Книга: Толстушка под прикрытием
Назад: Глава 19
Дальше: Глава 21

Глава 20

Вместо тапочек мне предложили… голубые бахилы, какие выдают в больницах. В прихожей у Майоровых в самом деле царила чистота, а в гостиной мягкая мебель была укрыта специально сшитыми серыми чехлами. До сих пор я видела подобные только в кинофильмах, где речь шла о начале двадцатого века, да в музеях.
– Тесть у меня был человек неуживчивый, – продолжил начатый разговор зять Фофана. – Да и теща хороша. Допекла мужа, тот взял и в Москву свинтил, бросил жену.
– Папа с мамой не разводился, – уточнила Зина, – семья сохранилась.
Степан махнул рукой:
– Не смеши. Юрий Николаевич в столице, а Варвара Михайловна в Громске. Ничего себе совместная жизнь.
– Достала мама отца, – вздохнула Зина, – тут Степа прав. Очень она его к Москве ревновала.
– Фофану повезло по полной программе, – не дал ей договорить супруг. – Он красавец был и за свою внешность попал в Президентский полк. В столице воинскую службу проходил, по Красной площади маршировал.
– Солдат по выходным по театрам водили, – вмешалась Зина. – Один раз папа в Большом побывал, балет впервые увидел и на всю жизнь очаровался. Потом в магазине купил фигурку танцовщицы в пачке, очень красивую. Так его коллекция и зародилась.
– Юрий Николаевич книгами про танцы обзавелся, пластинками с музыкой, – снова перебил Степан. – Громск от Москвы недалеко, тесть по выходным в столицу мотался. В театр ходил, в этот… ну… как его…
– Имени Станиславского, – подсказала Зинаида, – там тоже балет показывают. Билеты достать трудно, но папа за долгие годы со всей администрацией сдружился. Его и директор знал, и кассиры, давали ему пропуска как самому верному фанату. А мама орала: «Деньги зря тратишь, от семейного бюджета откусываешь, на дерьмо заработанное спускаешь! Просто тебе нравится на полуголых балерин пялиться, только о себе думаешь!» Она не права была, отец за всю свою жизнь на море ни разу отдохнуть не поехал. В средней полосе отпуск проводил, ему в поликлинике давали бесплатную путевку в санаторий «Конский завод».
– Куда? – напряглась я.
Зина засмеялась.
– Смешное название, да? Это в Подмосковье. Очень давно там лошадей разводили, а потом устроили профильный санаторий для людей с болезнями желудочно-кишечного тракта. На территории скважина есть с минеральной водой. Папе там очень нравилось: лес, река, тишина, условия хорошие, персонал вежливый, кормили прилично, номера без подселения – если человек один прибыл, то никого постороннего к нему в комнату не заселят. И отцу после двухнедельного пребывания в лечебнице сразу легче делалось, камни у него в желчном пузыре были. Ну да, у него был не самый легкий характер, но маме не следовало его грызть.
– А вы почему пришли? – наконец догадался спросить Степан.
– В деле, связанном с исчезновением Юрия Николаевича, выявились новые обстоятельства, которые требуют проверки, – обтекаемо ответила я.
Зинаида схватила мужа за руку и так сильно сжала ладонь Степана, что тот ойкнул, а потом забормотал, как в начале разговора:
– Ну мы ваще ничего не знаем. И все уже в полиции рассказывали. Че могло случиться? Мы давно поняли: нет тестя в живых.
– Вы помните день, когда пропал Юрий Николаевич? – спросила я.
– Мы с ним повздорили, – всхлипнула Зина. – Из-за балерины, вернее, из-за той девицы, что фигурку на чайник сменяла. Отец чушь про сведенную татуировку понес, я не сдержалась, начала с ним спорить. В общем, выставил папа нас со Степой вон. Был на редкость агрессивным, я его таким и не помню. Обычно он просто нудил, а тут табуреткой запустил.
– Верно, – согласился Степан, – он никогда себя так не вел, разбушевался по полной. Я тоже психанул, хотя раньше всегда сдерживался.
– На погоду ты среагировал, – с видом знатока заметила Зинаида. – Я вообще-то не приучена родителям хамить. У меня мама такая была: если я слово поперек скажу, сразу мне по губам чем ни попадя. Один раз она горячие щи мешала, а я чего-то заявила, ну и получила поварешкой. Потом неделю ни есть нормально, ни разговаривать не могла. С тех пор предпочитала ни с матерью, ни с отцом не спорить, усвоила урок. Но в тот день мне так обидно стало! И чего папа развизжался? В общем, меня словно с цепи спустили.
