Пленница
Шайя прислушалась к негромкому шуршащему звуку. От нее не укрылось, что пастушок повернулся к высокой скале, ограждавшей его лагерь, и теперь пытался перетереть свои кожаные путы. На это потребуется время. Мальчик то и дело замирал и прислушивался к ее равномерному дыханию. Она чувствовала, что он смертельно напуган.
Шайе не нужно было даже притворяться спящей, она то и дело задремывала, когда звук прекращался, и просыпалась, когда он начинал звучать снова. Краем глаза она наблюдала за тем, как он час за часом сражался с путами. Когда ночь подошла к концу, начал моросить дождь. Шайя вздрогнула, услышав вздох облегчения — она действительно на миг провалилась в глубокий сон! Мальчик не заметил, что она проснулась. Судя по всему, он чувствовал себя в безопасности, поскольку выпрямился, принялся растирать ноющие руки и ноги.
Шайя долго размышляла над тем, как вести себя в этот миг. Если он попытается убить ее, она убьет его. Если попытается изнасиловать — она вонзит ему в глотку его смешной костяной кинжал. Все зависит от него.
Из-под полуприкрытых век она видела, как он нагнулся, принялся ощупывать землю в поисках большого камня. Слишком большой! Таким он без усилий пробьет ей голову! Он принялся подкрадываться к ней, ему оставался еще шаг, когда она села и нарочито сонно заморгала. Пастушок прыгнул вперед, размахнулся для удара. Камень угодил в голову Шайи сбоку. Она двинулась вместе с ударом, чтобы слегка ослабить его силу, и все равно — перед глазами взорвалась молния. Если он замахнется еще раз, снова решит ударить, у нее не останется иного выхода, кроме как убить ее. Она лежала на боку, спрятав под собой левую руку, в которой сжимала костяной кинжал.
— Тупая коза! — выругался мальчишка и выпустил камень. — Я никогда еще не бил девушку. Я не хотел…
Шайя вздохнула и выпустила кинжал. Судя по виду малыша, он готов был вот-вот разреветься.
— Ты меня слышишь?
Она промычала что-то нечленораздельное.
— Я не хотел! Ты сама меня вынудила! Не сопротивляйся… Я не хочу снова бить тебя, но ударю, если придется, — на последних словах голос его задрожал.
Он склонился над Шайей, полностью перевернул ее на живот, поставил колено на спину.
Можно ли доверять ему? Нужно решить сейчас! Если он свяжет ее, то сможет делать с ней все, что угодно. Эта дрожь в его голосе… Что это было — неуверенность или ненависть?
Когда он завел ей руки за спину, Шайя выпустила костяной кинжал, чтобы он остался лежать под ней. Парень был настолько взволнован, что даже не стал искать его.
Она чувствовала его дрожь, когда он связывал ей руки. Потом посадил ее.
— Как только рассветет, я отведу тебя обратно в Дом Неба, — произнес он, не глядя ей в глаза.
Он попытался снова разжечь костер, который моросящий дождь превратил в серую кучку пепла и кусочки древесного угля. Через какое-то время он сдался. В пепле не сохранилось ни малейшей искры.
Над зубчатой стеной гор медленно разгорался свет. Парень порылся в кожаной сумке и нашел кусок хлеба. Сначала отломил заплесневелые куски, а затем протянул остальное Шайе.
— Есть хочешь?
— Я же связана. Как я буду есть?
На миг пастух растерялся.
— Открывай рот, — просто сказал он и поднес хлеб настолько близко к ее лицу, что она смогла откусить. На вкус хлеб оказался заплесневелым и пропитанным влагой.
Самые плесневелые куски мальчик взял себе. Ел он молча. Шайя видела, что он борется с собой. Поев, он принялся старательно укладывать свои пожитки в кожаную сумку. Покончив с этим, он, наконец, поднял на нее глаза.
— Я должен отвести тебя в Дом Неба. У меня нет выбора. Всем пастухам в горах приказано ловить сбежавших девушек и отводить к матери матерей. Тамошние женщины помогают нам. Если на стада нападают болезни, мы теряем слишком много животных и наступает голод. Так было всегда.
Шайя ничего не ответила. Она давно уже решила, что выхода нет. От девантара ей не убежать. А так она принесет мальчишке награду.
Начался долгий переход. Он вел ее по козьим тропам, по каменистому склону на запад. Ночью она бежала другим путем. Чаще всего он шел впереди нее. Шайе казалось, что, глядя на нее, он начинает нервничать. Наверное, еще никогда не спал с девушкой.
К полудню дождь прекратился, но небо по-прежнему было серым. Холодный ветер гладил склоны, вгрызаясь в жалкие обрывки одежды Шайи. Ноги болели, все были покрыты ранами, несмотря на то что пастух не стал отбирать у нее ботинки, которые она украла у него вчера.
— Ты не боишься за своих коз? — поинтересовалась она в какой-то момент. Животных они давно оставили позади.
— Здесь нет волков. Только Быкодав. А если придет он, буду я рядом или нет, уже неважно.
