Глава 6
Шнифер
Понемногу некоторая суета вокруг трупов на улице Крупской затихла. Но Андрей стал подозревать, что прокуратура к нему приглядывается, подозревая в превышении полномочий, неправомерном применении оружия. По мнению прокурорских, вполне достаточно было стрелять по рукам или ногам, обезвредить, обездвижить преступника. А потом лечить, тратя государственные деньги, допрашивать, судить, а далее – в лагерь. Андрей не считал себя судьей, но если преступник нападает с оружием, он, как сотрудник милиции, имеет право защитить свою жизнь и жизнь граждан. Иначе зачем сотрудникам выдают табельное оружие? К тому же он ненавидел преступный мир. Во время войны они отсиживались в лагерях, пили-жрали, а выйдя на свободу, принимались за старое. Лучшие сыны и дочери Отечества остались в землице сырой, а гниль выжила. Несправедливо. Потому и стрелял на поражение.
Прокуратура предъявить Андрею что-нибудь не могла. Вот и в случае с дезертиром – отпечатки на ноже были, эксперты признали, что этим ножом девочка убита была. И картечины от дробовика сторожа в теле детины тоже обнаружились. Выходит – виноват. Только юстиция считала – оступился, в лагере бы исправился.
Но госбезопасность думала по-другому. Дезертир числился в розыске. И не просто по-тихому из воинской части ушел, а убил караульного начальника, забрал его револьвер.
Госбезопасность тоже розыскное дело закрыла за смертью дезертира-убийцы. И вновь, вроде бы случайно, встреча с лейтенантом из ГБ. Андрей из райотдела вышел после службы, постоял минутку, раздумывая: в общежитие идти или к Марии? У нее сессия, времени гулять нет, девушка целыми днями за учебниками сидит.
Направился в общежитие. Из стоявшей неподалеку новенькой «Победы» выбрался лейтенант. Одет в штатское был, гэбэшники форму редко носили.
– Андрей Михайлович! Здравия желаю! Не хотите в машину присесть?
– Если ненадолго.
– Лет на пять, – пошутил лейтенант.
– Да по вашим статьям меньше десяти лет не дают.
Лейтенант за руль уселся, Андрей на место пассажира. Оглядел интерьер автомобиля с интересом. В «Победе» он в первый раз сидел. Даже позавидовал. Мягко, удобно, не дует, не то что на мотоцикле Николая.
– Нравится? – заметил его интерес лейтенант.
– Хорошая машина, – кивнул Андрей.
– Помнится, предлагал я вам перейти к нам на службу. Не надумали? Недавно при задержании преступника убили, а он по нашему ведомству проходит тоже. Выходит – помогли, хоть и не знали, что он дезертир и убийца.
– Не знал, что дезертир. А убийца…
– Я в курсе, – прервал лейтенант.
– Мне нравится мое место службы, Владимир Васильевич, как и вам – свое, полагаю.
– Не надоело опером бегать за воришками?
– У нас не только воришки, последнее дело тому подтверждение.
– Мелко, не по вашим способностям. Вы значительно больше пользы стране принести можете.
Андрей хотел спросить про репрессии, сфабрикованные дела, но промолчал. Лейтенанта уже не переделать, а отношения испортить можно. А по службе приходится пересекаться.
Лейтенант продолжил:
– Правда, придется поучиться немного на курсах. У вас образование не профильное, а у нас своя специфика.
– О, тогда пока отложим. Я жениться собрался.
Лейтенант догадливо крякнул.
– Ладно, тогда не будем терять попусту время.
Попрощались. Андрей в общежитие направился. Лучше бы с гэбэшником больше не встречаться.
Утро в уголовном розыске, как, впрочем, и в милиции, самое горячее время. Кражи из квартир, магазинов, складов, контор происходят в большинстве своем ночью. Приходя поутру на работу, сотрудники учреждений обнаруживают сорванные замки, пустые полки складов и магазинов, начинают звонить в милицию. Вот и сегодня, едва Андрей поздоровался с Николаем, стал трезвонить внутренний телефон. Дежурный сообщил о квартирной краже. В дверь постучались, и, не дожидаясь ответа, вошел гэбэшный лейтенант. Вот только его сейчас не хватало.
– Здравия желаю.
Николай поднялся со стула.
– Приветствую. Что, в госбезопасности пепельницу украли, требуется найти?
– Тебе все ерничать. Секретное дело.
– У вас в ГБ всегда все секретно.
– Парни, у вас медвежатник знакомый есть?
– Один, и тот на зоне парится. А в чем дело-то? Задумал сейф в финчасти дивизии Дзержинского взломать?
С недавних пор в Балашихе расквартирована была дивизия внутренних войск имени Дзержинского. Берия, видимо, предчувствовал какие-то события в столице, решил подстраховаться.
Лейтенант придвинул стул, сел, закурил.
– Первый секретарь райкома партии товарищ Глебов потерял ключи от служебного сейфа. А там, как вы понимаете, важные документы. Завтра с ними ему быть в Москве.
– Ну так в чем проблема? «Автогенстрой» в городе, вызвать сварщика с аппаратом, он разрежет дверцу.
– Николай Иванович, это огласка, да и сейф придется менять. Нужно все сделать быстро и тихо. Начальник милиции капитан Щеглов в курсе.
– Владимир Васильевич, ты мне предлагаешь ключи от сейфа искать?
– К черту, где их найдешь? Наша задача – вскрыть сейф, желательно тихо, без лишней огласки.
– Тогда шнифер нужен, не медвежатник.
Потрошители сейфов были двух «специальностей» воровских. Медвежатники назывались так по инструменту – медведке, похожему на огромный консервный нож. В стенке сейфа сверлили отверстие, вводили инструмент, а дальше резали, прилагая значительные усилия, как консервную банку. Иногда их называли килечники, по аналогии с консервами «Кильки в томате». Шниферы работали тоньше, интеллигентнее. Сейфы не курочили. Если железная махина имела ригельный замок с ключами, по специальному шаблону, который прикладывали к сейфу, сверлились два маленьких отверстия, через них вводился специальный инструмент, поддевались фиксаторы, и вуаля! Если сейф был с механическими цифровыми ручками – пружинками, шнифер слушал сейф докторским стетоскопом, вращал ручку. Когда совпадала вся комбинация, сейф открывался, не имея повреждений. Работа ювелирная, тонкая, не всякому по плечу, шниферскому делу обучались долго, годами, у опытных воров.
