Глава 18
Плюхнувшись на мягкую подушку, я схватила пульт и поняла весь ужас своего положения. Понимаете, я не очень люблю телевизор. Не следует считать меня гадкой снобкой, которая презрительно морщит нос при виде экрана и цедит сквозь зубы: «Оглупляют народ».
Я считаю, что народ сам, без меня, разберется, что ему смотреть. Никакой беды ни в многосерийных телефильмах, ни в веселых программах, ни в ток-шоу, ни в эстрадных концертах я не вижу. Каждый отдыхает, как хочет. Разве в Конституции написано, что граждане поголовно обязаны прочитать Пушкина? Нет? Вот и отвяжитесь от народа, перестаньте его учить и тащить в светлое завтра, пусть люди живут счастливо сегодня. Во всяком случае те, кому уже исполнилось восемнадцать. Если кое-кому не нравятся какие-то телепрограммы, то он может их не включать. Телевизор не собака, он не бросается на вас из-за угла, не рычит, не кусает того, кто не жаждет смотреть «мыло». Я, например, обожаю сериалы про Эркюля Пуаро и мисс Марпл, еще мне понравился фильм про Ниро Вулфа, только не тот, что сняли в России. Впрочем, иногда могу посмотреть и некое шоу с мрачно напыщенным ведущим, программу, претендующую на серьезность и глубину анализа разных ситуаций. Мне она отчего-то кажется веселей всех юмористических шоу: и пафосный журналист, и его гости с умным видом несут такую чушь! Ей-богу, очень, как говорит Манюня, прикольно.
Впрочем, сейчас речь пойдет об ином. Телик я смотрю редко и делаю это лишь в своей спальне. В гостиной никогда не сижу по нескольким причинам. Во-первых, там стоит не слишком удобная для моей спины мебель, во-вторых, в большой комнате постоянно много народа, и все безостановочно галдят, в-третьих, тут огромный, очень яркий экран, от взгляда на который у меня моментально начинается мигрень.
Но сейчас хозяйке дома предписано пялиться в телевизор, изображая вязальщицу. Именно так, по мнению детей, проводит досуг мать милых детей, супруга владельца шахт, заводов, алмазных приисков, урановых рудников и нефтяных скважин. Упав в неприятно мягкое для моего позвоночника кресло, я поняла.., что не умею включать плазменную панель.
— Сейчас выпьем кофе, — послышался из прихожей бодрый голос Кеши.
— Лучше чаю, — покашливая, ответила Милиция.
Я занервничала и принялась быстро нажимать на все кнопки, но гадкий телик даже не моргнул.
— Ирина, — крикнул наш адвокат, — подайте чайник.
— Слушаюсь, Аркадий Константинович, — подобострастно откликнулась домработница, — лечу, словно гиена.
В иной ситуации, услыхав заявление Ирки, я бы захихикала: старательно исполняя роль, Ирка перепутала животных, она явно имела в виду гепарда. Но сейчас мне было не до смеха — мерзкая панель не желала работать! Представляю, что мне потом скажет Кеша: «Неужели не могла постараться ради Деньки!»; «Милиция из-за тебя отказалась выдавать за Дениску свою Бетти» и так далее в том же духе. Если сватовство сорвется, виноватой буду только я. До конца дней домашние станут говорить: «Это произошло через неделю после того дня, когда Дарья не сумела включить телик и лишила Дениску семейного счастья». Или: «Холодильник мы купили за месяц до момента, как Дарья не сумела включить телик и лишила Деньку семейного счастья». На меня уже накатывало отчаяние.
— Ваши родственники еще не приехали? — спросила Милиция, явно подобравшись к самому входу в гостиную.
— Горячо любимая мамочка сейчас смотрит свой обожаемый сериал, — не свойственным ему сюсюкающим тоном ответил Кеша, — но скоро соберутся и остальные. Наша семья свято соблюдает традицию совместного ужина. Ее завел еще пра-пра-прапрадедушка.., э… Иван Васильев, знатный.., э.., постельничий царя.
