Глава 28
– Очень хорошо помню тот день, – кивнула Фаина, выслушав мой рассказ. – Паша мне нравился, веселый, красивый. Девушки глупые существа и сперва обращают внимание на внешность кавалера, потом, с возрастом, начинаешь понимать: пословица «с лица не воду пить» очень верна, для семейной жизни важны не красота и умение петь песни под гитару, а совершенно иные качества.
Фаина в студенческие годы жила одна, снимала комнату в коммунальной квартире, очень уж не по душе ей было обитать в общежитии, да и готовиться к занятиям в окружении вечно веселящихся студентов тяжело. А Фаине очень хотелось остаться в аспирантуре, вернее, в ординатуре, вот девушка и старалась изо всех сил. Но мест для будущих кандидатов наук было мало, а желающих написать диссертацию много. Одним из претендовавших на ординатуру был Павел Бурцев. Сначала Фая воспринимала парня как своего конкурента, но потом он начал ей нравиться, причем с каждым днем все больше и больше. В конце концов у молодых людей разгорелся роман, и Фаина стала даже задумываться о свадьбе. Правда, Павел никакого предложения не делал, более того, он никогда не оставался у любимой ночевать, говоря:
– Мама у меня человек старомодный, в ее понимании девушка, которая отдалась мужу до свадьбы, – проститутка. Лучше ей не знать о наших отношениях.
Фаина удивилась, но согласилась. В конце концов, портить отношения с предполагаемой свекровью не стоило. Вдруг она и в самом деле ветхозаветная старуха, будет потом всю оставшуюся жизнь грызть жену сына и попрекать ее потерянной до свадьбы невинностью.
Как-то вдруг Павел появился на пороге с чемоданом, швырнул его в угол и заявил:
– Слышь, Фай, хочешь на юг? В море покупаемся!
– Так холодно еще, – удивилась она, – лучше летом.
– Ерунда, там бассейн есть, и сейчас дешевле.
– Во время учебы?
– Так праздники же! Первомайские, как раз успеем слетать на юг, и вот, смотри, путевки купил и билеты.
Фаина обрадовалась, значит, у Павла и в самом деле серьезные намерения в отношении ее, но все же спросила:
– А что скажет твоя мама?
– Она думает, что я уехал к приятелям на дачу, – весело сообщил Павел и, бодро насвистывая, ушел в ванную.
Фая села на диван. Она не любила сюрпризов, предложение ехать завтра на юг пугало ее, и потом, надо же собрать сумку, приобрести кое-какие мелочи, да и купальник плоховат…
Из ванной донесся плеск воды, Павел решил принять душ. Фаина, поколебавшись мгновение, полезла в карман его пиджака, висевшего на спинке стула. Фаина никогда до сих пор не занималась шмоном, более того, ей глубоко противна была сама мысль обыскивать одежду любовника, чтобы найти какие-то доказательства его измены, да и не подозревала Фая Павла ни в чем. Ей просто хотелось узнать, во сколько вылет. Если вечером, то к Ленке Маркиной за купальником можно успеть съездить завтра, а если рейс утром, тогда нужно смотаться к подружке сейчас. Ну не ехать же на юг с женихом, имея в сумке допотопную тряпку вместо модного бикини?
Фая вытащила билет и очень удивилась, он был выписан не на ее имя. Более того, в путевке, которая лежала тут же, указывалась фамилия неизвестной ей женщины.
– Кто это? – спросила Фая, показывая документы вышедшему из ванной Павлу.
Тот неожиданно покраснел и обозлился:
– Не фига было по карманам лазить.
– Так я время вылета узнать хотела!
– Могла бы подождать, пока я выйду!
Павел сунул билет и путевку в карман и заявил:
– Я думал, ты не из таких.
– На чье имя взят билет? – спросила Фая.
– А тебе что?
– Так вроде ты меня пригласил.
– Да.
– А на бумагах чужая фамилия.
– Хотел сюрприз тебе сделать, вот и не попросил твой паспорт, – нашелся парень.