– Сначала нормально сидели, чаю с мармеладом попили, булочек поели, – вспоминал Степан. – Потом тесть балерину принес, на стол водрузил и давай ее нахваливать. Минут десять соловьем пел. Смотрю, Зинка покраснела и спрашивает: «Папа, ты зачем так сильно одеколоном облился? Дышать нечем!» Я носом подергал – и точно, пахнет каким-то цветком.
– Геранью, – уточнила Зинаида. – Она у нас в Громске на всех подоконниках цвела, мама ее от моли завела. Кстати, помогало. Мне ее запах всегда нравился, а тут прямо злобу вызвал.
– Вот и пошли у них с отцом клочки по закоулочкам, – продолжил Степан. – Я решил не вмешиваться. Поорут, подумал, и перестанут. Хотя, конечно, недоумевал, чего их так поперло. А потом и меня понесло. Разругались с тестем насмерть, едва от драки удержались, наговорили друг другу всякого! Я из дома вылетел, стою на улице, дышу и прямо чувствую, как вновь нормальным делаюсь. Смотрю, Зинка летит, вся в слезах. Начала на меня наскакивать, я ее успокоил как мог. Дотопали мы с ней до дома, наша квартира тут неподалеку, чаю попили, друг на друга смотрим. И вдруг Зина спрашивает: «Чего нам крышу сорвало?»
– Нет, – не согласилась жена, – это ты сказал. А я ответила: «Погода меняется. В газетах писали: сегодня страшная магнитная буря». Пошли мы спать, а я с боку на бок верчусь. Голова у меня болела – жуть. И совесть мучила, что наорала на папку. Чего он сделал-то? Нудил про свою балерину? Обозвал девку дурой? Зафигом я незнакомку защищать решила? Встала я, на часы поглядела – полночь. Поздно, конечно, но подумала, все равно не спит отец. Набрала его номер, слышу: «Алло». Голос усталый, безнадежный. Папа так говорил, когда маму хоронил, она за год до этого умерла. Ой, как мне его жалко стало! Я заплакала, бормочу: «Папочка, прости меня, глупую. Ты самый лучший, добрый, в Москву нас перевез, квартиру в столице купил, на работу пристроил. Мы со Степкой свиньи неблагодарные…» А он в ответ: «Да, хорошо».
Я спросила: «Папа, ты сердишься?» И слышу опять: «Хорошо. Да».
Степан обнял жену.
– Тут я подошел, трубку у Зинки отнял, спрашиваю: «Дядя Юра, ты там как?» А он в ответ протянул: «Хоро-о-о-шо». Мне сразу стало понятно, что к чему. Я телефон на стол положил и жену утешил: «Все в порядке, он явно стакан тяпнул. Наверное, спал уже, а ты его разбудила. Завтра поговорите».
У меня возник вопрос:
– Почему вы решили, что тесть выпил? Он увлекался алкоголем?
– Нет, к бутылке он прикладывался редко, только когда сильно нервничал, – пояснил Степан. – Он пьянел быстро, с ног валился. Другие шумят, скандалят, дерутся, а дядя Юра храпака задавал. Если ему проспаться не дать, разбудить не вовремя, тесть вел себя как зомби, отвечал невпопад. Спросишь: «Дядя Юра, воды тебе налить?» – а он: «Нет, нарежь скорей». Очень смешно вообще-то.
– Когда Степа про выпивку сказал, я успокоилась, – всхлипнула Зина. – Утром мы с мужем рано на работу подались. Плохо себя в тот день чувствовали, словно с похмелья, голова кружилась, подташнивало. На погоду грешили, давление скакало. Я папке не позвонила, на работе затык случился. Только к вечеру дух перевела, набрала его номер. Не ответил.
Зина опустила голову, тяжело вздохнула.
– Мы забеспокоились, к папке домой пошли. Он дверь не открыл, но у нас от его квартиры запасные ключи имелись. Вот и все. С тех пор ни слуху от него, ни духу…
– Вам никто не звонил? – спросила я. – Может, выкуп требовали?
– Нет, нет! – замахала руками Зинаида. – Полная тишина! Телефон молчал, у нас ничего не просили.
Я откашлялась.
– Объявить человека умершим по закону можно только после того, как в течение пяти лет о нем не будет никаких известий. Но существует процедура признания гражданина безвестно отсутствующим. В суд можно обратиться, если прошел год со дня исчезновения. И тогда имущество пропавшего отдается в доверительное управление некоему лицу. Зинаида – единственная дочь Юрия Николаевича, и, естественно, она получила право распоряжаться его магазином и квартирой. Так?
– Ну да, – подтвердила Зина, – все по закону. Свою однушку мы сдали, переехали сюда.
– Но многие люди отказываются подавать такое заявление, потому что уверены: пропавший жив, и ищут его, – вкрадчиво произнесла я.
– Мы тоже ждем Зинкиного отца, – заволновался Степан. – Но что мы могли сделать? Не стоять же магазину и квартире запертыми.
