Глава 21
Я очень не люблю проводить ночь без сна, наверное, поэтому не испытываю никакой радости от столь любимого всеми праздника, как Новый год. Может, все дело в том, что я не могу потом спать? Все равно проснусь в восемь утра, даже если лег в кровать час тому назад, и стану маяться до вечера, пытаясь справиться с зевотой.
Вот и сегодня я выполз на кухню без пяти минут девять. Николай, Вера и Николетта мирно спали. Тася и Ленка пили на кухне кофе.
– Ваняша, – спросила моя бывшая нянька, – куда это вы ночью ездили?
– Потом как-нибудь расскажу, – пообещал я.
– А все ж таки интересно, – влезла в разговор Ленка, – в ванной балахоны какие-то грязные валяются!
– Так постирайте их, – не поддался я на провокацию.
– Я всегда вещи чищу, – забухтела Ленка, – аккуратная потому что! Вон вы вчерась пришли, джинсы не повесили, я их щеткой пошморкала, погладила…
– Надеюсь, не сделала на джинсах «стрелки»?
– Вечно вы меня за дуру держите, – обиделась домработница, – лучше скажите, чейные ключи у вас в кармане бренчали? Унесли из гостей? Прихватили вместо своих? Или кто попросил кошку кормить?
– Не говори глупости, – сказал я, рассматривая протянутую Ленкой связку, – какие коты?
– Ну, зачастую люди так делают, – объяснила домработница, – сами в отпуск укатят, а приятелей просят кормить животное.
Я перестал слушать Ленку. И откуда у меня эти ключи с плюшевым мишкой вместо брелка? Но уже через секунду недоумение сменилось досадой. Вот дурак! Забыл вернуть их Галине Масляниковой! Значит, сейчас вместо того, чтобы ехать в «Дотти», придется отправляться к актрисе. Может, позвонить, предупредить о своем визите?
Взяв связку, я пошел в прихожую, потом спустился на улицу. Телефон у Галины был занят, я периодически набирал номер и слушал короткие частые гудки. В конце концов я перестал терзать свою трубку. Милые дамы способны висеть на проводе часами, я не представляю, о чем можно трещать сутки напролет, но это, очевидно, одна из тех женских тайн, которые мужчина не поймет никогда.
Утро сегодня складывалось удачно, я миновал центр, не попав в пробки, лишь из-за одного этого обстоятельства можно было впасть в эйфорию. А еще на небе светило яркое солнышко, было непривычно тепло для апреля, и на улицы в невероятном количестве высыпали хорошенькие девочки в мини-юбочках. Конечно, я не Милославский и не горю желанием засунуть к себе под одеяло все, что движется, но, согласитесь, намного приятней смотреть на юные стройные тела и красивые ноги, чем натыкаться взглядом на кули, замотанные в мех и пуховики. Зимой трудно разобрать возраст случайно встреченной на улице женщины, то ли это девочка, то ли бабушка. Весной же я ощущаю себя в цветнике, и от этого на душе делается хорошо. Пусть я и стареющий кактус, но даже этому растению приятно в розарии.
В самом радужном настроении я остановился около дома и снова позвонил Галине по телефону. Занято! Ладно, придется ей смириться с моим внезапным появлением, сама виновата, сколько можно трепаться? Никаких угрызений совести я не испытал. Масляникова давно уже не спит.
Лифт вознес меня вверх, я глянул на дверь и ощутил легкий укол под ребрами. Между косяком и створкой была приклеена белая бумага с печатью, точь-в-точь как та, что украшала дверь в квартиру Леры. Я подошел и осторожно потрогал полоску, потом снова вытащил телефон. Занято!
В полной растерянности я нажал на звонок. Резкий звук покатился по квартире. Сигнал, предупреждающий о гостях, был у Галины громким, он не походил на птичью трель, орал сиреной. Хозяйка не спешила на зов. Однако странно, телефон занят, следовательно, Масляникова в квартире, но зачем дверь опечатали снаружи? Чья-то неуместная шутка?
