Глава 10
Анна Николаевна Назарова распахнула дверь своей квартиры без малейшей задержки, выслушала мою короткую речь и, стоя на пороге, громогласно объявила:
— Не понимаю, что вы хотите, но о Валерии ничего слышать не желаю.
— А о Насте? — быстро спросила я. — Вы обижены на невестку, но внучка в чем перед вами провинилась?
За спиной послышалось тихое шуршание, я обернулась. Дверь расположенной напротив квартиры чуть приоткрылась.
— Дрянь, — не уменьшив звука, объявила Анна Николаевна и втянула меня в прихожую, — вечно подслушивает, подсматривает, сплетни распускает. Дождется, что ей язык оторвут и уши открутят.
— Не повезло вам с соседкой, — участливо заметила я.
— Мне вообще в жизни одни объедки достаются, — грустно сказала Анна Николаевна и прикрыла рот ладонью. — Простите, нехорошо так говорить человеку, который сидит в инвалидном кресле.
— Не переживайте, я временно лишилась возможности самостоятельно передвигаться. Ничего страшного, никакого паралича, у меня просто вывих. Можно взять костыли, но с ними очень неудобно.
— Точно, — покачала головой Анна Николаевна, — я ломала ноги и помню, как деревяшки под мышками натирают.
— Наверное, стоило попробовать костыли «под локоть», — вздохнула я.
— Еще хуже, — не согласилась Назарова. — Кто вы? По телефону представились работницей приюта. Это дом престарелых?
— Может, пригласите меня пройти внутрь? — попросила я. — Оставлю коляску в прихожей, допрыгаю до кухни, паркет вам не испорчу.
— Ладно, — согласилась Назарова. — Хотя не возьму в толк, чего вы от меня хотите?
Я встала и оперлась о стену.
— Ой, кто это? — пришла в восторг хозяйка. — Миленький, беленький.
— Щенок, — улыбнулась я, — не возражаете, если он у меня на коленях посидит?
— Ну кому такая лапочка не понравится! — засюсюкала Назарова. — Мечтаю о собачке!
— Ваше желание легко осуществить, — сказала я, прыгая по длинному коридору.
— Уж не молодая, — протянула Анна Николаевна, — меня мысль о смерти останавливает. Собака больше десяти лет живет. Вдруг я помру? Ее на улицу выгонят!
Я села на табуретку и умостила Рипа на коленях. Мне это кажется, или песик стремительно увеличивается в размерах? Еще утром он весь помещался в моих руках, а теперь голенастые лапы свисают в разные стороны.
— Говорите сразу, чего хотите, — потребовала Назарова, забыв предложить мне даже стакан воды.
Я решила действовать осторожно и начала издалека:
— Наш приют — благотворительная организация…
Анна Николаевна постучала пальцем по столу.
— Не по адресу приехали. Мне на жизнь еле хватает, самой бы кто помог.
— Я вовсе не хотела просить у вас денег, — успокоила я хозяйку.
— Ладно, продолжайте, — слегка отмякла та.
— Один из наших людей нашел Валерию и Анастасию на улице. Мать с девочкой ночевали на вокзале, им было негде ни помыться, ни переодеться, ни…
— Ты меня не жалоби, — разозлилась Анна Николаевна, — говори прямо и коротко. Чего надо?
— Коротко не получится, но я все же попытаюсь, — сурово, в тон ей, ответила я. — Кто дал вам право выгонять на улицу мать с ребенком-инвалидом?
— Мать? — насупилась Анна. — Мамой девочке был мой бедный сын. Валерия ребенком не занималась, день-деньской у телевизора валялась, на работу не ходила, больной прикидывалась, Насте суп не подогреет, уж не говорю, чтобы дочке полноценное питание обеспечить, ей было лень из холодильника кастрюлю вынуть. Сколько раз я видела, сунет она Насте денег и кричит: «Иди в ларек, купи лапшу, завари кипятком и ешь, не трогай маму, у меня голова болит». Тьфу! Говорила сыну, просила: «Выгони вон бездельницу. Жрет да спит, вот и весь ее день». Ни разу ни ванну не помыла, ни кухню не подмела, ни постирала. Придет Володя со службы и хватается за тряпку, а жена из комнаты блеет: «Милый, завари чайку, у меня голова кружится».
