Глава 32

– Лампа! – закричала баба Нила.

Я скатилась с кровати:

– Что?

– Испугала тебя? – напряглась мать хозяина. – Ну прости. Сегодня-то суббота.

– Ну и? – зевнула я.

– Нинки-то нет, – зачастила баба Нила. – Как под землю провалилась! Надо ее по больницам поискать. Может, она ногу сломала? Куда звонят в подобных случаях?

Я отвела глаза в сторону. В интересах следствия о смерти Силаевой Гладков велел молчать.

– И дети, – частила баба Нила, – их нужно забрать вечером из сада! А в понедельник назад отвести.

– Мне не трудно съездить за мальчиками, – сказала я, – но я не могу сидеть с ними весь выходной.

– Так и не надо! – обрадовалась баба Нила. – Я их помою, накормлю, мультик включу. Не забудь только их сюда вечером привезти.

– Без проблем, – пообещала я и пошла в ванную.

Развалины таксопарка по-прежнему выглядели мрачно. Я девушка запасливая, поэтому прихватила с собой аж три фонаря. Если один погаснет, а второй сломается, то воспользуюсь третьим. Можете считать меня трусихой, но я называю такое поведение предусмотрительным.

Несколько часов я ползала по полу, перебирая битые кирпичи и остатки стекла, заглянула во все щели и дыры, сдвинула все, что двигалось, и подняла все, что поднималось. В результате обзавелась несколькими ссадинами, царапинами, больно ушибла колено и заработала головную боль.

Мне очень не хотелось признавать свое поражение, я считаю, что следы всегда остаются, просто их не видит невнимательный глаз. Но на этот раз, похоже, преступник был на редкость аккуратен. Эксперт установил, что снайпер стрелял в Нину с лестницы. Жертва находилась в подвале, киллер спускался, поймал женщину в прицел и нажал на спусковой крючок. Силаева не ожидала нападения, она, вероятно, знала убийцу.

Я начала обшаривать лестницу и внезапно обнаружила крохотный кусочек серо-голубого полиэтилена с чуть присборенной верхней частью. Секунду я рассматривала находку, потом подцепила ее пинцетом и аккуратно запаковала в герметично закрытый мешок. Обрывок маленький, но, может, эксперт Макса, гениальная Равиля, сумеет из него что-то выжать?

Грязная и усталая, я вернулась к машине, кое-как вытерла руки влажными салфетками, почистила джинсы и поехала в садик за малышами.

– Тетя Лампа, – заорали Игорь и Леня, кидаясь ко мне, – а где мама?!

– Она уехала в командировку, – лихо соврала я.

– За деньгами, – деловито уточнил Леня, – привезет их много-много, купит мне машину.

– И мне, – не замедлил обрадоваться Игорь.

Леня показал брату язык:

– Только мне.

Игорь стукнул братца по макушке кулаком:

– Фигу тебе!

Ленечка не остался в долгу, началась драка.

– А ну тихо! – повысила я голос. – Вам нужно любить друг друга, а не сориться. Одевайтесь, не забудьте поддеть под комбинезоны рейтузы, на улице мороз.

– Ты на машине? – деловито осведомился Игорек.

– Конечно, – подтвердила я.

– Тогда можно комбезик прямо на колготки натянуть, – обрадовался мальчик.

Я вздохнула. Ну почему детям всегда лень одеваться по погоде? Сколько раз Кирюша и Лизавета доводили меня до истерики, занудно исполняя одну песню: «Жарко! В шапке голова потеет! Идти до дома пять минут. Можно мы с раздетой башкой сбегаем?»

