Глава 18
– Почему вы все-таки рассказали мне о ваших с ней отношениях? – спросила я, когда мужчина замолчал. – Вы же не хотели поднимать эту тему.
– Репетировал речь, – невесело улыбнулся Виталий. – Насчет убийства Кирилловой вы ко мне пришли первая, но явно не последняя. Я хотел еще раз на слух прокрутить ситуацию и убедиться, что у меня действительно не было мотива. Денег у Елены я не занимал, в браке с ней не состоял, на недвижимость ее не претендовал, так что ничего от ее смерти не выигрывал. Я знаю, как в наше время работает милиция, этим типам лишь бы найти козла отпущения…
– Они его уже нашли, – напомнила я.
– Да-а, вам сейчас не позавидуешь… – протянул Кириченко. Неожиданно он встрепенулся: – А хотите, я вам помогу? Я вчера просматривал списки приглашенных на этот роковой корпоратив и отметил кое-что интересное. На празднике присутствовал некий Иннокентий Владимирович Лавочкин. Знаете такого? Он – бывший компаньон Кирилловой, они вместе начинали выпускать «Работу» в девяностых. Позже Елена выкупила его долю и стала единственной владелицей издательства. Я опросил старожилов издательства, они сказали, что Лавочкин с тех пор на фирме не появлялся. И вдруг объявился как снег на голову…
– Зачем?
– Вот и я задаю себе этот вопрос. Возможно, в его визите нет ничего криминального, может, он просто решил вспомнить молодость, проведать старую приятельницу. Но в свете того, что эту приятельницу убили, у меня возникают нехорошие подозрения. Я не поленился, по своим каналам узнал его адрес… Будете записывать?
Виталию Кириченко я поверила безоговорочно и полностью. Не знаю почему. Но явно не из-за его красивых глаз, хотя не спорю, что на многих дам они произвели бы впечатление. Просто его история была такая понятная, такая банальная: встретились два зрелых человека, полюбили друг друга, но не захотели ни на йоту измениться ради партнера. И каждый остался при своих «тараканах» в голове и с разбитым сердцем в придачу.
Однако я все-таки позвонила Алле Шкрыль, исключительно из формальных соображений. Пусть независимый свидетель подтвердит алиби Кириченко, и я вычеркну его из списка подозреваемых.
Мобильник Аллы долго не отвечал. Когда она наконец отозвалась, слышимость была ужасная. Судя по звукам, дама находилась в каком-то людном месте.
– Что? Я вас плохо слышу! – кричала она.
– Я по поводу аварии, в которую вы попали в пятницу! – кричала я в ответ.
– Вы из страховой компании?
– Нет, я от Виталия Кириченко!
– От кого?
– От мужчины, с которым вы столкнулись!
– Что вы хотите?
– Мне надо с вами поговорить.
– Мне некогда… не сегодня…
Кажется, она собиралась дать отбой, и я в отчаянии выкрикнула:
– Виталий просил вам кое-что передать!
– Правда? – мгновенно заинтересовалась Алла, даже посторонние звуки чудесным образом пропали из эфира. – Что именно?
– Это не телефонный разговор, – произнесла я сакраментальную фразу, которая и решила исход беседы.
– Подъезжайте к торговому центру «Европейский», – велела собеседница. – На стоянке найдете мою машину, встретимся около нее! Серебристый «рено»!
Я пообещала, что за полчаса успею добраться до «Киевской».
На огромной стоянке я принялась искать серебристый «рено». Подобных автомобилей обнаружилось по меньшей мере пять штук, но только у одной машины оказался слегка помят передний бампер.
Я не ошиблась: через несколько минут к помятому «рено» подошла стройная блондинка. На ней была короткая курточка из стриженой норки и бархатные брючки, украшенные на попе замысловатой вышивкой. Несмотря на пасмурный день, она была в солнечных очках.
– Это вас прислал Виталий? – с надменным видом поинтересовалась она, вертя на пальце ключи от автомобиля.
Если я не вижу глаз собеседника, то теряюсь. Вот и сейчас я стала мямлить:
– Я по поводу аварии… В котором часу?.. Когда точно она произошла?
Алла не торопилась отвечать на вопрос. Выдержав паузу, она спросила:
– А вы, собственно, кто такая?
– Я… я – жена Виталия Кириченко!
– Хм, а разве муж не сказал вам, когда произошла авария? – насмешливо протянула она. – Почему вы у меня спрашиваете? Я что-то не понимаю…
Действительно, какая-то глупая ситуация получается. Я ляпнула про жену явно не подумав. Однако отступать было некуда, и я ринулась в бой, словно в омут с головой:
– Видите ли, мой муж мне изменяет!