— Может, у Валерии было хроническое заболевание? — поддела я Назарову, надеясь на ее бурную реакцию.
Мой расчет оправдался полностью. Свекровь сдвинула брови и начала костерить невестку. Жадная, злая, неприветливая, неумелая, обе руки левые, эгоистка, провинциалка, нищая, пришла в семью без трусов, ленивая, внешне похожа на застиранную тряпку.
— Ну, были же у Леры хорошие черты, — не выдержала я, — раз ваш сын на ней женился.
Анна Николаевна покраснела.
— Она в постели неуемная. Орала так, что соседи по батарее стучали. Диван она четыре раза ломала. Активная. Пойдет Володя душ принять, она зашмыгнет к нему в ванную, и пошла карусель! Стиральная машина о стену колотится, Лерка стонет. Хоть бы меня постеснялась! Но нет! При матери ее сына за одно место уцепит, прижмется к нему и в спальню тянет. Много ли мужику надо? У них голова не на плечах. Вова жене все за койку прощал. Меня окорачивал: «Мама, подружись с Лерой, не ругай ее, будь умнее». Пришлось ему ответить: «Сыночка, я с проститутками не вожусь».
Уж как я его просила сюда бабу не прописывать, но разве дети мать послушают?
Анна Николаевна взяла посудное полотенце и промокнула глаза.
— Уездила она моего сыночка. Умер Вова от инфаркта.
— Очень вам соболезную, — пробормотала я.
— Словами сыночку не вернуть, — всхлипнула Анна, — пусть весь мир пожалеет, а он домой не вернется. Смерть — это навсегда. Но я после поминок подумала: раз Вовы нет, надо нам с Лерой держаться вместе, какая-никакая, а родня. Не кровная, бумажная, но фамилия одна. Ну и сказала ей: «Устраивайся на работу, давай жизнь налаживать».
Но она не спешила, по-прежнему на диване валялась, Настю в школу не водила, лень ей было в семь утра встать. Сидела девчонка в квартире. На улицу глухую без взрослых не выпустить, под машину попадет или обидит кто. Жрала Лерка на мои крошечные деньги, на чужую пенсию и на полставки на работе жила, не стеснялась. Ну и лопнуло мое терпенье! Я не мать Тереза, в пожилом возрасте хочу жить без нахлебников. Сказала ей: «Немедленно устраивайся хоть куда, на меня не рассчитывай, мои продукты не ешь, электричество не жги». Думала, Валерия сообразит, что я настроена серьезно. Утром я ей ультиматум выдвинула и ушла, вернулась со службы: никого в квартире нет.
— Неужели вам не жаль Настю? — не выдержала я. — Возьмите над ней опекунство.
— С какой радости? — скривилась бабушка.
— Валерия ушла, оставила Настю у нас, — призналась я. — Куда подевалась мать, неизвестно.
— Сирот отдают в детдом, — безжалостно отреагировала Анна Николаевна. — За ними государство приглядывает, или их в семью берут.
— Валерия не оформила отказ от дочери, — вздохнула я. — Настя будет жить в интернате, у нее нет шансов найти приемных родителей. А вы бабушка. Родная.
Анна Николаевна подняла брови.
— Кто сказал про родную?
Я растерялась:
— В документах указано, что отцом Насти является Владимир Назаров.
— На заборе тоже много чего понаписано, и что, всему верить? — огрызнулась пенсионерка. — Вова Леру в мой дом с ребенком привел. Насте почти пять было, он девочку удочерил. От кого невестка забеременела — темный лес. Сомневаюсь, что она мужу правду сообщила, из Валерии ложь горохом сыпалась. То у нее мама директор школы, папа полковник, то родители артисты, то богатые бизнесмены. Я слушала, слушала и однажды не удержалась: «Лера, если твой отец полковник-бизнесмен-артист, отчего его дочь в мою квартиру голая и босая пришла? И где сейчас твоя замечательная семейка? Отчего не помогает тебе? Никто не звонит, писем не пишет».
— Значит, Настя вам не родная, — опечалилась я.
