30

Бойкая пенсионерка Катерина Максимовна не планировала беспробудно спать этой ночью. Вообразив, что она в семейной команде старшая не только по возрасту, но и по званию, бабуля с готовностью подставила свои плечи под груз ответственности. Ей было совершенно ясно, что позаботиться о безопасности и благополучии любимых внуков – ее святой долг. Внуки, как поняла Катерина Максимовна, имели несчастье попасть в скверную историю, в сравнении с которой временные трудности любительской детективной деятельности самой бабули представлялись мелкими несерьезными неприятностями. Подумаешь, следователь Красиков имеет право сердится на нее за утайку кое-какой информации, взрослый сын – за побег с дачи, а подружка Раиса Павловна – за хищение диванной накидки! По мнению Катерины Максимовны, все это были мелочи, которые со временем утрясутся сами собой, нужно только подождать.

Если честно, способность к долгому многотерпеливому ожиданию в число бабулиных талантов не входила. Маньяк затаился и не давал о себе знать. Кипучая энергия азартной старушки требовала выхода, аналитический ум – достойной задачи. У внуков такая задача как раз была, но они, по мнению бабули, не выработали четкого методологического подхода к ее решению.

– Знание – сила! – убежденно шепнула Катерина Максимовна спящей внучке, заботливо подоткнув ей одеяло.

Едва внучка Дюшенька уснула, бабуля выбралась из постели и тихо оделась, после чего быстро и сноровисто соорудила из подушки и двух одеял убедительную имитацию фигуры спящего человека. Соответствующее умение бывшая учительница переняла у шустрых пионеров полвека назад во время работы в летнем лагере. Другим навыком, приобретенным тогда же, было умение красиво расписывать лица спящих зубной пастой «Поморин», но это искусство Катерине Максимовне с благословенных пионерлагерных пор ни разу не пригодилось. О чем она немного жалела, ибо высоко ценила любые знания и умения как потенциально полезные.

Вот взять хотя бы ее новый навык добывать важные сведения с помощью диктофона, весов-кантора и съедобной сельскохозяйственной продукции: Катерина Максимовна собиралась придумать какой-нибудь новый эффектный трюк, чтобы разжиться информацией для своих внуков. Их интересует убийство некой Дарьи Павелецкой? Официальное следствие наверняка располагает фактами и выводами, которые пригодятся Дюше и Зяме!

Впрочем, обнадеживать деток заранее бабуля не стала.

– Пусть это будет для них сюрпризом! – прошептала Катерина Максимовна, бесшумно уходя в ночь.

Ей требовалось тихое спокойное место – сделать телефонный звонок. Час был не слишком поздний – начало одиннадцатого, и бабуля не сомневалась, что нужный ей человек еще не спит.

Нужного ей человека звали Артем Данилович Дыбенко. Он преподавал математику в юридическом институте МВД, заведовал кафедрой, носил звание доцента, имел кандидатскую степень и писал докторскую. Именно от этого многотрудного интеллектуального процесса отвлек его звонок бабули.

– Добрый вечер, Тема! – сказала она бархатно-твердым, как замшелое бревно, учительским голосом.

При его незабываемых звуках доцент Дыбенко подобрался и расшаркался, как пай-мальчик, каким он был тридцать лет назад:

– Здравствуйте, Катерина Максимовна!

Сорокалетний Тема питал к своей бывшей учительнице глубокое уважение, которое с годами только крепло. Этому очень способствовали семейные обстоятельства доцента Дыбенко: он оказался решительно неспособен привить любовь к точным наукам собственным детям. «Это нормально. Сапожник без сапог!» – дипломатично утешила Артема Петровича мудрая Катерина Максимовна, призванная на подмогу. Это она заставила сына бывшего ученика проникнуться живым интересом к интегралам и логарифмам, вытащила его «на медаль» и подготовила к поступлению в престижный столичный вуз. Второкурсник Саша Дыбенко до сих пор с трудными вопросами по сопромату звонил по междугородке не папе-доценту, а пенсионерке Кузнецовой. А с учетом того, что дочь Артема Петровича уже доросла до девятого класса и при честолюбивом намерении обучаться в престижном Институте мировой экономики имела по алгебре слабенькую «троечку», роль личности Катерины Максимовны Кузнецовой в семейной истории Дыбенко обещала быть непреходяще значительной.