У Аллы вытянулось лицо. Она даже темные очки сняла, чтобы лучше меня разглядеть. Стало ясно, что она еще очень молода, ей от силы года двадцать три.
– Вернее, он мне изменял раньше, – поправилась я, – у нас чуть до развода не дошло. Потом клялся, что бросил любовницу, обожает детей и хочет сохранить семью. Я его простила, позволила ему остаться, однако с тех пор не верю. Не верю ни единому его слову! Вы меня понимаете?
– Думаю, да, – кивнула Алла Шкрыль.
– Я не хочу его контролировать, но не могу иначе. Если он не приезжает домой вовремя, у меня просто мозги вскипают от разных нехороших мыслей. Когда он говорит, что его задержали какие-то дела, я должна проверить, правда ли это, потому что если он соврал…
В этот момент у Аллы зазвонил телефон. Она с явным неудовольствием прервала беседу и ответила на звонок.
– Ой, совсем забыла, – воскликнула девушка, – уже еду! – Она повернулась ко мне: – Извините, я спешу. Мне в сторону зоопарка. Может, нам по пути? Подвести вас?
Мне было не очень по пути, но я села в машину. Салон пропах духами с тяжелым восточным запахом. Судя по всему, машина была для Аллы чем-то вроде большой передвижной косметички. Она повернула зеркало заднего вида, подкрасила губы и бросила губную помаду в бардачок. Потом взяла оттуда щетку и несколько раз провела по волосам. Вытащила влажную салфетку из коробки, стерла невидимое пятно на щеке и выбросила салфетку в окно. Наконец повернула ключ зажигания, и «рено» тронулся с места.
Я молчала, опасаясь, что болтовня может отвлечь Аллу от дороги. Но она, очевидно, считала себя опытным водителем, потому что возобновила разговор, еще не выехав со стоянки:
– Значит, вы контролируете своего мужа из ревности?
Я ответила с оттенком легкой задумчивости в голосе:
– Это не ревность. Я много думала об этом и пришла к выводу, что мною руководит уязвленное самолюбие. Мне плевать, где он шляется, но мне надоела ложь. Если он мне все-таки изменяет, я подам на развод. Не потерплю, чтобы из меня делали дуру!
Созданный мною образ подозрительной жены получился несколько примитивным, однако Алла с чувством отозвалась:
– Как я вас понимаю! У меня самой была похожая ситуация. Не буду вдаваться в подробности, но ваши эмоции мне знакомы. Долго же я снимала лапшу с ушей!..
Ободренная ее поддержкой, я продолжила:
– Так вот, мне крайне необходимо знать, где муж был в пятницу вечером. Он пропадал три часа, сказал, что попал в небольшое ДТП. Это правда?
– Ничего себе – «небольшое»! – нервно отозвалась Алла. – Мне ремонт машины встанет в кругленькую сумму! Хотя авария произошла не по моей вине! Ваш муж сам спровоцировал столкновение!
Я едва не расхохоталась, ей-богу! Машины у меня нет, водительских прав тоже, но я твердо знаю: при столкновении, как правило, виноват тот, кто едет сзади. Потому что надо соблюдать дистанцию! И попытки перевалить ответственность на другую сторону заранее обречены на поражение.
– Нет, правда! – кипятилась девушка. – Он ехал впереди на «ниссане», я – за ним. Дорога была абсолютно свободна, а он неожиданно вдарил по тормозам! Я этого, естественно, не ожидала, ну, и врезалась в него. У меня возникло ощущение, что он специально подставился.
Неужели эта девица рассчитывает, что страховая компания ей поверит? Ну-ну.
– Мой муж был пьян?
– Абсолютно трезв! Первое, что сделал гаишник, – заставил его дыхнуть в трубку. И меня тоже! Представляете, какая наглость!
– Вы помните, в котором часу произошла авария?
– Сейчас скажу.
Алла достала мобильник, не снижая скорости, пощелкала кнопками и сказала:
– Мы долбанулись… в девятнадцать ноль четыре.
– Это точно?
– Абсолютно. Гаишники приехали через сорок минут, еще столько же времени оформляли протокол. Получается примерно два часа. Если учесть, что до аварии еще надо было доехать, всего выходит около трех часов. Ваш муж вам не врет.
