Глава 19
У входной двери стояла худенькая брюнетка в зеленом костюме, к ней прижималась такая же черноволосая девочка.
– Это вы согласились нас подвезти? – хриплым меццо спросила Марина. – Большое спасибо.
– Подождите секундочку, – попросил я, – сейчас подгоню машину прямо к воротам, льет как из ведра, девочка промокнет.
Когда я притормозил у подъезда, где жила Марина, она, молчавшая всю дорогу, любезно произнесла:
– Ираида Сергеевна сказала, что вы из милиции и хотите со мной побеседовать о Викторе. Вот беда! Здорово его избили хулиганы! Пойдемте, поговорим у меня в квартире.
– Это удобно? Ваши родственники не будут против? – спросил я.
Значит, Люся сообщила всем, что ее мужа избили.
– Мы живем вдвоем с дочерью, – ответила Марина, – и я вправе сама решать, кого и когда приглашать в гости. С одной стороны, жить без мужа тяжело материально, с другой – полная свобода. Вот и не знаешь, что лучше: обрести стабильный доход и сесть в клетку или быть нищей, но свободной. Лично мне больше по душе ни от кого не зависеть.
В небольшой квартирке меня провели на кухню и угостили чаем с печеньем. Яна, тихая, незаметная девочка, тенью шмыгнула в свою крохотную комнатушку. Я взялся было за чашку, но тут входная дверь с силой хлопнула, затем раздался грохот и пьяный вопль.
– Манька, б…, жрать давай!
– Не бузи, – завизжал женский голос.
– Сука!
– Ах ты гад! Приперся! Нажрался до бровей…
Скандал начал набирать обороты.
Я быстро поставил чашку на стол.
– Простите, но я решил, что вы живете одна. Кто же это к вам пришел?
Марина горестно вздохнула:
– Это не ко мне, соседи отношения выясняют, из девятосто третьей квартиры.
– И так слышно?
Она кивнула:
– Просто сил нет, тут на лестничной клетке три квартиры. Моя посередине. Слева Ямщиковы, вы их сейчас слышите. Андрей пьет, светлых промежутков у него не случается, каждый вечер под градусом, и всегда ругань несется. Если ему Маша пол-литра не поднесет, то у них драка ближе к полуночи начинается, ну а коли супруга бутылку выставит, муж спать ложится и храпит, как зверь. Я ведь из хорошей квартиры сюда переехала после развода. Жили мы в капитальном кирпичном доме, я и предположить не могла, что бывают стены как картон! У нас даже с Яной смешной случай вышел.
Я внимательно слушал Марину, наверное, она светлый, оптимистично настроенный человек, если даже в неприятной ситуации способна увидеть смешную сторону. Впрочем, история, рассказанная Мариной, на самом деле была забавной.
Когда мама и дочь очутились в новой квартире, Яне едва исполнилось три года. В первую же ночь на новом месте малышка расплакалась и запросилась в постель к матери.
– Ты уже взрослая, – попыталась усовестить капризницу Марина, – иди к себе.
– Боюсь!
– Кого? Тут только мы с тобой!
– Там тигр, он голодный, рычит!
Рассердившись на вредничавшую дочку, мать встала.
– Ну-ка, покажи мне этого хищника, но имей в виду, если его там нет, останешься на неделю без мультиков.
Марина полагала, что, испугавшись наказания, Яна ляжет спать, но та потянула мать за руку:
– Пошли!
Оказавшись в детской, Марина сердито спросила:
– И где он?
– Там, – ткнула Яна пальчиком в стену около своей кровати. – Вон рычит как!
Марина прислушалась. Из квартиры соседей на самом деле доносились не слишком приятные звуки: р-р-р-гр-гр-гр-бр-бр-др-др…
– Это не тигр, – попыталась успокоить малышку Марина, – там стенку сверлят, наверное, хотят картины повесить или полку для книг.
Яна легла было в кровать, но через десять минут прибежала назад.
– Не могу заснуть! Дядя все время рычит.
Марина обозлилась. Время за полночь, пора и честь знать! Накинув халат, она позвонила в дверь к соседям и накинулась на выглянувшую женщину:
– Безобразие! По ночам полки вешаете! Ребенок не спит! Ремонт разрешается делать только до одиннадцати!
Соседка вздохнула:
– Не кричи. Это мой муж храпит, как нажрется, так рулады выводит, а пьяный он всегда.
