Глава 16
Свечка в виде кошечки, подаренная Лизе одноклассницей, давала мало света, но все равно, войдя в комнату, я различила кровать и полулежащего на ней Виктора Николаевича.
— Что с ним? — спросил Сережка у Кати.
Подруга развела руками.
— Похоже, электрик гастарбайтер, его ударило током, и то ли от страха, то ли от боли мужчина потерял способность общаться на русском языке.
— Такое бывает? — недоверчиво протянула Юлечка.
Катя кивнула:
— В специальной литературе описаны случаи, когда после удара молнии выживший человек вдруг получал сверхспособности, в частности, принимался бодро лопотать на каком-нибудь суахили, о котором до катастрофы и не слыхивал.
— В нашем случае, — напомнил Серега, указывая на сварщика, — он забыл, что знал.
— И подобное вероятно, — кивнула Катя.
— Что же нам теперь с ним делать? — уперла руки в бока Юлечка.
— В больницу везти, — подсказал Кирюша.
— Думаю, нет нужды, — задумчиво протянула Катюша. — Вроде он в порядке — давление, пульс… Но, если честно, поражение током не моя специфика.
— Уважаемый, кушать хотите? — фальшиво бодро спросил Сережка.
Виктор Николаевич закивал.
— А выпить не откажетесь?
Кивки стали еще энергичней.
— Умирающий человек аппетитом не обладает. Так, ма? — повернулся к Катюше Сергей.
— В принципе, верно, — ответила осторожная, как все врачи, Катя.
— Следовательно, мастер может идти домой! — резюмировал парень.
— Машты перцы! — растерянно заявил Виктор Николаевич.
— Похоже, он забыл адрес, — пропищала Лиза.
Виктор Николаевич быстро-быстро закивал.
— Надо в паспорте поглядеть, — деловито предложил Кирюша. — У вас есть документы?
Сварщик замотал головой.
— А где его чемоданчик? — заинтересовался Серега.
— Я знаю где! — крикнула Лиза. — Сейчас посмотрю.
— Очень неприлично лазить по чужим вещам, — попыталась я остановить девочку, но ловкие пальцы Лизаветы уже подняли ободранную крышку.
— Тут ничего интересного, — возвестила девочка, — гайки всякие и мочалка.
— Это утеплитель, — с видом знатока заявил Кирюша.
— Мочалка.
— Утеплитель!
— Мочалка!! — добавила децибелов в голос Лизавета.
— Утеплитель!!! — легко переорал ее Кирюша.
— Хватит! — рявкнул на детей Сергей. — Значит, подвожу итог: все сломалось, света нет. Зато вместо электричества мы имеем на руках полувменяемого дядьку, предположительно молдаванина, кажется, по имени Виктор Николаевич, без документов, с чемоданчиком, в котором лежит мочалка.
— Утеплитель, — не упустил возможности настоять на своем Кирюша.
— Какая разница! — возмутилась Юлечка. — Да хоть бы у него и то, и другое имелось. Этот Виктор Николаевич не сумеет заменить собой ни тостер, ни кофемолку.
Несчастный сварщик зашмыгал носом, я испытала глубокое чувство раскаяния. Если разобраться до самого конца, то кто виноват в произошедшем? А? Кому пришла в голову идея заплатить сварщику, дабы тот, одетый в спецовку, пришел и наврал про некие работы, из-за которых в нашей квартире у всех электроприборов случился полный коллапс? Как бы ни было неприятно это осознавать, но данной предприимчивой личностью являюсь я. Однако если начать докапываться, так сказать, до дна, то подлинной виновницей происшествия следует считать продавщицу, которая всучила мне блокатор, не объяснив толком, как им пользоваться. Я всего лишь хотела…
— Вот что, — сказал Сережка, — ведите Виктора Николаевича на кухню. Лампа!
— Аюшки? — бойко отозвалась я.
— Плита работает?
— Да, она у нас газовая.
— Отлично, — обрадовался Серега. — Прежде всего, быстро свари много пельменей, чтоб на всех хватило. Лиза, иди впереди со свечкой, мы за тобой.
Крайне медленно процессия вошла на кухню, я метнулась к плите и воскликнула:
— Пельменей не будет!
— Почему? — раздался хор голосов.
— Я же сегодня купил и положил на балкон, — напомнил Сережка.
— Плиту не зажечь, — объяснила я.
— Газ в нашей стране есть всегда, — возразила Юля. — Говорят, его даже во время войны не выключали. Имею в виду сорок первый год.
— И чё, тогда в Москве газ был? — изумился Кирюша.
— Ну ты дурак… — захихикала Лизавета. — На чем, по-твоему, люди обед варили?
— На нефти, — совершенно серьезно заявил Кирюшка.