– Нет ее, – сказал тихий голосок.
Я повернул голову влево. Из соседней квартиры выглядывала женщина лет шестидесяти. Она вытерла мокрые руки о цветастый фартук и повторила:
– Нету Галины.
– Но у нее телефон занят, – растерянно ответил я.
Соседка кивнула:
– У меня тоже, на пятом этаже новый жилец поселился, ремонт затеял, что-то его рабочие не так сделали, теперь во всем доме связь не работает. Обещали к завтрашнему дню исправить.
– Вы не знаете, где Галина?
– Нету ее.
– Вас не затруднит передать Масляниковой ключи, скажите, Иван Павлович принес и очень извинялся.
Женщина покачала головой:
– Нет.
– Вас обременит столь пустяковая просьба? Простите, наверное, вы в ссоре с Галиной?
– Мы дружно жили. Ее нет.
– Я уже понял, но ведь она вернется, тогда и отдадите.
– Ее нет, – тупо повторяла женщина, потом вдруг представилась: – Меня Татьяна Ивановна зовут.
– Очень приятно.
– Гали нет. Убили ее.
Я выронил ключи.
– Когда? Кто? Почему?
Татьяна Ивановна вышла из квартиры и прислонилась к перилам лестницы.
– Вчера ее нашли. А уж кто! Неизвестно! Меня в понятые взяли. В квартире вроде порядок, только коробка с драгоценностями исчезла. Вор был, он ее, наверное, и того, током.
– Чем?
Татьяна Ивановна поднесла руки к шее.
– Я там долго просидела, пока менты всякие бумажки оформляли. У Гали на шее след остался, две красные точки, ну будто змея укусила. Так милиционеры между собой говорили, и один, в резиновых перчатках, он тело осматривал, сказал, что ее убили электричеством. Ну вроде есть такая штука, если в человека ткнуть, из нее разряд вылетает, и все.
Шокер! Я видел такой у Леси Кравцовой, ей это средство самообороны подарил отец, чтобы дочь имела возможность справиться с грабителем или насильником. Только Леся уверяла, что шокером нельзя убить человека, вот лишить сознания – это запросто.
– Ясно было, что Галя плохо кончит, – заявила Татьяна Ивановна.
– Почему? – машинально спросил я.
– Вечно во дворе сидела, с мужиками курила и рассказывала, какая она знаменитая и богатая. Драгоценностями хвасталась: дескать, ей режиссеры наперебой бриллианты, изумруды и рубины дарят, чтобы она согласилась в их кино сниматься. Больная женщина, просто жаль ее было! Но наши соседи ей верили, тут люди недалекие живут, дом когда-то машиностроительный завод возвел, здесь по-прежнему много старых жильцов. Ну откуда им нюансы про караты знать?
Я слушал Татьяну Ивановну, пытаясь собрать воедино расползавшиеся мысли.
Галина частенько забегала к соседке и вечно что-нибудь просила: то батон хлеба, то пачку масла, то пару яиц, иногда брала деньги в долг. Продукты она не возвращала, с рублями была более аккуратна, но все равно задерживалась с отдачей. Сколько раз Татьяна Ивановна решала никогда более ничего не одалживать Гале, но всякий раз нарушала данное самой себе слово. Ну как сказать «нет» человеку, который, умоляюще заглядывая вам в глаза, бормочет: «Сто рублей, до вечера!»
Но один раз терпение у Татьяны Ивановны все же лопнуло, и она сурово ответила:
– Странно выходит! Говоришь про фильмы, а я тебя ни в одном не видела! Между прочим, я все сериалы смотрю! И денег у тебя никогда нет. Врешь много. Ступай прочь!
Галя не стала спорить, убежала, но через пару минут вернулась с коробкой. Сняв крышку, она стала совать Татьяне Ивановне побрякушки под нос.
