Книга: Бабочка в гипсе
Назад: Глава 29
Дальше: Глава 31

Глава 30

Речь вора в законе становилась все более неразборчивой и в конце концов превратилась в невнятное бормотание. Но я уже успела узнать всю правду. Тимофей таки согласился помочь внучке, взялся передать мне телефон. А Нина, начав действо-вать, быстро поняла, что ошиблась. Буквально сразу она вычислила, к кому в руки попал мобильный Вали, и на ходу скорректировала свой план, включив в него и меня. Нина даже обрадовалась путанице: она надеялась, что я смогу добиться освобождения Фила. Почему ей это пришло в голову? У меня есть лишь один ответ: она увидела у меня на комоде прикол, подстроенный Максом, – фотомонтаж, где я стою около президента и министра МВД. Помнится, приметив этот снимок, Нина ахнула и сказала что-то вроде: «Ну и ну! Ты, оказывается, большой человек». А я живо перевернула рамку изображением вниз и промямлила: «Ерунда, не обращай внимания». Нет чтобы засмеяться и сказать: «Это очередная шутка моего друга Макса, он еще и не на такое способен». Но я почему-то ничего подобного не произнесла. И вот теперь пожинаю плоды. Силаева, сообразив, что с ней говорит не Валентина, а Лампа, тут же вспомнила про тот снимок и возликовала: у соседки есть связи, ну неужели, если ее напугать как следует, она их не использует? То-то она говорила мне при каждом звонке: «Ты можешь! Пусть Фила немедленно выпустят. Позвони своим друзьям».
– Зачем вы отправили меня в прачечную искать кошку? – выпалила я. – Услали на другой конец города.
Тимофей Пантелеймонович рассмеялся:
– Приставучая ты оказалась! Один раз приехала, телефон получила. Второй раз без приглашения приперла. Липучка – копейка штучка. Понял я: ты не отстанешь, начнешь в подвал дорогу топтать. Надо офис менять, перебираться в новое место, куда ты не припрешься. Знаю я таких, как ты: пока человека не измылят, не отвянут. Ну и дал тебе наводку на прачку. Смех глядеть, как ты унеслась, за спиной пыль моталась. Дура с возу, а я поднялся и ушел. Вот для чего «офис» нужен, он не дом, спалился и бросил. Ищи меня свищи.
Ковригин чихнул, схватил со стола салфетку и вытер нос. Я заметила на ней красные пятна. У деда были слабые сосуды.
– И как только ты меня нашла? – запоздало удивился вор в законе и медленно наклонил голову.
Я промолчала. Наверное, в свое время Тимофей Пантелеймонович был ловок, умен и хитер. Но сейчас он явно не в курсе последних достижений криминологии, иначе бы не стал бросать в подвале платок со своим ДНК. Теперь жизнь преступников сильно осложнилась. Не хочешь, чтобы тебя нашли? Забирай с собой окурки, огрызки, мой тщательно после себя посуду, пользуйся отбеливателем, очищая место преступления, не роняй свои волосы, кожные частички, капли пота или слюны, иди на дело в костюме для работы в помещениях с радиационной опасностью. Тогда есть крохотный шанс остаться на свободе. Но лучше не иметь с миром криминала ничего общего, жить честно, зарабатывать деньги, а не воровать их. Простите за банальность, но актуальности это не потеряло. Не нарушайте закон. Рано или поздно вы непременно попадетесь.
Когда Тим-плотник уронил голову на стол и захрапел, я подошла к бармену, достала из кошелька тоненькую пачку денег и спросила:
– У вас тут, наверное, есть комната отдыха для сотрудников?
– Посетителей в служебные помещения не пускаем, – заявил парень.
Я слегка увеличила сумму и сказала:
– У Тимофея Пантелеймоновича убили внучку, он пару часов назад опознал ее тело в морге, оттого и напился. Если уложите его в тихом месте, Ковригин будет вам благодарен. Он человек с авторитетом, может, в будущем вам понадобится.
– Бедный дедушка! – проявил мягкосердечность бармен. – Эй, ребя, волоките его в кабинет Петровича на диван.
Два официанта не слишком крепкого телосложения попробовали поднять Тима-плотника. Задачу хлюпикам удалось выполнить лишь с третьей попытки, и то лишь после того, как я им помогла.
Через четверть часа старик очутился на узкой софе в небольшой комнатенке. Я сняла с него ботинки и прикрыла ноги его же теплой курткой.
– Здоровый дед, – отдуваясь, сказал один из парней. – По лицу старый, а жилистый.
– И седины нет, – добавил второй.
– Красится небось, – предположил первый.
– Цвет натуральный, – решил поспорить с ним приятель, – темно-русый, корни такие же. У меня бабке сто лет, а зубы свои, ни одной пломбы.
