «Смотрит прямо, глаз не отводит, – примечал князь, – хм… что ж – надо брать».
– Добро, воевода. Коли все верно говоришь… Семья есть? – спросил Вадим у будущего тиуна.
– Есть, княже. Жена и три девки… а сын у тебя в дружине.
Вадим вопросительно глянул на воеводу.
– Вран, княже, сын его.
– Ага. Что ж, хорошего парня воспитал – хвалю. Видел твоего Врана в деле! Орел!
– Благодарствуй, княже, на добром слове.
– Девки–то у тебя малы?
– Да как малы, княже… Старшей семнадцать, средней пятнадцать, младшенькой четырнадцать уже…
– Ого, невесты!
Удал пожал плечами.
– Погодим еще, княже…
– Ну, как знаешь. А то смотри – у меня полна дружина женихов, – и князь подмигнул воеводе.
– За этим дело не станет, княже, – улыбаясь, ответил Бряг.
– А теперь за дело. Пошли, тиун, я тебе тут все покажу да ключи вручу. Потом семью перевезешь, воевода лошадей и сани даст. Жить будешь в детинце, я покажу.
* * *
И вздохнул князь с облегчением. Тиун попался расторопный и деловитый. Везде поспевал, мотался целыми днями верхом туда–сюда. Вадиму только и оставалось, что поручения раздавать.
Семью Удала разместили в отдельном просторном доме. Вадим не поскупился и выдал тиуну на новоселье муки, льняной ткани, да и височные кольца подарил всем девкам. Визгу было… радости, прям до слез. Тут немногословный Удал чуть сам не прослезился и низко кланялся.
– Ты мне это брось! – рявкнул князь с оттенком явной обиды. – Не люблю этого! Чуть поклонился – и хорош!
Чуть поклонился… Вадим уже не раз переваривал эту фразу, сказанную им неоднократно своим подчиненным. Странно. Он князь, и тут так заведено. Переделать обычаи совсем – не получится, в чужой монастырь со своим пивом не ходят. Но уж и падать до земли тоже как–то… Коробило его. А вот чуть – можно. Не демократию же разводить. Нет, конечно.
Дела пошли с тиуном в гору. И, что немаловажно, тиун по настоянию Вадима вел строгий учет, что, кому, когда и на какой срок было ссужено из княжеской казны. Вадим, поминая слова воеводы, что казну разбазаривать негоже, лично проинструктировал Удала. Нет, конечно, Вадим не собирался кабалить людей процентами и прочим бредом, но порядок есть порядок. Взял – отдал, а лучше отработал. А то ведь по доброте душевной князь сколько всего пораздал…
Переселенцам, прежде всего, нужны были элементарные вещи – еда, инструменты, хозяйство поднимать, да ткань, чтоб портов нашить. Серебро–то их вообще не интересовало. Однако вскоре вопрос стал о скотине в частности и о провизии в целом. Нет, ну кое–какой приток был из деревень и весей. Но их самих, этих деревень да весей было раз два и обчелся, и они не могли обеспечить весь град. Тем более который все рос и рос… это радостно, но…
Вадим поставил боевую задачу перед Удалом. Так сказать, первое ответственное задание.
– Сам понимаешь, тащи все, что найдется, – напутствовал Вадим тиуна, – а то тут у нас скоро жрать будет нечего. Коровы, козы, свиньи – на разведение. Одним слово – все! Платить будем прямо на месте, в граде. Надо будет, и серебром рассчитаемся.
– Понял, княже. А еще зерно…
– И зерно, и муку – конечно. И всякие там овощи.
Мука! Вот про что забыл князь. Мельницы–то и не было. Мололи зерно вручную, большими жерновами, сделанными из камня. Но они были одни на весь град, и в личном княжеском распоряжении. К слову, найденное в закромах зерно именно на них и перемололи.
Были и поменьше жернова, князь лично видел. Две деревянные колоды с набитыми лесенкой металлическими пластинами. Такие, почитай, были в каждой семье. Каждый заботился о себе сам. Достал, купил, вырастил, обменял – хорошо, а нет, так нет. Помол в деревянных жерновах получался крупный. Для хлебов не гоже, а вот для пива и браги в самый раз. Каменные жернова мололи мельче, но все равно мука получалась крупноватой.