Вот мне в детстве приходилось молча натягивать толстый свитер, на ноги – нитяные чулки, сильно «кусающиеся» рейтузики со штрипками, серые носки из «козлика» и валенки с калошами. На голову повязывался белый полотняный платочек, на него натягивался «шлем» – шерстяная шапка, плавно переходившая в нагрудник, и лишь потом на нее водружался меховой капор из цигейки. Последний вместо завязок имел длинную белую резинку, подобную мне продевали в трусики, чтобы те не падали. Боюсь, я не смогу объяснить подросткам, что это за зверь такой – резинка. Тонкая белая полоска легко растягивалась, затем столь же легко сжималась и плотно прихватывала капор. Думаю, это было эксклюзивное изобретение советских женщин, которые не хотели, чтобы дети простудили на холоде уши.

Позаботившись о моей голове, мама впихивала доченьку в тяжелую цигейковую шубу. Поскольку ее покупали на несколько лет, она была на пару размеров больше, чем надо. Предвижу вопрос современных родителей: эй, люди, вы специально хотели изуродовать кроху, сделать ее похожей на тюк?

Конечно, нет, но шубы всегда были в стойком дефиците, купить шубенку удавалось лишь по большому блату. Вот почему большинство моих сверстниц носили зимой нечто, весьма похожее на наряд боярыни, затем бегали в шубе по колено, а потом мамы надставляли полушубки, пришивая к подолу кусок овчины и делая обшлага из другого материала. В результате получалась оригинальная вещь: середина из поношенной, потерявшей вид цигейки, нижняя часть скроена из телогрейки дедушки, а края рукавов – из драпового пальто бабушки. Данная конструкция непременно подпоясывалась ремнем, на шею повязывался длинный шарф, на руки натягивались варежки на тесьме, и – пожалуйте на улицу.

Даже передвигаться тихим шагом в таком обмундировании бедному ребенку было крайне затруднительно, обычно я тащилась рядом с мамой, ощущая себя полураздавленной бабочкой. Да, чуть не забыла! Если столбик термометра опускался ниже отметки десять градусов, из маминой сумки появлялась железная коробочка из-под леденцов, наполненная перетопленным гусиным жиром. Этой противной субстанцией мне намазывали лицо, потом прикрывали его носовым платочком, который на манер чадры подпихивали под края шапки, и строго заявляли:

– Молчи. На улице мороз. Ни одного слова, пока не окажешься дома.

Современные дети, имеющие легкие комбинезоны и при этом капризничающие при виде невесомых теплых штанишек, должны выучить наизусть мой рассказ о цигейковой шубе и понять, как им повезло.

Поспорив о рейтузах и проиграв в словесной битве, я посадила братьев в машину. Игорь и Леня моментально обнаружили новый повод для выяснения отношений: справа окно у малолитражки больше, чем слева.

– Мне лучше видно! – объявил Игорь. – Стекло шире твоего.

– Врешь, – отреагировал Леня.

– Там медведь стоит, – соврал Игорек.

– Где? – завопил наивный Леня.

– Уже проехали, – захихикал Игорь, – не заметил?

– Нет, – честно признался брат.

– Говорил, мое окно здоровше, – обрадовался Игорь, – вау, дурак! Ну ща получишь.

Я посмотрела в зеркальце: все правильно, на заднем сиденье начались активные военные действия. Поскольку у меня есть опыт воспитания Лизаветы и Кирюши, я отлично усвоила одну истину – пока дети не убивают друг друга, вмешиваться не стоит. Еще более глупо задавать вопрос: «Кто первый затеял свару?» В ответ моментально получите единый выкрик: «Он!»

Двери в машине заблокированы, пусть Игорь и Леня пинаются сколько их душе угодно. Вот у бабы Нилы другие воспитательные принципы, остаток вечера я провела под неумолчные замечания старухи:

– Перестаньте драться, посидите спокойно. Леня, отстань от Игоря, Игорь, не лезь к Лене.

Потом бабушка устала и призвала на помощь Томаса.

– Если вас на месте стоять, получить красивый значок с американским президентом, – решил подкупить буянов студент.

– Лучше с Микки Маусом, – возразил Игорь.