Были известные на всю страну медвежатники и шниферы – питерская банда Гришки Краузе, орудовавшего в Питере в двадцатых годах. В тридцатых в Москве действовал Дорофеев по кличке Тулуп, а в Ростове Борис Петерсон, в прошлом учитель музыкальной школы. С тонким и чутким слухом, он вскрывал только цифровые механические запоры, а из инструментов имел только стетоскоп. Позже появились Вася Бузулуцкий, нижегородский Мякиш, Косяк из Вологды, одноглазый Адмирал Нельсон. Если воров-домушников были сотни, если не тысячи, то потрошителей сейфов один-два десятка. Относились они к элите воровского мира. Короновались «ворами в законе» наравне с карманниками и домушниками. Грабителей, разбойников, убийц воры не жаловали, тупое дело – прохожего ударить и обобрать. Подразделялись уголовники на «специальности» четко и редко меняли окрас. Воры не занимались убийствами, даже если их застали на месте преступления. «Кошелек, в случае чего, я могу вернуть, подбросить, а жизнь – нет», – говорили они.
Вторыми по значимости были карманники, или щипачи, их еще величали марвихерами. Имели татуировку в виде паука без паутины между большим и указательным пальцем кисти. Кузницей, школой для щипачей был Ленинград. Еще перед революцией о марвихере Полонском по кличке Инженер ходили легенды. Мог запросто вытащить из чужого кармана часы только для того, чтобы узнать время, и возвратить назад. Во Франции, по наводке, ухитрился снять очень дорогое колье во время приема в посольстве. Дипломатический скандал был большой.
В Петрограде, уже после революции, неожиданно сменил масть, пошел по стопам грабителя Леньки Пантелеева, создал банду, совершающую налеты на сберкассы. Во время одной из облав оказал сопротивление и был убит двумя выстрелами в голову.
Среди карманников тоже было разделение. Ширмачи прикрывали чужой карман или сумку своим плащом, отвлекали жертву и обворовывали.
Трясуны в тесноте общественного транспорта выбивали бумажники из карманов. Писари карманы резали бритвой, монетой с заточенным краем. Имели татуировку в виде монаха, пишущего книгу пером. Рыболовы выуживали бумажник рыболовным крючком на леске.
Каталы зарабатывали деньги в игорном бизнесе, их можно было опознать по наколке в виде перстня на пальце с изображением червовой масти.
Наравне с карманниками в воровском мире стояли домушники. Как правило, работали группами. Квартиру никогда не грабили спонтанно. Сначала по подъездам проходил наводчик. Зачастую переодетый милиционером или сотрудником санитарной службы, в белом халате, под личиной проведения дезинфекции. Им открывали двери. Мимолетного взгляда наводчика на замок изнутри двери хватало, чтобы определиться с типом отмычки, увидеть количество и расположение ригелей. Одновременно оценивалось благосостояние жильца – наличие ковров, дорогой мебели, вещей на вешалке. Потом устанавливалось наблюдение – определялся состав семьи, режим работы, наличие собак. Отсутствие хозяев определяли по тому, крутится ли электросчетчик на площадке лестницы, горит ли свет в квартире, играет ли музыка. А отъезд в командировку или на дачу сразу выдавал набитый газетами почтовый ящик. Проникали в квартиру разными способами – отжимали дверь фомкой, подбирали отмычки, забирались через открытые форточки. Проламывали стены из соседней квартиры, даже ухитрялись выдавливать железные двери домкратом.
Вещи несли барыгам, как называли скупщиков краденого. Опытные барыги предпочитали домушников и не связывались с гопниками или бандитами, те могли снять вещи с убитых людей, тогда барыг могли привлечь к ответственности за соучастие в убийстве.
Убийц, грабителей, автоугонщиков, кукольников, ломщиков, фармазонов и блинопеков не жаловали ни на воле, ни на зоне.
Гэбэшник нервничал. Первым к себе секретарь райкома вызвал именно его. А никаких знаний или связей, агентов в уголовном мире у лейтенанта не было. Поневоле пришлось обращаться к милиции. Да только шнифер – профессия редкая. Силовые структуры считали их самыми отъявленными преступниками, опорой воровского мира. Досаждали властям они сильно. Ведь не мелочовку тырили из карманов на базаре у граждан.
Сейф приобретают для хранения ценностей больших и в большинстве своем госучреждения – банки, большие магазины, заводы. Стало быть, государственное преступление. И сроки по суду, если удавалось поймать, давали солидные, а то и смертную казнь, наивысшую меру пролетарской защиты.
Сели втроем за один стол, принялись прикидывать варианты. Отошедших от дел шниферов в Москве и окрестностях не было, по крайней мере, по учетным данным. А цейтнот жесткий. Николай предложил малореальную на первый взгляд идею.
– Надо узнать, где сидит Лорд, кличка такая. Если недалеко, можно съездить, поговорить.
Андрей возразил:
– Чтобы вор согласился помогать власти? Да его на зоне могут посчитать ссученным. В первую очередь он спросит – ему какая выгода?
– Пообещаю срок скостить, – ответил лейтенант.
– Обещаниям зэки не верят. У них даже кредо такое – не верь, не бойся, не проси. Сел он недавно, по условно-досрочному не выйдет, – сказал Николай. – Андрей, ты узнай пока, где сидит этот Лорд и сколько ему дали.
Андрей вышел, от дежурного позвонил по закрытой связи в МГБ. Ответа пришлось ждать около получаса. Оказалось, Лорд находится в пересыльной тюрьме в Москве, ждет этапа на Колыму. Никто поодиночке зэков не транспортирует. Набирают вагон, а то и несколько, следующих в одном направлении, на Воркуту, на Урал, в Сибирь или на Колыму.
Андрей вихрем промчался в угро.
– Сидит в Таганке, ждет этап на Колыму, впаяли двенадцать лет.
Николай и гэбэшник переглянулись.
– Это шанс, надо ехать, – поднялся лейтенант. – Вам тоже, оружие есть?
– Как всегда.
– Если срастется, будете конвоирами.
По всем наставлениям, кроме водителя должно быть не менее двух вооруженных конвоиров.
Уселись в «Победу» лейтенанта. Уже на ходу стали обговаривать, как соблазнить Лорда.
– Жратвы ему дать? – предложил гэбэшник.
– В камере сразу спросят – за что такая милость? Не сдал ли кого из своих? Да и по воровским понятиям делиться надо. Таганка – тюрьма старая, камеры большие, человек по сорок сидят. И что Лорду достанется? Нет, другое что-то надо придумать, – возразил Николай.
– Вор на зоне работать, как другие зэки, не будет. Отсюда – хорошей характеристики для УДО не получит. А если вместо Колымы предложить другой лагерь? Где климат получше?
– Ага, ты ему еще Крым предложи или Кавказ.
– Тогда чем вы его заинтересуете? Пошлет он куда подальше.
– Пожалуй, это единственный вариант, – тихо сказал лейтенант. Перетасовать этап можно, не привлекая большое начальство. Куда-нибудь в Тамбов или Пензу, там зоны есть, на стройках зэки работают.
– Тогда, Владимир Васильевич, бери это на себя. Сначала с начальником тюрьмы побеседуй, потом с Лордом.
