Глава 26
– Как же так, – забормотала я, – ничего не понимаю, но… Осуждена… за что?
Паспортистка пожала плечами:
– Сие мне неизвестно, велено было выписать ее, и выписали. Впрочем, если хотите узнать подробности… Поговорите с Марком Михайловичем.
– Это кто такой?
– Наш участковый, в его ведении был шестой дом. Ступайте в пятнадцатый кабинет.
– Так ведь он ушел, наверное.
Паспортистка улыбнулась.
– Нет. У Марка Михайловича ничего, кроме работы, нет. Он из тех, из старых специалистов, которые любое ЧП на вверенном участке воспринимают как личную трагедию. Теперь таких сотрудников нет, молодежь расторопная пошла, только о себе и думает. Идите-идите, на месте он. А память у Марка Михайловича слоновья, наши к нему всегда, как в справочную, бегают. Ну все помнит!
Я вышла в длинный коридор, добралась до нужного кабинета и открыла дверь.
Толстый, потный милиционер недовольно сказал:
– Погодите, я занят.
Тут только я заметила с другой стороны стола плохо одетую всхлипывающую женщину.
– Извините, – пробормотала я.
– За дверью подождите, – велел участковый.
Я уселась на деревянный ободранный стул и схватила мобильник.
– Да, мусик, – прочирикала Маня.
– Ты где, детка?
– На станцию пошла, газеты купить, а еще мороженое.
– Аля с тобой?
– Да.
– Слушай внимательно. Прямо сейчас, первой электричкой, поезжайте в Москву, к Оксане.
– Зачем?
– Не перебивай. Дело очень серьезное, речь идет о жизни Али. Наври ей что-нибудь, ну, к примеру, что Оксана плохо себя чувствует, надо помочь с собаками. Дениска уехал на практику. Аля не удивится. Не спускай с нее глаз, заприте двери, никому не открывайте. Даже если человек скажет, что он родственник. У Оксаны и у меня есть ключи.
– А Раиса…
– Ей в особенности! За Алей охотится убийца. Только ей знать об этом совсем не надо. Ты поняла?
– Да, – проорала Маня, – электричка будет через семь минут.
Я набрала номер Оксаны. Моя подруга в отличие от большинства женщин в экстремальной ситуации не станет размахивать крыльями и тупо кудахтать: «Как? Что? Объясни по-человечески! Ой, очень интересно!» Нет, Ксюта спокойно сделает то, о чем ее попросят, и только потом начнет задавать вопросы. Вот и сейчас, выслушав меня, она ответила:
– Хорошо, пусть устраиваются в комнате Дениски, заодно и с собаками погуляют!
Я сунула мобильник в сумочку и уставилась на стены, завешанные плакатами. Отчего-то все они были посвящены борьбе с курением. Ждать пришлось долго, примерно около часа. Сначала у меня заболела спина, потом голова. В отделении стояла духота. Несмотря на жаркий июнь, все окна были закрыты, а при ближайшем рассмотрении выяснилось, что еще и заклеены.
Впрочем, когда я наконец очутилась в кабинете участкового, то поняла, что в коридоре было просто свежо. В маленькой комнатенке стоял острый запах пота и дешевого одеколона. Марк Михайлович вытащил из-под стола бутылку «Святого источника», отпил прямо из горлышка и устало сказал:
– Слушаю вас.
Я улыбнулась и положила перед ним французский паспорт.
– Иностранка, значит, – протянул милиционер.
– Вроде того.
– И чего?
Продолжая улыбаться, я изложила только что придуманную историю. У меня есть сводная сестра. Мать у нас одна, а отцы разные. Поэтому я Ивановна и Васильева, а Рая – Сергеевна и Кутепова. Раечка меня младше, но мы дружили. Но потом я вышла замуж за француза и укатила в Париж. Естественно, общение сошло на нет, писем мы друг другу не писали, по телефону общались редко. Потом умерла мама, но именно в этот момент мой супруг оказался в больнице, пришлось остаться с мужем, на похороны я не приехала и потеряла всякую связь с сестрой. И вот теперь хочу ее найти, занимаюсь проблемой уже несколько дней, но пока безуспешно. В Вяльцах, нашем родном городке, мне сообщили, что Раечка убыла в Москву, поселилась на улице Сапилова, в доме шесть. Но здание разобрано, и к тому же до меня случайно дошла дикая информация, якобы моя сестренка стала уголовницей.
– Кутепова Раиса, – тяжело вздохнул участковый. – Давненько вы с сестрой не встречались.
