Глава 17

Я не слишком доверяю психотерапевтам. Если у меня возникнут проблемы, поеду к Оксане и попрошу у нее совета. За пару часов мы непременно выясним, как справиться с неприятностью. Ксюта близкий мне человек, я могу откровенничать с ней, не боясь ни насмешки, ни осуждения. А как открыть душу незнакомому врачу? Вдруг он потом использует полученную информацию в своих целях? И где найти время? Сеансы длятся пару часов, посещать психолога надо несколько раз в неделю. Правда, думаю, у Тони не было с этим проблем — она не работала, не была обременена детьми и ведением домашнего хозяйства. Самое удивительное в случае с девочкой — это деньги! Поверьте, ни один психотерапевт не станет заниматься с клиентом за сто рублей. Минимум, сто долларов за сорок пять минут. Как правило, душеведы берут дорого.

— А потом Тоня не вернулась, — без всякой грусти объявила Зоя, — врач сказал… э… как-то по-хитрому это обозвал… Крузо… Карузо.

— Синдром Робинзона Крузо? — предположила я.

— Правильно, — кивнула Зоя.

Я вспомнила один эпизод. Полгода назад я купила в магазине «Молодая гвардия» большое количество детективов. Я часто посещаю эту торговую точку, здесь большой выбор книг, цены приемлемые, приветливые продавцы, они непременно вручают постоянному покупателю подарок. В тот раз мне досталось издание из серии «Психология для чайников». Через день после посещения магазина я подцепила грипп и две недели провела под одеялом, читая книги. Дошел черед и до душеведческой литературы. Знаний я почерпнула с полное ведро и приуныла. Похоже, встретить абсолютно психически здорового человека в наше время невозможно. К комплексам Эдипа, Электры, Медеи и прочим, о которых говорили еще во времена Зигмунда Фрейда, прибавилось большое количество новых, названных в честь героев литературных произведений.

Синдром Питера Пэна. Он присущ мужчинам, которые не спешат взрослеть, хотят оставаться детьми, не обремененными никакими обязательствами. Комплекс Гобсека. Это скряга, который не хочет тратить денег даже на себя любимого. Дюймовочки. Тут речь идет о женщине, которая прикидывается девочкой до старости лет.

Если сторублевый психотерапевт упомянул Робинзона Крузо, то он имел в виду, что Тоня мечтала об уединении и покинула квартиру, желая найти убежище, где ее оставят в покое. Во всяком случае, так трактовали похожую ситуацию в «Психологии для чайников».

Я сделала умоляющее лицо и захныкала:

— Зоенька, можно мне связаться с вашим врачом? У меня огромные проблемы, я не шла к психотерапевту, думала, они ого-го сколько стоят! Сто рублей мне по карману.

Зоя развела руками.

— Витя все устраивал.

— Что устраивал? — сердито спросил муж, входя в кухню. — Опять на меня жалуешься?

— Вовсе нет, — возразила Зоя, — хвалю тебя, рассказываю, как ты нашел Тоньке врача.

— Ерунда, — отмахнулся он.

Я решила присоединить свой голос к Зоиному:

— Не скажите. Мало кто будет заботиться о дальней родственнице жены.

— У Дарьи проблемы, — подхватила Зоя, — она просит телефон того доктора.

— Так нет его, — поспешно ответил Витя, — я давно газету невесть куда задевал. Лежала она на подоконнике и исчезла.

— Я думала, ты номер в книжку переписал, — смутилась жена.

— За каким хреном? — буркнул Витя.

— Вдруг пригодится, — ответила Зоя.

— Слава богу, больше психопаток рядом нет, разве что ты с ума съедешь, — огрызнулся Виктор.

Жена внезапно ушла в комнату.

— Тебе что конкретно надо? — сердито спросил у меня Витя. — Зойку пивом не пои, дай языком потрясти, а я посторонних не люблю.

— Я представитель фирмы «Колсин», — повторила я отточенную версию, — инвалидная коляска нашего производства, которой пользовалась Антонина, требует плановой профилактики.

Витя не стал любезнее.

— Тонька в стуле укатила, сама не передвигалась.

— Значит, пропало кресло, — пригорюнилась я, — жаль, оно уникальное. Может, хоть набор инструментов остался? Инструкция по эксплуатации?

— Что, дорогая вещь? — заинтересовался Виктор. — Много стоит?

— Кресло уникально, — сказала я. — Цена ему сто тысяч долларов!

— Блин! — ахнул Витя. — Врешь!

Я решила добить алчного дядьку.

— А может, еще больше. Так как насчет инструментов?

— Ничего нету, — задергался Виктор. — Ну черт! Я и подумать не мог! Столько бабок!