– Что же нам делать? – растерялась Марина.
– Ковер повесь на стену, – посоветовала тетка.
Марина замолчала, а потом добавила:
– Еще тетка, соседка, вечно к себе собак с улицы притаскивает, жалеет их. Они лают, а я вздрагиваю, мне кажется, тут эти псы, в нашей квартире. А я их боюсь! И как мне быть?
– Малоприятное соседство, – покачал я головой, – мне не доводилось жить рядом с пьяницами, но думаю, что это тяжелое испытание.
Марина налила нам еще чаю и грустно сказала:
– В принципе ничего ужасного, я даже привыкла, по Андрею можно часы сверять, в одно и то же время пьяным заявляется, поорут они с Машей друг на друга, иногда подерутся, но никаких неожиданностей, а вот Харченко… Эти да! Просто невменяемые.
– Виктор пил?
– Ни капли в рот не брал, он шофер, причем очень осторожный, водки даже не нюхал.
– Что же вам не нравилось?
Марина безнадежно махнула рукой:
– Лучше бы по брови наливался, а то скандал на скандале.
– По какой причине, не знаете?
– Он Люсю страшно ревновал, – пояснила Марина. – Вычислил, сколько ей времени надо на дорогу от работы до дома, и, если она задерживалась хоть на пять минут, такое устраивал!
Люся оправдывалась, пыталась вразумить супруга, приводила веские доводы, объяснявшие ее опоздание: маршрутное такси подошло не сразу, заглянула в магазин купить сахар, Соня долго одевалась в садике… Но ничего не помогало. Виктор бушевал, как раненый кабан.
Очень скоро Марина оказалась в курсе всех проблем семьи Харченко. Виктор в момент очередного скандала выплескивал все свои претензии к супруге. Марина поняла, что он не хотел жить в Москве, его устраивало тихое, размеренное существование в провинциальном городке.
– Ясное дело, с начальником спишь, если он тебя с собой в столицу потащил и квартиру купил, – вопил Виктор, – сделала из меня нахлебника, заставила копейки получать!
Люся не оставалась в долгу и каждый раз не упускала случая сообщить мужу, что зарабатывает намного больше, чем он, кормит и одевает его, но денег лишних нет, потому что Виктор получает гроши.
Сонечка плакала, родители орали, а иногда отец принимался допрашивать дочь:
– Говори, маленькая дрянь, где вы с мамой шлялись, а? Небось тебя во двор играть отправила, а сама с мужиком трахалась!
Слушая безумные речи Виктора, Марина испытывала сильнейшее желание пойти к соседу и сделать ему внушение, но, естественно, не решилась. Если пьяницы, живущие слева, дрались и матерились по расписанию, умолкая к ночи, то пара справа не имела четкого графика. Крик мог начаться и в два, и в три, и в шесть утра. Стоило Люсе отказаться исполнять супружеский долг, как несся вопль.
– А-а, натрахалась на стороне! Сонька, вставай, говори, где с мамой были!
Положение усугублялось болезнью Люси, у нее была эпилепсия, и несчастная, не выдержав нервного напряжения, иногда падала в припадке. Виктор сразу принимался орать, но уже моля о помощи:
– Умирает! Помогите! Господи, Соня, неси шприц…
В общем, Марина жила, словно сидя на гранате с выдернутой чекой. Взрыв мог случиться в любую минуту.
– Как на ваш взгляд, – спросил я, – Виктор ревновал Люсю без оснований?
Марина усмехнулась:
– Думаю, она имела любовников, только муж не знал точно. Я один раз, совершенно случайно, встретила Люсю в таком месте… «Дотти», на Тверской.
Очевидно, на моем лице появилось недоумение, потому что Марина быстро добавила:
– Мне не по карману посещать подобные заведения, я вообще не хожу по кафе, а уж тем более на Тверской, но в тот день, извините за подробность, очень захотелось в туалет, ну и пришлось зайти в «Дотти».
Марина заказала капуччино и пошла в санузел, он там расположен на втором этаже. Она стала подниматься наверх и увидела, что под лестницей, в самом укромном месте сидят… Люся, Соня и неизвестный мужчина. Соседка уписывала за обе щеки торт, Соня ела мороженое, а незнакомец пил кофе.