Лейтенант вел машину быстро, да и на дороге, а затем и на московских улицах машин много не было. Когда подъехали, лейтенант с Николаем прошли через КПП, Андрей остался в машине. Время тянулось медленно. Прошел час, другой, третий. Андрей подумал – сорвалось. Но нет, вывели все-таки Лорда. Одет в костюм, сильно помятый, щетина. Выйдя на улицу, вор вдохнул глубоко. В камерах воздух спертый, прокуренный. Не дав ему насладиться воздухом свободы, Николай подтолкнул его к машине.
– Время не терпит.
Лорда усадили на заднее сиденье между Андреем и Николаем. Лейтенант гнал машину, перед перекрестками включал сирену. С виду «Победа» была обычная, прохожие смотрели на нее удивленно. Подъехали в Балашихе к трехэтажному дому дореволюционной постройки, где располагались райком партии и райисполком.
– Лорд, предупреждаю. Веди себя спокойно, не дергайся, не привлекай внимание. И помни – попытаешься сбежать, получишь пулю.
– Дрейфишь, начальник? Не боись, лишь бы сейф был не немецкий.
– А что тогда?
– Инструмент потребуется, а где его взять?
На первом и втором этажах располагался райисполком, райком партии на третьем. Поднялись по лестнице, вошли в комнату секретаря, прозываемую предбанником.
– Аркадий Панфилович ждет! – встала со стула секретарша.
Так и зашли все.
– Наконец-то! – недовольно встретил их первый секретарь райкома.
У партполитработников была своеобразная униформа. Полувоенного типа френч, без погон, но глухой, под шею, со Сталина и его окружения пример брали. Рубашка, да еще с галстуком – буржуазное одеяние. Почти всегда – усы. Под Сталина редко, чаще как у Ворошилова, щеточкой. Этот был такой же.
– Позвольте на сейф посмотреть? – спросил лейтенант.
– За этим и приехали, глядите!
Хозяин поближе к окну подошел, затянулся папироской. Лорд даже не подошел к сейфу, одного взгляда хватило.
– Мне бы три дамские шпильки для волос.
Секретарь райкома нажал кнопку под столешницей, бросил вошедшей секретарше:
– Мне нужны три шпильки для волос.
Секретарша непроизвольно посмотрела на бритую голову хозяина.
– Я не ношу шпильки, у меня укладка.
– Найдите где-нибудь, пройдите по кабинетам!
Аркадий Панфилович был раздражен. Шпильки нашлись быстро.
– Как уговаривались, оставьте меня в кабинете одного, – сказал Лорд.
– Черт-те что! Какой-то уголовник мне диктует, – повысил голос хозяин кабинета.
Прошло несколько томительных секунд. Нехотя секретарь райкома направился к выходу в приемную. За ним следом сотрудники МГБ.
– Так за ним никто приглядывать не будет? – побагровел Аркадий Панфилович. – А вдруг он сожжет документы?
– Не думаю, срок добавят, – парировал лейтенант.
– Софья Павловна, сделайте нам чайку, – бросил хозяин города и района.
Приготовились к долгому ожиданию, но через десяток минут дверь открылась, на пороге появился Лорд.
– Не получилось? – испугался Аркадий Панфилович.
– Все в лучшем виде, можете принимать работу.
Всей гурьбой, включая секретаршу, ввалились в кабинет. Дверца сейфа была распахнута. Секретарь райкома бросился к сейфу, вытащил оттуда папку с бумагами, открыл.
– Все на месте! Можете идти, товарищи, все свободны.
Лорд едва не подпрыгнул. Слова про свободу для него самые долгожданные. Николай дернул его за рукав.
– Шагай, не для тебя сказано.
Когда уселись в машину, Лорд сказал:
– Дерьмовый сейф у начальника, артели «Промметалл». Сменить бы надо, да кто на бумаги позарится? Были бы деньги, другое дело.
Когда Лорда привезли к тюрьме, обыскали в машине, отобрали якобы забытые шпильки. В руках вора они могли послужить отмычкой для замка – наручников, камеры.
– Лорд, ты не забыл?
– Ты про что, гражданин начальник?
– Язык за зубами держать!
– Обижаешь, начальник. Ты про свое обещание не забудь, про Пензу. А лучше бы южнее. Легкие у меня слабые, нельзя мне на Колыму.
– Воровать бросай, у тебя же руки золотые.
– В мои годы поздно, начальник. Я же больше ничего не умею, да и братва не поймет.
Лорда увели Николай и лейтенант. Не было их долго, Андрей в машине заскучал. Обратно ехали не спеша. Уже въезжая в Балашиху, гэбэшник спросил:
– А не принять ли нам на грудь по чашке?
– Чая?
– Водки! Умаял меня сегодняшний день.
День уже закончился, темнело.
– А мы не против. Куда направимся?
– В ресторан, там у них комнатка есть уединенная.
Оперативники с ответом тянули, как всегда, не было денег. Ресторан не для милиционеров. В нем чаще торгаши, барыги, блатные, работяги, вернувшиеся с приисков. Андрей один раз сам видел, как вернувшиеся с Колымы, поскольку работа сезонная была, гудели в ресторане. Выпив, угощали всех, заказывали музыку маленькому оркестру. В общем – швырялись деньгами. По прикидкам Андрея, артельщик за вечер четыре, а то и пять его, Андрея, месячных зарплат прогуливал.
Лейтенант замешательство оперов понял правильно, засмеялся:
– Я угощаю. Для непонятливых – банкую.
В единственном городском ресторане Андрей был дважды, и то по службе. Сейчас осматривался с любопытством. К лейтенанту метрдотель подскочил. Николая знал прекрасно, но обратился к гэбэшнику.
– Что изволите?
– Отдельную комнату, Афанасьевич. Бутылку водки и закуски на троих. Желательно пошустрей.
Был рабочий день и не вечер, только темнеть начало, по зимнему времени – шесть часов, поэтому публики в ресторане было мало. Николай окинул гуляющих взглядом. Блатных не видно, они ближе часам к десяти подтягиваются.
Лейтенант явно не раз бывал в ресторане, уверенно вышел из общего зала. Николай сразу шепнул Андрею:
– В комнате о делах ни слова. О чем угодно – бабы, выпивка, анекдоты.
– Прослушка?
– Точно не знаю, подозреваю.
Опера шли за лейтенантом. Тот по-хозяйски дверь открыл, скинул шинель, повесил на вешалку. Перед зеркалом расческой по волосам прошелся. Уселся спиной к стене, лицом ко входу, так сделал бы любой опер. Вход-выход должны быть под наблюдением, это аксиома.
Официантка принесла водку в запотевшем графинчике, закуски. Все голодные были. Крутились весь день. Лейтенант на правах банкующего водку по рюмкам разлил.
– С успешным завершением дела. Отметим событие и дружно забыли.
– Ты о чем? – спросил Николай.
– О шнифере.
– О каком? Андрей, у нас в отделе был сегодня шнифер? – Николай придуривался.
