Глава 28
Николай обрадовался, как мальчишка, получивший без всякого повода в подарок железную дорогу.
— Слушаю.
— Сейчас расскажу, но сначала разъясни, — протянула я, — зачем ты прикинулся стариком в маразме?
Поповкин потер ладони.
— Больной дед не вызывает подозрений. Он может перемещаться по всему дому и, если очутится в спальне у хозяйки, легко отговорится: «О! Где я? Шел в столовую». Безумного пенсионера не примут в расчет, его не будут стесняться. Отличное прикрытие.
— Вот только покинуть приют ты не можешь, — подхватила я, — поэтому и оставил ручку в дупле. За ней должен был прийти помощник? Или он ее тебе принес?
— Ты молодец, — кивнул Николай. — Мы с ним так обмениваемся информацией. Как шпионы, ха-ха.
— Но как ты сюда попал? — не успокаивалась я.
Поповкин сдвинул брови.
— Мы узнали, что Софья принимает всех, я просто вошел в дом и остался, начал изучать здешние порядки.
— И выяснил сущую ерунду, — подчеркнула я. — Спонсоры могли спокойно давать Софье деньги, она их тратит на благое дело.
— Со спонсорами непросто, — уточнил Николай Ефимович, — приют переживал разные времени. Трудно уговорить людей, в особенности богатых, расстаться с деньгами. В советские годы нельзя было содержать частное убежище для сирых и убогих. Но вот парадокс: как раз в те времена у Мурмуль не было финансовых проблем. Она прятала в своем доме женщин, убежавших от жестоких родственников; подростков, удравших от родителей — алкоголиков или насильников; стариков, которых «добрые» внуки вытолкали на улицу. В коммунистические времена было так: если человек совершал нечто, запрещенное режимом, около него частенько появлялись люди, которые считали подобный поступок актом гражданского неповиновения. И, по мере сил, пытались поддержать диссидента. Софье давали деньги, одежду, еду. Приют процветал. Но после перестройки стало хуже, общественное мнение в отношении бомжей изменилось, их перестали жалеть, считать жертвами. Для Сони наступила ну очень тяжелая пора, которая продолжалась не один год. Приют окончательно захирел. Представляю, сколько негативных эмоций испытала Софья. Ее предки несколько веков занимались благотворительностью, а она, можно сказать, похоронила завещанное ей дело. Соня не хотела понять простой вещи: ее прадеды были удачливыми коммерсантами, они содержали убежище на свои доходы, а родители Сонечки распродали фамильные ценности, дочери практически ничего не досталось. Из Эдика бизнесмен аховый. Он хороший сын, но и все. Софья выпрашивала средства у людей, и в конце концов ей пришлось бы закрыть приют. Для Мурмуль это трагедия. Но некоторое время назад у приюта появились анонимные благодетели, они дают неплохие средства. Мурмуль воспряла духом, а убежище снова заработало в полную мощь. Дело предков не погибло. Ты, я думаю, уже поняла, что для Сони слова «дело предков» не пустой звук, а смысл жизни. Так зачем ты тут?
Я округлила глаза.
— Инвалидная коляска! Ну та, которую мне дали!
Поповкин удивился.
— И чего?
— Знаешь, сколько она стоит? — прищурилась я. — Почти двести тысяч евро.
— Врешь! — выпалил собеседник.
— Честное благородное слово, — заверила я, — она выпущена во Франции, обладает невероятным спектром функций. Короче, коляску сперли, владелец хочет не просто вернуть ее назад, но и наказать вора.
Поповкин моргнул, а меня понесло.
— Лауру — так назвали инвалидное кресло — приобрел очень богатый человек. Потом его дом ограбили, вместе с золотом-бриллиантами уперли и коляску. След привел сюда. Меня прислали осмотреться, я прикинулась больной, села в Лауру и показала ее законному владельцу, тот признал свое имущество. Осталось вычислить вора.
— Круто, — сказал Поповкин, — и что делать будешь?
— Завтра, вернее, уже сегодня поеду в одну мастерскую по ремонту бытовой техники, — лихо солгала я, — след ведет туда. А ты чем займешься?
— Продолжу изучать обстановку на месте. Пока здесь все шоколадно, но я в это не верю, — без задержки ответил Николай. — Будем делиться информацией?
— Непременно, — ощущая себя лицемеркой, заверила я журналиста, — заключим союз!