Стоять на лестнице, разинув рот, Марина сочла неприличным, поэтому она, смеясь про себя, пошла в туалет.
– Так я и думала, что у Люси имеется любовник, – качала сейчас головой Марина. – Ну какая женщина выдержит вечные попреки? Может, плохих мыслей у нее с самого начала в голове не было, только Виктор их сам посеял, собственными руками. Орал, орал про измены, вот жена и решила: лучше грешной быть, чем грешной слыть!
– Не слышали, Виктор не упоминал имени Павел?
– Он ни о ком конкретно во время скандала не говорил, просто орал: «Ты с любым ложишься, я знаю, знаю…»
– И Люся вам про Павла не говорила?
– С какой стати, – Марина наклонила по-птичьи голову набок, – мы никогда не дружили, просто здоровались. Люся и понятия не имела, что я в курсе ее семейных проблем.
– Неужели она не знала про тонкие стены? Ей не мешали другие соседи?
Марина вздохнула:
– Понимаете, мы живем на последнем этаже, сверху чердак, над головой никто не топает. Моя жилплощадь между чужими квартирами расположена, Люсина крайняя. У нее с одной стороны улица, с другой я, а от нас с Яной никакого шума. Гостей не созываем, телевизор почти не глядим, очень тихо живем, а внизу, под Люсей, бабуся век коротает, слепая почти, весь божий день спит. Понятно, да?
Я кивнул. Что ж, Люсе повезло с месторасположением квартиры.
– Если вас интересует человек по имени Павел, – вдруг сказала Марина, – то того кавалера, с которым Люся в «Дотти» сидела, звали Пашей. Вы думаете, это он избил Виктора до полусмерти? Небось Люся любовнику пожаловалась.
Я подскочил над стулом.
– Откуда вы знаете его имя?
Марина намотала на палец прядку темных волос.
– Когда я из туалета спустилась, их уже за столиком не было, а у меня капуччино стоял. Не бросать же его. Ну я и села выпить, конечно, дорого, сто рублей чашка, но вкусно.
Марина спокойно наслаждалась кофе. Ее столик находился вблизи стойки бармена. Внезапно к кассе подошла одна из официанток и сказала:
– Во, смотрите, Павел бумагу забыл, на ней телефоны написаны.
– Веты нет, а то бы он без глаз остался, – захихикал бармен.
Официантка тоже засмеялась.
– Он под лестницей с бабой сидел. А она с ребенком! Чего он в ней нашел! Ни рожи, ни кожи, Вета лучше.
– Вета голодранка и дура, – отозвался юноша, перебирая бутылки, – кабы не ее характер, так и работала бы на хорошем месте.
– Да уж, – продолжала ухмыляться девушка, – мог бы сейчас знатный скандал получиться! Вот веселье бы вышло!
– А больше всех Вета веселилась бы, – скривился бармен, – ну, коза!
Марина, с интересом вслушивавшаяся в разговор, мигом поняла, что мужчину, только что сидевшего под лестницей вместе с Люсей и Соней, зовут Павел и он оставил в кафе какую-то нужную бумагу. Она еще больше навострила уши, но официантка и бармен далее не стали обсуждать пикантную ситуацию, потому что из глубины зала вынырнула дама в строгом костюме и сделала болтунам замечание:
– Хватит трепаться, Лена, ступай к двери, там давно клиенты ждут.
Расставшись с Мариной, я сел в машину и вытащил атлас. В конце черного тоннеля слабо забрезжил тоненький лучик света. Значит, у Люси имелся любовник Павел, обещавший вырвать Виктору клыки. Наверное, он очень хорошо относился к Людмиле, раз не возражал против присутствия на свиданиях Сони. В моей голове сразу же выстроилась стройная версия. Павел решил убить Виктора. Почему он не посоветовал любовнице просто подать на развод? Ну… может, хотел, чтобы ей досталась квартира. Жилищный вопрос портит людей, кое-кто способен из-за лишних квадратных метров лишить жизни близкого человека.