Андрей подхватил:
– Наберутся где-то слов непонятных. Как ты сказал? Шифер? Строишься, что ли?
Лейтенанту пикировка надоела.
– Водка согреется.
Чокнулись, выпили, дружно набросились на закуску. Давненько Андрей не ел такой вкусной колбасы. И соленые огурчики – маленькие, упругие, хрустящие на зубах, были чудо как хороши. Немного насытившись, выпили по второй.
– Спасибо, парни, выручили, – кивнул лейтенант. – Без вас – дело труба!
Посиделки затягивались, графинчик быстро опустел, официантка принесла второй. Лейтенант поинтересовался, вроде невзначай:
– Как вам новый начальник милиции?
– А что нам капитан? Он нас не трогает, мы его. Дело свое знает, – уклончиво сказал Николай.
– Скрытничаете?
– Так с ГБ расслабляться нельзя.
Николай начал травить анекдоты, знал которых много. Посмеялись и разошлись. Случай с сейфом был нелепый и забылся бы быстро.
Но утром позвонили в дежурную часть, сообщили, что из сейфа универмага пропала вся вчерашняя выручка. Николай, которому передали сообщение, так и сел на стул.
– Андрей, ты что-нибудь понимаешь? Лорд в тюрьме, а сейф в универмаге ломанули.
– Как?
– Там узнаем, едем.
Универмаг был закрыт, у дверей толпились покупатели, но их не пускали, вывесили табличку «Переучет». К Николаю, как только вошли, бросился директор:
– Я пропажу обнаружил. Утром с главбухом зашли в кабинет. Все на своих местах, я не заподозрил ничего. Сейф открыл, а денег нет.
– Сколько там было?
– Почти полмиллиона.
– Ай-яй-яй! Инкассация на что? Пройдемте в какой-нибудь кабинет, побеседуем.
– Можно ко мне.
– А вот этого не стоит пока делать. Андрей, звони в милицию, пусть эксперт едет, пальчики снять, если вор наследил. И у директора с главбухом.
Директор, стоявший рядом и слышавший разговор, побледнел:
– Вы нас подозреваете?
– Пока нет. Но вы в кабинет входили, заметьте – первыми после вора. Отпечатки пальцев оставили. Надо же посмотреть, где ваши, а где чужие.
Андрей направился к телефону в бухгалтерию, позвонил дежурному. Главбух стояла рядом, сильно нервничала. То лоб платочком утирала, то поправляла кружевной воротник платья.
– Вы что так нервничаете? – поинтересовался Андрей.
– Неприятное происшествие. Сколько лет в универмаге работаю, не было такого.
– Продавцы товары в отделах смотрели? Не пропало ли чего-нибудь? В первую очередь меня интересует ювелирный отдел.
– Да, да, сейчас распоряжусь.
Пока продавщицы осматривали свои отделы, прибыл эксперт Григорий. Прошелся мягкой щеточкой с угольной пылью по сейфу, по дверным ручкам, по столешнице. Сняв отпечатки с предметов, откатали пальчики директора и главбуха. Григорий взялся за лупу. Несколько минут сравнивал.
– Не томи, – поторопил его Николай.
– Чужих отпечатков нет, только директора и главбуха. Либо вор в перчатках работал, либо после кражи стер.
– Если был сам факт кражи, – задумчиво сказал Николай.
Директор покрылся потом, вытер лоб платком.
– Что вы себе позволяете? Я буду жаловаться вашему начальству! – почти закричал он.
– Тогда объясните два момента. Первое – нет следов вскрытия сейфа, а денег нет. И второе – нет чужих следов.
Директор развел руки:
– Ума не приложу.
– Давайте по порядку. Прежде чем вор – предположительный вор – проник в ваш кабинет, он должен был зайти в само здание. Григорий, ты входные двери осматривал?
– Приказа не было, только кабинет и сейф.
– Будь добр, возьми кого-нибудь из сотрудников, осмотри все входы. Двери, запасные входы, ну, не знаю – люки для угля в котельной. И чердак, крышу не забудь.
– Крышу-то зачем?
– Ненаблюдательный ты, Гриша! Пожарную лестницу по левой глухой стене видел? А с нее удобно на крышу забраться, потом через слуховое окно на чердак, спуститься на второй этаж торгового зала.
– Понял, сделаю.
Директор выделил в помощь Григорию старшего продавца – пожилого мужчину. Когда они ушли, директор пояснил:
– Вадим Антонович здесь с самого основания универмага. Здание знает как свои пять пальцев.
– Валентин Елизарович, в сейфе часто оставляется выручка?
– Ну что вы! Я порядок знаю. За редким исключением, всегда инкассируем.
– Кто знал, что вчера выручка в сейфе осталась?
– Только я и главбух.
– Кто мог еще знать?
– Точно – никто. Но инкассаторы приезжают к закрытию, их могут видеть все сотрудники. На них форма, при оружии, мешки брезентовые, инкассаторские. И приезд виден, и отъезд. А если не были, тоже знают.
– То есть косвенно, – все сотрудники универмага?
– Так и есть.
В дверь директорского кабинета постучали. Вошла главный бухгалтер и с ней молоденькая продавщица.
– Проверили все отделы. В ювелирном все в порядке, в других, за исключением одного, тоже. Галя, говори, – подтолкнула вперед продавщицу.
– У нас полупальто черное мужское пропало. Начали считать товар, все сходится, свободных вешалок нет. А когда успокоились, обратили внимание – отличается одно полупальто. Присмотрелись – а оно ношеное.
– Случайность. Вдруг вчера кто-то из посетителей подменил? Свое старое оставил, надел новое и вышел спокойно.
– Исключено. Нас в отделе мужской одежды трое. Одна на кассе, двое в отделе товар предлагаем, мужчины меряют в примерочной кабине, подменить там могут, но мы сразу увидим.
– Пойдемте, покажете.
Залы универмага непривычно пусты, только продавцы и кассиры собираются группами, обсуждают ночное происшествие. В отделе мужской одежды ряды одежды висят – костюмы, отдельно пиджаки, левее ряд пальто. Почти вся одежда черная, коричневая либо темно-синяя. Скудная палитра, и цвета нерадостные.
– Вот!
Продавщица ткнула пальцем. Пальто и в самом деле отличалось оттенком от новых в ряду. Николай снял пальто, уложил на прилавок. Пальто имело видимые следы ношения – немного потертый воротник, засаленные карманы.
– Девушки, вы не отходите, будете понятыми, – предупредил Николай.
Лично он сомневался, что пальто принадлежит вору. Странно было бы похитить из сейфа пятьсот тысяч, потом подобрать себе пальто по размеру. Это не пару минут в темном зале. На все время нужно, а у шнифера оно в дефиците. Каждая лишняя минута, проведенная на месте кражи, – риск. После того как деньги на руках, преступник старается как можно быстрее убраться с места кражи.
