Глава 28
– Так вот, – продолжала Света, не замечая выражения моего лица, – пошли мы с ней на станцию, за мороженым. Топаем вдоль дороги, мимо поезда летят, и мы, как на грех, поспорили. Накануне фильм показывали по телику, про войну, так там один партизан мину хотел под состав подложить. Что-то у него не получилось, поезд налетел, а парень лег между рельсами и спасся.
Вот девочки и принялись обсуждать этот эпизод.
– Вранье, – уверяла Света, – так не бывает.
– Нет, правда, – говорила Алиса.
– Ерунда!
– Ничего ты не понимаешь!
– Но под поездом не поместиться!
– Элементарно.
– Нет!
– Да!!!
Тут вдали послышался гул приближающегося состава.
– А вот сейчас и проверим! – выкрикнула Алиса и понеслась с откоса вниз, к путям.
Света чуть не скончалась, увидав, что подруга ложится на грязные шпалы между рельсами. Зарыдав, она бросилась с насыпи, чтобы оттащить прочь потерявшую разум Алиску, но не успела, мимо загрохотал бешено гудящий товарняк.
Что испытала девочка, глядя, как мимо нее проносятся коричневые дощатые вагоны, не описать словами. Света рухнула в траву и истерически плакала, уткнувшись в землю. Потом стук колес стих, но она все лежала, не поднимая головы, больше всего она боялась увидеть растерзанное на части тело Алиски.
Внезапно что-то довольно больно стукнуло ее в бок, и раздался веселый голос подруги:
– Чего валяешься, вставай, пошли живей, а то все мороженое раскупят. Ну что? Кто был прав? Вот так тот партизан и спасся!
К этой истории нечего добавить, кроме того, что Алисе в тот год исполнилось тринадцать лет.
Внезапно Света оттолкнула от себя рюмку.
– Вы в Москву едете?
– Да.
– Возьмите меня с собой.
– Пожалуйста, сейчас скатаемся за твоими вещами и в путь.
– Нет, прямо так поедем!
– А шмотки?
– Там только спальник и футболка, фиг с ними, не могу туда возвращаться, не могу, не могу…
Понимая, что у нее сейчас начнется истерика, я быстро сказала:
– Да, конечно, наплевать на мешок с кофтой, поехали!
Светлана, мигом успокоившись, встала. По дороге в Москву я спросила:
– А где работала Алиса?
– После института устроилась в НИИ ядохимикатов, – ответила та, – но она там недолго прослужила, уволилась.
– Почему?
– Так зарплаты никакой, – объяснила Света, – и перспектива фиговая: чтобы прибавили несколько сот рублей, нужно было окончить аспирантуру, защитить кандидатскую диссертацию, ужасное место, полный отстой. Алиска, правда, терпела, но потом у нее терпелка лопнула, и она устроилась кассиром в скупку.
– Куда? – Я изобразила удивление. – В скупку? Странное место для девушки, имеющей в кармане диплом о высшем образовании.
Света пожала плечами.
– Вообще-то это я так называю антикварный магазин, там ведь скупают старинные вещи. Ей предложили хороший оклад, плюс чаевые. Только, думается, Алиска решила себе очередное испытание устроить, проверить хотела, сумеет ли она, вся из себя такая умная, на кассе сидеть! Любила она мазохистские эксперименты над собой производить. Думаю, она бы в скупке долго не проторчала, только ее уволили. Хозяин еще тот жук оказался, взял на короткий срок, а потом выгнал, заявил: «Я на лето, когда народа нет, всегда кассира убираю!» Вот какой гад! Нет бы сразу предупредить, при найме, что летние месяцы придется гулять без оклада. Но Алиска не расстроилась, наоборот, счастливая такая ходила, сказала мне: «Кассир – это полный отстой, ерундовое занятие, по плечу любому идиоту, вот сейчас съезжу в «Вершину», а потом устроюсь в приличное место». Мы в таком отличном настроении в лагерь укатили, кто ж знал, что Алиску там смерть поджидает?
Она замолчала и уставилась в окно, потом задремала, свесив голову набок, я внимательно следила за дорогой. Вот, значит, как! Алиса провела все детство в Пескове, жила у бабы Раи в доме.
Подъехав к подъезду, я тихонечко потрясла Свету:
– Вставай, прибыли.
Девушка встрепенулась:
– Уже? Как быстро!
Мне дорога не показалась короткой, но Света-то не вертела рулем, а мирно спала на пассажирском месте.
– Скажи, – спросила я у нее, – Алиса была блондинкой?
– Нет, шатенкой.
– Ясно, – разочарованно протянула я.
Значит, блондинка с красными губами не она. А кто?
– Ты ее подруг знала?
– Алисиных?
– Да.
– Никогда не слышала про женщину по имени Вика Столярова?
– Нет, – удивленно ответила Света.
Я вытащила из бардачка блокнот, нацарапала телефоны и сказала:
– Вот, смотри, здесь два номера мобильников. Если один вдруг отключен, то всегда работает второй, я их по очереди на зарядку ставлю и постоянно бываю доступной.