— Неужели от моего сыночка могла на свет глухая бандура появиться? — зло спросила Анна Николаевна. — У Назаровых в роду уродов не было.
Я сделала вид, что не услышала ее замечание.
— Не подскажете, куда могла пойти Валерия? У нее есть подруги?
— Откуда? — презрительно ответила старуха. — Она из дому не высовывалась.
— Три года? — усомнилась я.
— Сидела сиднем, — кивнула Назарова, — вот до чего человека лень довести может! Иногда они с Володей в кино выбирались. Мой бедный сыночек пахал без выходных и праздников. Такси водил, ни от каких заказов не отказывался, мог ночью чеченов повезти, так в деньгах нуждался.
Я насторожилась. Согласитесь, немного странно, когда молодая женщина постоянно торчит дома. Если бы Валерия не хотела работать, но носилась по магазинам, СПА-центрам или посещала кафе с подругами, я бы не удивилась. Но невестка Назаровой предпочитала оставаться в квартире, коротая время с нелюбезной, даже злой свекровью. Почему она не завела приятельниц?
— Извините за вопрос, — смущенно сказала я, — но придется его задать. У вас не возникало сомнений в психическом здоровье Леры?
Анна Николаевна кивнула:
— Сто раз! Она сумасшедшая.
Я решила уточнить:
— Почему вы пришли к такому выводу?
Назарова оперлась ладонями о стол.
— Мало тебе рассказала? Нормальный человек так себя не ведет! Ребенка в школу не водит, потому что по утрам спать хочется? С мужем в постели до утра скачет? Квартиру не убирает? Не готовит? Явно умалишенная!
Я начала накручивать на палец прядь волос. Встречаются женщины с большим сексуальным аппетитом, не счесть числа лентяйкам, которые в первую очередь думают о своем покое, а не о пылесосе и тряпке, попадаются матери, не думающие о судьбе детей, — это все говорит не о психических отклонениях, только о поведенческой аномалии. Но вот упорное нежелание покидать квартиру может свидетельствовать о наличии более серьезных проблем.
— Лера была агрессивна? — продолжила я расспросы.
— Врать не стану, — с достоинством сказала Анна Николаевна, — я правду всегда говорю. Нет, Валерия тихая. Если уж совсем честно, скандалить я начинала. Невестка в спальне букой сидела. Я по коридору похожу-похожу, на гору грязной посуды в мойке гляну, ну и хлынет желчь по организму.
— И у нее не было мании преследования? — не успокаивалась я. — Не обвиняла она вас, не кричала: «Анна Николаевна, вы меня убить хотите?»
Назарова всплеснула руками.
— С чего бы? Ну, хорошо, я люблю замечания делать, порой резкие, но чтобы кого-то жизни лишить! Если Лера подобное заявила, ее пора в палате с решетками запереть. Мне наш разговор надоел, давайте начистоту. Вам бы понравилось поить-кормить-обихаживать бездельницу? Здоровую молодую бабу?
— Нет, — честно ответила я.
— Вот и мне тоже, — подхватила Анна Николаевна. — Но я невестку вон не гнала, сумку ее за порог не вышвыривала, просто сказала: хватит на чужой шее ехать. И объяснила: еду я в дом не буду носить, где сама есть стану, не важно, поставлю ей в комнате электросчетчик, на работу двину, воду Лерке перекрою, газовую трубу тоже, батарею ей срежу, телефон домашний с собой носить стану, да еще в отдел соцзащиты сообщу, что мать ребенка в школу не водит.
— Не слишком красиво, — пробормотала я.
Анна Николаевна нахмурилась.
— Я ее напугать хотела, выполнять угрозы не собиралась, да и второй щиток в квартире никто не установит. Рассказала про свои планы и предложила: если найдешь в течение недели работу, хоть какую, пусть за маленькие деньги, в память о Володе я попробую с тобой жить. Поделим обязанности честно: я готовлю, ты посуду моешь, стираю — ты гладишь, отвожу Анастасию в школу — ты приводишь. По-семейному лямку тянем. Я, между прочим, пенсионерка, но работаю, сижу смену, хорошо хоть недалеко от дома, пешком иду.
— И как отреагировала Лера? — заинтересовалась я.
