Глава 32

Дегтярев помолчал, потом тихо сказал:

— Сейчас восстановлю для тебя последовательность событий. Значит, так…

Прошло несколько лет. Девятого октября на новой даче Тришкиных, в доме, который самозабвенно в кратчайший срок возвел Петр Григорьевич Хазе, намечается праздник — веселый день рождения Юлечки. Званы лишь самые близкие люди — верный друг Вадик Карякин, Сима Полунина и родственники.

Теперь сделаем небольшое отступление. Петр Григорьевич имеет пристрастие к алкоголю, а его жена, естественно, не приветствует «хобби» супруга. Фаина Сергеевна долго не может понять, почему, приехав в гости к дочери трезвым, муж через два часа, при полнейшем отсутствии водки на столе, уже не стоит на ногах. Восьмого октября до Фаины внезапно доходит: рукастый Петр во время строительства сделал в доме тайники и хранит в них бутылки.

Решив проверить свое предположение, Фаина звонит Лидии. У двух женщин совершенно нормальные отношения, поэтому супруга пьяницы безо всякого стыда просит:

— Лида, помоги. У вас же есть записывающая аппаратура, включи ее, когда мы приедем, потом посмотрю и увижу, где Петька бутылки прячет.

— Хорошо, — мгновенно соглашается Лидия. И не забывает выполнить обещанное.

Несмотря на любовь к горячительному, доктор обладает умелыми руками, камеры он поставил качественные, они бесперебойно могут работать несколько часов. Зная об ограничении во времени, Лидия Константиновна поступает умно — приводит аппаратуру в действие около полудня, когда все, устав от сытного завтрака, разбредаются по дому. Следовательно, до шести вечера будет идти запись, а потом придется поменять кассету.

Затем случается несчастье — Юля падает из окна. Лидия, которой во что бы то ни стало требуется «замазать» ситуацию, бросается к Нине. На какое-то время мать Игоря просто забывает о кассете, но о ней некстати вспоминает Димон…

— Откуда же Карякин узнал о том, что камеры были включены? — удивилась я. — Об их существовании ему, как собутыльнику, рассказал Петр. Но почему Вадик был уверен, что аппаратуру включат? Навряд ли Лидия рассказывала об этом налево и направо.

— Ну, в принципе, правильно, о записи особо не распространялись, — продолжал Александр Михайлович. — Только Фаина, приехав, спрашивает у Лидии: «Ты не забудешь включить свои „шпионские“ камеры? Очень уж мне хочется знать, где Петр в доме тайники под водку оборудовал». — «Сразу после завтрака, — обещает матери Юли Лидия Константиновна, — чтобы побольше времени было. Мы же за столом сначала посидим, потом отдохнем до обеда, вот тогда и заработают. Отличную вещь, кстати, Петр Григорьевич сделал. Хоть он и пьет, да умения не теряет. Аппаратура его, как часы, функционирует, все записывает, Петр мог бы зарабатывать установкой. Кстати, и в эксплуатации конструкция удобна, и особым навыкам обучаться не надо — пошел в кабинет, вынул кассетку да поставил новую. Магнитофон-то на телике стоит, все его за обычный видик принимают». — «Так, собственно, он и есть видик, — усмехнулась Фаина, — только особенный. Теперь, надеюсь, эта запись мне поможет Петьку прищучить. Значит, так: на кухне не врубай, там кто-то постоянно будет, включи в мансарде, гостиной…» — «Не учи ученую», — хмыкнула Лидия.

И дамы занялись хозяйскими делами. Ни одна из них не приметила Димона, маячившего в коридоре, а Карякин слышал их беседу почти дословно и сделал вывод: в доме сегодня будет вестись видеонаблюдение, записывающий магнитофон в кабинете, на телике. Когда случилось несчастье с Юлей, полупьяный, вечно нуждающийся в деньгах Карякин взял кассету с записью и спрятал ее под шкаф. У Вадима в жизни полный крах — с журналистикой не сложилось, его последовательно гонят со всех мест работы, дача, полученная за молчание, продана, сейчас Димон пропивает последние вырученные средства… Вот борзописец и решил шантажировать Тришкиных: задумал продать Лидии компрометирующую кассету (у алкоголиков часто происходит деградация личности, и журналист не исключение). Но, проспавшись, Димон никак не может вспомнить, куда спьяну засунул кассету, и на всякий случай умело дает понять Лидии: запись в руках у Нины. Тебе все ясно?