– Тема, извини за беспокойство, но у меня важное дело. Нужна твоя помощь, – произнесла Катерина Максимовна все тем же чудесным голосом, который доцент Дыбенко тщетно силился воспроизвести в аудитории.

– Конечно, Катерина Максимовна, о чем речь! Рад буду помочь! – Артем Петрович и впрямь обрадовался.

Идейная учительница Кузнецова упорно отказывалась брать плату за свои занятия, так что папа троечников Саши и Кати был перед ней в долгу.

– Прекрасно. – Голос Катерины Максимовны остался твердым, но слой амортизирующего мха на палке-погонялке сделался толще. – Тема, мне нужно знать, что известно об обстоятельствах смерти гражданки Павелецкой Дарьи Михайловны, проживавшей по адресу: улица Нововасильевская, дом тридцать пять, квартира шесть. Узнаешь у своих?

«Своими» доцент Дыбенко, как каждый преподаватель, считал всех, кого когда-то учил. За семь лет работы в вузе таких набралось немало. Поскольку институт относился к системе МВД, выпускники его работали в том же ведомстве, и у Артема Петровича было множество добрых знакомых среди гаишников, оперов, следователей и даже прокуроров.

– Повторите, я запишу...

Доцент зафиксировал информацию и позволил себе осторожно поинтересоваться:

– Это у вас что-то личное, Катерина Максимовна?

– Лично-общественное, – ответила та. – Есть необходимость решить одну задачку, нужны данные. Срочно!

Способности старой учительности по части решения любых задачек Артему Петровичу были хорошо известны, и на расширенном ответе он настаивать не стал.

– Узнаю все, что смогу, и сразу же позвоню, – пообещал он.

– На этот номер, – уточнила Катерина Максимовна. – Спасибо, Тема. Спокойной ночи!

Старая учительница прекрасно знала всех «своих» – на слово бывшего отличника Темы Дыбенко можно было твердо положиться.

Катерина Максимовна убрала в сумку телефон, но выйти из-за пожарного щита, в густой тени которого уединилась для конфиденциального разговора, не успела. Сначала ей помешала нетрезвая парочка, которая по затейливой кривой влеклась по дорожке, оглашая окрестности звуками сочных, как лопающиеся от спелости абрикосы, поцелуев. Как раз напротив щита целующиеся остановились, чтобы тесно пообниматься друг с другом и с припутывающимися к ним ветвями орешника, и бабуля из вежливости отступила поглубже в тень, под елочку. По характерному запаху она поняла, что до нее тут уже кто-то побывал, причем с конкретной целью, но было поздно: туфли уже испачкались. Поэтому, выйдя из общественной хвойной уборной, Катерина Максимовна еще долго топталась на краю травяного газона, шаркая подошвами по жесткой, как щетка, выгоревшей траве. От этого занятия ее отвлекла одинокая летучая мышь, спикировавшая на белый отложной воротник бабулиного платья с неясной целью. Возможно, растревоженное чужими любовными играми животное тоже искало себе компанию, но Катерина Максимовна к мышам всех родов питала стойкую антипатию, в связи с чем общительный родич Бэтмена был безжалостно отброшен прочь. Сама бабуля побежала в противоположную сторону, заблудилась в орешнике и вернулась в свой коттедж гораздо позже, чем планировала.

Свет она не включила, чтобы не разбудить внучку, поэтому ее отсутствие заметила не сразу, а лишь когда окна снаружи осветили фары подъехавшего автомобиля и вслед за разноголосой мужской руганью послышались частые удары в дверь соседнего домика.

– Инка, Зяма, я знаю, что вы здесь! Открывайте! – потребовал сердитый голос внучкиного кавалера.

Одновременно со стороны окна, обращенного к забору, донеслись звуки какой-то подозрительной возни.

Катерина Максимовна поняла, что враги подступают со всех сторон. Попасть в окружение бравой бабуле не улыбалось, и она выбрала тактику мгновенно. Собственная сумка была при ней, а сумку внучки она стащила с прикроватной тумбочки, проследовав мимо нее в высокоскоростном полуприседе. Неприятель, занятый возней с дверью шестого коттеджа, щуплой фигуры, юркнувшей в кусты с крыльца домика номер пять, не заметил.

Едва воссоединившись, семейный квартет «Кузнецовы и К» распался, и каждая из его частей пошла своим путем, горько сокрушаясь о понесенной потере.