— Нашла телефон! — заголосила Зоя.

— Не ори, — оборвал ее муж. — Че вопишь? Не в деревне.

Но Зоя не обратила внимания на супруга.

— Записывай, — велела она, — восемь девятьсот три…

Я старательно занесла номер в свой сотовый.

— Что ты ей дала? — нахмурился Витя.

— А психолога, который Тонькой занимался, — объяснила жена.

В глазах супруга засветился нехороший огонек. Такой вспыхивает в очах кошки, когда она видит жирную мышь. Но Зоя не насторожилась, она чирикала беззаботным воробышком:

— Я вспомнила! Давала Анне Николаевне, нашей бывшей заведующей, номерок, из газетки его в блокнот переписала.

Виктор потер затылок.

— Кому давала?

Зоя затараторила еще быстрее:

— Сберкассой раньше Назарова заведовала, хорошая тетка, потом она на пенсию ушла, но у нас осталась на полставки. Сын у нее женился на жуткой девке! С ребенком неизвестно от кого! Девчонка то ли слепая, то ли немая! В общем беда! Невестка ленивая! Страсть! Ничегошеньки по дому не делала! На улицу не ходила! Психическая совсем. Так жалко было Анну Николаевну!

Я постаралась сохранить на лице нейтральное выражение. Надеюсь, мне удалось не показать своего удивления. Значит, Валерия и Антонина посещали одного психотерапевта, а потом обе ушли из дома? Интересное совпадение. Маловероятно, что случайное.

— И ты, значит, пожалела начальницу? — мрачно спросил Витя.

Зоя испугалась.

— А нельзя было?

Витя растянул губы в неприятном оскале.

— Отчего же, ты у нас в Бога веришь, куличи печешь, сердобольная моя.

— Как зовут доктора? — вклинилась я в беседу.

— Забыла, — прошептала Зоя, смахивающая на нашкодившую кошку.

— И я не помню, — процедил Витя. — Ты бы, гражданочка, возвращалась в свой офис. Коляски нет, профилактику делать нечему.

Я попрощалась, вышла на лестницу, прикрыла дверь и приникла к ней ухом.

— Дура! — заорал Витя. — Ни на минуту тебя оставить нельзя. Пошел Сереге со стиралкой помочь, а ты давай трендеть.

— Чего я не так сделала? — захныкала Зоя и взвизгнула.

Похоже, она получила от мужа оплеуху.

— Сколько раз говорено! — гремел Витя. — Что дома происходит, то здесь и остается. А ты без стоп-сигнала, любому разболтаешь!

— Витюша, — заплакала Зоя, — я телефон только дала! Разве это секрет?

— Заткнись, зараза, — не смягчился муж.

Зоя опять взвизгнула и ринулась в атаку:

— Я от тебя уйду! Навсегда!

— Напугала ежа голой жопой, — засмеялся муж, — вали поскорей! Ты на свою мамашу похожа. Она все Ивану Петровичу говорила: «Не разговариваю с тобой, муж любезный, неделю» — и молчала. Думала, он мучается, переживает. А тесть от счастья чумел, наконец заткнулась, гидра! Он жену иногда специально злил, чтобы отдохнуть. Доведет супружницу до слез, та с ним общение прекратит, а тестю кайф. Молодец Иван был!

— Брешешь! Папа не такой, он маму любил! — возмутилась Зоя. — Не погань его память грязным языком! Ой! Перестань!

— Я только начал, — пообещал Витя, — достала ты меня! Рожа тупая. Хуже Тоньки!

— Витенька, — залебезила супруга. — Ну почему человеку телефон врача не дать? Он же его в объявлении сам дал, секрета нет!

— Дура! Я не о докторе пекусь! А о нашей семье, — рявкнул Виктор, — ты на кассе сидишь, с деньгами работаешь, я больного начальника вожу. Ладно будет, если на службе выяснят, что у нас родственница придурковатая была?

— Ой! — испугалась Зоя.

Муж начал успокаиваться.

— Во-во! Думай дальше. Чего сюда эта баба приперлась?

— Профилактику коляске делать, — пропищала Зоя.

— Дура!

— Ой!

— Начала на меня наезжать со своей ревностью, — зашумел Витя, — я за пивом попер, потом Сереге помог. Недосуг было поразмыслить. А потом-то допер. Нечистое тут дело. Не в коляске интерес, не из фирмы гостья.

— Ой! Ой! Ой! — повторяла Зоя. — Откуда же?

— Дура! — стереотипно отреагировал муж. — У нас сокращение! А я вожу самого босса! Многие на мое место зарятся: оклад, паек, соцпакет, да еще я генерального обо всем попросить могу.