– Вот, смотрите! Это раритетные драгоценности. Глядите, какой изумруд! Его Никита Михалков подарил, хотел меня в «Сибирском цирюльнике» в главной роли снимать, но я отказалась, потому что уезжала в Голливуд, к Спилбергу.
Татьяне Ивановне до слез стало жаль Галину. Дело в том, что пожилая дама всю жизнь проработала в ломбарде оценщицей. Работы своей она немного стеснялась и никогда о ней во дворе не распространялась, на вопросы о службе отвечала коротко: «В магазине служу, комиссионном». Что, в общем-то, почти соответствовало действительности. Поэтому сейчас Татьяне Ивановне хватило беглого взгляда, чтобы понять: «изумруды», «бриллианты» и «рубины» просто стекляшки. Галина сумасшедшая. Может, она и окончила актерский факультет, только что из того? Никита Михалков и Спилберг! В наличии фантазии Масляниковой не откажешь.
Тщательно скрывая жалость, пенсионерка дала Галине очередные сто рублей. Но долг назад не получила. Соседку убили.
– Дураков полно, – вздыхала Татьяна Ивановна, – она в этих «уникальных» цацках по двору ходила, народу показывала, вот кто-то и польстился! Коробка та, ерундой набитая, пропала. Вот уж глупость вышла! Галю из-за стекляшек убили. Сама себе могилу вырыла. Я милиционерам, естественно, все рассказала, они дверь опечатали и уехали. Так что ключи передавать некому.
– А где ее собака? – тихо спросил я. – У Галины же имелся йоркширский терьер, она вроде с ним на выставку в Америку собралась!
– Какая Америка! – засмеялась Татьяна Ивановна. – Вранье все, она с воды на квас перебивалась. Хотя имелась у нее шавка, лохматенькая, тявкала очень противно. Галина говорила, что ей эту псину из Нью-Йорка прислали. Но, сами понимаете, стоит ли ее словам верить.
– Так куда собака подевалась?
– Не знаю, – удивленно ответила Татьяна Ивановна, – не подумала о ней! Когда с милицией в квартиру вошла, Галина на полу лежала.
– А кто же сообщил о ее кончине? – недоумевал я.
Татьяна Ивановна поправила фартук.
– Галина службу доставки продуктов на дом вызывала. Говорила, что при ее известности не следует по магазинам шляться, фанаты на нее, мол, бросаются. Она и меня на такое подбила. Удобно оказалось, все тяжелое – крупа там, сахар – домой привозят, а стоит дешевле, чем в магазине, за доставку не берут… Ну вот, приехал курьер с коробкой, позвонил, хозяйка не спешит, толкнул дверь, она открытой оказалась, ну он и вошел…
По-прежнему держа в руках связку ключей, я спустился вниз и сел в машину. Конечно, Масляникова производила жалкое впечатление. Ее демонстративные сообщения о фанатах, съемках, невероятном успехе вызывали смех. Ей-богу, Галину следовало пожалеть, и смерть ее вполне объяснима. Кто-то из наркоманов или просто лихих людей услышал рассказы полубезумной женщины и принял их за чистую монету. Но лично мне не дает покоя одно обстоятельство. И Люся, и Галина были, похоже, убиты при помощи шокера. Совпадение? Двое убийц одновременно отправили на тот свет женщин столь необычным способом? Что-то мешает мне поверить в случайность произошедшего. Галина хорошо знала Валерию, дружила с ней, Люся была женой Виктора. Могли ли Галя и Люся встречаться? Нет? А вдруг да? Что объединяло их, какие точки соприкосновения имели женщины?
Обмозговывая так и этак проблему, я приехал в «Дотти», сел у окна и поманил пальцем официантку.
Девочка в белой блузке мигом прибежала на зов.
– Что у вас самое вкусное? – поинтересовался я.
– А все хорошее, вот свиные медальоны возьмите.
