Глава 26

Узнав, что я подозревал ее в нечестности, Юля воскликнула:

– Вы даже не представляете, что я пережила, услыхав о катастрофе. Мы ведь очень плохо расстались. Меня потом долго мучило, что я крикнула ему вслед: «Ну и пошел вон, надеюсь, мы больше никогда не увидимся!» Так и вышло! Не встретились!

Я кивнул. Некоторые слова никогда не следует произносить вслух. Я в силу воспитания являюсь атеистом, как, наверное, подавляющее число людей, чье детство пришлось на годы советской власти. Сначала мы были октябрятами, потом пионерами, затем комсомольцами. Ни о каких религиозных праздниках не знали, поста не держали, Библии не читали. Кое-кто, правда, начинал задумываться о смысле жизни, доставал с огромным трудом работы, к примеру, Флоренского, но я жил с незамутненным разумом, искренне считая, что религия – это «опиум для народа». И лишь в зрелые годы узнал, что коммунисты охотно цитировали первую часть бессмертного высказывания классика, целиком оно звучит так: «Религия – это опиум для народа, она облегчает ему его страдания». Согласитесь, эта фраза имеет совсем иной смысл.

Так вот, будучи атеистом не по убеждениям, а из-за теологической безграмотности, я верю в то, что нами руководит некто более разумный, чем человек. Этому, скажем так, высшему существу свойственно не замечать глупые, мелкие просьбы людишек. Эдак и свихнуться можно, если ежедневно слышишь: хочу денег, любви, счастья, здоровья. Поэтому некто просто занимается своими делами, но иногда вдруг его ушей достигает чья-то мольба, произнесенная с особой страстностью. И моментально происходит выполнение желания. Одна беда, оно частенько оказывается сформулировано некорректно, и вершитель людских судеб преподносит вам большой и, как правило, неприятный сюрприз.

Вот Юля выкрикнула в запале: «Ну и пошел вон! Надеюсь, больше никогда не увидимся». И готово, получила, что пожелала. Павел погиб, она и впрямь более ни разу не встретилась с женихом. Поэтому следует очень осторожно жонглировать словами. «Чтоб ты сгорел», «провались сквозь землю», «иди к чертям», «глаза б мои тебя больше никогда не видели»… Я бы поостерегся произносить такое, вдруг сбудется, потом ведь, как Юля, глаза выплачете.

В тот день Юлечка крепко повздорила с Павлом. Началось все с пустяка: какой багаж брать на юг. Один огромный чемодан или два поменьше. Юля предлагала распихать шмотки в разные места, Паша хотел складировать в одно. Слово за слово, они полаялись, припомнили друг другу все мелкие и крупные обиды, ну и договорились до традиционной фразы:

– Развод! – заорал Павел.

– Ты на мне еще не женился, – скорчила гримасу Юля.

– Вот и не бывать свадьбе.

– Больно надо.

– Не поеду с тобой на юг, другую себе найду, на тебе свет клином не сошелся!

– Ну и пошел вон! – заорала Юля.

Павел схватил большой чемодан, сгреб туда вещи и унесся прочь, Юля разразилась рыданиями.

Знакомая многим ситуация, рано или поздно каждый из нас оказывается в подобной, большинство людей затем, подувшись друг на друга, мирятся и продолжают преспокойно жить дальше, но у Юли с Пашей получилось иначе, страшно и неотвратимо.

Павел таки решил отправиться в Крым один, наверное, он здорово обозлился на невесту. Парень сел в самолет и полетел навстречу собственной гибели. В тот момент, когда он падал вниз, в море, Юля ничего не почувствовала, никакого укола в душе, не услышала внутренний голос, сообщавший о несчастье, нет, она спокойно занималась своими делами. До тех пор, пока ей домой не позвонила подружка и не стала истерично кричать:

– Юля! Ты жива! Юля! Жива!

– С какой стати мне умирать? – удивилась Юлечка.

– Вы не полетели на юг?!!

– Ну так, дела задержали. – Девушка не захотела сообщать правду.

– Вот счастье-то!

– Да почему?

– Ты радио не слушала и телик не смотрела?

– Все некогда…

– Самолет упал в море! Я подумала, вдруг это тот, на котором вы летите.

Юля рухнула на стул.

– Не может быть, – прошептала она.

Но подружка, не поняв, что Юля сильно испугана, продолжала верещать:

– Ты жива! Вот счастье-то!

Кое-как придя в чувство, Юля обрела способность нормально мыслить и попыталась успокоить себя. Наверное, Павел никуда не полетел, отправился домой или к ближайшему другу Леше Коневу. И вообще, рейсов на юг много, с чего подруга взяла, что разбился самолет с Павлом!