— Еще скажи — во дворах на костре, — окончательно развеселилась Лиза.
— Может, и так, — пожал плечами Кирюша. — Меня тогда еще не родили, я лично не видел. Кстати, тебя тоже еще на свете не было, откуда такая уверенность про газ?
— Лампуша, — повернулась ко мне Лизавета, — скажи быстрей: когда немцы на Москву наступали, газ в квартирах имелся?
— Понятия не имею, — сквозь зубы процедила я, — родилась спустя много лет после великой Победы.
— Да ну? — удивилась Лиза. — А я думала, ты…
— Современница Петра Первого, — довольно засмеялся Сережка.
— Так что с плитой, Лампочка? — кинулась мне на помощь Катюша.
— У нее пьезозажигание, — горестно пояснила я, — а оно от электричества питается.
— Эка беда, — фыркнула Юлечка, — спички возьми.
— У нас их нет.
— Почему? — удивилась Юля.
— До сих пор были не нужны, — растерянно ответила я.
— Ага, зато старый эмалированный таз — крайне необходимая вещь, — не упустил случая ущипнуть меня Сережка, — и его ты бережно хранишь в шкафу, да еще на самой верхней полке.
— Давайте не будем ссориться, — ласково прервала разговор Катюша. — Лампочка сейчас нальет в кастрюлю воду, а я сбегаю к соседям за спичками. Ну что о нас подумает Виктор Николаевич? Хороши хозяева, ничего-то у них нет!
Катя вышла. Юлечка вздернула подбородок, но промолчала, Сережка сел у стола, Кирюшка примостился на диванчике, около смирно сидевшего там Виктора Николаевича, я наклонилась к шкафчику, Лизавета грустно сказала:
— Кошечка скоро догорит.
— Кирюша, — попросила я, — вон там лежит целая коробка со свечами, попробуй ее открыть.
— Легко, — воскликнул мальчик и схватил упаковку.
— Лампуша, — спросила вернувшаяся от соседей Катя, держа в руке коробку спичек, — там Вовка в лифте застрял, просил у тебя узнать, когда аварийка приедет. Говорит, уже устал помощь ждать.
Я едва не выронила кастрюлю с водой, которую как раз ставила на плиту. Совсем забыла про Костина! Надо немедленно звонить в диспетчерскую, но не знаю телефон. Внезапно в мозгу вспыхнули цифры «911». Нет, это не то, я просто насмотрелась импортных кинолент, москвичи должны набирать «01», «02», «03, «04»… Только к застрявшим лифтам пожарные, милиция, врачи и Мосгаз отношения не имеют! Завтра же наведу порядок в шкафах и положу на самое видное место необходимые номера телефонов. А если прорвет трубу? Или начнется наводнение? Надо же знать, куда обращаться…
— Открыл! — заорал Кирюша. — Классные свечи, не встречал таких — толстые, черные, суперские…
— Вода закипает, — возвестила Юлечка, — давай пельмени.
— Поджигаю, — завопил Кирюшка, поднося фитиль на самом деле очень странной по виду свечи к нервно подпрыгивающему огоньку догоравшей кошечки.
Я открыла балкон и стала искать пельмени, принесенные Сережей. За спиной раздалось угрожающее шипение, потом послышался тонкий, воющий звук. Я обернулась, глаза увидели Кирюшку, державшего в вытянутой руке черную толстую палку, из верхнего конца которой змеился с неприятным потрескиванием дым.
— Ложись! — завопил вдруг Сережка.
Я прижалась к стене, Юлечка, словно подкошенная, шлепнулась на пол, а ее муж выхватил из кулака растерявшегося младшего брата дымящееся нечто и живо вышвырнул его через открытую дверь балкона на улицу.
Все мы вместе с собаками кинулись на лоджию. Увиденная картина впечатлила: вместо того чтобы под действием земного притяжения шлепнуться вниз, «свеча» взлетела вверх, взорвалась ярко-красным огнем и повисла в воздухе, освещая двор не хуже прожектора. Несколько мгновений она сияла люстрой, потом свет из пурпурного стал белым, синим, зеленым, а затем таинственный предмет, оставив за собой хвост искр, унесся вправо. Собаки, воя и лая, бросились в глубь квартиры.
— Эт-та что было? — прошептала Лиза.
— У Лампы спросить надо, — пробурчал Сергей.
Я икнула, попыталась пошевелить каменно-тяжелым языком, но потерпела неудачу.
— Совсем кошечка закончилась, — возвестила Лизавета, — жаль, Лаурка Антонова всего одну подарила.
Я вздрогнула. Лаура Антонова… Лиза уже второй раз упоминает это имя и фамилию. Почему они кажутся мне знакомыми?