Значит, Павел замыслил убрать Виктора и придумал очень хитрый план. Убил Валерию и сумел представить дело так, будто преступление совершено Виктором. Люся, конечно, была в курсе. Вот откуда взялись окурки под батареей! Их принесла жена, ну чего проще: осторожно, пинцетом, вытащила их из пепельницы, сунула в мешочек, и дело сделано. Ну а потом любовники что-то не поделили, и Павел убил Люсю. Человек, один раз нарушивший заповедь «не убий», с легкостью сделает это и во второй раз. Может, Люся пригрозила ему, что пойдет в милицию? Значит, найдя Павла, я спасу если не жизнь, то хоть честь Виктора, избавлю от тяжелого гнета Соню. Каково будет девочке через какое-то время узнать, что ее, пусть злой и плохой, папа убил женщину?
В стройной и очень логичной, на мой взгляд, версии был лишь один недостаток. Осталось непонятным, откуда Павел узнал про Валерию? Каким образом раскопал давнюю историю? Но я быстро отмел все сомнения. Ответить на этот вопрос я пока не могу, объяснения даст сам Павел, дело за малым, требуется только отыскать любовника Люси.
Я начал изучать атлас. Ну, и где у нас улица Девятнадцатого Мая? Майская аллея, Майский проспект, улица Маевок… Интересно, кто сейчас помнит, что такое маевка? Странички шелестели под пальцами. Верхняя Первомайская, Нижняя Первомайская, просто Первомайская… Похоже, у людей, придумывающих названия улиц, начисто отсутствует воображение. Второй Донской проезд, Третий, Пятый… Четвертого нет, очевидно, его переименовали. Первая Дубровская улица и Вторая Дубровская улица! Егорьевская улица и Егорьевский проезд! Представляю, как путаются работники «Скорой помощи», пожарные, милиция, да и жителям приходится нелегко: объясняй каждый раз свой адрес, и все равно гости не туда заявятся. Ладно, Иван Павлович, не брюзжи, в этом мире много глупости. Твое дело сейчас отыскать улицу Девятнадцатого Мая! Бог мой! Парковых целых шестнадцать штук!
Я потратил полчаса на изучение алфавитного списка, нашел даже аллею Первой Маевки, но улицы Девятнадцатого Мая тут не оказалось. Может, атлас не полный? Или нужная мне улица находится в новом районе и получила название недавно?
Тяжело вздохнув, я посмотрел на часы. Уже поздно, пора бы и на боковую, завтра продолжу поиски Павла.
Внезапно в стекло постучали, я выглянул из машины и увидел взлохмаченного дядьку.
– Слышь, браток, – загудел он, – я с «КамАЗа» слез…
– И чем могу вам помочь? – осторожно спросил я.
– Вишь, моя машина стоит?
– Да, – кивнул я, оглядывая высящийся неподалеку огромный грязный грузовик.
– Мусор я увожу, строительный.
– Хорошее дело, – похвалил я, не понимая, чего от меня хочет шофер.
– Оно так, только вашей Москвы я не знаю, с Украины приехал, первый день за рулем.
– Называйте улицу, – улыбнулся я, – подскажу, как проехать, а завтра купите себе атлас.
– Да не, – отмахнулся дядька, – у тебя презерватив есть?
– Нет, – удивленно ответил я, – зачем бы?
– Многие с собой возят на всякий случай.
– Извините, я не помогу вам в такой ситуации.
– Может, напальчник в аптечке завалялся?
Я прикусил нижнюю губу. Однако! Напальчник! Бедный мужик. С другой стороны, конечно, не в размере дело, главное – умение. И потом, грех смеяться над инвалидом.
– Знаете, у меня в аптечке только йод и бинты.
– Во невезуха! – воскликнул водитель. – Может, резиновые перчатки найдешь?
Ну и припекло парня! Мои губы начали волей-неволей растягиваться в улыбку.
– Вы съездите в аптеку, – посоветовал я, – их сейчас в Москве много, смотрите по сторонам, обязательно увидите вывеску с крестом. А уж там подберете, что надо!
Мужик с чувством выругался:
– Так не едет, зараза, убитый «КамАЗ», из трубки воздух сифонит, хотел резиной замотать. Ну ладно, прощай, пойду у таксиста спрошу, может, чего найдет.
Покачиваясь, коренастая фигура пошлепала к желтой машине, припаркованной на противоположной стороне улицы.