Но Фаина почувствовала, что он врет, и принялась давить на любовника. И тут Павел совсем слетел с катушек и заорал. Девушка окаменела. Любимый человек, почти муж, выкрикивал ужасающие вещи. Оказывается, у него есть еще одна любовница, Юля…
– Я все думал, кто из вас лучше, – визжал Павел, – выбрал тебя, а теперь вижу, обе вы дуры, кретинки! Ну какая разница, на кого билет? Паспорт при входе в самолет не смотрят, он лишь при покупке билета, в кассе нужен! Дура!
Разразился скандал, Бурцев схватил пиджак и был таков. Все, больше Фаина и Павел не встретились. О том, что он погиб, Фая узнала лишь двенадцатого мая, когда пришла на занятия.
– Значит, паспорт он оставил у вас? – спросил я.
– Нет, конечно, – удивилась Фаина, – он у него в кармане лежал, вместе с путевками. Нацепил пиджак и унесся. Вот сумку забыл, вернее, чемодан.
– Какой?
– С вещами.
– Простите, вы о чем?
– Павел, обозлившись, ушел, – объяснила Фаина, – пиджак надел, а про вещи забыл, очень уж зол был, просто до невменяемости. Так дверью о косяк стукнул, что картина упала. Мы с ним, правда, и раньше ругались, из-за собаки, но так повздорили впервые.
– Из-за собаки? – удивился я.
Фаина кивнула:
– Ну да! Паша хотел боксера завести, а я возражала, потому что не слишком люблю животных, если честно, просто побаиваюсь их, еще укусят или оцарапают! Мы спорили по этому поводу, и Павел злился. Но вот так уйти! Шандарахнуть дверью! Такое он проделал впервые!
– Он улетел без вещей?
– Ну, навряд ли. Домой, наверное, поехал и взял другие.
– Значит, паспорт он унес.
– Да.
– Точно помните?
– Абсолютно.
Я призадумался. Нет, Павел не возвращался домой, его сестра категорично сказала мне:
– Он уже давно жил у своей гражданской жены Юли, все вещи к ней перенес, мы со дня на день свадьбу ждали.
Следовательно, Бурцев отправился на юг с пустыми руками? Ну не странно ли это, а?
– Скажите, Фаина, куда мог Павел от вас пойти ночевать?
– Домой.
– Его там не было.
– К этой… Юле!
– Нет, они сильно повздорили. Вы его друзей знали?
– Ну, он особо ни с кем не общался из парней, – задумчиво протянула Фая, – только с Масиком.
Знакомая кличка резанула слух. Масик! Именно так звали роковую любовь Валерии. Инесса, совладелица парикмахерского салона, говорила, что Лера гипнотически зависела от мужчины с идиотским прозвищем Масик. Сходилась с ним, расходилась, снова возобновляла отношения.
– Масик – это кто?
Фая улыбнулась:
– Преподаватель.
– Можете назвать его имя, отчество, фамилию.
– Его Масиком все звали.
– Но это невозможно, официально так к лектору не обращаются.
Шульгина хмыкнула:
– Он у нас временно работал, пока профессор Кондратюков болел, заменял Владимира Семеновича. Тот уже старенький был, такой смешной. Знаете, один раз пишет Кондратюков на доске всякие названия, кучу целую: никогда не выучить. В дополнение к учебнику давал. Ну одна студентка, зная, что Владимир Семенович глуховат, и сказала подруге:
– С ума сойду, никогда сие не запомню. За фигом мне этот бред?
Кондратюков положил мел и громогласно заявил:
– Мужайтесь, девочка. Мне тоже надоело вас учить, а куда деваться?
Потом профессор в очередной раз слег с давлением, а на кафедре появился молодой, интересный мужчина.
– Какой симпатичный, – сказала на перемене Оля Сиегова, – дусик, пусик.
– Жаль, ростом маловат, – вздохнула Вера Орестова, – просто Масик.
Кличка прилипла к преподавателю мигом. Назавтра все звали его Масик. Масик проработал недолго, всего пару недель, и ушел, но Паша Бурцев каким-то образом подружился с лектором и стал частенько бывать у того дома. Павел, кстати, тоже звал приятеля Масиком. Конечно, он называл свое имя и фамилию, но как-то это в памяти не отложилось, слишком мало времени он у них преподавал.