Завтрак прошел вяло, хозяева без конца зевали. Лена не появилась за столом, у Вадима подгорел омлет, и он расстроился до крайности. Он мрачно сидел у холодильника и бубнил:
— Сковородка дурацкая, дорого стоила, но я купил, разорился на алмазное напыление. Ага! Напылят они бриллианты! Получите угли вместо омлета!
Когда подали кофе, Эдуарду позвонили, он взял трубку и поспешил в коридор. Я тоже решила уйти и откланялась.
Борис меня не подвел, на сей раз он пригнал крошечную иномарку цвета взбесившейся канарейки.
— Она без фокусов? — осведомилась я. — Не разговаривает, не танцует, не декламирует стихи, не скачет по канату?
— Нет, — заверил Боря, — просто ездит.
Я пришла в восторг.
— Отлично.
Из двери высунулся Николай Ефимович, поманил меня пальцем и, не забыв прикинуться беспамятным склеротиком, попросил:
— Катюша, подойди.
Я поспешила на зов.
— Эдуарду только что звонили из больницы, — прошептал Поповкин. — Сказали: если у Кости есть родственники, им лучше приехать, чтобы успеть с ним проститься. Я подумал, вдруг тебе это понадобится.
— Спасибо, — тихо поблагодарила я.
— Надеюсь на ответную любезность, — сказал Поповкин.
— Не знаешь, что ответил врачу Эдуард? — поинтересовалась я.
— Правду, — промямлил Поповкин, — Костя сирота.
Я вернулась к автомобильчику и увидела около него Патрика.
— Симпатичный, типично женский вариант, — улыбнулся психолог.
— Не люблю слишком яркие машины, — призналась я. — Эту взяла во временное пользование.
— Вижу, вы подружились с Николаем Ефимовичем, — продолжал Патрик.
Я делано засмеялась:
— Да уж. Сегодня он зовет меня Катюшей, считает своей то ли внучкой, то ли ученицей, очень просил не есть мороженое, а то застужу горло.
— Бедняга, — вздохнул Патрик. — Спасибо, что вы так реагируете на безумца. Другой человек мог бы ему нахамить.
Я открыла дверь машины и не удержалась от стона:
— О нет!
— Что такое? — насторожился Патрик.
Я указала на освежитель, свисающий с зеркала заднего вида.
— Очень прошу, выкиньте его.
— Почему? — возразил психолог. — Он приятно пахнет.
— Духами «Миртель», — скривилась я. — Мне от этого парфюма плохо. Чуть понюхаю — и готово, тошнит, голова кружится. Если не трудно, выбросьте ароматизатор.
— Нелегко вам жить, — хмыкнул Патрик, сдергивая картонку. — То красный цвет мешает, то аромат духов. Пожалуйста. Автомобиль, так сказать, обеспарфюмлен.
— Не сочтите меня капризной, — вздохнула я. — Мне нравится слово «обеспарфюмлен», вы придумали неологизм.
Патрик засмеялся, помахал мне рукой и пошел в дом. Я села за руль и решила изменить намеченный план. Великолепно помню, как вчера Костя твердил: «Улица Власьевская, дом шесть, квартира двенадцать. Отведите меня к маме, она заплатит». Патрик убеждал меня, что Костя вжился в сериал, по скудоумию посчитав героев телесаги своими родственниками. На самом деле ни Ари, ни злой Таньки не существует, это плод фантазии талантливого сценариста. Я бы поверила психологу, но есть маленький нюанс. Душевед утверждал, что любимый фильм Костика сняли за границей. Но откуда тогда умственно отсталый паренек взял московский адрес? Что-то здесь не так!
Я порылась в атласе, нашла нужную улицу и покатила в район «Профсоюзной».
На дорогу ушло чуть меньше двух часов. Я добралась до места около полудня и слегка приуныла. Скорее всего дома никого нет. Но все равно надо позвонить.
Дверь открыли мгновенно. На пороге стоял крепкий мужчина лет сорока.
— Ну и чего? — спросил он.
— Здравствуйте, — заулыбалась я, — меня зовут Даша.
— Юрий, — представился мужик, — и что?
— Я приехала, чтобы сообщить вам неприятную новость, — тихо сказала я. — Если честно, совсем плохую.
Юрий схватился за горло.
— Вы из больницы?
— Да, — поразилась я, — как вы догадались?
— Что с Наткой? — воскликнул Юра. — Говори живей! Ну?
— С какой Наткой? — не поняла я.
— Кирьяновой, моей женой, — занервничал он.