— Ну-ка дай прочитаю, пока совсем в темноте не остались, — сказал Сережа и схватил лежащую на столе коробку со свечами. — Да уж… Лампа, немедленно отвечай: где приобрела столь замечательную вещь?
— У метро бабушка стояла… — промямлила я. — Холодно было, она совсем замерзла, вот я и пожалела старушку, купила коробку. Не от хорошей жизни пенсионерка зимой на улице торговать решила, наверное, пенсия копеечная.
— А где сей божий одуванчик эти свечки взял? — продолжил допрос Сережка.
Я напрягла память.
— Вроде она что-то говорила про внука, который на заводе работает, ему, мол, часть зарплаты готовой продукцией выдали.
— Ну, это маловероятно, — ухмыльнулся Сережка. — Во-первых, не девяносто первый год на дворе, а во-вторых… Лампудель, ты читала надпись на коробке?
— Нет, — честно призналась я.
— Купила сама не зная что? — нахмурилась Юля.
— Бабушка сказала: «Возьми, деточка, там свечи, очень хорошо горят, пригодятся в хозяйстве, я недорого прошу». Уже ведь объяснила: мороз трещал, холод стоял лютый, старушка маленькая, тряслась вся… Я из жалости взяла коробку и забыла про нее, а сейчас вспомнила.
— Не обманула бабуська, — заржал Кирюшка, — засветилось лучше некуда! Фейерверк!
— Ясный перец, — неожиданно засмеялся Сережка. — Ракета осветительная, для военных целей, вот какая это свечка! Только срок годности у нее вышел. Небось внучок в армии служил и перед дембелем со склада что под руку попалось упер. Отличная свечка, хорошо, что она дома у нас под потолком не зависла.
Я снова икнула.
— Сейчас потухнет, — грустно заявила Лизавета, глядя на мерцающий огонек, который плавал в лужице парафина, оставшейся от кошечки.
Катя улыбнулась:
— Вот, держи настоящую свечку.
— Где взяла? — обрадовалась Юля.
— Соседка Лена дала, — пояснила подруга.
— Все-то у нее есть, — с укором воскликнул Сережа. — Чего ни попроси, тут же даст! Просто пример для многих.
Отчего-то, услыхав последнее заявление, присутствующие уставились на меня. Наверное, следовало возмутиться, но, как назло, внезапно налетевшая на меня икота стала еще сильней.
Хлопнула дверь, послышался шум, топот и громкий голос Вовки:
— Лампа, ты могла бы объяснить аварийщикам, что не лето на дворе, в лифте холодно, задубел совсем. В кабине пингвинов разводить можно! У нас вроде пельмешки есть? А чего вы такие странные, словно вас током ударило? Отвечайте!
Домашние, перебивая друг друга, начали вводить Вовку в курс дела, а я занялась приготовлением пельменей. Наша соседка Лена действительно очень аккуратна, имеет под рукой необходимые запасы и нужные телефоны. Голову на отсечение даю, она и вызвала аварийную «Мослифт». Я два раза ухитрилась забыть про изнывающего в застрявшей кабине Вовку, а у Лены все четко, не женщина — биоробот.
— Надо было сразу к соседке сбегать, — заныла Лиза, — кошечку жалко.
— Куплю тебе другую, — быстро пообещала Катя, — завтра принесу.
— Ага, — обиженно протянула Лизавета, — где же ты ее возьмешь… Лаурка сказала, что фигурную свечку ей аж из Парижа привезли.
— Врет, — убежденно заявила Юля. — Я сама в подобном грешна: приволокла начальнице вазочку и насочиняла, будто это ей сувенир из Америки.
— Разве ты ездила в Штаты? — удивился Вовка.
— Нет, — хихикнула Юля, — но наша мымра абсолютно уверена: если человек не видел живьем статую Свободы, то он неудачник.
— Думаю, живая статуя Свободы — конкретное зрелище, — развеселился Сережка, услышав ее слова. — Ты, Юлька, не испугаешься, если каменная баба на тебя попрет?
— Дурак! — обозлилась Юлечка и сразу стала похожа на Лизу. — Вовсе не это имела в виду!
— А что? — продолжил подтрунивать над женой муж. — Как еще понять твой замечательный пассаж «если человек не видел живьем статую Свободы»? Вот по этой причине у нас в стране бардак — потому что даже журналисты не умеют родной речью пользоваться!
Щеки Юлечки начали медленно розоветь.
— Виктор Николаевич! — вклинилась в беседу Катя, пожелавшая погасить искру начинающегося скандала. — Пойдемте, покажу вам, где одеяло с подушкой брать.
— Он у нас останется? — тут же забыл о Юле Сережка.
— Разве можно выгнать на мороз несчастного, который не имеет документов, не помнит своего адреса и не умеет разговаривать на русском языке? — возмутилась Катя.