— Кстати, рассказанное тобой для меня не новость, сама раскопала истину.

— Да, ты молодец, — без тени улыбки похвалил меня полковник. — Теперь далее…

Вновь, как и в случае с Майей, Тришкиной везет, ей удается сделать так, чтобы смерть Юли признали самоубийством. Участники произошедшего держат рот на замке. Нина получает мужа и дачу. Лидия Константиновна идет по уже протоптанной дорожке: в прошлый раз домик достался Димону, теперь осчастливили Каргополь. Но и Карякин не внакладе — ему Лидия дает «в долг» нехилую сумму. Фаина Сергеевна и Петр Григорьевич исчезают из жизни Тришкиных…

— А между прочим, почему? — воскликнула я. — Вот странно! Убита любимая дочь, а они молчат. И не общаются с внучкой. Совсем! Более того, Лидия врет Кате про сиротство Юли, рассказывает историю про девочку-подкидыша. С какой стати?

— Ну, это понятно, — протянул полковник. — Тришкина не хотела, чтобы Катя пожелала встретиться с дедом и бабкой, боялась: вдруг те ляпнут что не надо. Однако не будем сейчас слишком углубляться в психологические дебри. Едем дальше…

Лидия успокаивается, но тут ей неожиданно звонит Нина и заявляет:

— Мне нужна квартира в Москве. С дачи утомительно в город на работу кататься. Дай в долг.

Бывшая свекровь категорично отвечает:

— Такой суммы нет.

Каргополь смеется.

— А в обмен на кассету с записью сцены убийства? На пленке отлично видно, кто перерезал веревку.

На самом деле Нина блефует, у нее ничего нет, она хочет обманом вынудить Лидию дать ей необходимые средства. Но Каргополь не подозревает, какой страшный человек мать Гарика.

— Это она столкнула Нину под поезд! — подскочила я.

— Да, — кивнул Дегтярев.

— Призналась?

— Верно.

— Ее будут судить?

Полковник тяжело вздохнул:

— Ты лучше слушай, не перебивай. Тут удача отворачивается от Лидии Константиновны: во-первых, Каргополь осталась жива, во-вторых, в украденной ею сумке бывшей невестки обнаружилась самая обычная кассета. Естественно, дама пребывает в тревоге, но потом успокаивается, узнав, что Нина лишилась ног и помещена в интернат. К тому же Лидия полагает, что бывшая невестка считает причиной своей трагедии толпу на платформе, ведь Нина не обратилась в милицию с заявлением на бывшую свекровь.

— Кстати, как ты лично думаешь, почему? — снова встряла я.

Дегтярев потер затылок.

— В первый год ей было очень плохо — несколько операций, длительный восстановительный период, боль, врачи, лекарства… В такой ситуации не до логических размышлений. Думать о случившемся Нина начала не сразу, но постепенно она сложила головоломку и поняла: время упущено, ничего доказать нельзя, запах духов к делу не пришить. И вот спустя столько лет вдруг к ней являешься ты — почти богиня мести. Ясное дело, что она тебе все выложила!

…Идут годы. Люди давно перестали судачить о Тришкиных, тем более что для посторонних была придумана версия об автокатастрофе. Какое-то время языки мололи о самоубийстве молодой художницы, но потом нашлись более интересные сплетни, и о Юлечке забыли. Катя росла, росла и почти выросла. Лидия Константиновна, во всем потакающая любимому сыну, молча наблюдает за хороводом невесток, свекрови не нравится никто. Катя тоже недолюбливает «матушек», и в конце концов случается то, чего подспудно боялась бабушка. Евгения, напившись, выбалтывает девочке иную, неизвестную ей, версию смерти матери. Естественно, старуха принимает меры: Женя приезжает наутро к Кате и пытается исправить положение, ей искренно неудобно перед подростком. Но Катя уже заподозрила неладное.

Дальше в эту историю с ловкостью бегемота вмешивается Даша Васильева.

Я поджала губы, но промолчала. Дегтярев, как всегда, несправедлив ко мне.

— Наш доморощенный детектив действует, как всегда, активно и напористо, — продолжал рассказ полковник, не замечая реакции слушательницы. — Для начала встречается с Полуниной и, плохо ориентируясь в ситуации, прикидывается продюсером сериала. В принципе, правильная идея, Сима мечтает получить главную роль в многосерийной ленте. Но она не хочет играть в кино, которое расскажет всем об убийстве Майи, у Полуниной есть понятие о чести и дружбе, поэтому, едва «продюсер» уходит, Сима звонит Лидии.