– Итак, мельница… – Вадим прикидывал варианты. – Так, можно ветряную… видел я тут подходящий холмик у Белого озера, там и ветер всегда с озера будет. А можно на реке поставить… Будет княжеское предприятие! Или два? Решено – будем ставить две мельницы – и на ветру, и на воде.
– Дело говоришь, княже.
– Ё, пля… ну, воевода! Я когда–нибудь снесу тебе башку! Опять подкрадываешься? – осерчал князь, вгоняя полуобнаженный меч обратно в ножны.
– Да не крался я, княже. Что я, тать какой?
– Тать–тать, – передразнил его Вадим, – твою мать…
– Не серчай, княже… не хотел.
– Ладно. Дело есть. Холм у озера в стороне… как, ты говорил, называется?
– Козье…
– Что так?
– Так коз туда гоняют… трава там сочная…
– В общем, засылай туда парней, пусть чистят снег, будем мельницу ставить.
– Сделаем.
– И вот что еще… Про Злотояра ничего не скажешь?
Воевода вздохнул и пожал плечами.
– Пропал волхв…
– Вот ты тоже воевода… богов ни разу не боишься. Я тут уже месяц, а ты меня доселе никак на капище не отведешь.
– Так что, петухов готовить?
– Готовь. И меду, и зерна… Далеко ли?
– Да нет, близко. В дубраве, за полем…
– Ну и славно. Завтра и поедем.
* * *
Шесть их было – Сварог, Даждьбог, Перун, Велес, Лада и Макошь.
Деревянные идолы–кумиры стояли большим кругом, в центре которого находился огромный плоский камень – требище. Поляна, где находилось капище, заботливо окруженная дубами, выглядела покинутой. Боги стояли, занесенные снегом, и вокруг едва угадывались давнишние следы человека. А вот звериных следов было вдоволь. Вадим и Бряг положили приношение на жертвенный камень.
Затем князь обошел капище по кругу, отметив, что идолы вырезаны очень искусно. Усы, глаза, огненное колесо с шестью лучами, рушник даже…
– Найти бы надо волхва, – изрек Вадим, – если не Злотояра, так другого.
– Сыщем, княже, – боголепно поклонившись богам, ответил воевода.
– И снег тут, что ли, почистите… а то по колено, ни пройти, ни проехать…
Воевода провел князя в сторону от капища шагов на сто, где обнаружилось покинутое жилище волхва. Низенький сруб, заваленный снегом, под которым едва угадывалась крыша, покрытая дерном. Сбоку навес с рядами покосившихся поленниц, и опять следы зверья.
– М–да… – покачал головой Вадим, – уныло… А чего же богов в граде не ставили?
– Спокон веку тут стоят, княже, – ответил Бряг, – место тихое…
– Едем, воевода, нечего здесь горевать… Найдем волхва – лепо будет.
Незадолго до полудня князь вернулся в град и вновь погрузился в дела…
* * *
А град строился, посад тоже. Лес с каждым днем все прибывал, лесопилка пилила, строгала, сушила. Там же Вадим распорядился сразу и мебель делать. Ну, лавки, столы, сундуки – это понятно. Но князь собственноручно начертил на снегу рисунок своих задумок. А задумал он шкафы бельевые, кресла с резными спинками и табуреты. Ничего подобного тут не ведали. И вообще мебель была скудная, сделанная топором на коленке. Дюже Вадиму это не нравилось. «Нужен быт!» – решил князь и приступил к производству. Плотники переняли умение быстро и взялись за выполнение княжеского заказа, хоть и качали головой. Мол, чудное задумал князь. А князь не унимался и приставал с вопросами.
– А чем ткани красите? А можно ли ими дерево покрасить?
Нашлись и опытные красильщики. Негляд и Новожея – муж и жена. Славились они свои составами. Люди сказывали, что краска их с рубах долго не сходит. Вадим целую седмицу экспериментировал с супругами, кудесил над красками. И в итоге они получили стойкий темно–коричневый цвет, который ровно ложился на сухое дерево. За смекалку и труды Вадим выделил красильщикам подарки из казны. Негляду – небольшую шейную серебряную гривну, а Новожее серебряные же височные кольца. Рады они были до невозможности, чуть не кинулись князю руки целовать. Но Вадим вовремя пресек этот душевный порыв верноподданнических чувств.