Я постаралась побыстрее прояснить ситуацию.
— Извините, я прибыла из другой клиники, от Кости.
Юрий перекрестился.
— Уф! Напугала! Жена на сохранении вторую неделю лежит.
Я смутилась.
— Бога ради, простите, это нелепое совпадение. В нашей реанимации содержится Константин. По виду ему чуть больше двадцати лет. Документов при молодом человеке нет, но он назвал этот адрес и свою фамилию — Николашкин.
Юра вытер со лба пот.
— Ваще такого не знаю. И чего?
— Константину совсем плохо, — печально сказала я. — Он зовет свою сестру Ари.
— Ошибочка вышла, — с облегчением заявил Юрий, — здесь живем мы с Наткой, больше никого.
— Давно вы въехали? — не отставала я.
Хозяин переступил с ноги на ногу.
— Год в мае стукнул.
— А кто до вас занимал эту квартиру?
Юрий сделал шаг назад.
— Татьяна Варгина.
Злая Танька! Я обрадовалась безмерно.
— Дайте мне ее телефон.
Мужчина не проявил беспокойства.
— Не! Он вам не поможет. Варгина одинокая. Я точно помню. Никого тут, кроме нее, прописано не было.
— Вдруг Костя ее сын или племянник? Помогите парню, — взмолилась я, — родные люди не всегда прописаны по одному адресу.
Юра помотал головой.
— Мы не обменивались номерами. Варгина хату продавала, мы купили. Проверили коммунальные платежи, отдали ей деньги и распрощались.
Я решила не сдаваться.
— Какое агентство занималось сделкой?
Юрий довольно улыбнулся.
— Зачем процент риелторам платить? Без посторонних обошлись.
— Разве можно самостоятельно провернуть операцию с недвижимостью? — не поверила я.
— Вот поэтому конторы и процветают, — воскликнул Юра, — наживаются на человеческой лени! Отлично можно устроить дело самому.
Я с недоверием глянула на него.
— И как же?
Юра расцвел.
— Даю бесплатный совет! Решили изменить жилищные условия — действуйте без посредников. Заплатите за новые квадратные метры на двадцать процентов меньше, если сами возьметесь за хлопоты. Сначала наметьте дом, куда в принципе хотите попасть, определите район, улицу. Как поступает обычный человек? Он заявляется в агентство и говорит: «Хочу трешку!» Где, какую, как правило, не знает. Просто трешку! Риелтор оформляет договор и дает адреса не бесплатно. Откуда он их берет? Да из Интернета! В эту базу легко попасть! Нечего платить за то, что сам можешь сделать! Поройся в Сети, определи, что тебе надо, потом напиши объявление: «Куплю квартиру в вашем доме» — и разложи по всем почтовым ящикам облюбованных зданий. Готов спорить на дюжину пива: дней через десять вариант найдется, часть денег вы уже сэкономили, за подбор не отстегнули.
— И вы именно так нашли себе жилье? — улыбнулась я.
Юрий кивнул.
— Да. Мне Татьяна сказала: «Я задумалась о переезде, а тут ваша записка».
Я сделала вид, что крайне заинтересована беседой.
— Надо же! Вы правы! Агентства лишь сводят покупателя с продавцом, получают прибыль из воздуха!
— Я всегда прав, — самодовольно отметил мужик.
— Но оформление документов, — вздохнула я, — муторное дело! Еще надо проверить квартиру. Вдруг в ней прописан уголовник, который отбывает срок на зоне, или маленький ребенок под опекой. Некоторые хозяева скрывают информацию о всех обитателях гнездышка. Этак можно нарваться на серьезные неприятности! Справишь новоселье, а потом появится некто со справкой об освобождении и начнется череда судов! Агентство же изучает историю жилья.
Юра подбоченился.
— Ха! За фигом вам жадные акулы? Сами справитесь!
— Просидеть год в архиве? — скривилась я.
Юрий вздернул подбородок.
— Глупость и лень. Натка моя хотела домработницу нанять. А я ей предложил: деньги, которые ты вознамерилась потратить, оставляй себе. Покупай, че хочешь! Ну и нету у нас поломойки. Живехонько моя баба посчитала — лучше она сама повертится, зато денежки будут ее! Не надо в архив лезть. Есть два пути. Идешь в банк и берешь у них кредит на покупку квартиры. Клерки за тебя жилье изучат, по косточкам его разберут, потому что ты ведь их деньжонки за него отдашь. И шарить по архивам они, в отличие от риелторов, будут для клиента бесплатно. Если же заем не нужен, топай в ДЭЗ, найди начальницу и дай ей конвертик. Тетка домовую книгу проглядит. Да скорее всего и смотреть не понадобится, она про жильцов все и так знает, даже про цвет их трусов сообщит.