Томас, воспитанный в традициях патриотизма, подумал, что дети его не поняли, и уточнил:

– Знак имеет флаг и лицо из Белый дом. Очень правильный украшений.

– Что ты за него хочешь? – деловито спросил Игорь.

– Тихий вечер, – объявил Томас.

– Всего-то за один значок? – возмутился малыш.

– С мордом американского президента, – напомнил Томас.

– Он не нашенский, – возразил Леня, – нам твой президент ни к чему.

– Американский первый лидер из Белый дом? – оторопел студент.

– Наш Кремль главнее, – заявил Игорь.

– Нет, – возмутился Томас, – весь мир слушать американский человек из Вашингтона!

– Ха, – в один голос ответили мальчишки, – все ты врешь!

– Глупцы! – рассердился Томас. – Кока-кола пьете? Жвачка жуете? Это из Америки.

– А ты бабы-Нилин борщ сожрал, – возразил Игорь. – Российский суп круче, и наш президент лучше вашенского. И ваще, ты здесь живешь. Наш президент – твой тоже.

Я тихо прыснула: достойный аргумент в споре. Томас неожиданно обиделся, и следующий час дети Силаевой, объединившись ради победы над общим врагом, пикировались с американцем. В конце концов я вышла в кухню и сказала Томасу:

– Ты же взрослый! Зачем ввязался в словесную перепалку с детьми? А вы оба идите спать.

Буяны, неожиданно присмирев, ушли в свою комнату, наверное, устали. Я тоже легла в кровать, подпихнула под один бок Мулю, под другой Капу, положила правую ногу на Аду, левую на Феню, уловила тихое сопение Рейчел, легкое похрапывание Рамика, закрыла глаза и… заскрипела зубами, услышав шепот Игоря:

– Тетя Лампа, я лягу с тобой, мне одному страшно.

– Нет, нет, – возразила я, – здесь негде устроиться, кругом псы. И потом, разве ты трус?

Игорек без приглашения сел на Мулю:

– Не-а, просто в комнате темно.

– В моей спальне тоже нет света, – зевнула я.

– Но тут ты и собачки, – логично возразил Игорь.

– А в вашей детской Леня, – сопротивлялась я экспансии на свою кровать.

– Он маленький и противный, – вздохнул Игорь. – Ну пусти!

– Нет! – категорично заявила я. – Каждый человек спит на своем месте. Или ты все же боишься остаться один на диване?

Игорь засопел:

– Я храбрый.

– Тогда спокойной ночи, иди ложись в постельку, – велела я. – Можешь не закрывать дверь в коридор.

– Хочешь, открою тебе тайну? – зашептал мальчик. – Если оставишь меня здесь, такой секрет расскажу!

– Не-а, – пробурчала я.

– Я могу спать один, – гордо заявил Игорек. – А еще я главнее Леньки, охраняю ключ. Мама велела никому не говорить, она мне его на шею повесила. Видишь?

Мне пришлось сесть и зажечь лампу.

– Игорек, не дури. У тебя на шее крестик, иди спать.

Мальчик хитро прищурился:

– Ага, его мама надела и приказала: сыночек, не потеряй. Она его иногда берет и уносит. Думает, я сплю и не вижу. Хочешь, открою тайну?

– Говори, – заинтересовалась я.

– Сначала пообещай, что пока мама не вернется, я буду спать с тобой, – потребовал Игорь.

– Ладно, – согласилась я.

– Поклянись, – не успокоился ребенок.

– Зуб даю, – сказала я.

– И никому не проболтаешься?

– Могила, – зевнула я.

Игорь снял с шеи шнурок:

– Это не крестик, а ключик такой. Мама его потихоньку берет и дверь открывает.

– Дверь? – подпрыгнула я. – Где?

– В домике, – зашептал Игорь, – он синий, с красной крышей, внутри играет музыка и карусель вертится.

– Где находится этот домик? – удивилась я.