— Нет, конечно, — обреченно ответил Сережка. — А как свечку делить станем? Кому она достанется?
— Мне, — хором ответили дети.
Сережка прищурился.
— Ах вы мои хорошие! Знаете, кем вырастает в большой семье эгоист? Калекой! Ему здорово от родни достается за гадкий характер, вот он и становится хромым.
— Сережа, — укоризненно покачала головой Катя, — надо уступать младшим.
— Вовсе нет! — воскликнул наш рекламщик. — Уважения требует старость. Пусть свечку берет Лампа.
Меня охватило глубочайшее негодование. Это что за намеки? Я совсем не в пенсионном возрасте!
— Свечу должен иметь тот, кто больше всех работает, — заявил Вовка, — потому что именно ему, несчастному трудящемуся человеку, необходимо почитать в кровати перед сном.
— Тогда давай ее сюда! — в едином порыве воскликнули Сережка, Юля, Кирюша и Лиза.
— Вообще говоря, я имел в виду себя, — заморгал Вовка.
— Свет надо предоставить гостю, — вспомнила о хорошем воспитании Катя. — Пусть Виктор Николаевич почитает в кровати, он пережил шок.
— У нас есть книги на молдавском? — прищурилась Лиза.
— Нет, откуда бы… — слегка растерянно ответила Катюша.
— А русский он забыл, — радостно напомнила девочка. — А знаете что… Давайте разрежем свечку на кусочки, тогда каждому хватит!
Предложение понравилось. Поделив свечу, домашние наконец-то пошли спать. Я тоже залезла под одеяло, но не успела закрыть глаза, как услышала голос Лизы:
— Лампуша, дай мне сто рублей.
— Зачем? — зевнула я.
— Завтра после уроков зайду в торговый центр у метро и там посмотрю кошечку, — затараторила Лизавета. — Вдруг Юлька права и Лаурка мне про Париж наврала. Хотя Антонова из богатых, она раньше в загородном доме жила, но…
Невидимая рука со всей силы толкнула меня в спину. Антонова… Лаура… загородный дом…
— Лиза!!!
— Чего кричишь? — удивилась девочка. — Прекрасно тебя слышу.
— Почему я раньше никогда не слышала от тебя имя девочки Лауры Антоновой?
— Она новенькая, — охотно пояснила Лизавета, — полгода тому назад в наш класс пришла. Она вообще-то Лариса, но свое имя терпеть не может, просит, чтобы ее Лаурой звали, как бабушку. Мне она сразу не очень понравилась — сильно нос задирала, рассказывала, что она с мамой раньше в шикарном особняке жила, а еще трепалась, будто у нее золотые медали по гимнастике есть, якобы она мастер спорта и победитель каких-то там крупных соревнований. Ясное дело, ей никто не верит.
— Почему? — тихо спросила я.
Лиза засмеялась:
— Она сто кило весит, на физре еле-еле ходит. Какие золотые медали? Цирк! Я с ней из жалости ходить стала, дома у нее бываю. Живут они и правда хорошо. И особняк у них был, Лаурка фотки показывала, и награды имеются, за стеклом стоят.
Сказав последнюю фразу, Лизавета вдруг покраснела и притихла.
Я спустила ноги с кровати, нашарила тапки и спросила у девочки:
— Ты, наверное, чтобы не ударить в грязь лицом, сообщила ей о нашем желании переехать в собственный дом?
— И что? — подбоченилась Лиза. — Ведь не соврала же. Деньги у нас есть, просто участок никак не найдем.
— Понятно, — кивнула я. — А скажи, не говорила ли ты Антоновой, где работают члены твоей семьи?
— А разве это секрет? — понеслась в атаку Лиза. — У нас маньяков или пьяниц нет, стесняться некого: хирург, журналистка, сотрудник рекламного агентства…
— А про меня тоже наболтала? Выложила о частном детективном агентстве?
— Я что, похожа на дуру? — обиделась Лизавета. — Очень хорошо соображаю, что, когда и кому говорить можно!
— Значит, обо мне промолчала?
— Ну… не совсем, — залебезила Лиза, — обтекаемо тебя представила.
— Как?
— Немного соврала, — призналась Лиза, — сказала Лаурке так: «Лампа официально нигде не служит, но на самом деле получает хорошие деньги».
— И одноклассница не поинтересовалась, из какой финансовой речки неработающая Лампа ведрами черпает благополучие?
— Э… э…
— Значит, спросила. А ты что ответила?
— Я тебя не выдала, — жалобно пропищала Лизавета. — Говорю же, что обтекаемо сформулировала: «Лампуша улаживает всякие деликатные проблемы, исполняет чужие поручения, справляется с делами, которые никому не по плечу».