– Зачем они мне?
– Алису убили.
– Вы с ума сошли, – пробормотала Света.
– Нет, просто я знаю кое-что, неизвестное тебе, позволяющее сделать такой вывод. Веревка порвалась не сама, кто-то ее подрезал или истрепал специально, чтобы кончина Алисы походила на банальный несчастный случай. Скажи, ты хочешь, чтобы ее убийца был найден и наказан?
– Конечно.
– Тогда обязательно позвони мне, если произойдет что-нибудь.
– Что?
– Не знаю. Кто-нибудь станет разыскивать Алису, или на ее адрес придет письмо… Ну, в общем, если случится хоть что-то, связанное с ней, немедленно звони, поняла?
– Хорошо, – кивнула Света, пряча бумажку.
– Не забудешь?
– Нет.
Дверь подъезда хлопнула, я ощутила невероятную, нечеловеческую усталость, свинцовой плитой придавившую меня к водительскому сиденью. Пора ехать домой. Не стоит отчаиваться, никогда нельзя опускать руки и говорить себе: все, положение безвыходное. Надо помнить, что из любого безвыходного положения находятся, как правило, два выхода, следует только их найти. Удача приходит лишь к упорным и целеустремленным, от нытиков и малодушных она бежит прочь.
Уговаривая себя, я неслась в Ложкино, ситуация казалась ужасной. Я абсолютно уверена теперь в том, что Вика ни в чем не виновата, но доказать этого не могу. Все люди, способные хоть как-то пролить свет на запутанную историю, мертвы. Все до единого, не осталось никого, кроме таинственной блондинки с красными губами, но я совсем не представляю, где и как ее искать! Ведь мне не известны ни имя, ни фамилия, ни место работы, ни ее адрес! Полный мрак!
Стараясь не расплакаться от отчаяния, я доехала до Ложкина, поставила в виде исключения «Пежо» в гараж и пошла в дом. Главное – не отчаиваться, верить в победу! Все у меня будет хорошо.
Занимаясь самопсихотерапией, я вошла в гостиную и вздрогнула. Только этого мне сегодня не хватало: отличного вселенского скандала, может быть, даже с мордобоем.
На зеленом диване у камина со злобным выражением на лице сидел Глеб Вяземский, муж Марго.
– Привет, – мрачно сказал он, – моя жена тут?
Я, пытаясь сообразить, зачем Глеб явился к нам, сначала села в кресло, потом довольно долго подпихивала под свою спину подушку. Вяземский молча следил за мной, наконец не выдержал и рявкнул:
– Так где Марго?
– Ты, никак, ее потерял? – прищурилась я.
– Тоже мне, дорогая пропажа, – фыркнул Глеб и потянулся к сигаретам.
– У нас не курят, – ледяным тоном заявила я.
– Да? До сих пор было можно!
– А теперь нет! Желаешь дымить, ступай в сад.
Вяземский швырнул пачку на столик.
– Так и знал, что без тебя тут не обошлось.
– Объяснись, пожалуйста, в чем дело?
– А в том, – завопил Глеб, – что желаю иметь свою жену дома, на кухне, возле плиты! Нечего ей на чужих дачах прохлаждаться! В корзине белья грязного навалом, ни одной чистой рубашки нет! Повыпендривалась немного, и хватит! Пора и честь знать! Где ты ее прячешь, пусть выходит!
– Никого я не прячу, – улыбнулась я, – кстати, хочешь совет?
– Обойдусь как-нибудь, – буркнул Глеб, – зови Марго.
– Все же выслушай меня.
– Ну? – набычился Вяземский.
– Купи стиральную машину-автомат, – усмехнулась я, – сейчас их полно, самых разных модификаций, сунешь рубашки, и дело с концом! Зачем тебе Марго, а? Сам справишься.
Глеб уставился на меня злыми глазами, потом прищурился:
– Хватит идиотничать! У меня в квартире бардак! Давно пора убрать!
– Бардак у тебя, – не сдалась я, – а зовешь Марго. Сам и пропылесось! Зачем ей у тебя убираться?
Глеб сначала опешил, но потом разозлился окончательно и прошипел:
– Будет издеваться! Немедленно веди сюда Марго! Можешь сказать, что я ее простил.
– Ты? Простил ее? За какие грехи?
– Она ушла из дома! Бросила меня!
– После того как ты завел любовницу!
Глеб вскочил и забегал по комнате.
– А, вот, значит, как она живописала всем ситуацию! Бедная, несчастная дама, муж которой изменяет ей направо и налево!
– Разве не так, – бросилась я в атаку, – или ты не крутил шашни с молоденькой профурсеткой?
Вяземский остановился, словно налетел на преграду, помолчал пару секунд, а потом ринулся в бой:
– Да! Да! Да! Я изменил этой старой корове, которая по три дня ходит в одних трусах. Бог мой, Дарья, ты что, не видишь, в кого она превратилась? Центнер сала, на голове стог сена. Никуда, кроме работы, глаз не кажет, ничем не интересуется. Ты бы видела ее белье. Меня воротит от жутких атласных лифчиков! Где только берет такие! А ее платье! Это вообще караул. Да она смотрит сериал «Скорая помощь»!