Женщины встречаются, и Сима говорит:

— Димон, сука, все-таки написал свой великий труд.

Тут надо сказать, что Вадим, как большинство потенциально творческих, но ленивых до одури людей, оправдывает свое пьянство и ничегонеделанье созданием мифического грандиозного проекта. Абсолютно всем при каждой встрече (Лидии Константиновне и Симе в том числе) Карякин с пафосом заявляет:

— Пишу сценарий. Это будет бомба! Великое произведение!

Пьянчуге никто не верит, но… «Продюсер» — то к Симе пришел! И выглядит дама достойно, значит, Димон наваял-таки свой труд, более того, он хочет разрекламировать его как историю, которая произошла в реальной жизни. Решил получить славу и деньги, утопив Тришкиных, да и Полунину заодно, поскольку она будет выглядеть по меньшей мере идиоткой.

— Сделай что-нибудь, — дергается Сима. — у Гарьки теперь денег несчитано, пусть перекупит рукопись и уничтожит.

— Ты ее читала? — осторожно спрашивает Лидия.

— Нет, — отвечает Сима.

Тришкину тоже охватывает тревога. Что там понаписал Димон? Мог вспомнить Юлю, трагедию девятого октября… Что видел тогда Карякин? И вообще — существует ведь кассета, только где она?

— Ну, сделай же что-нибудь! — ноет Сима. — Все в дерьме окажемся!

Тришкина кивает. Лидия Константиновна — человек молниеносной реакции, и к преклонным годам она не растеряла умения находить выход из неудачно складывающихся обстоятельств. А сейчас речь идет о судьбе Кати, обожаемой внучки, которая ни за что не должна узнать правду… И старуха в полсекунды понимает, что надо делать.

— Спасибо, Сима, — говорит она, — ты наш лучший друг. Теперь возьми ключи и принеси из моей машины лекарство. Оно в бардачке, что-то сердце щемит…

— Тришкина сама ездит на машине? — удивилась я.

— Почему нет? — усмехнулся Дегтярев. — Мадам ведет активный образ жизни, ходит в фитнес-клуб, успешно борется с приметами возраста, со спины смотрится лет на тридцать. Кстати, ты обратила внимание, какой у нее молодой голос? Но вернемся к недавним событиям. Далее ситуация развивается так…

Сима бежит на улицу, Лидия хватает ее сумку, вытаскивает оттуда одну розовую перчатку, телефонную книжку, прячет в свой ридикюль и как ни в чем не бывало сидит с улыбкой на лице. Потом, выпив лекарство и пообещав Полуниной выкупить у Димона рукопись, Лидия уезжает.

Ровно в восемь утра, нацепив на голову розово-зелено-синий парик, Лидия входит в квартиру Карякина. Перед ней стоит задача: сначала побеседовать с Димоном, вытряхнуть из него всю информацию, попытаться выяснить правду про кассету, взять рукопись и уйти. Лидия Константиновна два раза покупала молчание Вадима и рассчитывала провернуть то же самое в третий. Но если в прошлые годы Карякин был адекватен, теперь же, похоже, окончательно пропил ум и стал опасен. Димон обречен, Лидия Константиновна на всякий случай отлично подготовилась: в сумке у нее фальшивая водка («технический» спирт), а еще, чтобы полностью отмести от себя подозрения, Лидия бросает в комнате перчатку и телефонную книжку Симы. Она думала так: если ментам в ситуации с паленым спиртным что-то покажется подозрительным, пожалуйста, есть другие улики. Конечно, она перемудрила. Кстати говоря, умного следователя слишком явный след всегда настораживает, но Лидия Константиновна очень торопилась. Потому, наверное, мадам слегка ошиблась и в расцветке парика, ведь у Симы нет прядей, мелированных в розовый цвет.

— Где только Лидия и такой-то раздобыла? — хмыкнула я. — Времени у нее, можно сказать, совсем не имелось.

Дегтярев кивнул.

— Тришкина правильно сообразила: люди обратят внимание на идиотски выкрашенные волосы, и длинными прядями легко прикрыть лицо. Старуха умна, и у нее хорошая память. Она мигом вспоминает, как очень давно Нина, еще будучи женой Игоря, устроила на Масленицу маскарад. Гости пришли в карнавальных костюмах, а сама она нацепила на себя розово-зелено-синий парик. После вечеринки аксессуары убрали на антресоли, а переезжая в Лож-кино, Лидия Константиновна не выбросила пакет, спрятала в чулане.