– В сарае, – еле слышно сказал малыш. – Показать? Тут рядом, где картошка.

Я вскочила с постели:

– Пошли.

– Одеться надо, – внезапно проявил несвойственную ему предусмотрительность Игорь, – холодно.

По дороге в сарай Игоряша крепко держал меня за руку и болтал без умолку. Я старалась не пропустить ни слова из его рассказа. Как многие дети, Игорек имел хороший слух и зоркий глаз.

После того как папа уехал в командировку, а мама привезла всех в Брехалово, она сказала детям: «Бабушка болеет, ей нужен свежий воздух, когда она поправится, мы вернемся назад».

Игорю перемены в жизни не понравились, а потом еще мама надумала отдать детей в садик, они с братом сидели днями и ночами в группе. Правда, мать заверила малышей: «Вот Илюша и баба Паша выздоровеют, мы поедем в свою квартиру, и все будет по-прежнему». – «А папа?» – задал вопрос Игорь. «Он в командировке, – ответила мама, – будь мужчиной, мне сейчас тяжело, не капризничай».

Игорь очень любит маму, поэтому он изо всех сил старался хорошо себя вести. А еще Нина повесила на шею сына новый крестик и сказала: «Это папа тебе прислал подарок. Не хвастайся перед Леней, денег хватило только на один, не обижай брата».

Игорь пообещал хранить тайну, но не выдержал. Леня устроил скандал, Нина рассердилась на болтливого мальчика, но крестик у него не отняла, сказав: «Я пошутила насчет папы, хотела проверить, умеешь ли ты хранить тайны». Игорь разрыдался, а мама его утешила: «Ничего, все равно носи».

В очередной выходной, уложив детей и подумав, что они спят, Нина подошла к сынишке, сняла у него с шеи крест и пошла во двор. Любопытный Игорь осторожно последовал за мамой, проник за ней в сарай…

На этой фазе рассказа мы вошли в деревянное помещение, набитое всякой всячиной. Игорь довел меня до старой сумки, о которую я некогда споткнулась, и сказал:

– Домик там.

Я расстегнула молнию и поняла, что вижу личные вещи какого-то парня: несколько простых мужских брюк, пара рубашек, далеко не новое нижнее белье, носки, пустой бумажник, шарф и обшарпанную коробку, некогда бывшую яркой подарочной упаковкой. Еще там был деревянный домик, синий с красной крышей и небольшим отверстием вместо одного из окон.

Игорь снял крестик и проинструктировал меня:

– Его надо в дырку пихнуть.

Я послушно вставила ключ в замочную скважину. Крыша поднялась, послышалось тихое звяканье колокольчиков, открылась небольшая вертящаяся каруселька.

«Джингл белл, джингл белл», – пела музыкальная шкатулка.

– Красиво? – выдохнул Игорь. – Здоровский секрет?

Я кивнула, мелодия закончилась, раздался тихий щелчок. Я схватилась за карусель и потянула ее вверх, открылось второе дно, там лежала небольшая записная книжечка коричневого цвета. Я молча смотрела на нее.

– Ух ты! – закричал Игорь. – Не видел, как она сдвигается!

В сарае внезапно возник луч света.

– Ну погодите, дьяволы, – заорали с порога, – ща мало подлюкам не покажется! Пришли мои запасы тырить! Да защиту задели! Зазвенели бубенчики! Захотели опять консервы унести? Ща пристрелю!

– Баба Нила, остановись, – закричала я, – это Лампа!

Старуха прошла чуть вперед:

– Господи, что ты тут делаешь?

– Мамин секрет смотрим, – тут же влез Игорь.

– Секрет? – переспросила баба Нила.

– Ерунда, – засмеялась я, – Нина оставила в сарае сумку с тряпками.

– А в ней коробка с музыкой, – заверещал мальчик.

– Не знала, что Нинка тут хабар сложила, – изумилась хозяйка.