Андрей и Николай обыскали карманы пальто под бдительным оком продавщиц. Пусто!
Собственно, опера в этом и не сомневались, искали так, на всякий случай. Андрей рукой по подкладке провел. Вроде что-то есть. Рукой во внутренний карман пальто залез, нащупал прореху. Видимо, из кармана через дыру за подкладку что-то завалилось. Осторожно распороли швы подкладки снизу, выудили клочок бумажки. Слегка пожелтевший обрывок квитанции. Есть только несколько последних цифр и кусок поблекшего фиолетового штампа.
– Приобщаем к делу. Понятые, подойдите.
После формальностей и подписи бумаг забрали пальто и квитанцию. На прощание Николай поинтересовался у продавщиц:
– Новое полупальто какого размера было?
– Сорок восьмого, – хором ответили продавщицы.
– Самый ходовой, – буркнул под нос Николай. Большая часть мужчин такой размер имеет.
В кабинете директора их поджидал эксперт. Увидев оперативников, вскочил со стула.
– Я так понимаю, Гриша, ты что-то нарыл?
– По лестнице пожарной вор на крышу взобрался. По лестнице давно никто не ходил, подоржавела. Есть свежие следы. Со слухового окна и к люку ведут. Там замок навесной, простенький. Видимо, фомкой сорвал. Замок я изъял, к делу приобщим. А с чердака в зал попал. Полагаю, выбрался прежним путем.
Директор, который сидел в кабинете, покрылся красными пятнами. Легко преступник в универмаг проник, упущение!
– Валентин Елизарович, универмаг ночью охраняется?
– А как же! Непременно охраняется. Материальные ценности и все такое. На заднем дворе помещение для сторожа есть. Сторож обходит все входы-выходы регулярно, все по инструкции.
– Просмотрел сторож вора.
– Кто про пожарную лестницу подумать мог?
Оперативники начали осматривать сейф. Николай сказал директору;
– Универмаг может начинать работу. Как я понимаю, простой вам невыгоден.
Директор вышел отдать распоряжение. Втроем с экспертом присели на корточки у сейфа.
– Гриша, что скажешь?
– Сейф немецкий, довоенного производства, видимо – трофейный. Открывается набором цифр на трех ручках круглых.
– Гриша, это я сам вижу. Выводы?
– Опытный шнифер работал. Думаю, на слух открывал. Таких умельцев раз-два, и обчелся.
Николай и Андрей переглянулись. Только вчера просматривали картотеку. Из двух десятков шниферов, известных милиции, пятнадцать в местах лишения свободы, двое отошли от дел, живут далеко, да и милиция негласно за ними приглядывает. Вдруг за старое возьмутся? Судьба еще троих была неизвестна. Могли умереть естественной смертью, быть убитыми в разборках. Даже с немцами уйти во время войны, поскольку занимались кражами из сейфов еще с довоенных времен. Судя по году рождения, люди уже в возрасте, и сорок восьмой размер пальто им должен быть мал.
– Новичок появился? – задал вопрос неизвестно кому Андрей.
Оперы даже думали одинаково.
– Сам того мнения. Будем искать. Григорий, посмотри-ка с лупой на обрывок бумаги.
Пока эксперт за столом изучал кусок квитанции, вернулся директор.
– Кто знал комбинацию цифр на сейфе и мог его открыть?
– Только я и главбух. Все.
– Откройте.
Директор наклонился, покрутил рукоятки. Раздался щелчок. Валентин Елизарович потянул дверцу, раздался мелодичный звон. Оперы заглянули внутрь. Несколько толстых бухгалтерских книг.
– Что в них?
– Суммы сданной выручки.
– Дайте последнюю.
Прочитали. Ежедневная выручка была разной, в рабочие дни едва дотягивала до ста тысяч, в выходные, когда был наплыв покупателей, больше. Но пятьсот тысяч за последний квартал всего два раза.
– Какими купюрами выручка была?
– Самыми разными. От рубля до ста. Разложены по пачкам для удобного счета, перетянуты резинками. Лежали сверху на кассовых книгах.
– Номера и серии не переписывали?
– Никогда так не делаем, в инструкции такого пункта нет.
– Закройте сейф и откройте еще раз. И попрошу тишины.
Николай ухо к стенке сейфа приложил. Когда директор повторно открыл хранилище, Николай встал.
– Не слышу ни черта.
– Ха! Если бы слышно было, шниферов по Союзу тысячи бы было! – заявил эксперт.
– Едем в отдел, и вы тоже, Валентин Елизарович. И главбуха с собой возьмите. Надо протокол допроса заполнить.
Когда провели допросы, сотрудники универмага ушли, Николай развалился на стуле, закурил папиросу.
– Что думаешь, Андрей?
– Судя по одежде, молодой. По картотеке не проходит, поскольку не сидел. Но у кого-то из опытных воров обучался ремеслу. Сидя дома, таких знаний не получишь.
– Принимается. Что еще?
– Физически крепок. По пожарной лестнице взобраться пожилой не сможет, сноровка нужна.
– Согласен.
– Или местный, или наводчик из местных есть.
– Еще вопрос. Мог быть в этих местах проездом?
– Хорошо. Поставь себя на его место. Откуда бы он узнал, что сейф не ключом открывается? Тогда инструмент для вскрытия нужен. На такие дела без подготовки не ходят.
– В универмаге у вора кто-то есть. Сейф видел, про крутилки на дверце сказал.
– И он же известил, что инкассаторов вчера вечером не было.
– В точку!
– Тогда шнифер в Балашихе жить должен или недалеко.
– Откуда предположение?
– Если его известили, то лично или по телефону. Не телеграмму же дали. А даже и дали, не успел бы в ту же ночь сейф обчистить.
– Логично. Тогда – Москва или близлежащие к Балашихе районы.
– Тогда так. Ты ищешь по обрывку квитанции, я в узел связи – междугородные звонки. Кто, куда, когда, кому.
Андрей к эксперту направился. Тот сидел в своей комнатушке, на полках – вещдоки. Согнулся над столом.
– Что-нибудь удалось прочитать?
– Смотрел под косым светом с обратной стороны. Кое-что смог разобрать.
– Поделись.
– Держи бумагу и карандаш, записывай. Последние цифры квитанции 5543. И буквы населенного пункта… евка.
– Ивантеевка?
– Вроде, но не факт. Знаешь, сколько в Московской области населенных пунктов с таким окончанием? Десятки. А в Российской Федерации, а по Союзу?
Андрей записал.
– А что хоть за квитанция?
– Сдавал что-то в ремонт. Может – часы, а может – швейную машинку. Почем мне знать?
– С таким же успехом может быть ателье.
– Сомневаюсь. На уголке едва заметный след масляный, причем масло техническое. Ты понюхай.