Я завел мотор. Иван Павлович, ты, однако, пакостник и шалун! Ну что за мысли всколыхнулись в голове? Бедный шофер всего лишь хотел реанимировать «КамАЗ»! Хотя водитель сам виноват. Нет бы объяснить ситуацию нормально. Людям свойственно иногда очень странно выражать свои желания, многие начисто лишены чувства языка. В давней молодости у меня был роман с медсестрой Асей Мерчуткиной. Очень хорошо помню, как она, смеясь, рассказывала о том, какие перлы ей приходится заносить в историю болезни под диктовку врачей. Ну, допустим: «Пациентка состоит в браке, живет с мужем, других жалоб нет», «несмотря на проведенное лечение, чувствует себя здоровой», «он ощущает онемение в одной из левых ног». Но это еще цветочки. Одна моя знакомая, Лена Яковенко, внезапно стала вдовой. У нее с мужем был общий счет в банке, поэтому после похорон она пришла в офис и попросила переоформить вклад уже лично на себя. Клерк молча просмотрел бумаги, потом поднял глаза и спросил:
– Кто из вас умер? Яковенко Петр или Яковенко Елена?
Когда Лена рассказала мне эту историю, я, честно говоря, вначале не поверил ей. Но потом понял: ситуация настолько анекдотическая, что подобную просто невозможно придумать.
Отчего-то после этих воспоминаний ко мне вернулось хорошее настроение, и я поехал домой. Надеюсь, сегодня удастся пораньше лечь спать.
Не успел я расслабиться под одеялом, как в мою комнату вошла Николетта и гаркнула:
– Ваня!!!
От неожиданности я вскочил и чуть не упал, потому что закружилась голова.
– Что случилось?
– Срочно отвези Николая, мы с ним тоже поедем.
– Куда? В больницу? Он заболел?
– Нет, на кладбище.
Я сел на кровать и попытался унять бешеное сердцебиение.
– Боже? Все так плохо?
Маменька заговорщицки зашептала:
– Сегодня единственный день в году, когда собирают мандрагору!
– Кого?
– Специальный корень, ну такой, в виде человека, – забубнила Николетта, – лучшее средство оздоровления – настойка мандрагоры, всем, кроме тебя, известно, что она растет на кладбище, вырыть ее можно лишь этой ночью, пошли.
– Очень спать хочется, – попробовал я разжалобить маменьку, – отчего бы вам такси не нанять?
Глаза Николетты начали наполняться слезами.
– Вот оно как, – протянула она, – я могу стать совершенно здоровой, но ты не хочешь даже пальцем пошевелить ради матери!
Я встал. Видно, Николетте до дрожи хочется получить эту мандрагору, если она вместо того, чтобы, как всегда, заорать на меня, принялась плакать.
– Иди переодевайся, сейчас натяну брюки, и в путь.
– Я уже готова.
Я окинул маменьку взглядом.
– Извини, конечно, но на тебе пижама, белая.
– Нет, это мандра.
– Что?
– Специальное одеяние, чтобы выкапывать мандрагору, – речитативом замолола Николетта, – вот послушай. Этот корень живой, он прячется от людей, умеет перемещаться, за версту чует того, кто решил его выкопать! Не дается, кричит, плачет, словно маленький ребенок!
Я молча слушал поток глупостей. Сказать маменьке, что рыдающих от ужаса, убегающих кустарников не бывает? Отказаться ночью катить на кладбище, выгнать из квартиры Николая и Веру, от которых исходит безумие? Ей-богу, просто руки чешутся вышвырнуть парочку идиотов за порог, и я могу, в конце концов, совершить это, наплевав на воспитание. Но что мне потом устроит Николетта! Страшно подумать! Я способен избавиться от господ Пыжовых, они надоели мне до зубовного скрежета. Но куда деться от родной матери? Согласен, Николетта мой крест, но мудрый господь не дает никому большего испытания, чем то, которое человек способен вынести. Не получив вожделенную мандрагору, маменька сживет меня со свету. Не надо думать, что она вскоре забудет о произошедшем, память у Николетты слоновья. В особо злую минуту она способна припомнить большинство моих детских шалостей. Поэтому вставай, Иван Павлович!
– …и едут за ней в специальных белых костюмах, мандрах, – завершила рассказ Николетта, – ты тоже наденешь такой. Сейчас принесу!
Спустя полчаса, взяв с полочки ключи от машины, я окинул взглядом процессию. Николетта, Вера и Николай походили на привидения, все в белом, с бледными лицами и горящими глазами, впрочем, я и сам выглядел не лучше. Просто парад сумасшедших, сбежавших из поднадзорной палаты.