— Нина… — забормотала я, — парик… О-о-о! Сима-то после нашей второй встречи, когда я подсунула ей в телефон подслушку, звонила Тришкиной. Только сейчас я поняла это! Точно, у Лидии Константиновны парадоксально молодой, звонкий голос. И Полунина не называла ее «Ниной», нет! Она просто говорила что-то вроде: «Нина.., ты вспомнила про Масленицу…». Ой, я дура! Сделала неверный вывод, хотя благодаря ему вышла на Каргополь и узнала правду.

Дегтярев, не замечая моих слов, мирно продолжил:

— Лидия растолкала Димона, а тот не упустил момента — сначала заявил, показывая на ноутбук: «Там гениальное произведение», потом стал просить денег «в долг».

Когда же Тришкина спросила: «Где кассета?» — Карякин ляпнул: «На даче, а где, не скажу!»

Но Лидия Константиновна решила идти до конца и сумела выдавить из Карякина признание: запись он прятал в доме, но не помнит место, так как был совершенно пьян. Тришкина дожидается, пока Димон допьет отраву, и уходит.

Старуха слегка успокаивается: часть проблемы решена. А Катя, из-за которой началась вся эта кутерьма, спрятана в надежном месте, в загородной школе тюремного типа, девочку оттуда не выпустят. Как усыпить бдительность внучки и вновь вернуть себе ее любовь и доверие, бабушка придумает позднее…

— Постой! Катя в Швейцарии! — заорала я.

— Нет, в России, более того — в Подмосковье, — пояснил полковник. — Теперь и у нас тоже имеются заведения для детей, которых надо лишить общения с миром.

— Но мне сказали: девочка в Женеве…

— Кто сообщил информацию?

— Лидия Константиновна, — протянула я.

Александр Михайлович хихикнул:

— И ты поверила? Молодец!

Я сама себе изумилась. Действительно, почему не усомнилась в словах Тришкиной-старшей?

Полковник заговорил снова:

— Итак, Катя в надежном укрытии. Теперь, решила Лидия, надо срочно ехать в дом, подаренный Нине, и, разобрав его по кирпичикам, найти кассету.

Не успевает Тришкина тронуться в путь, как ей звонит Сима, живо понявшая, кто, прикинувшись ею, отравил Димона. Старухе в который раз приходится на ходу принимать решение.

Она вновь идет по проторенной дорожке, встречается с Полуниной на платформе и пытается, как Нину, спихнуть актрису под поезд. Но Сима настороже, шестым чувством она ощущает опасность и шарахается в сторону — Лидия случайно толкает в спину незнакомого парня, тот падает под колеса.

— Сима жива!

— Да, мы ее ищем. Полунина с перепугу удрала из Москвы, сейчас почти установили, куда именно. Вероятнее всего, она в Новосибирске, у подруги, — пояснил Дегтярев. — Есть еще вопросы?

— Почему Димон рассказал мне семейные тайны Тришкиных? Молчал, молчал столько лет — и вдруг развязал язык? — воскликнула я.

Александр Михайлович сложил руки на коленях.

— Ну, его мы об этом спросить не сумеем.

— Ясное дело! — рассердилась я. — Ты мне скажи свое видение проблемы.

Полковник покосился на часы.

— Случаются на свете люди, которых при рождении ангел целует в лоб.

— Очень романтично!

— Ты не смейся, — вздохнул Александр Михайлович. — Иногда гены выстраиваются самым причудливым образом, и тогда в простой деревне у самой обычной крестьянки рождается Сергей Есенин. Отчего такое получается, науке неизвестно, зато очень хорошо ясно иное: к любому дару должно прилагаться трудолюбие, иначе пшик выйдет. Кстати, очень часто упорный труд делает из человека почти гения.