– Ты и в рот ему успел заглянуть, – хмыкнул товарищ.
– Не, просто к слову пришлось, – ответил коллега. – Ща многие красятся, бабы все, как одна, блондинки. Считают, что белые волосы козырнее!
Я вздрогнула. По телу начал разливаться жар.
– Что ты сказал? Белые волосы козырнее?
Официант пошел к двери:
– Ну да, в смысле, моднее, красивее.
– Козырнее, – повторила я. – Бог мой! Вот дура! Глупее не найти!
– Кто? – проявил любопытство второй парень.
Но я быстро покинула бар и уехала в Брехалово.

 

Утро началось со счастливого повизгивания собак. Я приоткрыла глаз и увидела Макса, который стоял в проеме двери.
– Мы гулять, – свистящим шепотом объявил приятель, – а ты спи, еще рано.
Но я быстро села:
– Нет.
– Дух противоречия родился намного раньше Лампы! – восхитился Макс. – Ты готова спорить по любому поводу. Из вредности сейчас встанешь? Черт, следовало велеть тебе: «Живо одевайся», вот тогда бы услышал твой нежный храп.
Я накинула на плечи халат:
– Во время сна я не издаю никаких звуков.
– Ну откуда тебе знать? – хмыкнул Макс.
Я встала:
– Мы ошиблись.
– В чем? – насторожился Макс.
– Посчитали Маргариту Подольскую очередной жертвой киллера, – пояснила я. – Вот только вдова никакого отношения к карточной игре не имеет.
– Лампа, собак на улицу выпускать? – закричала баба Нила. – Они под дверью маются.
– Сделай одолжение, – ответила я, – пусть по двору бегают.
Макс сел в кресло:
– Твои слова не имеют смысла. Весь расчет Нины строился на необходимости убедить всех в том, что снайпер остался на свободе и продолжает убивать. Подольская якобы его очередная жертва.
Я села напротив Макса:
– Нина отличный стрелок, ей пристрелить человека, как мне выпить кофе. Вот только Тим-плотник убедил внучку…
Глаза Макса расширились:
– Внучку?
– Потом! – отмахнулась я. – Вор в законе уговорил Силаеву не лишать никого жизни. Нина вняла его совету и отстрелила Вале ухо. Прикинь, как Силаева ненавидела Рублеву! Она мечтала отравить прокурора, потом решила ее пристрелить, но сдержалась. И дала мне по телефону честное слово: больше никого не тронет. Поверь, Подольскую убила не Нина. Я твердо уверена, что Маргарита тут ни при чем. Либо это два разных дела, либо некто знал, что киллер пообещал убрать первого прохожего в семнадцать ноль-ноль, и воспользовался случаем.
– Неужели ты поверила обещаниям Силаевой? – хмыкнул Макс.
Я встала, взяла из ящика комода фото и протянула приятелю:
– Узнаешь?
– Крутая приколина, – засмеялся Вульф, – Лампа в обнимку с первыми лицами государства. Хочешь, сделаю снимок, где ты вместе с Юрием Гагариным?
– Ну спасибо, – разозлилась я, – мне не сто лет! Хватит зубоскалить. Нина случайно увидела твой супермегаприкол и поверила, что госпожа Романова всемогуща. Поэтому она решила, что я ей непременно помогу. Нине не требовалось убивать Маргариту, она была уверена: Лампа может позвонить президенту по личному мобильному, равно как и соединиться с министром МВД.
– Умереть – не встать… – протянул Макс.
В ту же секунду у него заработал сотовый, Вульф взял трубку и стал бесконечно повторять:
– Да, да, да.
Я сбегала на кухню, разложила по мискам собачий завтрак, попросила бабу Нилу, самозабвенно жарившую на сковородке очередные комки, впустить псов и накормить их, потом вернулась в спальню и вновь услышала голос Макса:
– Да, да, да.
– Что случилось? – не сдержала я любопытства, когда Вульф положил трубку на стол.
Макс уперся ладонями в колени:
– Отчет по Подольской. Первое. Ее убили из винтовки, по пуле совпадений нет. Зато полно других интересных фактов. У тела нашли мужские золотые часы на бело-сером ремешке. Вероятно, киллер наклонился, чтобы проверить, мертва ли жертва, и обронил хронометр.
– Он не профессионал, – сказала я.
– Под ногтями Маргариты обнаружены кусочки эпителия, – продолжил Макс.
– Сопротивлялась и оцарапала нападавшего, – подскочила я.
– Но ран, характерных для драки, на ней нет, – добавил Макс.
– Немного странно, – кивнула я.
– И не такое случается! – отмахнулся Макс и прикинулся дурачком: – Да, чуть не забыл, на часиках гравировка: «Льву на удачу. И.И.». Шикарная улика, такие редко попадаются.