– А что в нем плохого? Сама иногда гляжу, мне нравится Джордж Клуни.
– Это сериал для убогих, лишенных головного мозга!
– Ладно, – кивнула я, – согласна с тобой целиком и полностью! Марго отвратительная, не следящая за собой толстуха!
– Глупая и истеричная.
– Пусть так!
– Абсолютно не умеет поддержать разговор, мне стыдно с ней на люди показаться!
– Будем считать и это справедливым!
– Да ее в театр не затянешь! Довольствуется чтением журнала «Лиза»!
– Хорошо, я поняла твою позицию, но ответь мне на один маленький вопросик, только честно, идет?
– Чего еще?
– Твоя любовница тоже такая?
Глеб засмеялся:
– Нет, конечно! Изумительная фигура, макияж, маникюр, прическа, стильная одежда. Она в курсе всех новинок, обожает Мураками, слушает музыку…
– Сплошное совершенство!
– Если угодно, да!
– Ну и последний вопрос. Скажи, дружочек, зачем тебе дома толстая, глупая, неаккуратная Марго? Разведись с ней и веди в загс молодое совершенство. Что-то я никак в толк не возьму, за каким чертом ты явился?
Глеб осекся, секунду моргал глазами, потом пробормотал:
– Ну, рубашки не стираны, обеда нет, квартира не убрана, и еще у меня кончились деньги.
– Так в чем проблема? Пусть мадемуазель совершенство встанет к корыту и плите!
– Не пори чушь! – взвизгнул Глеб. – Она работает!
– А Марго, по-твоему, денежки с дерева срывает? Твоя жена, между прочим, носится колбасой, чтобы ты имел возможность покупать трусы по сто баксов, на себя у нее ни денег, ни времени не остается!
– Немедленно веди сюда Марго, – процедил Глеб, – иначе, иначе…
– Что? – ухмыльнулась я, – начнешь драться? Имей в виду, дом подключен на пульт охраны, живо секьюрити прибегут.
Вяземский плюхнулся на диван и сказал другим, вполне мирным тоном:
– Сделай одолжение, скажи Марго, что я приехал.
– Разговор в таком тоне нравится мне намного больше, – кивнула я, – сейчас, подожди пару минут.
Оставив Глеба в гостиной, я добежала до комнаты, где поселилась подруга, и распахнула без стука дверь. Перед глазами предстала чудная картина: Марго сидит на диване, на коленях у нее лежит коробочка кофейного зефира в шоколаде. Рядом устроился Федор, о чем-то оживленно говорящий. Но самое интересное не это. На Маргоше красовалось незнакомое мне, кислотно-зеленое платье, самым невыгодным образом облегавшее ее мощную фигуру. Честно говоря, она в этом наряде смотрелась гаже некуда.
– Ой! – воскликнула подруга и отпрянула от Федора.
Зефирины попадали на ковер. Рароэнтолог принялся собирать сладости.
– Иди сюда, – поманила я пальцем Марго.
– Что случилось? – спросила подруга, поднимаясь.
Я вытолкала ее в коридор и сообщила:
– В гостиной сидит Глеб.
– Какой? – вытаращилась она.
– Вяземский, твой муж! Вспомнила такого?
– Ай! – побледнела Марго. – Чего ему надо?
– Тебя явился звать домой. Если сейчас проявишь твердость, спасешь свой брак. Не вздумай кидаться ему на шею, поняла?
Марго молча пошла по коридору, я поплыла в кильватере, и в гостиную мы вплыли, словно корабли на военных учениях: впереди огромный адмиральский крейсер, за ним крохотный катерок.
Глеб окинул взглядом Марго и скривился:
– Господи, ты еще толще стала, собирайся, поехали.
Та тяжело вздохнула и шагнула вперед, я попыталась ущипнуть ее за бок. Куда там! Марго покрывал такой плотный слой жира, что мои пальцы не сумели ухватить складку. Подругу, как резиновый мяч, нельзя было ущипнуть.
– Давай, – повторил Глеб, – ночь на дворе, еще добраться надо. Чего уставилась? Я тебя простил. Надеюсь, оценишь по достоинству мое благородство. Ну? Долго ждать?
Маргоша сделала еще один шаг вперед, на лице ее появилось выражение крайнего отчаяния, она вздохнула, слегка покраснела, напряглась, выкинула руку вперед и с мольбой в голосе воскликнула:
– Глебушка, милый!
Я ощутила такую злобу, какую не испытывала никогда до этого. Господи, Марго полная дура! Сказала же ей: не бросайся мужу на шею! Сейчас начнет рыдать, лить сопли на ковер, признаваться ему в любви. Ох, не зря говорят, что каждый народ достоин своего вождя, а жена – своего мужа!
– Глебушка, – продолжила Марго.
Я развернулась и рванула к двери: не хочу быть свидетелем сцены, которая сейчас разыграется у нас в гостиной. Но следующие слова Маргоши заставили меня сначала остановиться, потом оглянуться, а затем остолбенеть.