– Знаете ее? – обрадовалась я.
Марк Михайлович кивнул.
– Сам в шестом доме жил, причем в одном подъезде с Раисой.
– Господи! Вы в курсе, где она?
Участковый побарабанил пальцами по столу.
– Да уж, далеко.
– А за что ее посадили?
Марк Михайлович снова вытащил пластиковую бутылку, глотнул и, вытерев рот рукой, со вздохом сказал:
– За дело.
– За какое? – не успокаивалась я.
– Сожителя убила, – пояснил милиционер, – гражданского мужа. Вроде несчастный случай, только суд другое доказал, был в ее действиях преступный умысел.
– Миленький, – взмолилась я, – нельзя ли поподробней!
Марк Михайлович тяжело вздохнул:
– Боюсь, вас информация не обрадует. Раиса была мошенницей.
– Как?
– Да очень просто, – пожал плечами милиционер, – они с сожителем бизнес себе придумали. Раздобыли список одиноких пенсионеров и стали ходить по домам, заказы предлагать. Продукты и лекарства со скидкой, прайс-листы показывали. Ну бабушки и дедушки им верили, а как было усомниться, парочка удостоверения показывала, якобы от собеса действовали. И ведь привозили заказанное! Только цена при получении оказывалась выше, чем рассчитывали старики, и уж о качестве продуктов и говорить не приходилось. Но люди брали, им казалось неудобным отказаться от предлагаемой услуги. Да и коробки с «деликатесами» вскрывали уже после ухода парочки. Но жаловаться никто не шел. Так бы они и промышляли, только один раз прокол вышел. Старичок стоял в списке как одинокий, а у него сын имелся. Парень-то и возмутился, когда «продукты» увидел, давай в собес звонить и орать. Там всполошились, заявили в милицию. Знаете, что в конце концов выяснилось? Они харчи на свалке собирали и лекарства там же. Особо не церемонились. Просит старушка анальгин, они ей в коробку аспирин суют, ну не нашли нужное! Наши пенсионеры безропотные. Только парочку неопасной посчитали и до суда задерживать не стали. Ну а потом она сожителя убила, а дело как несчастный случай представить хотела.
– Как? – тупо спросила я.
Марк Михайлович опять приложился к минералке.
– Вы бы окно открыли, – не выдержала я.
– Не положено, – покачал головой участковый. – Придумала ваша сестрица выход, видать, мозгами долго вертела. Она в кабинете у следователя наивной козой прикидывалась, дескать, ничего не знаю, это все он, Вася. Приносил домой мешки с крупой, говорил, будто в магазине купил. А она верила и расфасовывала по пакетам. Вася этот, видать, пентюх изрядный. Баба врет, а он только моргает и крякает. Ну следователю спектакль надоел, и он мужику внятно сказал: «Коли и дальше ее выгораживать станешь, один под суд пойдешь и по полной программе огребешь. А подельница твоя на свободе останется. Думаешь, передачку принесет? И не надейся. Похоже, не из таких она, раз тебя ловко топит».
Мужик, видать, перепугался, но удержался, ничего не сказал, домой побег, советоваться с сожительницей, она в их паре главная была. Что уж у них вышло, не знаю, только Вася этот из окна упал, с пятого этажа. И ведь хитро устроила: тазик поставила, табуреточку возле подоконника, тряпок набросала, газет скомканных, вроде стекла он мыл… Но эксперт сразу понял – помогли Васе на тот свет уехать. Раису арестовали, поднажали, ну она в конце концов и раскололась. Хотела на сожителя всю ответственность за аферу с продуктами свалить, а тот сопротивляться начал. Ну и решила его убить, чтобы следователю правды не разболтал. Она собиралась на Василия все навесить и, не запачкавшись, из дерьма вылезти.
Марк Михайлович вытащил платок, вытер вспотевшее лицо и добавил:
– Уж очень баба противная, извините, конечно, вам-то она сестра. Жадная до одури. Говорил уже, в одном подъезде жили, она к нам из Подмосковья переехала. Ну не поверите, никогда денег не давала. У меня жена старшая по подъезду, собирает иногда на лампочки, на уборщицу, на то да на се. Жильцы дают спокойно, знают, на их же благо пойдет, а Раиса никогда копейкой не поделилась. Откроет дверь и застонет: «Ох, ох, только что на последние кефир купила, в следующий раз обязательно».
Супруга к ней ходить перестала, знала, без толку это. Вот ведь жадность лютая, хотя грех так о покойнице говорить.
– Кто покойница? – подскочила я.