Первый готовый шкаф, с дверками и даже с полочками, вызвал фурор и дикий восторг у баб. Мебель пошла в ход!
И еще кровати, ложе, стало быть, задумал князь, а то народ спит на нарах каких–то…
Производственный процесс резко прервало появление воеводы.
– Княже, гонцы возвернулись. Тебя дожидаются.
– Идем.
Взмокшие гонцы ожидали князя в тереме. Вадим, не мешкая, прошел в думную, за ним воевода и гонцы.
– Ну? – нетерпеливо вопросил князь.
Гонцы переглянулись, видимо, решая, кому начать первому.
– Род волка, княже, обещался прислать послов, – начал тот, что повыше. – Сказали, что сразу после Масленицы прибудут. Лучших людей обещали прислать.
– Добро.
– Чудины из рода лесного орла, княже, собираются вернуться на прежние земли, княже, – поведал второй гонец. – И готовы, как один, встать под твою руку, княже.
– Ай, хорошо. Ай, молодцы, – порадовался князь. – Молодцы же, воевода?
– Как есть, молодцы, княже.
– Спасибо, уважили. А теперь ступайте к кухаркам. Пусть вас накормят.
Как только дверь за гонцами плотно прикрылась, Вадим сказал Брягу:
– Думаю, воевода, послов от рода волка следует проучить, чтоб опосля весь род их проникся. Думаю сделать так…
Глава одиннадцатая. Веселье
Ах, полетела душа
И закружилась, спеша,
В хороводе затей…
Вадим принял послов от волчьего рода весьма радушно. По случаю был закачен пир, где пиво лилось рекой, а столы два раза меняли, ибо те не выдерживали огромного количества яств.
Князь руссов принял дары от чудинов. Ему преподнесли полные сани пушнины. Но и Вадим не остался в долгу и одарил послов серебряными кубками. И, чтобы окончательно помутился разум диких соседей, вручил им две золотые византийские монеты. Чудины, как и ожидалось, пришли в полный восторг от богатства и щедрости княжеской, и едва не стали молиться на блестящие кругляшки солидов. Но это был «пряник».
На следующий день жарко натопленная баня гостеприимно распахнула свои объятия, и послов повели париться. Как стало известно князю, данный чудинский род был на диво диковат и банями не злоупотреблял. Вернее, не знал оных напрочь. То ли они брезговали чистотой, то или им что нашептал Юмал, но факт оставался фактом. Хоть дорога от терема до бани и была коротка, но поразила чудинов до крайности. Во внутреннем дворе детинца Вадим неожиданно устроил экзекуцию. К столбам и дыбам были привязаны обнаженные люди с чудинской наружностью, а каты вовсю обхаживали их. Кого хлестали розгами, кому выкручивали руки, кому приятно щекотал пятки огонь, а кого и вовсе с нежностью окунали в студеную воду. Визги, писки и крики стояли такие, что закладывало уши, а все собаки града так жалобно подвывали, что послы аж прослезились.
– За что же их так? – спросил дородный чудин, главный в посольстве.
– А–а–а, – протянул воевода, безразлично махнув рукой, – это охальники и тати…
– Из какого рода? – уточнил посол, безошибочно признав в испытуемых своих одноплеменников.
– Из рода озерной чайки, – не меняя равнодушного тона, отвечал Бряг, – они князю нашему поперек слово молвили…
– О! – ужаснулся посол, а вместе с ним и все остальные чудины.
– Да. Пустое… всего и делов–то. Сотню князь приказал изрубить, весь (Весь – небольшое поселение) сжечь, а этих, – воевода кивнул на двор, – князь спытать решил… да медленно, чтоб другим перечить слову княжескому неповадно было.
– Крут князь–то…
– Да нет. Что ты, Окута?! Князь у нас – о–го–го! Щедр! Сам же видел. А эти враги несмышленые перечить вздумали…
– У–у–у–у, – чуть не в один голос выдохнули послы.
Их похмельные мозги здорово напряглись. А истошные крики не умолкали, и даже более того, усиливались. В воздухе повис противный запах горелого человеческого мяса. Двоих послов тут же стошнило.