– Ну еще рано для обеда… Лучше принесите кофе со сливками.
Девочка кивнула.
– Скажите, у вас работает сотрудница по имени Лена?
– Моргунова?
– Наверное.
– Да. Вон она, у кассы стоит.
– Можете позвать ее?
Официантка не торопясь пошла выполнять мою просьбу. Она лениво добралась до бара и стала оживленно жестикулировать. Рыжеволосая подавальщица оглянулась, посмотрела в мою сторону, пожала плечами и направилась ко мне.
– Вы искали Лену? – спросила она, приблизившись к столику.
Я указал на стул.
– Прошу вас.
– Нам не разрешают подсаживаться к клиентам, – серьезно ответила она, – за такое и уволить могут. А в чем дело? Вы у нас недавно были, сидели под лестницей. Претензии по оплате можно предъявить только при наличии чека, да и то мы принимаем их сразу, а не в другие дни.
– Я абсолютно всем остался доволен, – быстро успокоил я девушку, – еда хорошая, обслуживание прекрасное. А у вас, оказывается, великолепная память.
– Это профессиональное, – приветливо улыбнулась Лена, – маленькая фишка: если человек во второй раз зашел, нужно обязательно дать ему понять, что он уже постоянный клиент.
– Вы просто психолог, – решил я польстить девушке, но та отреагировала спокойно:
– Да, на третьем курсе учусь, на психологическом факультете, а в кафе подрабатываю, мы здесь почти все студентки.
Я кивнул.
– Понятно. Нельзя ли найти тут укромное местечко для разговора? Может, в служебных помещениях?
– С какой стати? – нахмурилась Лена. – Клиентам туда не положено.
Я вынул удостоверение, Лена вскинула брови.
– В жизни б не поверила, что вы из милиции!
– А я и не оттуда, а из частного агентства. Если помните мой прошлый визит, то, наверное, обратили внимание и на мою спутницу?
– Мы ее знаем, – ухмыльнулась Лена, – психопатка, Галиной звать. Совсем плохая, но не противная. Ходит сюда иногда!
– Галину убили.
Лена отшатнулась.
– Ой, мама!
– И есть версия, что Павел, тот самый, который забыл тут некую бумагу, может пролить свет на происшедшее. Вы же разговаривали с барменом об этом мужчине, вспоминали некую Вету…
Щеки Лены порозовели.
– Откуда вы знаете?
– У детективов свои секреты, – усмехнулся я, – так моя информация верна? Вы знакомы с Павлом?
Лена постояла у столика, потом сказала:
– Подождите немного, я у Клары Сергеевны разрешения спрошу.
Спустя секунду в кафе началось турбулентное движение обслуживающего персонала. Мне мигом притащили капуччино. Причем белая пена над кофе была намного выше, чем у остальных посетителей. Не успел я сделать глоток, как на столе оказалась тарелка с куском торта.
– Не заказывал сладкое, – сказал я официантке.
– Это презент от заведения, – заулыбалась та, – совершенно бесплатно, в подарок. Кушайте, очень вкусно.
Но попробовать угощенье мне не удалось, из двери, расположенной возле бара, вырулила Лена и помахала мне рукой. Я встал и, пройдя мимо стайки хихикающих официанток, очутился во внутреннем коридоре. Дверь за мной прикрылась неплотно.
– Хорошенький дядечка, – донеслось с той стороны, очевидно, официантки начали обсуждать мою персону, – и кольца нет.
– Старый он, – подхватил другой голосок. – И чего всем понравился? Подумаешь, сыщик.
– Не скажи, он зарабатывает хорошо, костюм дорогой.
– Все равно пердун.
– Вот козы, – прошипела Лена, закрывая плотнее дверь, – идите налево, в кабинет директора, а я сейчас велю вам кофе принести. Опять капуччино хотите?
Я кивнул и пошел в указанном направлении.