Марк Михайлович крякнул и принялся хлебать воду, очевидно, он соображал, как лучше продолжить разговор, потому что процесс затянулся. Но потом бутылка опустела. Участковый с жалостью поглядел на нее и сунул в мусорную корзинку.
– Раиса Сергеевна Кутепова скончалась на зоне, – пояснил он.
– На какой?
– А вам зачем?
– Господи, да хоть на могилку съездить!
– Нет там захоронений, тело в общей яме лежит.
– Ужасно…
Марк Михайлович скривился, но потом не утерпел и заявил:
– Мошенничать и убивать ее никто не заставлял. Живи достойно – и упокоишься с миром. Нет же, неймется людям, думают: украдут, да не заметит никто. Лишат человека жизни, и с рук сойдет. Сколько горя ваша Раиса всем принесла, хорошо ли такую родственницу иметь и в анкетах везде писать: сестра осуждена. Нет уж, по мне, пусть лучше мертвая. А уж как бабка убивалась, по двору пройти стеснялась.
Я опять подскочила на стуле.
– Какая бабка?
– Не знаете разве?
– Нет.
– Кутепова была прописана в квартире тетки… как же ее звали… имя такое заковыристое… А, вспомнил, Калистрата… то ли Евгеньевна, то ли Егоровна… Ну-ка, погодите.
Пухлой, коротенькой рукой он схватил телефон.
– Слышь, Аня, глянь, пожалуйста, на Сапилова, шесть, сто двадцатая квартира, кто у нас выезжал? Понятненько, Сазонова Калистрата Егоровна, 1924 года рождения.
– Можно узнать, где ей дали квартиру, – вклинилась я в разговор, – наверное, сестра второго мужа моей мамы…
Спустя пару минут Марк Михайлович вручил мне бумажку с адресом и номером телефона.
– Не ездите вы туда, – посоветовал он мне, – сестра ваша померла, хотите помянуть, сходите в церковь, службу закажите, а больше никуда не надо, ничего хорошего не узнаете. Уж поверьте мне, всю жизнь тут варюсь. Бывает, конечно, попадется человек по глупости, потом исправляется, но редко. Обычно…
Он махнул рукой. Я вытащила кошелек и достала сто долларов.
Марк Михайлович вздернул брови.
– А вот это лишнее, не приучен деньги у людей брать, по-другому воспитан, уберите лучше.
– Но вы потратили на меня свое время.
– Служба такая, – без тени улыбки ответил участковый, – меня государство поставило людям помогать.
В коридоре я вновь схватилась за телефон. Калистрата Егоровна – дама преклонных лет, вполне вероятно, что уже ничего не помнит. Но вдруг у старушки не полный склероз и она объяснит мне, каким образом Раиса превратилась в Сашу и кто такая женщина, появившаяся в нашем доме под именем госпожи Кутеповой.
– Алло, – звонко раздалось из мембраны.
Очевидно, трубку сняла внучка.
– Деточка, позови бабушку.
– Какую? – хихикнул голосок.
– У тебя их много?
– Вообще говоря, – мило пояснила девочка, – ни одной не осталось, обе умерли…
Да, вот жалость-то. Впрочем, этого следовало ожидать.
– …одна в девятьсот тринадцатом, а другая в девятьсот десятом, – закончила девочка.
– Когда? – воскликнула я.
– Матушка моя в сорок девятом преставилась, – как ни в чем не бывало частила она.
– Простите, – я прервала поток слов, – позовите Калистрату Егоровну, она жива?
– А что мне сделается? – удивился голосок. – Кряхчу помаленьку.
Да уж, бабуся разговаривает таким звонким тоном, что оторопь берет. А многие врачи уверяют, что тембр и сила голоса – первейший показатель вашего здоровья.
– Вас беспокоит журнал «Космополитен», – брякнула я и тут же пожалела.
Вряд ли бабушка знакома с этим изданием, надо было назваться корреспонденткой «Работницы» или «Здоровья». Но бабушка пришла в восторг.
– О, очень люблю его листать по вечерам, одно жаль, отчего не печатаете моду для женщин средних лет?
– Мне хотелось бы к вам подъехать, когда можно?
– Взять интервью? – оживилась Калистрата Егоровна. – Но все про меня давным-давно забыли!
– Что вы, – лицемерно воскликнула я, – еще помнят! Сейчас можно? Не поздно?
– Душенька, в самый раз, в моем возрасте, в преддверии вечного покоя, следует поменьше спать, – кокетливо ответила бабуля.