— Ой! Ой! Ой! — твердила Зоя.

— Эту бабу послали на меня компромат собирать, — тянул Витя. — Небось на мое место Пашка нацелился, а ты и рада стараться. Выложила ей про Тоньку! Телефон дала. Знаешь, че дальше будет?

— Не-а! — всхлипнула жена.

— Дура! Позвонит Пашка врачу, тот и скажет: «Лечил их девчонку, совсем она больная! Со съехавшей крышей! Небось у них в семье все с кривым мозгом!»

— Ой! Ой! Ой! — выводила Зоя.

Витя продолжал пугать недалекую супругу:

— Расскажет Павел это нашему главному по персоналу, и меня уволят. Дотумкала, что наделала?

Зоя заплакала.

— Ладно, успокойся, — проявил жалость муж, — дура!

— Витюша, — вкрадчиво произнесла Зоя, — жарко у нас! Я, пожалуй, футболку сниму.

— Снимай, коли простудиться хочешь, — буркнул хозяин, — сентябрь дождит, отопление еще не включили. По мне так просто колотун стоит. Во, ты мурашками пошла, кожа как у дохлого гуся.

— Лучше на бюстик посмотри, — кокетливо пропела Зоя.

— Сто разов видел.

— Этот нет, я его вчера купила, со скидкой взяла. И расстегивается вот тут! Хочешь проверить?

До Вити с запозданием дошло, что супруга не просто так стащила верхнюю одежду.

— Не сейчас, Зой, настроения нет.

— Ты другую нашел! — немедленно ударилась в агрессию жена. — Вчера ты сразу заснул, в воскресенье на поясницу жаловался, в субботу футбол глядел!

— Не начинай, — попросил Витя, — я пиво пил, стиралку таскал, устал. И наши проиграли, так я совсем расстроился.

— Разлюбил меня, — хныкала Зоя.

Она великолепно понимала: лучший способ защиты — нападение. Жене не хотелось слушать упреки мужа, и она ловко перевела стрелки на Виктора.

— Не ной, — вздохнула тот, — сказано сто разов. Одну тебя люблю, дуру. И бюстик красивый!

— Тогда сними его с меня, — игриво произнесла Зоя.

Я отошла от двери и спустилась вниз, ощущая, как нарастает боль под мышками. Вот теперь у меня отпали последние сомнения: Леру и Антонину убили. Осталось выяснить незначительные мелочи. Кто? Почему? Зачем?

Опираясь на костыли, я медленно брела к машине и вдруг поняла, что улица Ченкова является продолжением переулка Бородкина. Вон там впереди перекресток, упираясь в который улица меняет название. До светофора она носит имя Ченкова, а потом — Бородкина.

Назарова и Зоя живут в одном микрорайоне, а сберкасса, в которой они работают, вероятно, тоже расположена недалеко. Вроде Анна Николаевна упоминала, что ходит на службу пешком.

Я влезла в джип, погладила обрадованных Рипа с Афиной и поехала к зданию, где жила Валерия. Вот только на этот раз Анны Николаевны дома не оказалось. Я вернулась в машину и призвала на помощь логику. Сейчас в столице пруд пруди банков. Может, я ошибаюсь, но вроде бы основная их масса принимает коммунальные платежи. Вот только Зоя произнесла слова «сберегательная касса». Так говорят, если имеют в виду Сбербанк. Он являлся в советские времена монополистом. Отлично помню плакат, украшавший стену кафедры, где я работала: «Храните деньги в сберегательной кассе». Зачем его повесили в нашем институте? Все и так знали, где можно завести сберкнижку, альтернативы не было.

Я включила мотор. Значит, мне нужно отделение Сбербанка. Надеюсь, Анна Николаевна сейчас на службе.

Джип медленно покатил вдоль тротуара, я во все глаза рассматривала пейзаж. Когда доехала до перекрестка, увидела на перпендикулярной улице зеленую вывеску и повернула руль. Молодец, Дашенька, теперь иди внутрь.

Первая, кого я увидела в небольшом зале, была Анна Николаевна, сидевшая за окошком с табличкой «Прием платежей от граждан». Отделение оказалось меньше, чем кухня в Ложкине, там было всего-то три сотрудницы и ни одного посетителя. Я подошла к столу с бланками, взяла один, написала на нем номер телефона психотерапевта и нацарапала короткий текст: «Надо поговорить. Психолог посоветовал обратиться к вам. Хотите обсудить дело при коллегах? У меня громкий голос и четкая дикция».

То ли Анна Николаевна не узнала меня, то ли умела держать себя в руках, но она взяла бумажку, прочитала ее, подняла глаза, помолчала и крикнула:

— Девочки, отпустите меня поесть?