Меня смело с кресла.
– Райкин! Часы золотые на бело-сером ремешке! Очень приметные! Лев Георгиевич, начальник управления. Лев! Арсений рассказывал о страсти шефа к стрельбе, тот выбрасывает адреналин, стреляя по мишеням, имеет коллекцию оружия, подвержен припадкам гнева и очень богат. Мы нашли второго снайпера! Все понятно! Нина знала, кто соперник Филиппа в игре. Нет, не получается! Что-то тут не вяжется.
– А по-моему, все отлично сложилось, – потер руки Макс. – Нина выходит на связь с Левушкой, тот делает ход, а потом пристреливает Силаеву.
– Райкин – убийца жены Филиппа? – удивилась я. – Все-таки это бред.
– Нет! – не согласился Макс. – Тонкий расчет. Лев Георгиевич – циклотимик, настроение у него меняется сто раз на дню. Сначала он обрадовался возможности сыграть, убил Подольскую, затем испугался и прикончил Нину. Силаева единственная, кто мог навести на него ищеек.
– Есть один нюанс, – забубнила я.
– Есть один нюанс, – повторил Макс, – извини, не успел сразу выложить. Во рту Подольской обнаружили пуговицы от очень дорогого мужского пиджака. Поскольку такой прикид в Москве один, и продал его фирменный магазин, установить покупателя было делом техники. Сюртучок и брючата купил… Угадай кто? Правильно, Лев Георгиевич. Бинго. Филипп Медведев виновен со всех сторон, его никто не отпустит, Нина затеяла глупую историю, но…
Я схватила Макса за рукав:
– Поехали к Гладкову, срочно! У меня есть соображения по этому поводу, кто-то пытается увести следствие в другую сторону.
Паша встретил нас с самым мрачным видом:
– Если есть что важное, говори, если нет, мне болтать некогда.
Я решила не обижаться: Павел нервничает, ему в руки попало весьма щекотливое дельце.
– Тебе не кажется, что улик многовато? Часы, кожа под ногтями и пуговицы во рту?
– Нормально, – не сдался Гладков, – я знаю случай, когда убийца, прикончив жертву, мирно заснул в соседней комнате. Так его в кровати и взяли.
– Лев Георгиевич не идиот, – вздохнула я.
– Он не профессионал, – влез Макс, – отсюда и косяки.
– Ладно, – кивнула я. – А что говорит сам начальник управления?
Гладков ткнул пальцем в кнопку DVD-плеера, стоявшего на столе. Появилось знакомое лицо, которое на этот раз утратило выражение превосходства над окружающими. «Часы потерял, где – не помню, может, ремешок расстегнулся?» – раздалось из динамика. «Но вас неоднократно видели с этими часами, – сказал за кадром мужской голос, – мы можем доказать, что они принадлежат вам». – «Недавно их посеял, – занервничал Лев, – я же не отрицаю, что они мои».
На пленке оказалась полная запись допроса:
«– Предположения, где их оставили, имеются?
– Баня, фитнес-клуб, массаж, – начал загибать пальцы Райкин. – У нас новая прислуга, может, она украла, отдала своему любовнику, а тот продал убийце?
– То есть вы не помните?
– Конечно, нет! – возмутился Райкин.
– Вы не удивились, что часы отсутствуют? – не успокаивался следователь.
– Не сразу заметил, – забубнил Лев Георгиевич, – у меня их больше десяти штук, постоянно их меняю».
Паша нажал на пульт, картинка замерла.
– Здорово, да? Могу дать послушать про царапину.
– Валяй, – обрадовался Макс.
Гладков снова воспользовался пультом, чуть перемотал запись и велел:
– Слушайте. Это забавно.
«– Не знаю я никакую Подольскую, – без агрессии и высокомерия, а чуть ли не со слезами на глазах говорил Лев Георгиевич, – я счастливо женат на Инне Ивановне.
– Под одним ногтем убитой нашли кусочек вашей кожи, – выложил главный аргумент следователь. – Вы-то должны осознавать, что означает такая улика.
– Понятия не имею, как он там очутился, – взвыл Лев.
– Откуда у вас царапина на запястье?
– Эта? Случайно оцарапался.
– Конечно, не помните где?
– Наоборот, могу точно указать место! – обрадовался Лев Георгиевич. – Я выдвинул ящик письменного стола и напоролся на гвоздь.
– Хорошая попытка, – одобрил допрашивающий».
Гладков остановил запись.
– Тупой, еще тупее.
– Вы осматривали его кабинет? – оживилась я. – Нашли гвоздь в столе?
– Нет там ничего, – вздохнул Паша.
– А можно мне поглядеть? – заныла я.