– О, да я вижу, вы совсем умаялись, – улыбнулся Бряг. – Ну, пойдемте–ка попаримся. Душу отведем!
И воевода чуть не силой утащил послов париться. Чудинов подразвезло так, что раздевать их пришлось слугам. Их затолкали в парилку, поддали пару и с огромными вениками в руках к ним ввалились трое здоровенных детин.
– А ну, послы, лягай на полки! – приказным тоном изрек самый рослый банщик.
Чудины было принялись протестовать, но парни, не слушая писков протеста, силой уложили послов. И тут началось…
Банщики работали, как мельница в бурю. Их руки, вооруженные вениками, летали, будто молнии. И уследить было не возможно. Сначала прошлись березовыми, затем еловыми и под гонец дубовыми. Чудины лежали красные, как вареные раки. А руссы продолжали усердствовать.
– А ну лягай на спину! Да руки убери! Не боись – не отобью! А ну…
Веники звонко работали по пузам, выбивая остатки хмеля. Один молодой и шустрый посол норовил сбежать. Он юркнул между ног банщиков, но его поймали цепкие руки и водрузили на место.
– Не балуй!
Вся листва облетела с веников, и все пятеро послов, кажись, не дышали.
– Ушат!
Ледяная вода вмиг вернула сознание.
– Все! – лаконично подвел итог старший банщик, и послы, почуяв слабину, стрелой вылетели в предбанник.
А там уже стоял накрытый стол, за которым чинно восседал воевода. Запотевшие крынки с квасом так и манили к себе. Послы суетливо расселись и жадно накинулись на холодный квас.
– Уф…
– Ой.
– Ух, хорошо…
– Юмал…
Бряг выждал момент, сдвинул брови и серьезно спросил.
– Ну что, Окута, как мыслишь, будет твой род руку нашего князя держать?
Главный посол икнул, нервно сглотнул и ответил.
– Будет.
* * *
Послы чудинского волчьего рода уехали ободренные подарками. Вадим искренне надеялся, что этот род теперь будет держать свое слово, и оттого ходил в приподнятом настроении.
Вскорости его настроение и уверенность многократно усилились – пришел санный обоз от волчьего рода.
– Это чего? – вначале не поверил своим глазам князь, увидев, как в ворота детинца вползают десять… одиннадцать… тринадцать саней.
– Выход, княже, – вскинув голову, гордо изрек воевода.
– Пойдем глянем!
Тут же появился Удал. Вадим махнул рукой тиуну.
– Пошли!
Князь сдержал расползающуюся улыбку, принял серьезный вид и обошел сани. Чудины расстарались и привезли несколько десятков мешков очищенного зерна, десять мешков вяленной рыбы, пять бочек меду, бочонок коровьего масла, три больших круга воска, по штуке льняной и шерстяной некрашеной ткани, ну и, конечно, пушнина. Глаза разбегались от великолепных хвостов и головок. Вадим оглядел все. Потрогал–пощупал–попробовал.
– Хорош выход, княже, – заметил тиун Удал.
– Да–а–а, – протянул Бряг.
– Добро, – князь довольно качнул головой. – Разгружайте, и спроси, Удал, у них, может, им чего надо. Топоры, железо или чего там…
Тиун Удал кивнул и живо принялся за дело. Вскоре сани опустели.
* * *
А на следующий день Вадим стал участником праздника. Время летело в суете, и он как–то уже позабыл, что наступил немаловажный славянский праздник день Велеса. Град огласили шумные хороводы. Народ кропил водой скотину, прогоняя коровью смерть, кропил да приговаривал:
– Велес, скотий бог!
Дай счастья на гладких телушек,
На толстых бычков,
Чтоб со двора шли – играли,
А с поля шли – скакали.
Затем по избам бегала повещалка с криками: «Пора унять лихость коровью». Забегала она и в детинец, после чего все бабы–челядницы принялись омывать руки. Утирались бабы рушником, который носила при себе повещалка. Потом она громко проорала, чтобы, значит, мужики сидели по домам.
– Это что, игрища такие? – спросил князь у тиуна, услышав и увидев, как нагло повещалка загоняет всех мужиков в избы.
– Уклад такой, княже. Пойдем в терем.
– Вот те раз… – всплеснул руками Вадим, но противиться не стал. Обряд есть обряд.