– Павел, наверное, к нему отправился, переночевал и поехал в аэропорт, – сказала Фаина, – просто страшная история. Я, конечно, знаю, что самолеты иногда падают, но отчего-то думаешь: ни со мной, ни с моими родными ничего подобного никогда не произойдет. Потом, после гибели Павла, у меня началась сильнейшая депрессия, я еле-еле выкарабкалась из болячки. Лежала ночью и мучилась: вот полети я с ним, и что? Или, уговори я Павла остаться, потребовала бы сдать билет, тогда как? Сейчас, естественно, боль притупилась, я давно вышла замуж, живу счастливо, но иногда нет-нет да и защемит внутри, в особенности если по телевизору фильм-катастрофу показывают. По-моему, абсолютно недопустимый жанр!
Я почувствовал свинцовую усталость. Павел Бурцев погиб, паспорт был при нем. Или нет? Может, Масик сумеет дать ответ на этот вопрос? Вдруг с Павлом произошла история, которая иногда случается с мужчинами: пришел к другу, поделился с ним неприятностями, пожаловался, а Масик изрек каноническую фразу: «Все бабы дуры» – и налил Бурцеву водки. Приняв народное российское терапевтическое средство от всех болезней, парень повеселел, выпил еще, лег спать и… опоздал на лайнер. Или, наоборот, решил не лететь, поехал сдавать билет, а затем продал его кому-то с рук и помог пройти регистрацию со своим паспортом. Ведь милиция сообщила родителям, что он летел тем рейсом, а на самом деле это был другой мужик… Согласитесь, подобное бывает. Ну а потом, узнав о крушении самолета и поразмыслив над ситуацией, Павел, запутавшийся в своих бабах, решил начать жизнь заново и не сообщил никому: ни Юле, ни Фаине, ни родным о том, что чудом остался жив. Работает сейчас в какой-то больнице, расположенной на улице Девятнадцатого Мая…
Впрочем, адрес клиники мне сообщила крохотная Сонечка. Девочка достаточно хорошо для своего возраста умеет читать, знает цифры, но улицы с таким названием в столице нет. Я сначала изучил кучу атласов Москвы, а потом попросил Макса уточнить, имеется ли в нашем городе такая магистраль.
– У вас же в милиции небось есть служба, способная дать мне ответ на столь простой вопрос, – сказал я приятелю.
– Зачем тебе эта информация?
Я улыбнулся:
– Познакомился с девушкой, попросил телефон, она мне его не дала, домашние координаты тоже не сообщила, но в разговоре случайно обронила, что работает врачом в больнице, расположенной на улице Девятнадцатого Мая, ума не приложу, где такая находится!
Макс хмыкнул, но на следующее утро позвонил и сказал:
– Знаешь, Ваня, не думай больше о девице!
– О какой? – спросил я, уже забыв о своем вранье.
– Да о той, что набрехала тебе про улицу Девятнадцатого Мая, – засмеялся Макс, – не пришелся ты, видно, ей по вкусу, вот она и придумала адрес. В Москве нет ни переулка, ни проезда, ни еще чего-нибудь, носящего подобное название. Ищи себе, милый друг, другую любовь…
Ну и как мне поступить? Жив Павел Бурцев или нет?
И тут меня осенило.
– Скажите, – спросил я у Фаины, – помните, в каком году у вас преподавал Масик?
Она кивнула:
– Да, очень даже хорошо. У меня с ним вышел конфликт, весьма неприятный. Понимаете, я была очень усердной студенткой, шла на красный диплом, хотела после окончания института остаться при кафедре, поэтому отличные оценки мне были просто необходимы.