Вадим явно имел склонность к писательству. Ему следовало сесть за стол и не вставать из-за него. Но, увы, быть прозаиком — это в первую очередь уметь себя организовать. Над литератором нет начальника с кнутом в руке, рабочий день можно строить по собственному разумению. К сожалению, многие одаренные люди элементарно ленивы. Карякин из их числа. У него очень хорошо получалось говорить о планах. Вадим уверял: он обязательно когда-нибудь создаст великую книгу, эпическое произведение. Но вместо того чтобы начинать процесс сотворения, Димон просиживал дни в буфете Дома литераторов среди подобных ему личностей. В подвальном помещении ведутся разговоры о величии литературы и клубится зависть к тем, кто, не особо болтая, выпускает романы. Карякин без конца врал окружающим, рассказывал о том, что его пьесу, пока не написанную, ждут в сотне театров, охотно говорил о других творческих планах. Кстати, он не раз выкладывал «коллегам» по буфету историю Тришкиных, сообщал, что это и есть сюжет его почти написанного романа.

Но Лидию Константиновну и Гарика в мире окололитературных болтунов никто не знает, да и Димона давно перестали воспринимать всерьез, поэтому «прозаики» просто пропускали треп Карякина мимо ушей. В буфет Дома литераторов приходят не для того, чтобы слушать других, а для того, чтобы говорить самому.

И еще одно. У Вадима была хорошая фантазия и умение складно рассказывать. Когда к нему пришел «продюсер», Карякина, как всегда, понесло. Он ведь искренне считал себя гением, полагал, что стоит ему лишь сесть за стол, и сценарий или роман мигом напишутся. К тому же «продюсер» обещал аванс. Ясное дело, Димон начал выкладывать историю Тришкиных, слегка подкорректировав ее, про себя правды он не сообщил. Помнишь, я говорил тебе, что Карякина сгубила склонность к вранью?

Я кивнула.

— Когда к Вадиму пришла Лидия Константиновна, — продолжил Александр Михайлович, — она спросила прямо: «Говорят, ты написал сценарий к многосерийной картине?» Димону следовало ответить честно: «Нет». Но его, как обычно, понесло. Все долго пьющие люди теряют умение соображать, Карякин не исключение, он начинает рассказывать Тришкиной.., про Майю, Юлю…

— Идиот! — невольно вырвался у меня возглас.

— Верно, — кивнул полковник. — Он исполнил всегдашнюю свою роль великого литератора, который почти завершил эпическое полотно, на примере одной семьи показав эпоху, создал этакую новую «Войну и мир». Или «Сагу о Форсайтах». Окончательно заврался, забыл, кто перед ним. Думаю, дальше разъяснять нечего.

— Что будет с Лидией и Игорем? — спросила я. Александр Михайлович замялся:

— Ну…

— Говори! — велела я. — Что еще сумела придумать Тришкина? Надеюсь, ее посадят за решетку?

— Нет, — ответил полковник.

— Но почему? — возмутилась я. — Убийство Майи…

— Первая жена Игоря погибла вследствие случайности.

— Муж ее толкнул, а потом заметал следы! Менял сапоги на тапки! Использовал в качестве алиби Полунину!

— Дашута, — вдруг очень ласково заговорил Дегтярев, — тут без шансов что-либо доказать.

— А история с Ниной? Ведь Каргополь столкнула под поезд Тришкина-старшая!

— Снова нет доказательств.

— Но ты же сам сказал: Лидия Константиновна призналась.

— Да, — кивнул полковник, — она дала показания: чтобы избавиться от наркоманки Юли, перерезала страховочную веревку, Нину толкнула, покушалась на жизнь Симы, отравила Карякина… Игорь тут ни при чем.

— Ее арестовали?

— Нет.

— Почему?

— Тришкина умерла.

Я вскочила с кровати.

— Как?

Дегтярев развел руками.

— Я решил побеседовать со старухой. И твое SMS-сообщение со словами «Меня хочет убить Лидия Тришкина» было неплохим поводом для беседы.

— Ну ничего себе! Вы нашли меня в яме, в которой она меня оставила!

— Верно. Поэтому прямо поздно ночью, в нарушение всех законов, я пошел к Лидии Константиновне. Она имела полное право не впустить меня — ночь, никаких санкций нет… Но старуха открыла дверь, глянула на документ и очень спокойно сказала:

«Входите, давно вас жду. Сколько ни зарывай беду, прорастет буйным цветом. Что ж, пора сказать: финита ля комедиа».

Я не ожидал такого. Она призналась во всем, сказала, что очень устала бояться, а потом, сообщив: «Мне надо принять лекарство», — ушла.

Я подождал, она не возвращалась. Тогда я пошел в глубь дома и увидел Лидию Константиновну на полу, уже мертвой. Рядом лежал пустой пузырек.