А со двора уже разносился дикий голос повещалки.
– Ай! Ай–яй–яй!
Затем раздались удары, и Вадим не утерпел. Они приоткрыл дверь и с высокого крыльца терема стал лицезреть, как повещалка деревянной колотушкой наяривала по сковороде. Она направилась к воротам, а бабы, вооружившись серпами, ухватами, вениками и дубинами, потянулись за ней.
– Куда они? – спросил князь.
– Так сейчас повещалке хомут наденут, княже, и в рало запрягут…
– Да ну…
– Она должна трижды опахать град, чтоб от напастей оградить.
– Вон оно чего…
– А бабы следом пойдут. Будут в колотушки бить и лучины жечь. Отгонять, стало быть, Морену.
– Град обойти – это у них надолго. А потом что?
– А потом, княже – обрядовый бой.
– Вот это любо! – размечтался Вадим, представляя себе, что бой будет именно бабий. Интересно девки пляшут…
Ритуальный поединок происходил на берегу Боло–озера. Народу собралось, почитай весь град – выстроились широким кругом. Князь стоял в окружении воеводы, тиуна, Надея, Маруна и Останца. Вот появился ряженый Велес. В лохматой шкуре, в личине и с копьем в руке. С диким криком откуда–то из толпы вылетела Морена и накинулась на Велеса.
– Бей!
– Бей ее, Велес!
– Сшиби рог с зимы!
– Сшиби…
Люди кричали, улюлюкали, подбадривая Велеса. Ряженные долго кружили вокруг друг друга, приплясывали, наносили шуточные удары. Наконец, Велес изловчился и копьем сшиб рог с головы Морены. «Богиня» заверещала, упала и принялась кататься по снегу. Велес не замедлил пронзить ее копьем.
– Ага!
– Так тебе!
– Будешь знать…
Толпа взорвалась ликованием. А князь бурно захлопал в ладоши – представление понравилось.
Вечером в тереме отпраздновали победу Велеса скромным пиром. Выпили всего один бочонок браги…
* * *
Но это был не финал. Где–то князь подозревал, что день Велеса должен быть аккурат перед Масленицей. Собственно, так оно и вышло, ибо на следующий день…
– А пусть прыгают, – махнул рукой Вадим и потребовал к себе тиуна.
С утра и почти до полудня они сидели в думной и обсуждали хозяйские дела. Бревна, доски, веревки, кузницы, камни, мельницы… а где пасеку ставить? Надо конюшней нормально заняться. Жеребец есть подходящий? О–о–о! Будем разводить!
Лишь после обеда князь, опять же вместе с тиуном, направился на берег озера, где и разгорелось финальное действо. Несколько костров жарко горели, согревая хороводы. Девки пели, парни прыгали, кто–то прямо тут из бочки разливал брагу, чуть в стороне кто–то кого–то игриво мутузил…
Вадим стоял в сторонке и наблюдал. Вскоре подошел воевода с двумя дружинниками, при полном параде и при оружии. Князь вопросов не задавал, мол, и так понятно – служивые блюдут порядок.
Вдруг раздался радостный визг, и двое парней на большом шесте вынесли чучело зимы. Еще несколько мужиков спешно кинулись запаливать сложенную поленницу дров.
– Уходи, зима – надоела…
Парни с чучелом Морены замерли. В центр, к разгорающемуся костру вышла повещалка с большим ковшом в руках. Она замерла подле костра и, поклонившись на все четыре стороны, приложилась к ковшу с сурьей. Пила она аккуратно…
– Не пролила бы… – шепотом изрек Бряг, поедая глазами повещалку.
– А то что? – спросил князь.
– Не уйдет зима… – тихо ответил воевода.
– А–а–а…
Вадиму все это было в диковинку. Конечно, в свое время он этих Маслениц видал–перевидал, и даже находил что–то общее между «теперь» и «потом». Но все же это празднество забавно переплеталось с днем Велеса или Комоедицей, и при этом все накладывалось еще на культ Косторомы. М–да…
Вещалка осушила емкость, не пролив ни капли.
– Прощай, Масленица! – воскликнула женщина, и парни тут же кинули чучело в огонь.
– Гори–гори ясно, чтобы не погасло!