— Я же сказала тебе, что он больше никогда не придет.
Он обернулся к ней.
— Как невооруженная девушка с израненными ногами могла убить медведя?
— Упав с ним с уступа, — она точно описала ему, где он сможет найти труп. — Забери его шкуру и зубы. Это принесет тебе несколько монет и сделает знаменитым. Скажи, что это ты убил его, и твоя жизнь изменится.
— Я не хочу строить свою жизнь на лжи.
— Кому будет прок, если пропадут мясо и шкура? — Она видела, что ее слова заставили его задуматься.
— Но никто не поверит, что я убил Быкодава.
— Тогда скажи, что это ты упал с ним с утеса.
Он застонал. Судя по всему, история ему совершенно не нравилась.
— Возьми хотя бы немного его мяса. И не ешь печень! У медведей она обычно изъедена глистами.
Дальше они снова пошли в молчании. Каждый шаг давался Шайе с трудом. Но она не хотела просить его остановиться. Для этого девушка была слишком горда. Она была принцессой ишкуцайя, дочерью бессмертного Мадьяса. Она крепче пастушка.
Ближе к вечеру они пересекли ручей. От ледяной воды ногам стало легче. На другом берегу они, наконец, устроили небольшой привал. Пастух снова предложил ей немного заплесневелого хлеба. На этот раз к нему прилагался белый крошащийся сыр. Когда она смотрела на него, его движения становились неловкими. Чаще всего он держал голову опущенной, чтобы черные кудрявые волосы закрывали ему лицо и скрывали его от ее взглядов.
— Каково было повстречаться с бессмертным Муваттой?
— Больно, — с горечью ответила она, преисполненная решимости не произносить на эту тему больше ни слова.
Похоже, он понял.
И мучительный марш продолжился снова. На этот раз пастушок шел медленнее. Заметил, как она устала? В любом случае он молчал, и Шайя мысленно сбежала к Аарону, вспоминая их проведенные украдкой ночи на спине собирателя облаков, когда они разыскивали небесного пирата Таркона Железноязыкого. Время от времени в голове всплывали картины того, как она танцевала для него и как они показывали друг другу шрамы.
— Там лагерь, — голос паренька развеял сладкие воспоминания. Он указал на склон. Скала отражала отблески огня. Виднелась узкая сизая струйка дыма. Скорее намек, чем указатель.
— Охотники на людей, — коротко произнес он.
— Откуда ты знаешь?
— Пахнет жареным. Мы, пастухи, козу зажариваем только по праздникам. А кроме пастухов в этих горах нет никого.
Шайя запаха жареного мяса не ощущала. Она видела только желтые отблески костра на скале над ними. Должно быть, лагерь расположился в ложбине. С гулко бьющимся сердцем она шла за своим самозваным стражем вверх по склону. Они приблизились на несколько шагов, когда раздался окрик стражи. Всего несколько мгновений спустя показались двое мужчин с лицами, как у шакалов, а между ними женщина, которую Шайя знала слишком хорошо: Мальнигаль, одна из тюремщиц из Дома Неба. На губах священнослужительницы, тяжело опиравшейся на ясеневый посох, играла злобная улыбка.
— Недалеко же ты ушла, принцесса, — приветствовала она Шайю знакомым, поразительно высоким голосом, совершенно не вязавшимся с ее массивным туловищем. Бросила всего один недоверчивый взгляд на пастуха. — Как такой мешок костей как ты сумел совладать с воительницей? — Она оглядела Шайю, увидела все синяки и царапины, кровь на ногах, из-за которой потемнела кожа пастушьих ботинок. — Суровый был бой, наверное.
— Я справился с ней во сне, — простодушно признался ее страж. Шайя покачала головой. Далеко парень не пойдет. Он просто слишком честен и упустил момент, когда можно было отделаться сказкой.
— Сейчас у тебя есть возможность встать передо мной на колени, шлюха варварская, и поцеловать мне ноги. Тогда я даже дам тебе попить, — если бы Мальнигаль была мужчиной, то могла бы стать кузнецом. У нее была массивная фигура, грубое и плоское лицо. Даже высокая, закрепленная костяными шпильками прическа не придавала ей элегантности. Темно-оранжевое грязное платье висело мешком.
— Даже если я встану на колени, я все равно буду намного выше тебя и мне будет неудобно тянуться к твоим ногам, — фраза была глупой и неутонченной, но Шайя не могла иначе. Во время их первой встречи, когда священнослужительница попыталась ударить ее ясеневым посохом, она сломала запястье Мальнигаль. Но тогда у нее не были связаны руки.
— Держите ее крепче, — прошипела Мальнигаль, обращаясь к своим помощникам.
Охотники вышли вперед, схватили ее за руки. От обоих пахло так, словно воду они использовали только для питья. Вооружены они были кривыми ножами для свежевания.
Мальнигаль обошла Шайю.
— Тебе не страшно? — прошептала она ей на ухо.
— Тот, кому нечего терять, утрачивает и страх.
— Думаю, ты ошибаешься, принцесса. Пока живешь, всегда есть что терять. Я помогу тебе понять это, — и с этими словами она ясеневым посохом ударила ее под левое колено.