— Ступай, Аня, — ответила шатенка, — мы вдвоем справимся, народу никого.

Едва мы очутились на улице, как Назарова сказала:

— Ну, что еще надо? Настоящее преследование получается. Сначала домой приперлись, теперь на работу!

— Здесь есть поблизости кафе? — мирно спросила я.

— Нет у меня денег и времени, чтобы на улице жрать, — схамила она.

Я посмотрела на Анну Николаевну.

— Хотите беседовать на открытом воздухе? Нет проблем. Но взгляните на небо. Скоро начнется дождь, мы промокнем, вы можете заболеть. Теперь насчет преследования. Я побеседовала с Зоей Антонюк.

— Не знаю ее, — соврала Анна Николаевна, — вы мне надоели. То Валерия, то какая-то Зоя. Так и будете обо всех спрашивать?

Я укоризненно улыбнулась.

— Врать надо с умом. Зоя служит с вами в одном офисе, неужели вы полагаете, что сможете скрыть факт вашего знакомства?

— Ах, вы про Зойку, — попыталась сделать хорошую мину при плохой игре Назарова. — Не сообразила, о ком толкуете. Мы в коллективе друг друга по фамилиям не называем.

Глупость Анны Николаевны поражала.

— Первое, что видит посетитель отделения банка, войдя в зал, — это таблички с фамилиями служащих, — спокойно сказала я, — например, перед вами стояла небольшая подставка с именем «Анна Назарова». Перестаньте притворяться. Вы пошли со мной на улицу, потому что узнали номер телефона врача и не захотели вести беседу при коллегах. Начнем сначала. Зоя дала вам телефон психолога, который проводит сеансы за сто рублей.

— Первый раз слышу, — уперлась Назарова. — Сеанс кино? Не люблю.

— Этот Сергей Михайлович, похоже, нехороший человек, — вздохнула я.

— Кто? — на этот раз вполне искренне удивилась Назарова.

— Сергей Михайлович, — повторила я, — психотерапевт.

— Не знаю такого, — процедила Назарова.

— Ну как же, — настаивала я, — Сергей Михайлович, блондин, рост метр девяносто. Он преступник. И я могу доказать вашу с ним связь.

— Блондин? — заморгала Анна Николаевна. — Вы что-то путаете.

— Ладно, — кивнула я, подняла воротник куртки и сказала: — Объект не желает сотрудничать, подъезжайте.

Назарова вздрогнула.

— Вы с кем говорите?

Я поправила куртку.

— Надеюсь, вы понимаете, что за нами следят и наш разговор слушают мои коллеги? В кармане микрофон. Вас сейчас отвезут в управление, там вы познакомитесь с другими людьми. Но, увы, я уже не смогу вам помочь. Пойдете под суд, как соучастница группы Сергея Михайловича.

— Впервые о нем слышу, — заголосила Анна Николаевна, — ну честное слово. Поверьте.

— Хотела бы, да не получается, — грустно ответила я, — вы нагородили столько лжи. И, конечно, факт вашей работы с Сергеем Михайловичем вас не украшает.

Издалека послышался вой сирены, какая-то машина, оборудованная спецсигналом, пыталась пробиться сквозь пробку на проспекте. Я решила воспользоваться стихийно предоставленным шансом.

— Ага, слышу, ребята уже на подходе. Попрошу их не затягивать наручники слишком сильно на ваших запястьях.

Анну Николаевну передернуло.

— Наручники? — чуть слышно произнесла она. — Наручники?

— Не стоит волноваться, это стандартная форма перевозки преступников, — подлила я масла в огонь. — Да, кстати! До которого часа открыто отделение вашего банка?

— С девяти до двадцати, перерыв с четырнадцати до пятнадцати, — привычно ответила Назарова.

Я демонстративно посмотрела на часы.

— Отлично, успеем опросить сотрудниц. Составим фоторобот Сергея Михайловича. Он очень опасный преступник.

Назарова затряслась.

— Никаких дел с вашим Сергеем Михайловичем я не имела!

— Но вы же общались с психотерапевтом? — вкрадчиво промурлыкала я.

— Да, я звонила по тому телефону, встречалась с психологом, но его зовут Лев! — воскликнула Назарова. — Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Я не хочу наручники, и не разговаривайте с нашими сплетницами, они вас неверно поймут, свою версию придумают, пойдут разговоры. Господи! За что мне это?

Я взяла Анну Николаевну под руку.

— Я смогу помочь вам лишь в одном случае: если узнаю правду и пойму, что вы не имели дел с опасным Сергеем Михайловичем. Вон там небольшое кафе, пошли.