– Зачем? – пожал плечами Гладков. – Он…
Я не дала приятелю договорить:
– Две непонятки. Первая. Если Лев Георгиевич – второй участник «игры», то он отлично знает правила. Филиппа посадили, и ход «Игорь Савиных, пятая жертва» остался не побит. Игорь Львович заведовал отделом в фирме, успешно делал карьеру, ему было тридцать лет. Типичный «валет». Его следовало крыть «дамой». Но Подольская, несмотря ни на что, не тянет на эту карту, она всего-то домохозяйка, правда, вдова богатого мужа, что и возвело ее в разряд «десяток».
– Спорно, – возразил Павел, – я бы оценил тетку дороже.
– Ладно, – согласилась я, – пусть она «дама», бубновая. Маргарита – яркая блондинка. А Савиных брюнет, он пиковой масти. С какой стати бубны бьют пики? Козыри у них были черви. Имей Подольская рыжие кудри, я бы молчала. Жаль, что мысль о цвете волос пришла мне в голову слишком поздно, когда парни оттащили Ковригина в комнату отдыха и стали удивляться отсутствию у него седины. Значит, тот, кто пристрелил Маргариту, ничего не знал о карточной баталии. Газета «Сплетник» и прочие сейчас радостно обсасывают тему снайпера, но нигде в публикациях нет ни слова о «подкидном дураке». Пресса не в курсе. А тот, кто пытался представить смерть Подольской как очередное преступление снайпера, тоже не имел понятия об игре в «дурака». Если Лев убил Маргариту – он не наш снайпер. Если Райкин снайпер – он не лишал бы жизни Подольскую. Так мне кажется.
Павел вытащил из стола бумагу:
– Читай. Это найдено в бумагах Льва Георгиевича.
Я схватила листок. «Милый, ты не можешь меня бросить после стольких лет. Чем она лучше меня? Красивее? Но так, как я, тебя никто любить не будет. Заводя с тобой роман, я не думала, что он превратится в крепкое чувство, но сейчас любовь захватила меня с головой. Думала, ты отвечаешь мне взаимностью, наши встречи раз от раза становились все жарче. После смерти мужа я думала, что время прятаться прошло. Но ты решил иначе. Милый, я хочу быть с тобой. Мой журавлик, я тебя никому не отдам. Если ты не вернешься ко мне, я расскажу всем о нашей любви. Твоя мышка, хотя теперь скрываться уже не надо, поэтому подписываюсь прямо – Маргарита Подольская».
– Упс! – не сдержался Макс, нагло читавший письмо из-за моего плеча. – Вот вам и мотив. Ритуля – любовница нашего Левушки! Ай, хитрый подлец! Маргарита могла разрушить счастье парниши. Дело проще некуда. Мужик имеет богатую жену и любовницу, вторая наглеет, и ее приходится убить. Банально, как яичница на завтрак. Левушка боится потерять бабло супруги. Спит и видит, как избавиться от Риты, и тут снайпер! Нина не убивала Подольскую, это сделал Левчик, подделываясь под нее. А затем, думаю, он пришил и Силаеву, чтобы все концы утопить.
– Тогда он не второй снайпер, – мрачно повторила я. – И как Лев нашел Нину?
Гладков тяжело вздохнул.
– Есть еще нестыковки, – зачастила я.
– У меня от тебя голова заболела, – пожаловался Паша, – мухи черные перед глазами скачут. Уймись.
– Это что! Она способна довести человека до состояния, когда начинаешь видеть розовых слонов с синими ушами, – обнадежил его Макс. – Настырная, въедливая, не девушка, а бультерьер.
– Слишком много улик, – уперлась я, – и вдобавок еще письмо от Риты. Почему он его хранил? Следовало выбросить послание, сжечь, разорвать, съесть! Такие документы не берегут.
– Он дурак, – пожал плечами Гладков.
Но я не удовлетворилась этим ответом:
– Вспомним про эпителий под ногтями и пуговицу. Маргарита убита выстрелом издалека?
– Да, – подтвердил Пашка.
– Не в упор? – уточнила я.
– Нет, – помотал головой Гладков.
– Интересно выходит, – хмыкнула я. – Сначала Лев Георгиевич дерется с жертвой, она его царапает, откусывает пуговицу, потом начальник управления отбегает подальше и стреляет?
Павел и Макс переглянулись.
– Или иначе, – вдохновилась я произведенным на мужчин впечатлением, – Лев Георгиевич убивает любовницу, подходит к ней, а мертвая Рита царапает его, вскакивает, откусывает пуговицу с пиджака и умирает – теперь уже навсегда. Вам какая из версий больше нравится?
Гладков и Вульф молчали.
– Можно мне посмотреть на ящик стола в кабинете Льва Георгиевича? – спросила я.
– Пошли, – после короткого колебания распорядился Паша.
Назад: Глава 29
Дальше: Глава 31