Юля позвонила Алексею и спросила:

– Скажи, Пашка у тебя?

– Нет, – ответил приятель, – вчера приходил, поужинал и ушел.

– Куда? – воскликнула Юля.

Леша замялся.

– Говори! – закричала девушка.

– Ну, – продолжал мямлить Конев, – вы же с ним вроде поругались?

– Да.

– Вот Пашка и сказал, – выдавил наконец из себя Леша, – полечу с другой, надоела мне Юлька.

– Так он все же отправился на юг! – в полном ужасе закричала Юля.

Конев, ничего не знавший об авиакатастрофе, понял ее по-своему и забубнил:

– Ты не расстраивайся, у мужиков такое случается, погуляет и вернется! Еще крепче любить станет!

Но у Юли в тот момент в голове не было мыслей о ревности. Она швырнула трубку и понеслась в аэропорт. Я не буду тут рассказывать, сколько усилий предприняла девушка, чтобы точно узнать: Павел Николаевич Бурцев на самом деле летел на том злополучном лайнере, зарегистрировался одним из первых, сидел у окна. Лучше вам не знать, что испытала Юля, поняв: любимый более никогда не вернется, а ей еще предстояло позвонить родным Бурцева…

– Значит, он разбился, – медленно повторил я. – Ужасная смерть. Скажите, Юля, Павел не терял паспорт?

– На моей памяти нет, а что?

– Так просто… Вы долго жили с Павлом?

– По молодости казалось, что очень долго, двенадцать месяцев, – вздохнула Юля, – а теперь я понимаю: ерундовый срок.

– Понимаю, что задаю глупый вопрос, но все же: не знаете ли вы телефон или адрес Алексея Конева? Кстати, он с Павлом давно дружил?

– Со школы, – кивнула Юля, – на одной парте вместе сидели. А почему вы сказали, что ваш вопрос глупый?

– Ну столько лет прошло! Конечно, есть люди, которые всю жизнь на одном месте живут, но многие переезжают с квартиры на квартиру…

Юля кивнула:

– Случается такое, но где находится Леша, я отлично знаю, сейчас он небось спит, ему завтра рано вставать, его сделали завсекцией на работе. Лешка в этом же магазине работает, в отделе, который бытовой техникой торгует.

– Надо же, какое совпадение! – восхитился я.

Юля улыбнулась:

– Это он меня сюда устроил, Леша мой муж.

Поговорив с девушкой, я в самом мрачном расположении духа пошел вдоль стеллажей на выход. Не успел я сделать и пару шагов, как из-за угла вылетела тетка с пустым пластмассовым ведром. Она подбежала ко мне и, тыча чуть ли не в лицо порожней емкостью, заорала:

– Это сколько стоит?

Я попятился. Дама явно ненормальная, ну кому придет в голову ночью приехать на МКАД, чтобы купить ведро.

– Сколько стоит? – продолжала спрашивать тетка.

– Извините, не знаю, – вежливо ответил я, – вернитесь к стеллажу и посмотрите внимательно, там, скорей всего, висит ценник.

– Какого черта здесь ходишь, если на простой вопрос ответить не можешь? – гаркнула баба и унеслась.

Я покачал головой и продолжил путь к выходу. Хорошо, что сейчас со мною нет Николая. Представляю, какой ужас испытал бы целитель при встрече с этой особой, у нее же в руках было пустое ведро. Посмеиваясь, я остановился на развилке двух коридоров. Справа виднелась табличка «Выход», стрелка указывала налево. Я повернул, очутился в отделе аквариумов и остановился возле самого большого. На дне, покрытом мелкими камушками, лежала черепаха. Сначала я подумал, что вижу искусно сделанный муляж, но потом из-под желто-коричневого панциря высунулась голова, и я понял, что животное настоящее, причем очень красивое. Маленькие лапки были полосатыми, украшенными длинными розовыми коготками, красные глазки недобро смотрели на меня. Постояв неподвижно, черепаха развернулась и медленно поплыла прочь, сзади у нее имелся довольно толстый треугольный хвост.

– Дивные создания населяют землю, – пророкотал за спиной густой бас, – малая тварь, а красота совершенная.

– Выглядит так, словно ее специально раскрасили, – кивнул я, потом обернулся и обомлел.

Возле аквариума стоял батюшка, самый настоящий, в черном одеянии, с крестом на груди. Широкая борода окаймляла его лицо.

– Думал, она из камня высечена и в аквариум для наглядности помещена, – продолжал он.