Сколько Андрей ни принюхивался, запаха не уловил. Не густо, одни предположения, что с населенным пунктом, что с мастерской. А в итоге – огромный объем работы в перспективе. Это как перекопать гору лопатой в поисках потерянного кольца. Он вернулся в отдел. Феклистова еще не было. За окном смеркаться начало. День пролетел как один час. Только сейчас почувствовал – есть охота. Но надо дождаться Николая. Через час послышался звук мотора мотоцикла, вскоре на пороге возник Николай.
– Докладывай, что Григорий поведал.
Андрей показал листок бумаги со своими записями.
– А у тебя что?
– Проверял последние два дня. Сорок два звонка по межгороду. Составил список – номера, населенные пункты, фамилии.
– Ивантеевка там есть?
– Есть. Дважды. По одному и тому же номеру. Какому-то Мазарину.
– Диктуй.
Андрей записал данные.
– Завтра необходимо в Ивантеевку ехать.
– Едем вдвоем на мотоцикле. На электричке через Москву надо, с пересадкой. Я в тамошний узел связи, по номеру дом выяснить, фамилию абонента. А ты по мастерским. Может, повезет, кто-то из мастеровых опознает квитанцию. А сейчас отдыхать.
Встретились рано утром. Николай на мотоцикле к общежитию подкатил. Николай не гнал, шоссе заснежено, на мотоцикле покрышки почти лысые, на поворотах заносит. Андрей, хоть и в свитере и полупальто, а продрог на ветру. Подумал о стакане горячего чая. Хорошо гэбэшнику на «Победе». Не дует, и даже отопление салона есть, роскошь неслыханная.
Расстались в центре небольшого подмосковного городка с условием встретиться здесь же через два часа. Николай на узел связи направился, Андрей принялся расспрашивать прохожих о мастерских. Любых – по пошиву и ремонту одежды, часовых, по ремонту обуви. Где-нибудь, да опознают кусок квитанции. Главное было – в Ивантеевке она выдана или в другом месте. Хотелось думать, что здесь.
Часовая мастерская крохотная, в подвале, с единственным мастером, тот только глянул на кусок квитанции и сказал:
– Не моя.
– А чья может быть?
– А вы почему интересуетесь?
Пришлось предъявить удостоверение. Не хотел Андрей афишировать свой интерес, а пришлось.
– Понятно. Вы бы прошли в артель инвалидов. Они все починяют – примусы, швейные машинки, велосипеды. Похоже – их бумажка.
Андрей дотошно выспросил, где находится артель. Оказалось – на окраине города. Обидно и горько на душе стало. Во время и после войны из госпиталей вернулись к мирной жизни много раненых, искалеченных, инвалидов. На любой войне потери неизбежны – убитые, раненые, калеки. Но если в других воевавших странах пользовались инвалиды почетом и уважением, то в СССР указ негласный был – безногих за пределы Москвы высылать, чтобы не портили вид города. Чай, столица, иностранные делегации бывают, посольства расположены. А безногие на гремящих деревянных каталках с железными подшипниками вместо колес по тротуарам ездят, попрошайничают, в пьяном виде частушки матерные поют. Непорядок! Нет, чтобы в артелях выпуск нормальных колясок наладить. Андрей такого отношения к увечным воинам не понимал. Указы высокое начальство принимает, пороху не нюхавшее, не знающее ничего о фронтовом братстве. Единственное – наладили выпуск, да и то в исчезающе малом количестве, мотоколясок. На трех колесах, неустойчивых, с дымящим и громыхающим мотоциклетным мотором.
Артель располагалась в деревянном бараке. Маленькая конторка приемщика, за ним цех. С первого взгляда – обычный цех. Мужики в рабочих черных халатах ремонтом занимаются. Если бы не каталки рядом со столами.
– День добрый! – поздоровался Андрей. Сразу удостоверение показал.
Приемщик в застиранной солдатской гимнастерке с пустым левым рукавом, с медалью «За отвагу» на груди, погасил в пустой консервной банке папиросу.
– Слушаю.
– Эта квитанция, вернее – обрывок ее вам не знаком?
Приемщик очки на нос надел, присмотрелся.
– Наша квитанция. Нам бланки в управлении выдают. Цифры наши и штамп.
Андрей от радости едва не заорал «ура».
– Мне бы узнать, кому и когда выдавалась квитанция.
– Долго, но можно. У нас учет строгий, как-никак деньги. А налоги мы платим исправно. А что случилось-то?
Врать Андрею не хотелось, но пришлось.
– Авария. Труп неопознанный, без документов. Только квитанцию в кармане обнаружили, вернее – обрывок. Человека установить надо. Наверняка в семье беспокоятся, куда пропал человек?
– Дело благородное, поможем.
Одной рукой приемщик выудил из-под стола две толстые кассовые книги.
– Вы смотрите эту, а я другую, – сказал приемщик. – Сверяйте последние четыре цифры, так быстрее.
Прошел час. От цифр у Андрея уже в глазах рябило. И вдруг приемщик воскликнул:
– Есть!
Повернул гроссбух к Андрею, ткнул пальцем. Точно, цифры сходились. Квитанция была выдана 19 сентября некоему Лотошину А. Б., проживающему в проезде Коммунаров, дом 7, квартира 5. Андрей адрес записал, с приемщиком раскланялся.
– Не благодари, парень, святое дело делаешь. Не должно быть безымянных погибших, – молвил увечный воин.
– Только о том пока никому. Вдруг квитанция не его, случайно в карман попала?
– Понимаем, молчок!
Приемщик взял в рот папиросу, ловко одной рукой чиркнул спичкой, прикурил. Андрей вышел на улицу. Удача! Повезло, так быстро на фигуранта выйти. Шел на городскую площадь, к месту встречи с Николаем, окрыленный. Начальник угро уже топтался у мотоцикла, разглядывал прохожих. Андрей еще издали показал ему большой палец.
– Ты бы хоть, Андрюша, лимон съел. Уж больно физиономия довольная. Догадаюсь с первого раза. Нашел?
– Установлены данные по квитанции, в мастерской инвалидной артели.
– Хвастай.
– Некий Лотошин А. Б., проживает в проезде Коммунаров.
– Нет у меня Лотошиных в списке, как и адреса такого, – огорошил Николай. – Узнал я в узле связи. Оба звонка в один дом, на улице Карла Маркса. Я уже успел в паспортном столе побывать. Бабуля там живет, божий одуванчик.
– Значит, едем к этому Лотошину.
– Не к нему, с соседями поговорим, с управдомом или в жилконторе. Кто такой, чем дышит?
Начали с жилконторы. Толком там ничего сказать не смогли.
– По жировкам платит исправно, соседи на него не жалуются. Больше ничего сказать не можем. Каждого разве упомнишь?
– Как управдома найти?
– Если не торопитесь, подождите, он сам с минуты на минуту подойти должен.
Не успели оперативники заскучать, как появился управдом – мужчина в гражданском, но с военной выправкой, явно бывший кадровый военный. После войны прошло большое сокращение армии.