Шайя застонала, ноги подкосились. В этот миг ее настиг второй удар в правую подколенную впадину. Оба охотника прижали ее к земле, подняли вверх связанные руки, ее лицо почти касалось каменного склона.
— Вы не можете так поступить, — возмутился пастух. — Вы ведь сказали, что она принцесса.
— Она варварская шлюха. И, судя по ее виду, ты тоже не слишком Щадил ее, когда бил. Или это случилось ночью, когда ты овладел ею?
Шайя услышала, как мальчишка возмущенно перевел дух.
— Я бы никогда…
— Ты не трахнул ее? — Мальнигаль расхохоталась. — Предпочитаешь коз? Глупец. Сними с нее ботинки. Они ей точно больше не понадобятся. Последние мили она пройдет завтра босиком.
— Но у нее болят ноги… Она не может…
— Ты же слышал, что она сказала: она ничего не боится. Таковы принцессы, они не представляют себе, что однажды мир может обойтись с ними так же сурово, как и со всеми остальными.
— Мне уже не нужны ботинки!
Шайю все еще прижимали к земле. Она не видела мальчика, но отчетливо слышала бессильную ярость в его голосе.
— Уходи! — прошипела она.
— Да, уходи, — поддержала ее Мальнигаль. — Тебе не нужна ни баба, ни ботинки. Ты же настоящее дитя природы. И поскольку это так, я решила, что тебе не нужна награда за то, что ты привел к нам эту варварскую потаскуху, — она все больше входила в раж, ее высокий голос срывался, а на последних словах и вовсе перешел в визг. Возражения Мальнигаль готова была терпеть лишь от матери матерей, по отношению к которой проявляла только униженное подобострастие.
— Уходи! — умоляющим голосом повторила Шайя.
Священнослужительница сунула ей в лицо покрытый пылью ботинок.
— Целуй мне ноги!
Во рту у Шайи слишком сильно пересохло, в противном случае она плюнула бы на потрескавшуюся, потертую кожу. Она подняла голову, словно котенок, потерлась щекой о крепкую икру жрицы. А потом укусила. Со всей яростью, на которую была способна, она вонзила зубы в твердую ногу.
Мальнигаль пронзительно вскрикнула. Ясеневый посох с убийственной силой обрушился на спину Шайи. Но принцесса почти не почувствовала боли. Кровь наполнила ее рот, и, когда ее в конце концов оттащили от Мальнигаль, она выплюнула на землю кусок мяса.
— На эту ночь эта шлюха принадлежит вам, — прошипела жрица, бледнея от ярости и боли. Мальнигаль прижала руку к окровавленной лодыжке. — Овладевайте ею, как хотите. Если завтра она сможет только ползать, мне все равно. Главное, чтоб живая осталась.
Шайя свернулась калачиком, подтянула ноги к себе, скрестила руки на груди. Она думала о Шен И Мяо Шоу, целителе с Шелковой реки, который восстановил ее девственность по велению ее отца и научил ее способу убежать к приятным воспоминаниям, чтобы укрыться от здесь и сейчас.
У нее почти получилось, но слова пастуха вернули ее обратно в реальность.
— Вы ничего с ней не сделаете! — Широко расставив ноги, мальчик встал, заслоняя ее собой. — Я пойду с вами в Дом Неба. Никто из вас и пальцем ее не тронет. Она принадлежит лишь матери матерей.
Мальнигаль насмешливо расхохоталась.
— Думаешь, я сделаю что-то такое, чего не одобрит мать матерей, — она махнула рукой охотникам. — Заткните его! Окончательно.
Оба обнажили ножи и, ухмыляясь, предвкушая победу, принялись кружить вокруг парня. Они двигались быстро, стараясь делать так, чтобы один из них постоянно находился за спиной у парня.
— Атакуй! — крикнула Шайя, зная, что это единственный шанс выжить в неравном бою.
Пастух поднял посох, чтобы обрушить его на одного из охотников. Смертельная ошибка. Его противник поднырнул под палку еще до того, как мальчик успел нанести удар. Нож угодил парню в живот. Темным фонтаном брызнула во все стороны кровь. Главный кровеносный сосуд был перерезан. Пастух умер еще до того, как успел осознать, что произошло.
Шайя отчаянно пыталась выбраться из пут, но добилась лишь того, что тонкая кожа еще глубже впилась в запястья.
— Твой маленький принц оказался лишь болтуном, — охотник схватил мальчика за длинные вьющиеся волосы, поднял труп. — Жаль, что он уже не сможет посмотреть, как поступают с бабами настоящие мужчины.
— Я убью тебя, — прошипела Шайя. — Скормлю твою печень собакам.
— Ничего не выйдет, — расхохотался мужчина, и в лицо Шайе брызнула слюна. — Видишь ли, ты уже не принцесса. Теперь ты наша шлюха.
Второй охотник схватил ее сзади и, подняв, уложил на валун. А потом задрал тунику.
Назад: Первые люди
Дальше: Принцесса империи