— Отравилась! — прошептала я. — Выпила яд! Она очень хорошо знала, что в связи со смертью основного, так сказать, действующего лица дело открывать не станут!

Дегтярев кивнул.

— Как ты мог? — налетела я на полковника. — Отпустил убийцу за лекарством… С ума сойти!

— Не словил мышей, — очень тихо произнес Александр Михайлович.

Что-то в его голосе насторожило меня, но тут дверь в комнату распахнулась, и влетела Машка.

— Муся, — заорала она, — ты можешь спуститься вниз? Я раздобыла для Милиции Крошку.

— Господи! — всплеснула я руками. — Милиция! Совсем забыла про нее… Как вы объяснили гостье мою болезнь?

— Очень просто, — захлопала глазами Маруська. — Сказали: «Мама сильно простудилась». Зачем выдумывать невесть что?

Я вздохнула. Действительно, чем проще вранье, тем оно убедительней.

— Милиция сегодня уезжает, — тарахтела Маня, — вечером. Вот, смотри!

— Куда? — хором спросили мы с полковником.

Маруська рассмеялась и убежала. Не успел Александр Михайлович кашлянуть, как девочка принеслась назад, держа в руках клетку.

— Это кто? — ошарашенно спросила я, разглядывая непонятное существо размером с индюка.

Маруська пожала плечами.

— Трудно сказать. Но похож на Крошку.

— Слегка, — согласилась я. — Цвет вроде тот, но хозяйку не проведешь, свою любимую птичку Милиция ни с кем не спутает.

— Надо хоть попробовать, — решительно заявила Машка. — Бетти подменила бабушке очки, Милиция в них теперь не слишком хорошо видит.

— Безобразие, немедленно верните старухе окуляры! — возмутилась я.

— Муся, погоди! — замахала руками Маня. — Мы придумали гениальный план. Сейчас отдаем Милиции клетку с фальшивым Крошкой. Старуха надевает очки, перед глазами у нее все расплывается, а мы с Денькой говорим, что попугай слишком перенервничал от визита к нам, вот и изменился слегка.

— Не прокатит! — покачала я головой. — Крошка был.., или была.., ручной, а это…

Маня вытащила «птеродактиля» из клетки.

— Муся, он такой хороший! Смотри, какой ласковый, нежный. Он жил в лаборатории, и там не знали, куда его деть. Не усыпили лишь потому, что он очень послушный, милый и трогательный… Надо попробовать, пошли!

— Идиотская затея, — урчал себе под нос Дегтярев.

— Абсолютно с тобой согласна, — кивнула я.

— Вы хотите разрушить счастье Дени? — надулась Маня. — По-моему, очень здорово придумано!

Делать нечего, пришлось нам с полковником под конвоем Маруси направиться в комнату к гостье. По дороге к процессии присоединились Деня и Бетти, которые должны были сопровождать старуху до дома, а также Аркадий, Зайка и Ирка.

Увидав меня, Милиция улыбнулась:

— Даша, вы выздоровели!

— Не совсем, но уже на ногах, — дипломатично ответила я.

— Позвольте выразить свою благодарность за изумительно проведенные дни, — начала церемонию прощания старуха.

Довольно длительное время мы обменивались любезностями, потом настал час Машки.

— Вот, — протянула девочка клетку Милиции, — слава богу, Крошка найден.

— Кто? — удивилась бабушка Бетти и водрузила на нос висевшие на шнурке очки.

— Крошка, — уже менее уверенно повторила Маня.

— Что с моими очками? — забормотала Милиция. — Ну-ка, погодите, я что-то ничего не вижу…

Маруська торжествующе глянула на меня, и тут-старуха подошла к сумке, вынула оттуда футляр, поменяла очки на свои запасные и воскликнула:

— Это совсем не Крошка Че!

Денька схватился за тумбочку, Маруська покраснела, Бетти стала кашлять, а ее бабушка спокойно докончила:

— Очень милый птенчик. Но Крошка Че совсем другой. Сами гляньте, он вон там сидит.

В полной растерянности я посмотрела туда, куда указывала Милиция, и увидела на подоконнике клетку, а в ней огромного попугая.

— Вы его нашли! — заорал Деня. — Где? Когда?

— Нашелся? — закричала и я. — А кого же тогда съела Черри? Ведь у нее вся пасть в крови была…

— Это была не кровь, — живо влезла в разговор Ирка, — а кетчуп. Я Черрю помыть решилась, понесла в ванную и поняла: она томатный соус сперла, пластиковую бутылку разгрызла.