– Слушаю вас, товарищи! – кивнул он, когда Николай показал удостоверение.
– Нам бы о Лотошине узнать.
– Из пятой квартиры? – уточнил управдом. – Чем же он мог милицию заинтересовать? Пенсионер, часто болеет, живет с женой, вредных привычек не имеет.
– А какой он из себя?
– Мужчина крупный, при теле. Раньше в шахте работал, проходчиком. С легкими у него что-то.
Каждое слово управдома разрушало версию оперов о Лотошине-преступнике.
– Сколько ему лет?
– Точно не скажу, но за шестьдесят.
Оба оперативника испытали сильное разочарование. Но Николай был упорен. Как-то обрывок квитанции связан с Лотошиным.
– Дети у него есть?
– Двое. Дочка замужем, живет отдельно, по-моему, в Бронницах. Сын не женат, живет в Железнодорожном.
– Сколько лет, где работает? – ухватился за ниточку Николай.
– На вид лет тридцать восемь – сорок. А работает… дай бог памяти… не вспомню. Культурный, всегда при встрече здоровается.
– Как его звать?
– Андрей Андреевич.
Николай выразительно посмотрел на Андрея, мол, зацепка появилась. Попрощались с управдомом, вышли на крыльцо.
– Едем на проезд Коммунаров?
– Зачем отца-пенсионера пугать? Вдруг сын ни при чем? Давай-ка, Андрей, в Железнодорожный скатаемся. Недалеко. В паспортный стол, потом к участковому заглянем, заочно прощупаем. Будет интерес, встретимся лично.
– Главный вопрос – есть ли у сына алиби на двадцать третье декабря, когда кража была.
– Вот и узнаем.
Опять езда на мотоцикле по морозу. Пока доехали, окоченели оба. Где паспортный стол, Николай знал, подкатил к нему. Быстро по фамилии узнали адрес и прочие данные. Оказалось, работал Лотошин в поселковом Доме культуры. Не был тогда Железнодорожный городом и входил в состав Балашихинского района. Нашли участкового милиционера в пункте милиции.
– Лотошин? – переспросил он. – Не знаю такого. Поселок большой, в основном рабочие, железнодорожники. Кто бузит, выпивает, тех знаю.
– По данным паспортного стола – в поселковом Доме культуры.
– Так это рядом, можно пройти.
Здание Дома культуры старинное, вероятно, бывшее владение купца или дворянина. Большой холл – бывшие сени. Вахтер у входа сразу привстала со стула.
– Вы к кому?
– Нам бы поговорить с директором.
– Направо по коридору, на двери табличка.
Директором оказался толстый дядька в полувоенном френче. Мода, чтобы начальство сразу видно было. Перед ним, по другую сторону начальственного стола, сидела девушка.
– Юрий Иванович! Сначала хор, а потом танцоры. А духовой оркестр в фойе посадим.
– Вы ко мне? – повернулся к вошедшим директор. – Катюша, зайди ко мне попозже, видишь – серьезные товарищи пришли.
Девушка с недовольным видом вышла, дернув плечиком.
– Обсуждаем новогоднюю программу. Так сказать – двигаем культуру в массы. Садитесь, слушаю вас.
– Надеюсь, разговор останется между нами? – предупредил участковый.
– Как можно? Я в руководстве давно. Молчок!
– Есть у вас сотрудник по фамилии Лотошин?
– Есть, руководитель хорового кружка. А что вас интересует?
– Что он собой представляет?
– Исключительно положительный человек. Вовремя на работу приходит, всегда участвует в профсоюзных собраниях.
– Выпивка, женщины?
– Не замечен, у меня с этим строго.
– Дружит в коллективе с кем-нибудь?
– Не знаю, не скажу.
– Работал ли он двадцать третьего декабря?
– Сейчас гляну календарь. Так, это пятница была. Значит – работал.
– Разве у вас не ведется производственный журнал? Приход-уход, невыход по болезни, отпуска?
– Обязательно ведем! Желаете взглянуть?
Директор позвонил, через пару минут явилась кадровичка с журналом. Весь месяц напротив фамилии Лотошина стояли восьмерки. И в пятницу двадцать третьего тоже.
– Вы видели двадцать третьего на рабочем месте Лотошина? – в лоб спросил Николай.
– С утра был, потом сказал – надо отлучиться в мастерскую. К новогоднему празднику костюмы для хора шьют.
– И больше он в этот день не появлялся?
– Я за каждым не слежу. Человек был на работе, ушел по делам. А в чем дело? Он что-то натворил?
– Нет, проверка.
– Можно у него самого спросить, он сейчас здесь. Я вызову? – взялся директор за трубку местного телефона.
– Мы пройдем, не беспокойтесь. Ваш кадровик, надеюсь, нас проводит?
Поднялись по широкой лестнице на второй этаж. На стене в коридоре висели фотографии руководителей кружков. Николай толкнул локтем Андрея, но тот уже сам увидел подпись – Лотошин А. А. Лицо худощавое, среднего возраста. Пальто из универмага ему в самый раз должно быть. Кадровик взялась за ручку двери. Ее перехватил Николай.
– Спасибо, не беспокойтесь, дальше мы сами.
Когда кадровик ушла, Николай приказал участковому:
– Стой у двери, никого не впускать, а если кто выйдет, задерживай.
– Понял, товарищ Феклистов.
Николай распахнул дверь, оперативники быстро вошли. Комната большая, оно и понятно, хор собирается. На вешалке в углу одиноко висело пальто. Николай кивнул, показал Андрею глазами. За столом, покрытым кумачовым бархатом, сидел Лотошин. Очень похож на свое фото, видимо – фотографировали недавно.
– Вы ко мне, товарищи? Запись на хоровое пение закончена.
– Мы не петь, побеседовать.
– Извините, некогда, праздники на носу, надо программу подготовить.
– Думаю, надолго вас не задержим.
Николай подошел, предъявил удостоверение. Было заметно, как побледнел хоровик. Андрей к вешалке подошел. А пальтецо-то новое. Черное, как и все, что на вешалке в универмаге висели. Андрей быстро по карманам прошелся. Оружия не было. Пустые карманы совсем. Обычно у людей в карманах ключи, папиросы, другие мелочи, вроде расчески или авторучки. И пахнет пальто новым сукном, не обветрилось.
– Скажите, Андрей Андреевич, где вы были двадцать третьего декабря?
– Это какой день недели был?
– Пятница.
– Значит – на работе.
– Не отлучались никуда?
– Весь день был в Доме культуры.
– А кадровик ваш утверждает, что видела вас только утром, а потом вы ушли.
– В ателье ходил. Костюмы для хора шьют. Проверить, подогнать, чтобы успели. А в связи с чем такой интерес ко мне?
– Слух, наверное, хороший?
– Музыкальный. Профессия предполагает. Я окончил музыкальное училище.