Я, быстро придя в себя, кивнул.

– Я сам так полагал, потом смотрю, она плывет.

Церковнослужитель покачал головой:

– Сколько живу, не устаю удивляться окружающей красоте. Вы, милейший, покупатель или продавец?

– Скорей первое, чем второе, хотя я ничего и не приобрел, – улыбнулся я.

– Ни одного сотрудника найти невозможно, брожу тут, аки тать, – пожаловался батюшка.

– Может, я могу помочь?

– Навряд ли! – с сомнением воскликнул мой собеседник. – Впрочем, сделайте милость, может, сумеете понять – сколько сия вещь стоит?

Тут только я заметил, что широкая крестьянская рука служителя церкви сжимает дужку… пустого пластмассового ведра.

Неожиданно меня разобрал смех. Ладно, встретить женщину с такой утварью вполне естественно, но священник, несущий пустое ведро… Согласитесь, это уж слишком.

– Ценника нигде нет, – растерянно бормотал батюшка, – хоть бы какую бумажку наклеили. Дойдешь до кассы, и выяснится, что денег не хватает. Экая у них тут неразбериха.

– У входа в магазин находится справочная, – сказал я, – там должны знать.

– Премного благодарствую, – обрадовался необычный покупатель, – не премину воспользоваться вашим советом.

Мелко семеня, он поспешил в глубь стеллажей, я начал пробираться к выходу, натыкаясь на вазы, пучки искусственных цветов и коробки с дешевым мылом. Интересно, отчего бы не проложить какой-нибудь короткий путь к двери, ну зачем заставлять людей шнырять среди товаров? Впрочем, наверное, это сделано специально. Побродит человек, поспотыкается о всякую ерунду, глядишь, и прихватит чего-нибудь абсолютно ненужное.

Наконец впереди замаячили кассы. Я выбрался на улицу, понаслаждался пару минут сигаретой и пошел открывать машину.

– Извините, конечно, – сказал худой мужчина, стоявший неподалеку от моей «лошади», – вы куда едете? В город или в область?

– В Москву.

– Сделайте любезность, подбросьте меня до первого метро, заплачу сколько скажете, – пообещал мужик.

– Без проблем, – согласился я, – просто так отвезу.

– Возьмите хоть на бензин.

– Спасибо, не надо.

– Право, мне неудобно, – вздыхал мужик, устраиваясь на переднем сиденье, – будем знакомы, Петр. Я не нищий, да вот моя красавища не завелась. Придется утром эвакуатор вызывать.

– Не боитесь бросать машину?

– Здесь охраняемая стоянка, утром рано заберу, – словоохотливо объяснил Петр.

– Я все удивлялся, кто же после полуночи по магазинам бродит, – поддержал я разговор.

– Так днем я работаю! – подхватил спутник. – Квартиру вот купил, мебель приобрел, кухню, теперь всякие мелочи нужны вроде ведра помойного.

Я вздрогнул.

– Вы купили ведро?

– Угу.

– Пустое?

Петр хмыкнул:

– Так полные, с мусором, не продают. Ясное дело, пустое.

– И где оно?

– В багажнике осталось.

Я молча уставился на дорогу. Можно ли считать, что сегодня я встретил еще одну личность с пустым ведром? Вроде в руках у Петра ничего нет, но емкость-то существует, лежит в его машине.

– Эх, работа! Никакого покоя, на части рвут, – разорялся Петр, – хотя, с другой стороны, уж лучше быть занятым, чем ничего не делать. Впрочем, мне опасаться нечего, мало нас, наперечет, потому зарабатываю хорошо.

– И кем вы служите? – из чистой вежливости поинтересовался я.

– Трубочистом.

Руки отпустили руль.

– Кем? – ошарашенно повторил я.

– Трубочистом, – спокойно подтвердил Петр, – раньше таких, как я, тысячами исчисляли, а теперь единицы остались. Но не следует думать, что труб в Москве нет, очень даже много, без работы не сидим.

– Но вы же в хорошем костюме и без лестницы, – оторопело сказал я.

– Так мне что, в спецовке по столице таскаться? – возмутился Петр. – Ясное дело, переоделся и в магазин поехал.

Совершенно ошарашенный, я замолчал, а Петр принялся рассказывать, сколь у него сложное и утомительное занятие, какие бывают трубы и сколько сил следует потратить на их очистку.

Мы благополучно добрались до метро «Тушинская», и Петр помчался ко входу.

– Спасибо, – крикнул он, – авось на последний поезд успею!