— А перья чьи там лежали? — не успокаивалась я.

— От метелки для пыли, — сообщила домработница.

— Но почему ты нам не сказала про кетчуп? — взвилась Маруська.

— Забыла, — пожала плечами Ирка. — У меня дел-то сколько! Как утром встанешь, так до ночи и не присядешь. Да вас и дома-то никогда нет!

— Так где и когда вы нашли Крошку? — повернулась я к Милиции.

— Сегодня рано утром, — потупив взор, ответила старуха. — Наверное, я совершила бестактность, но уехать без Крошки Че для меня невозможно, вот и ходила по дому. Слава богу, моя дорогая птичка обнаружилась в той комнате, где Денис ставит опыты.

— Вы о чем? — ошарашенно поинтересовался Деня.

Милиция поправила очки.

— Дорогой мой, тебе нечего стесняться, ты задумал хорошее дело. Конечно, твоя лаборатория выглядит ужасно, я чуть не скончалась, когда увидела всех этих тараканов, муравьев, мышей и Крошку Че в центре стаи. Но моментально сообразила: ты ищешь средство, чтобы избавить человечество от бытовых насекомых. Это ведь тема твоей кандидатской диссертации? Ну, не тушуйся, не надо больше скрывать от родных правду, никакого стыда тут нет. Речь идет о науке!

Я привалилась к стене. Ничего не понимаю! Какая лаборатория? Что за средство от насекомых? Похоже, в нашем доме творятся странные дела.

— Какая лаборатория? Что за средство от насекомых? — начал озвучивать мои вопросы Дегтярев.

Милиция прищурилась.

— Мальчик трудолюбив и скромен, он, похоже, не посвятил никого в свои планы. Так, милый?

Деня растерянно кивнул. Было видно, что наш ветеринар тоже совершенно не понимает, о чем идет речь, но, не желая сердить Милицию, вынужден с ней соглашаться.

— Знаете, — продолжила старуха, — когда я узнала, что материальное состояние вашей семьи слишком хорошее, когда увидела этот роскошный дом, то решила — не разрешу Бетти выходить замуж за Дениса.

— Вам не угодить! — обозлилась я. — Бедный мальчик — плохо, богатый — тоже не ко двору.

— Понимаете, — пустилась в объяснения Милиция, — если у родителей столько денег, то Денис явно изнежен, этакий мальчик-мажор. А такой не станет ничего добиваться сам, поплывет по течению. Но когда я увидела его тайную лабораторию, то поняла: Деня увлеченный человек, он подходит Бетти. Я даю согласие на брак.

Несколько минут присутствующие орали от радости, потом Дегтярев сказал:

— Милиция, останьтесь еще на пару деньков, ну куда вам спешить!

— А где у Деньки лаборатория? — вдруг спросила Зайка.

Старуха повернулась к ветеринару.

— Ну, веди!

— Может, не надо… — растерянно попросил Деня.

— Понимаю, вид у комнаты ужасный, но ведь стараешься ради науки! — с пафосом воскликнула старуха. — И желаешь помочь людям, которые не выносят бытовых насекомых! Пошли!

— Нет, нет, — замотал головой Дениска, совершенно не знавший, где располагается таинственная комната.

— Нехорошо иметь секреты от мамы, — погрозила ему пальцем Милиция.

— Нет, нет, — стоял на своем сын Оксаны.

— Тогда я сама отведу всех туда, — строго произнесла старуха.

— О кей, — живо согласилась Маня, — вперед!

Сначала мы прошли весь первый этаж, потом зарулили в баню, миновали комнату отдыха, оказались в хозблоке, пробежали мимо котлов и фильтров, протиснулись между газонокосилкой и штабелем летних шин…

— Здесь, — ткнула сухоньким кулачком в закрытую дверь Милиция.

— А что у нас там? — изумилась я.

— Кладовка для всякой дряни, — пожала плечами Ирка. — Что никому не надо, туда тащу.

Аркадий решительно распахнул створку, мы разом ввалились в довольно большое помещение и столь же одновременно с воплями вылетели оттуда.

— Какая гадость! — выразил общее мнение Дегтярев.

— Там еще муравьи, — добавила Милиция. — Но вы не ругайте Деню, он изучает насекомых. Мальчик предполагал негативную реакцию родных, поэтому устроил лабораторию там, куда никто не ходит. Кабы не поиски Крошки Че, никогда не заглянула бы сюда. Денис, я права?