– Лампа записную книжку нашла, – похвастался Игорь. – Там дно еще раз поднимается, а внутри блокнотик лежит!

– Некрасиво в чужом шмотье шарить, – укорила меня старуха.

– Мальчик никак не засыпал, – начала я оправдываться.

– Голова у меня кругом идет, – запричитала баба Нила, – весь день колготень. Томас кран в ванной сломал, Прасковья хоть и сумасшедшая, а все время жрет! Где покой? Колян ща роды принимал, всю комнату изгваздал.

Я захлопнула шкатулку и быстро закопала ее в вещи.

– Роды? У кого? В доме только мы. Я младенца на свет не производила, вы тоже, остаются лишь Томас и Прасковья Никитична, но сильно сомневаюсь, что они способны родить ребенка.

– Быдры хреновы, – пригорюнилась баба Нила, – общим счетом девять быдрят у Коляна. Не слышала, как он у тебя над головой носился? Туда-сюда бегал, упарился весь.

– Степа и Петя разродились? – хихикнула я.

– Ошибочка получилась, – засмеялась баба Нила и потрясла винтовкой: – Они оказались Степанида и Петровна. То-то жирными выглядели. Небось продавец не наврал Коляну, сын сам все перепутал, он невнимательный.

– Поосторожней, – испугалась я, – разве можно оружием размахивать? Еще выстрелит.

Баба Нила с превосходством глянула на меня:

– Не боись, Лампа, сам по себе ствол лишь в кино бабахает. Я умею с пукалкой обращаться.

– Что-то не верится в ваши охотничьи таланты, – вздохнула я. – Лучше отложите винтовку. Откуда она у вас? На оружие нужно разрешение, и его положено хранить в специальном шкафу, под запором.

Мать Коляна прислонила опасную игрушку к руинам комода.

– В деревне живу, не в городе. Здесь в каждой избе у кого обрез, у кого наган. Многим от родителей арсенал остался, другие в начале девяностых обзавелись, чтоб от бандитов урожай охранять, третьи в те же времена от голодухи охотой спасались. Думаешь, если около Москвы живем, то зайцев нет?

– Ужас! – поежилась я. – Замолчи, сделай милость.

– Ствол в деревне вещь нужная, – продолжала вещать старуха, – ну, типа лопаты. Иногда погрозишь им, и бомжи убегают. Короче, не дрейфь, я с железкой ловко управляюсь.

– Хочу винтовку нести! – объявил Игорь.

– Фигу тебе, – спокойно ответила старуха, – детей к оружию не подпускают.

– Тогда покажи котят, – заявил Игорь.

– Завтра, спать пора, – ультимативно ответила баба Нила, – пошли отсюдова.

Мне очень не хотелось оставлять записную книжку. Логика подсказывала: если Нина столь тщательно ее спрятала, то внутри непременно найдется много интересного. Но забрать вещь Силаевой на глазах у старухи невозможно, поэтому я мысленно на некоторое время попрощалась с блокнотом и пошла в дом.

Игорь и баба Нила тащились сзади.

– Котят дай, – ныл мальчик.

– Они быдрята, – уточнила старуха.

– Хочу! – прибавил голоса Игорь и моментально получил от старухи подзатыльник.

– Хочуха в моем доме не живет, – заявила бабка. – Это Лампа добрая, почапала с тобой в мороз, каприз твой выполняла, а я умею с мальчиками управляться.

– У-у-у, – попытался зареветь Игорь и снова проиграл.

Баба Нила вытащила из кармана куртки смятые бахилы.

– Еще поори тут ночью, – пригвоздила она, – вона, кляп из чего под руку попалось сооружу. Избаловала вас мать. От еды нос кривите, буяните, деретесь. Бандюки, в отца получились, пойдете по кривой дорожке, как он. А ну в кровать!

Получив мощный отпор, Игорь счел за благо не продолжать качать права. Обиженно сопя, малыш исчез в своей комнате.