Фаина всегда тщательнейшим образом готовилась к экзаменам. С одной стороны, как я уже упоминал, перед ней маячило поступление в ординатуру, с другой – девушка считала, что будущий врач не имеет права чего-либо не знать, слишком высока цена невежества: жизнь больного. Поэтому Фая изо всех сил зубрила анатомию, физиологию и массу других дисциплин, которые необходимо усвоить медику. Девушку любили преподаватели, в особенности престарелый Кондратюков, но один раз он заболел, и в летнюю сессию экзамен вместо занедужившего лектора принимал Масик. Фаина не знала, сколько ему лет, он выглядел чуть старше студентки, вел себя соответственно, на переменах болтал с девушками и никогда не подчеркивал своей педагогической значимости, поэтому будущие врачи решили, что сдать экзамены этому кадру будет весьма просто. Но всех ждал неприятный сюрприз. Масик оказался невероятно злым и дотошным экзаменатором, двойки из него сыпались, словно пшено из порванного пакета. Фаина, решившая отправиться на испытание последней, не слишком испугалась. Она, в отличие от многих, была совершенно готова к испытанию.
Билет девушке попался легкий, на дополнительный вопрос она ответила превосходно и надеялась на честно заработанную пятерку, но Масик нахмурился и неожиданно задал еще один вопрос. Фая ответила, преподаватель покачал головой:
– Неполно и не совсем верно.
Фаина оторопела:
– Я отвечаю по учебнику!
– В этом твоя ошибка, следует изучать дополнительную литературу, теперь при данных симптомах применяют иное средство и другие методы лечения!
– Но в учебнике…
– Ерунда, – перебил ее Масик, – нужно выписывать научные журналы. Тройка тебе.
– Как? – подскочила Фаина.
– Так. Удовлетворительно, – ехидно ответил Масик, – большего ты не заслужила.
– У меня должен быть красный диплом, – испуганно залепетала Фаина, – посмотрите, одни пятерки в зачетке, я ни разу даже «хор» не получала.
– Тебе знания нужны или отметки? – окрысился Масик.
Фаина едва удержала подступившие к глазам слезы. Этот тип попросту завалил ее! Увидел, что студентка отлично ответила на билет, и принялся топить ее. Есть, увы, такая категория преподавателей, получающих удовольствие от поставленных «неудов». Прореху в знаниях можно найти у любого, даже у самого «академистого» академика, было бы желание.
Масик, очевидно, понял состояние Фаины, потому что внезапно сменил гнев на милость.
– Ладно, учитывая великолепную зачетку, пойду тебе навстречу, – заулыбался он, – значит, так, сейчас укажу в ведомости, что ты не явилась на экзамен. Бери справку о болезни, получай в учебной части допуск и приходи снова, но уже ко мне домой!
Наивная Фаина хотела уже благодарить препода, но тот вдруг приблизился к девушке вплотную, прижался к ней и шепнул на ухо:
– Не переживай, получишь свою пятерку!
Фая замерла, и тут дверь в аудиторию распахнулась, на пороге появилась растрепанная девица.
– Так я и знала! – заорала она. – Сволочь!
Масик отпрянул от Фаины. Незнакомка ринулась на преподавателя, явно желая расцарапать ему лицо.
– Лера, остановись, – попытался успокоить ее Масик, но куда там.
Шипя, словно взбешенная кошка, девица кинулась на экзаменатора. Тот ловко увернулся и выбежал в коридор, мгновенно заперев за собой дверь. Фаина и Валерия остались вдвоем.
– Сучка, – протянула девушка, – б…!
– Вы что? – залепетала Фая.
– Я видела, как мой жених к тебе прижимался!
– Масик? Вовсе нет, я экзамен сдавала, а он… – принялась быстро и сумбурно оправдываться Фаина.
Внезапно Лера засмеялась:
– Масик? Вы его так прозвали?
Фаина кивнула:
– Да.
– Здорово, – продолжала веселиться Валерия, – ему подходит, Масик, он и есть Масик, верно подмечено, а я дура!
Неожиданно из ее глаз полились слезы, смех перемешался с рыданиями. Фаина, уже почти дипломированный врач, поняла, что у нее настоящая истерика, и попыталась успокоить Валерию. Налила из графина воды, протянула девушке стакан и велела:
– Выпей!
Валерия оттолкнула руку Фаи:
– Нет, лучше послушай, что расскажу, может, поймешь, что к нему лучше не приставать! Оставь его мне.
Слова посыпались из нее, словно воздушная кукуруза с горячей сковородки.