Бледный Денька закивал, словно китайский болванчик.

Аркадий осторожно приоткрыл дверь кладовки.

— Ой, запри скорей! — заорала Зайка.

— Странная штука, — протянул наш адвокат, — посередине чулана стоит какая-то жуткая хрень, вроде железный комод, а к нему со всех сторон идут мыши, тараканы. Облепили непонятную мебель и шевелятся!

— ЛДНАБ! — заорала Ирка. — Она работает!

У меня в мозгу сверкнула молния понимания, и я мигом ткнула домработницу кулаком в бок.

— Чего деретесь? — обиделась Ирка.

— Молчи, — зашипела ей на ухо я, — иначе не видать Деньке Бетти, как своих ушей! Господа, господа, пойдемте отсюда! Ира, помоги Милиции разобрать вещи, она сегодня не уезжает.

Странное дело, на сей раз Ирка сразу сообразила, что именно старуху надо скорее увести отсюда, и, не задавая идиотских вопросов, моментально уволокла гостью.

Оставшиеся члены семьи уставились на меня.

— Ты знаешь, что там? — нервно спросил Денька.

— ЛДНАБ, — кивнула я.

— Что? — одновременно выкрикнул хор голосов.

Пришлось рассказывать про выборы, сломавшуюся машину домработницы и хитрого торговца, всучившего наивным Ирке с Иваном ловушку для насекомых.

— Похоже, эта дрянь приманивает мышей, тараканов и муравьев со всей округи, — закончила я рассказ. — До сих пор пашет в автономном режиме, даже на Крошку подействовала. Хоть он и птица!

— Надо ее выбросить! — завизжала Зайка. — Как ты могла оставить в доме эту пакость?

— Да, — налетел на меня Кеша, — как?

Слава богу, виноватый найден. У вас были сомнения, кого выберут на эту роль? У меня нет!

— Лучше скажите «спасибо»! — заявила я.

— За что? — топнула ногой Ольга. — За то, что собрала насекомых и мышей со всей округи?

— Кабы не ЛДНАБ, не видать бы Деньке свадьбы, — пояснила я. — Хорошо, что Милиция наткнулась на «лабораторию». Старуха теперь считает Дениску настоящим ученым: всем же известно, что люди науки — с очень даже большой придурью. А еще нам повезло, что Крошка остался жив.

— Похоже, ЛДНАБ никого не убивает, — констатировал Кеша, — просто всех.., созывает.

— Минуточку! — кашлянул Дегтярев. — А что будет с Крошкой номер два?

— Маня увезет его назад, — с надеждой ответила я.

— Невозможно, — помотала головой девочка, — его актировали.

— Это как? — заинтересовался полковник.

Маня порозовела.

— Ну… Я же говорила: лабораторное животное не спереть, а я очень хотела помочь Дене… В общем… Марк.., там есть один.., аспирант.., он меня считает… Ну, неважно! Марк написал акт о смерти Крошки номер два. Все, обратной дороги нет!

— Понятно, — простонала Зайка, — теперь нам суждено жить в одном доме с гибридом петуха и индюка!

— Ну уж нет, — обиделась Маня, — этих в роду у Крошки номер два не имелось.

— А оно вообще кто? — поставил вопрос ребром Дегтярев. — Страус? Орел? Гриф?

— Скажешь тоже! — фыркнула Маня.

— Так кто?

— Не знаю, — честно призналась Машка.

— Ты же говорила, что в лаборатории идеально ведут учет, — язвительно напомнила Зайка.

— Угу, — кивнула Машка, — так оно и есть. Только Крошку-два подарили Сергею Леонидовичу, заведующему, как казус. Никто не знает, кто он! Оформлен подарком, потом актирован по смерти. Муся, мы же его не выгоним? Смотри, какой милый, ласковый, нежный, замечательный! Му-у-у-ся-а-а!

— Ладно, — быстро кивнула я, — только ухаживать за ним будешь сама.

— Йес! — завопила Маня.

— Это безобразие! — завозмущалась Зайка. — Просто террор! Я вот завтра привезу из Останкина парочку операторов, пусть у нас живут, они тоже милые.

— Давайте лучше подумаем, как и куда станем ЛДНАБ выносить, — вклинился в разговор Денька.

Я с благодарностью посмотрела на нашего ветеринара. Все-таки он молодец — знает, что, когда и кому сказать.