— Молчала, — пожала плечами Анна Николаевна. — А потом прошептала: «Не могу на улицу выходить, болею». Я обозлилась и крикнула: «Чтоб ноги твоей тут к вечеру не было, гадина ленивая!» И ушла. Вернулась к шести, никого нет.
— Мда, — крякнула я, — а говорите, что ее не выгоняли.
— Мужика она нашла, — брякнула Анна Николаевна, — у меня нос лучше, чем у собаки. Когда я вернулась, в прихожей дорогим одеколоном пахло. У нас один клиент таким пользуется, а он человек богатый. Устроилась Лерка, другому на шею села.
— Где же она познакомилась с парнем, если никуда не выходила? — поразилась я.
— Хватит болтать, — отразила пенсионерка. — Все. Закончено. Настю я опекать не стану. Леру сюда не пущу. Замки поменяла. Пусть в суд подает, да ничего у нее не получится. Трешку я от завода получила в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, вскочила в последний вагон, вскоре перестали бесплатное жилье раздавать. Квадратные метры на меня честь по чести оформлены, свидетельство о приватизации имеется. Пускай адвокатов нанимает, заявление пишет, в долги залазит. Правда на моей стороне. Лерке фиг! Уходите, у меня голова заболела, давление поднялось! И больше здесь не показывайтесь!
Я выкатилась из квартиры Назаровой и снова побеспокоила Вику.
— Узнай, не состояла ли Валерия Назарова на учете в психоневрологическом диспансере. Еще проверь, не приобретали ли в кассах билет на поезд или самолет на это имя.
— Дашунь, — звонко сказала Вика. — Нашла я твою Назарову, в базе есть ее фото.
— Отлично, — обрадовалась я. — Боже, благослови изобретателя компьютера, теперь многие процессы занимают секунды. Так что у нас с диспансером?
— Сегодня утром ориентировка пришла, — сообщила Вика. — Ночью в переулке Бородкина найден труп женщины. При теле ни сумки, ни документов. Стопудово это она, Назарова. Здорово похожа внешне, и по возрасту подходит. Особая примета — на спине родимое пятно, по форме напоминающее полумесяц. Не знаешь, у Валерии было такое?
— Я ее видела исключительно в верхней одежде, погоди, сейчас перезвоню, — ответила я и набрала номер Анны Николаевны.
— Дарья, — сурово потребовала та, — прекратите террор.
— Последний вопрос, — заныла я, — у Леры имелись родинки?
— Между лопатками, — буркнула свекровь, — чертова отметина. У хорошего человека такой не будет. Сатана своих любимчиков метит, полукруглое клеймо у невестки было, буква «С».
Может, Валерия была никчемной женой и плохой матерью, но ее стоило пожалеть. Анна Николаевна явно принадлежала к особому виду людей под названием «свекровь злобная». Ее не разжалобить и не заставить любить невестку. Думаю, начни Лера вылизывать полы, печь пироги, вышивать крестиком, крахмалить занавески и покорно отвечать на все замечания свекрови: «Вы совершенно правы, я непременно исправлюсь», — Анна Николаевна и тогда нашла бы к чему придраться.
Мать моего первого мужа Костика была вполне приятной дамой. Отругав меня, чаще всего по справедливому поводу, она потом подходила ко мне, гладила по голове и говорила:
— Ну хватит, не обижайся, я хочу тебе добра. Кто научит тебя вести хозяйство, если не я? Ладно, признаю, мы обе виноваты в ссоре. Особенно ты!
Ну согласитесь, это даже мило. Про сатану ни одна из моих свекровей речей не заводила, дьявольским отродьем меня они не считали, просто тихо капали мне на мозги, доводя до истерики.
Я прогнала из головы посторонние мысли и снова вцепилась в телефон.
— Слушаю, — выдохнула Вика.
— Это точно Назарова, — зачастила я, — кто ее убил?
— Хороший вопрос, — протянула подруга. — Только на него мне ответить нечего.
— Кто занимается этим делом? — не успокаивалась я.
— Титов, — протянула Вика.
— Юра? — обрадовалась я. — Сейчас ему позвоню.
— Вот и отлично, — не сдержала радости Виктория. Она явно хотела, чтобы я с этой минуты терзала уже не ее, а Титова.