Лотошин занервничал. Попробовал из графина налить в стакан воды, но горлышко мелко стучало о стакан.
– Андрей Андреевич, есть основание подозревать вас в совершении преступления, – сказал Николай.
Он повернул голову к Андрею, тот кивнул.
На воротнике полупальто изнутри нашивка: «Швейная фабрика Большевичка. Полупальто суконное, мужское, размер 48-2».
– Что? Что такое? Вы о чем? Я ничего предосудительного не совершал. – Голос Лотошина срывался, в нем явно чувствовались панические нотки.
– Извольте встать! Мы вынуждены обыскать вас лично, рабочую комнату и квартиру.
– Не имеете права! Покажите ордер на арест и обыск! Я жаловаться буду прокурору!
– Имеете право! Мы вас пока не арестовываем, а задерживаем. Для этого не нужно санкции прокурора.
Лотошин картинно вскинул руки вверх. Николай провел руками по рубашке, карманам брюк. Чисто.
– Андрей, ты смотри правую сторону комнаты, я левую.
Начали осмотр комнаты. Лотошин, видя, что на него не обращают внимания, рванул к дверям, успел выскочить. А через секунду попятился назад. На него напирал участковый в форме.
– Гражданин, вернитесь.
Для убедительности положил руку на кобуру. И Лотошин сник. Опустил безвольно плечи, уселся на стул.
– Не советую дергаться. Все выходы под охраной! – веско сказал Николай. – Почему пытались сбежать? Вам есть что скрывать от милиции?
Лотошин закрыл лицо обеими руками, не ответил. Обыск в комнате ничего не дал.
– Собирайтесь, мы вынуждены досмотреть вашу квартиру.
Лотошин надел пальто. Андрей двинулся впереди, за ним хоровик, замыкали процессию милиционер в форме и Николай. У вахтерши, когда она увидела, глаза округлились.
– Батюшки! За что же его?
– Нарушение паспортного режима, – бросил Николай.
Задержанного усадили в коляску мотоцикла. Николай за руль, за ним Андрей. Участковый примостился на запасном колесе коляски, благо – недалеко ехать. Уже когда вошли в квартиру, Николай сказал:
– Предлагаю добровольно выдать деньги, полученные преступным путем.
– Сами ищите. Что найдете – все ваше.
Обстановка в квартире скудная, за полчаса обыскали тщательно все. Нет денег. А полмиллиона – сумма немаленькая, в карман не положишь, нужна «балетка» или саквояж. Неужели ошиблись? Не того взяли? Не уголовник, человек работающий, алкоголем не злоупотребляет. Но пальтецо новое.
– Где купили пальто? – спросил Николай.
– В Балашихе.
– Давно себе такое хочу. Сколько же стоит?
– Не помню.
Пальто стоило девятьсот тридцать рублей и тридцать две копейки. Ценник Андрей сам видел. Не такая большая зарплата у Лотошина, чтобы забыть. На такие покупки деньги месяцами копят.
– Дайте еще ваши ключи, – протянул руку Николай.
Получив, начал перебирать. От квартиры, это понятно, маленький ключик от почтового ящика. Но был еще один, от навесного замка.
– Этот ключ от какого замка?
Лотошин, немного успокоившийся, побледнел.
– От дровяника. Печь дровами топлю. Там запас.
– Пройдемте, посмотрим.
За домом длинный сарай стоит. На каждого жильца отдельный отсек. Какой-то любитель голубей на крыше сарая голубятню пристроил.
– Где ваш? Откройте.
Лотошин замок открыл, распахнул дверь. Старый хлам, наполовину опустошенная поленница дров, в углу небольшая куча угля.
– Присмотри за ним, – распорядился Николай милиционеру. – При попытке бегства стрелять на поражение!
Это уже для Лотошина, чтобы не вздумал повторить попытку скрыться. Факт, свидетельствующий против Лотошина. Честному человеку зачем бежать? Вдвоем с Николаем переложили все поленья. И ничего. Николай с досады закурил. Если универмаг обчистил Лотошин, украденное он мог спрятать не в квартире или сарае, а у подруги или у знакомых. Андрей посмотрел на кучу угля в углу. Под ней мог вполне поместиться небольшой чемоданчик. Взялся разгребать совком, что рядом стоял. Руки замерзли, покрылись угольной пылью. Но удача улыбнулась. Совок стукнулся о что-то твердое. Николай папиросы выбросил, поближе подошел. Андрей отбрасывал уголь. Показался угол чемодана с металлическим угольником. Андрей азарт почувствовал, заработал совком быстрее.
– Ты полегче, Андрей. Не кидай так. А то оба как кочегары будем.
Когда показалась ручка, Андрей ухватился, вытащил чемодан. У самого руки тряслись, пока чемодан на поленницу положил. Замки на ключ заперты не были, откинулись сразу. Андрей секунду помедлил, Николай поторопил:
– Ну, не тяни кота за хвост.
Андрей откинул крышку. Ровными рядами лежали пачки денег. А сверху на них – резиновые перчатки и фонендоскоп, как у врача. У обоих от сердца отлегло. Вышли все-таки на шнифера. И не подумаешь ведь!
– Сержант, ищи понятых, – бросил Николай.
И к Лотошину.
– Деньги огромные украл, зачем тебе еще пальто было брать?
– Старое не грело, – обреченно ответил хоровик.
– Зэки на зоне у тебя его быстро заберут. Но это уже твое дело.
А дальше – понятые, протокол изъятия. Потом на мотоцикле до Балашихи. Пока добрались – темнеть начало. После обыска задержанного в камеру поместили. Вдвоем оперативники к начальнику милиции зашли. Чемодан на стол уложили.
– Зачем грязь на мой стол? – вскочил капитан.
Николай молча крышку откинул. Щеглов так и застыл. Потом руки потер.
– Молодцы! За сутки преступление раскрыли! Можно в область рапортовать.
Оперативники к дверям повернулись. Устали, замерзли.
– Стойте! Уберите чемодан! Куда я с такими деньжищами?
– А нам куда? Ночевать рядом с ними?
– Пересчитаны?
– При понятых, протокол по всей форме составили.
– Тогда телефонируйте в универмаг. Пусть забирают под расписку.
– Андрей, я фонендоскоп заберу и перчатки. Ты – чемодан.
Зашли в свой кабинет. Николай куртку снял, тряхнул, пыль угольная полетела.
– Пошли в коридор, почистимся. И руки попробуем отмыть.
Директор универмага прибыл не один, с главбухом и в сопровождении двух женщин-инкассаторов. Пока мужчины на войне были, их заменяли женщины. После войны женщин на более спокойные участки работы переводить стали. Но процесс медленно шел, не всякого к ценностям подпустить можно.
Деньги пересчитали, Лотошин их еще не успел потратить. Сдали под расписку. Директор руками всплеснул:
– Быстро у нас милиция работает. Спасибо!
– Чердак лучше защищайте!