— Но деньги-то все равно придется потратить, — подколола я Юру.
Тот нахмурился.
— Десять тысяч рублей бабенке из ЖЭКа — и треть миллиона агентству. Есть разница? Мне вся информация досталась за десятку.
— Вы молодец! — заохала я. — Подскажите, к кому в ДЭЗе лучше обратиться? Пойду вашим путем. Давно хочу переехать в этот район, да и дом, в котором вы живете, похоже, симпатичный.
Юра расплылся в довольной улыбке:
— Лучшее здание на улице. Ступайте на первый этаж. За будкой консьержки увидите лестницу в подвал, там офис, спросите Ангелину Петровну. Можете на меня сослаться.
— Огромное спасибо. Очень приятно встретить умного, не ленивого и доброго человека. Сейчас такие мужчины редкость, — еще раз польстила я хозяину и ушла.
Услыхав, что я пришла от Юры из двенадцатой квартиры, Ангелина Петровна стала приторно любезной.
— С удовольствием вам помогу. В чем проблема?
— Костя Николашкин, — коротко ответила я.
Лицо управдома вытянулось.
— Не припомню такого!
— Понятное дело. У вас огромное количество жильцов, — угодливо продолжала я, — Костя вместе с сестрой Ари жил в двенадцатой квартире.
Ангелина принялась открывать и закрывать ящики письменного стола.
— Может, и был такой, — пробормотала она. — А вы откуда?
Я вынула из сумки кошелек, демонстративно отсчитала купюры и положила их перед теткой.
— Костя лежит в больнице, ему очень плохо, он мечтает увидеть Ари. Я хочу всего лишь найти девушку, остальное меня не касается. Каким образом умственно отсталый юноша был выписан из квартиры и кто провернул эту махинацию, мне абсолютно безразлично. Ищу родственников Николашкина. Жизнь бедняги в опасности, он ведь не дворовая, никому не нужная собака, а человек. Здесь половина суммы. Если поможете мне, получите еще столько же.
Ангелина движением тренированного спортсмена смела ассигнации со стола.
— Ох уж эти Николашкины! Я хотела помочь Татьяне.
— Варгиной? — уточнила я. — «Злой Таньке?»
Домоуправ побарабанила пальцами по подлокотнику офисного кресла.
— Это ее так Ари называла, а Костя за ней повторял, он сестре в рот смотрел.
— Вы хорошо знали семью Николашкиных? — предположила я.
Ангелина принадлежала к категории взяточников, которые, получив мзду, честно ее отрабатывают. Она встала, открыла здоровенный железный шкаф, вытащила из него длинный узкий ящик, поперебирала желто-серые карточки, достала одну и вернулась в кресло.
— Вот, пожалуйста. Двенадцатая квартира с момента заселения дома принадлежала Михаилу Николашкину, он сюда въехал вместе с женой Инной. Через год после новоселья у Николашкиных родилась дочь Марина, через пять появился сын Константин. Когда Марине исполнилось двенадцать, Инна заболела и спустя несколько лет скончалась. Михаил очень быстро женился на Татьяне. Ну да его никто за несоблюдение траура по супруге не упрекнул. Инна долго мучилась, года три по больницам скиталась. Мужику досталось лиха, ухаживал за благоверной да за двумя детьми следил. А наследнички у него! Вы в курсе, да?
— Костю нельзя назвать умным, — деликатно ответила я.
— Он идиот! — пожала плечами домоуправ. — Ходил в особую школу. Но добрый и даже милый. Вел себя как крошечный ребенок, постоянно улыбался, всему радовался. Дети-то злые, если кто от них отличается, затравят, но Костю не трогали. А вот Марина!
Я решила вернуть разговор к интересующей меня теме.
— Вы не упомянули про Ари! У Николашкиных было трое детей?
— Нет, двое, — не согласилась Ангелина, — Марина и есть Ари. Она до смерти матери была нормальной девочкой, а как Инну похоронили, зачудила. Объявила всем: «Марины больше нет! Зовите меня Ари». Я вам сейчас такое расскажу! Лично у меня после общения с Мариной все сожаления по поводу того, что я не родила ребенка, испарились!