– Куды дым, туды блин, туды Масленка!
– Ой! Морена загорела, всем людям надоела!
Народ хором выкрикивал прибаутки. Князю на миг показалось, что он очутился на шумном стадионе.
– Бр–р… – Вадим тряхнул головой.
– Княже?
– Все хорошо… А прыгать когда будут?
– Так сейчас пойдет потеха, – улыбнулся Удал.
И потеха пошла. Народ стал набегать к большому костру и кидать туда мусор, солому, старые вещи. Люди жгли ненужный хлам, освобождались для нового витка жизни. Вадим хмыкнул, мол, не знал такого обычая. А тем временем, как по волшебству, возникли столы, а на них высокие стопки блинов, а в мисках меды, сыры, сметана, масло, икра… Но люди не спешили накинуться на яства. Вперед вышла повещалка с ухватом в руке.
– Где медведь? Люди добрые, – она поклонилась, – не видели ли вы лесного господина?
– Не–е…
– Нет…
Руссы дружно замотали головами.
– А не в берлоге ли он сидит? – продолжала вопрошать повещалка. – Не ведаете ли, где его берлога?
– Не–е–е…
– Откуда нам знать?!
– Чего пристала?!
– Не–е–е…
– Вижу! – воскликнула женщина, – вижу его берлогу. Вон она!
Люди проследили за ее рукой. В стороне от костров и столов Вадим разглядел большой сугроб.
– Там он! – радостно взвизгнула повещалка и с ухватом наперевес побежала к сугробу.
Народ уразумев, что сейчас будет ого–го, кинулся к костру, где догорало чучело Морены. Парни похватали головешки и ну догонять повещалку. А та уже прыгала вокруг сугроба.
– Вставай, косолапый! Хватит бока мять!
Парни принялись размахивать головнями и подначивать повещалку.
– Громче!
– Он глухой!
– Ха–ха–ха…
А девицы, задорно смеясь, образовали широкий хоровод и с песнями двинулись посолонь. Князя обуяло любопытство, и он двинулся к хороводу. Оказалось, что сугроб сверху срыт и привален валежником. Среди веток проступало массивное бурое тело.
– А ну, девки, кто смелый? – крикнул один из парней. – Сигай в берлогу!
– Э–ге–гей, – с присвистом поддержала затею повещалка.
Отчаянная нашлась быстро. Дородная деваха, подобрав полы шубки, стала забираться на сугроб.
– Ай да девка! – ухмыльнулся князь. – Если в берлоге и впрямь медведь – ему карачун.
– Убьет, – хихикнул Удал.
– Берем в дружину! – утерев бороду, крякнул воевода.
Меж тем отважная девица взобралась наверх и, недолго думая, свалилась на валежник. Послышал хруст ломающихся веток и дикий рык медведя. Сугроб пришел в движение – началась борьба. Через несколько секунд деваха вылетела из берлоги, и народ весело ахнул. В руках у нее был приличный клок шерсти.
– Ну, что я говорил? – смеясь в голос, изрек князь. – Она его голыми руками…
– Молодец, Велуша! – захлопали в ладоши подружки!
– Беги, девка! – повещалка вскинула ухват.
Огромный шерстяной комок вылетел наружу и покатился по снегу. Затем медведь с трудом поднялся и стал затравленно озираться по сторонам.
– Не отдам, не отдам!
Велуша дразнила зверя вырванным клочком. Медведь кинулся за обидчицей.
– Беги, Велуша!
– Живее!
– Ой!
Но она не шибко извивалась – лесной господин нагнал девушку и крепко схватил. Медведь ревел, Велуша верещала. Они катались по снегу, молотя друг друга по бокам. Наконец, бурый совладал с могучей охотницей и, уложив ее лицом в снег, оседлал. Народ ахнул и затаил дыхание. И вдруг ряженный соскочил с Велуши и помог ей подняться.
– Ай, девка, молодец! Разбудила меня!
– Пойдем, косолапый, попробуешь блинов! – громко предложила повещалка.
Как по команде народ устремился к столам. Когда к столам подошел Вадим, люди расступились, давая место, но особо не смутились от присутствия князя. И он был этому только рад.
Незаметно солнце остыло и склонилось к горизонту. Но с наступлением сумерек веселье лишь разгорелось. Костров прибавилось, появились и факелы. Парни похватали из толпы девок – и айда сигать через костры.