Я порулил домой. Женщина, священник и трубочист, причем все с порожними ведрами. А еще пару часов назад мне перебежала дорогу черная кошка, хорошо, хоть у нее в лапах не было пустого ведра. Ну скажите на милость, как такое могло случиться? Да тут любой человек, даже такой спокойный и нормальный, как я, испугается.

На скорости не больше пятидесяти километров в час я докатил до дома и, нервно озираясь, поднялся на свой этаж. Сердце тревожно сжималось. Но ничего неприятного со мной не случилось. Лифт не застрял, дверной замок не заклинило, вешалка не упала.

Я рухнул на матрас, у кровати не подломились ножки. Может, тотальное невезение заработает с утра?

Но и начало следующего дня не принесло никаких неприятных неожиданностей. Я быстро побрился, проглотил кофе и снова поспешил в торговый центр. Закрывая за собой дверь, я поразился необычайной тишине, все обитатели дома крепко спали. Впрочем, Николетта никогда не пробуждается раньше полудня. Но что случилось с Николаем? Ведь он обычно будит женщин, чтобы провести с ними сеанс целительной гимнастики!

На улице все мысли о маменьке, Николае и Вере вымыло начисто. День обещал быть замечательным, солнышко весело сияло на нежно-голубом небе, не было ни малейшего ветерка. В такую погоду хорошо на даче, под кустом зацветающей сирени сидеть в шезлонге с книгой, пить кофе, наслаждаться интересным чтением и хорошей сигаретой… Только Нора при всем своем богатстве отчего-то совершенно не хочет перебираться на свежий воздух.

– Жизнь в лесу не для меня, – решительно отвечает она всем, кто спрашивает: «Почему вы не приобрели загородный дом?»

А вот я бы с огромным удовольствием обитал в особняке, давно мечтаю о большом кабинете, с балконом, который выходит прямо на рощу. Там можно поставить кресло, любоваться окружающей красотой…

И тут мимо меня, отвратительно грохоча, прокатилась мусоровозка. Наваждение прошло. Я сел за руль. Давай, Иван Павлович, спеши по делам, нечего предаваться романтическим мечтаниям. Никакого особняка у тебя не будет, денег на него ты никогда не заработаешь. Не следует расстраиваться по этому поводу и завидовать Грише, который не так давно возвел для себя премилое здание в коттеджном поселке.

– Зачем тебе изба с огородом? – изумилась Нора, узнав о новостройке.

Гриша усмехнулся:

– Еще скажите: «сарай». Абсолютно благоустроенное жилище: свет, газ, телефон, канализация! И картошку сажать я не собираюсь.

– Тогда с какой стати ты из Москвы уехать собрался? – не успокаивалась Нора.

– Наверное, старею, – с самой серьезной миной заявил Гриша, – закончу отделку, куплю мебель, заведу собаку, женюсь. Стану потом младенцев по дорожкам в коляске возить.

– Свежо предание, – фыркнула Элеонора, – меньше всего ты похож на заботливого папашку.

Я включил мотор. Мой отец частенько говаривал:

– Ваняша, не смотри туда, где лучше, погляди на того, кому хуже, и поймешь, что счастлив.

Верное высказывание! Думая о Грише, как ни давлю я в себе недостойные чувства, все равно испытываю легкую зависть. Приятель добился в жизни большего, чем я. Наверное, он правильно выбрал профессию, стал врачом. Я же, поддавшись на уговоры отца, поступил в Литературный институт. Правда, тоже получил высшее образование, но какой от него толк? Ну знаю, что Гоголь сжег последнюю часть «Мертвых душ», ну читал стихи поэта Буало, в курсе, что Драйзер писал романы, а Чехов рассказы и пьесы, но какое значение для повседневной жизни имеют сии знания? И кем я могу работать? Преподавателем? Думаю, суматошные студенты начнут раздражать меня до зубовного скрежета. Писать самому? Увы, приходится признать: нет у тебя, батенька, таланта и работоспособности…

Я включил поворотник и перестроился в левый ряд. Прав отец, надо посмотреть в другую сторону. Вот Виктор. Он пока жив, вернее, балансирует между жизнью и смертью, это я узнал вчера от Макса. Если он умрет – это будет ужасно. Но, коли выживет, окажется еще хуже. С большой вероятностью он останется парализованным и его осудят. Хотя, не знаю, лежачих инвалидов помещают в СИЗО? Или их оставляют дома?

Я нажал на газ. Хватит нюниться, Ваня. На этом свете есть только один человек, способный помочь Харченко, и это вы, милостивый государь. Да, я не смогу вернуть ему здоровье, но возвратить доброе имя, чтобы Сонечка не думала, будто ее папа убийца, в моих силах!