– Разрешите посмотреть на спальню Юрия Николаевича, – попросила я.
Супруги переглянулись и хором задали вопрос:
– Зачем?
– Хочется взглянуть на его личные вещи, – пояснила я.
Возникло молчание. Потом Степан неуверенно протянул:
– Их нет.
– Куда же они подевались? – с хорошо разыгранным удивлением воскликнула я.
– В церковь снесли, – заявила Зина, – бедным отдали.
– А еще ремонт сделали, – напомнила я. – Вроде недавно закончили, так?
У Зинаиды забегали глаза.
– Ну… думали… вернется папа, а кругом чистенько.
– И когда затеяли ремонт? – наседала я.
– В октябре прошлого года, – призналась Зина.
Я внимательно посмотрела на притихшую парочку.
– Первый вопрос, который родственники без вести пропавшего задают при виде полицейского, позвонившего в квартиру, звучит так: «Что-то стало известно? Его нашли?» От вас я ничего подобного не услышала. Еще нюанс. Если ничего не известно о судьбе родного человека, а, как я поняла из нашей беседы, у вас отношения с Юрием Николаевичем были нормальные, то члены семьи остерегаются говорить о нем в прошедшем времени. Не скажут: «Папа был человеком со сложным характером», а скажут: «У папы сложный характер». Улавливаете разницу? Он пропал в середине сентября, а в октябре вы уже затеяли ремонт, отнесли его личные вещи на помойку…
– В церковь! – пискнула Зина. – А что в этом плохого? Папке одежда уже не нужна, а бедным людям в радость. Надо помогать нищим.
– Заткнись, – сквозь зубы процедил Степан.
Я сразу воспользовалась ошибкой Зинаиды:
– Неужели вы так быстро поняли, что отцу вещи более не понадобятся? Отчего не подумали, что Юрия Николаевича сбила машина и он лежит в какой-нибудь больнице, потеряв память? Месяц – слишком короткий срок, чтобы опустить руки и решить, что он покойник.
– Да… – завела было Зинаида.
– Молчи! – приказал Степан. – Захлопни рот! Вы нас в чем-то подозреваете?
Я развела руками:
– Если пропала жена, в подавляющем большинстве случаев бывает виноват муж. Ушел и не вернулся отец семейства? Надо порасспрашивать его супругу и детей. На мой вопрос, не звонил ли кто после того, как вы обнаружили исчезновение отца, последовал ответ: «Нет, телефон молчал, у нас ничего не просили». Из чего я заключаю, что к вам все-таки обращались и велели выполнить некое задание. Объяснить ход моих мыслей? Одна моя знакомая, учительница младшей школы, вышла во время урока на пару минут, а когда вернулась, спросила у главного безобразника в классе: «Сережа, ты с места вставал?» – «Нет! – закричал шалун. – Честное слово, к вашему столу не подходил, журнал не листал!» Понятно?
– Нет, – всхлипнула Зина.
Степан крякнул.
Я повернулась к дочери Фофана:
– Вы должны были ответить на вопрос о звонке: «Да, клиенты интересовались». Или: «Нет, у папы друзей не было, звонков не поступало». Но любящая дочка отреагировала, как тот мальчик-второклассник: «Ничего у нас не просили».
Хозяйка квартиры вскочила.
– Думаете, я куда-то дела папу?
Я окинула ее взглядом:
– Вы единственная наследница. Антикварная лавка и трехкомнатная квартира в престижном районе Москвы – лакомые кусочки, которые постоянно растут в цене. Хоть вы и любите отца, но характер у него тяжелый. Нелегко с таким родителем. Наверное, вы устали. Да и Степану надоело под тестя подстраиваться, а в однушке тесно. А вот если Юрий Николаевич исчезнет, все проблемы решены…
Зинаида кинулась ко мне с воплем:
– Да как вы смеете? Да мы отца со Степой с ложечки кормили-поили, думали, оклемается! Чуть не умерли со страху, когда мешки везли и на кладбище шли! Все сделали ради него!
– Дура! – выпалил муж. – Вот кретинка!
Зина быстро прикрыла рот ладонью. Я показала рукой на стул:
– Садитесь, Зинаида. И начнем разговор заново. Я буду задавать вопросы и хочу услышать правдивые ответы. Сейчас наша беседа носит дружеский характер, я сижу у вас в гостях в уютной комнате. Но если пойму, что вы опять лжете, придется нам встретиться в другом месте. Поверьте, там совсем не комфортно – на окнах решетки, стулья привинчены к полу…
– Ничего плохого мы не сделали! – вскинулся Степан.
– Хорошо, тогда перестаньте врать, – отрезала я. – Рассказывайте все с самого начала. Итак, день накануне исчезновения Юрия Николаевича. Что стряслось?
Назад: Глава 19
Дальше: Глава 21