– Гори–гори ясно…
– Ясно, – изрек князь и, узрев симпатичную румяную большегру… большеглазую девушку, кинулся к ней.
Он поспел как раз вовремя, ибо сразу двое парней нацелились на эту королеву красоты. Вадим первый схватил ее за руку.
– Ой, – пискнула она, но упираться не стала.
Вадим прижал девушку к себе и страстно поцеловал в губы, тем самым обозначив свои права. Эх, понеслась…
Затем они прыгали через костры, водили со всеми хороводы, пили брагу, ели блины с сиговой икрой, пели песни и под конец далеко за полночь угомонились в княжеской опочивальне…
* * *
Расслабление длилось недолго. Вскорости прибыл гонец от новгородского князя и передал слова Гостомысла. Что, дескать, он сбирает и посылает под крепкой охраной дочь свою, Умилу, в град Вадимов. И что в травень месяц, как и было условлено, он отправит княжну навстречу жениху. Однако Гостомысл просит свадьбу отложить, ибо сам желает принять участие в торжестве. Это может устроиться после взятия варяжского борга, к коему и должны приступить союзники в конце травня месяца. И ежели князь руссов на том стоит, то пусть через гонца шлет свое слово.
– Вот оно как, – проговорил Вадим, когда гонца проводили за дверь.
– В травень, княже… – начал было воевода, но князь перебил его.
– Ишь, хитрый лис! – Вадим откинулся на спинку кресла. – Что удумал, а? Надёжу хочет. Это, стало быть, он нам невесту шлет, а со свадьбой погодить просит. Так–так… В заложники Умилу отдает… коли мы совладаем с ярлом варяжским, тут и пир горой, а ежели нет, то Гостомысл и назад сдаст.
– Не посмеет, – подал голос Останец, тоже присутствующий на приеме гонца, по праву ближнего человека, ровно, как и Марун и Надей. Но те пока молчали, нахмурив брови. Не было в думной только братьев Олафссонов, которые постоянно пропадали на Свири, по заданию княжескому возводя борг и верфь.
– Не посмеет, – повторил Останец, – слово княжеское крепко!
– Ой ли… – хмыкнул Марун, – сколько пакостей было от новгородцев…
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – заметил Надей.
– Ага… – Вадим сложил руки на груди, – а кто старое забудет, то два…
– Если верить князю новгородскому, то крепкую рать он сбирает, – решительно молвил Бряг. – Вон и кривичи в этот раз сбираются…
– Ладно, – князь поднял руки, пресекая дальнейшие препирательства, – выход невелик. Слово дадено. И его, и мое. Посему… Посему готовь, воевода, дружину. Шли гонцов к чудинам нашим, будем сбираться. Пойдем до друга моего в Каргийоки, а там встретим Умилу и двинем на варягов.
Руссы облегченно вздохнули, мол, решение принято, будем действовать.
– Надо поторопить Карла со Свеном. Времени мало, а нам бы еще пару ладей не помешало заиметь.
– Верно, княже, – поддержал воевода. – Только все едино нам на ладьях всем не уйти.
– Это ничего. Основную рать ты берегом поведешь. А ладьи нужны, опять харчи везти и все такое… Вот вам мое слово. Останец и Надей при тебе, воевода, останутся в пособу, а Маруна отправим к Олафссонам.
Марун молча кивнул.
– Вот только…
– Ну что, Бряг, договаривай, – князь заметил заминку воеводы.
– Княже, снегу много… воды много будет. Пешая рать по берегу не пройдет. Не лучше ли червеня обождать?
– Дело говорит воевода, княже. Коли берега зальет, то ходу не будет, – согласился Надей.
– Хм… – Вадим призадумался. – Будь по–вашему. Порешим – червеня дождаться и сухости. Да. И кликнете мне Удала.
Через минуту на позыв явился тиун, поклонился.
– Так, Удал, сбирай всех, кто не у дел и отправляй на Свирь. Все, что есть, доски на лесопилке, грузи на сани – и туда же. А работу лесопилки усилить… как хочешь, а нужны еще доски, и сухие! Если еще что… вон, Марун подскажет. Все, зовите гонца для ответного слова!