Я прикинула: корпоратив начался в восемнадцать, около девятнадцати ноль-ноль запел Басков. Он исполнил две песни, потом был мой выход с пламенной речью. Убийство произошло еще через десять—пятнадцать минут. Да, все сходится, Виталий Кириченко просто физически не мог убить Елену Михайловну.
– Откуда вы знаете точное время? Неужели сфотографировали место аварии? Я знаю, что адвокаты советуют так делать.
Алла махнула рукой:
– О нет, я просто обзванивала распродажи и едва успела набрать номер обувного магазина Карло Пазолини, как врезалась в едущую впереди машину. Но я не виновата, – упрямо повторила она, – я хороший водитель!
– Это я уже поняла, – ответила я.
Хм, с таким самомнением, голубушка, ты представляешь явную опасность для окружающих!
Мы подъехали к зоопарку. Поблагодарив собеседницу, я собралась выходить из машины и уже взялась за ручку двери.
– Вы куда? – встрепенулась она. – А деньги?
– Какие деньги?
– Которые ваш муж просил мне передать.
Я очаровательно улыбнулась:
– Вы, наверное, что-то не так поняли. Муж просил передать вам привет. Вот, собственно, я его вам и передаю…
Аллу словно холодной водой окатили. Мстительно прищурившись, она прошипела:
– А вы не думаете, что любовницей вашего мужа могу быть я? И мы с ним просто договорились вместе вас обмануть, а?
Ответ пришел сам собой:
– Если бы вы оказались его любовницей, то я была бы счастлива.
– Почему?
– Это была бы достойная расплата за все мои страдания.
Девушка захлопала глазами, переваривая услышанное. А я воспользовалась паузой, чтобы улизнуть.
Войдя домой, я первым делом наткнулась на пышный зад Галины Егоровны. По комнате она передвигалась, согнувшись буквой «зю».
– Что с вами? – всполошилась я. – Вам очень плохо?
– Радикулит, проклятый, скрутил, – простонала она. – Видно, меня вчера на Воробьевых горах продуло. Ох, как не вовремя, мне же на работу идти!
– Какая работа! Вызывайте «скорую» и оформляйте больничный.
– Люся, ты в какой стране живешь? Мы уже не в СССР! Какой больничный? Если я один раз не выйду на службу, меня уволят. На мое место десять таджичек в очереди стоят!
Осознав свою неправоту, я предложила:
– Давайте я за вас сегодня полы помою! Только объясните, где ведро с тряпкой лежат.
Хозяйка замотала головой:
– Нельзя тебе туда. Вдруг соседи твои бывшие тебя увидят и в милицию донесут?
– Ерунда! Уборщицу обычно никто в упор не замечает. Вот скажите, кто-нибудь из жильцов здоровается с вами?
Галина Егоровна задумалась, на секунду перестав охать и стонать, потом сказала:
– Никто.
– Ну вот, что и требовалось доказать! А даже если кто меня и узнает – разве у меня на лбу написано, что я в розыске нахожусь?
Галина Егоровна была вынуждена согласиться с моими доводами и вручила ключ от подсобки. И я отправилась в свой бывший дом.
Совершенно спокойно я зашла в подъезд, переоделась в серый халат и, набрав ведро воды в подсобке, принялась мыть вестибюль. Работы я не боялась, даже предвкушала ее. Сейчас разомну косточки! Физический труд полезен для людей творческой профессии! Гиподинамия не пройдет!
Вестибюль я вымыла легко, можно сказать, играючи. Площадка первого этажа далась тяжелее. На втором этаже у меня стали дрожать руки. На третий – свой – этаж я вползла взмокшая, как скаковая лошадь.
Я вяло возила тряпкой около лифта, когда из него вышла бывшая моя соседка, ювелирша Изюмова. Увидев меня, она испуганно отпрянула, словно к ее носу поднесли живого скорпиона.
– Люся, что вы делаете?! – в ужасе вскричала дама.
– Полы мою.
– Но зачем? Это же работа уборщицы!
– Теперь я ваша уборщица.
– Как?!
Опершись на швабру, я принялась рассказывать:
– Про мировой финансовый кризис слышали? Так вот – я его жертва. С работы меня уволили, другой работы найти не удалось, счастье еще, что освободилось место поломойки. На него был дикий конкурс – триста человек на место, больше, чем на вступительных экзаменах в МГИМО. Но победила я благодаря знанию трех иностранных языков!
С минуту ювелирша смотрела на меня с открытым ртом, а потом поспешно скрылась в своей квартире.
– Налегайте на иностранные языки, – прокричала я в закрытую дверь, – неизвестно еще, каким боком жизнь повернется!