— Очень приятно, когда люди из века в век берегут семейные ценности, — церемонно подхватила нить беседы Милиция.
Уже в полном отчаянии я стукнула пультом по колену, и — о радость! — экран сначала вспыхнул ярко-голубым светом, а потом на нем зашевелились фигуры. Какой канал заработал, я понять не успела, потому что через порог переступили Милиция и Кеша. Я нащупала в кресле, сбоку от себя, клубок шерсти и спицы, не глядя схватила «реквизит», положила пряжу на колени, а железяки зажала в пальцах.
— Добрый вечер, — почти ласково произнесла Милиция.
Я навесила на лицо сладкую улыбку.
— Как хорошо, что вы вернулись! Желаете поужинать?
Кеша сердито кашлянул. Я тут же сообразила, что наша семья на протяжении трехсот лет всегда усаживается за стол после захода солнца в полном составе, и ловко исправила свою ошибку:
— Мы любим поболтать при свечах, все вместе, но ради гостьи готовы пойти на исключение.
— Не стоит, — мягко улыбнулась Милиция, — давайте подождем вашего мужа и деток.
Я заморгала, потом вспомнила, что на данном этапе являюсь супругой полковника, и защебетала, словно рехнувшаяся сорока:
— Тогда, может, пока чаю? Какой желаете — цейлонский, индийский, травяной, фруктовый, без кофеина, с пониженным содержанием танина?
— Если есть, то ромашку с мятой, — попросила гостья.
— Сей момент! — взяла под козырек Ирка. — Не успеет рак кашлянуть, как принесу, ваше благородие!
Аркадий позеленел и исподтишка показал домработнице кулак. Ира недоуменно воззрилась на обозленного хозяина, потом до нее дошло: сказала нечто не правильное.
— Есть, ваше преосвященство! — попыталась она еще раз. — Служу Советскому Союзу!
Потом Ирка развернулась и строевым шагом промаршировала на кухню, Милиция проводила домработницу удивленным взглядом, во взоре гостьи явно читалось: «У них сумасшедшая прислуга».
Я моментально схватила вожжи беседы в свои руки:
— Наша горничная очень старательная.
— Оно видно, — кивнула Милиция.
— Предана, как собака.
— Хорошее качество.
— Но до того, как попасть к нам, — вдохновенно врала я, — Ирина служила сначала в экономках у церковнослужителя, а после его смерти попала в семью маршала. Этим объясняется ее немного странная речь.
— Ах, вот оно что! — с явным облегчением воскликнула Милиция. — Не зря говорят, глянь на служанку — и поймешь, кто ее хозяин.
Я мысленно перекрестилась: слава богу, что не стала утром вредничать и не отняла у Ирки платье от Шанель. Надеюсь, хоть внешний вид домработницы радует Милицию.
— Что за передачу показывают? — поинтересовалась пожилая дама. — Можно присоединиться к вам?
— Милый сериал, — защебетала я, — так, пустячок, отдых для усталого мозга. Присаживайтесь вот в это кресло!
Милиция кивнула, приблизилась к монстру, обитому гобеленом, и стала поправлять плед, которым было застелено сиденье.
Я тем временем впервые удосужилась глянуть на экран и едва не лишилась чувств. Все это время до моих ушей долетала бессмертная музыка Моцарта, изредка прерываемая странным сопением, теперь же глаза узрели, какую картину сопровождает мелодия.
Плазменная панель бесстыдно демонстрировала двух совершенно голых парней и одну девицу безо всякой одежды. На заднем плане около живописной группы толкался то ли осел, то ли крупная собака. Зрелище не было рассчитано ни на детей, ни на пожилых дам, и уж навряд ли этим «сериалом» станет увлекаться домашняя хозяйка, сидя с вязаньем в гостиной. Если кому в голову и придет глядеть подобный фильм, то он уединится с ним в своей спальне.
Очевидно, беспорядочно нажимая кнопки в попытках включить телик, я случайно наткнулась на один из кабельных каналов, демонстрирующих порнографию. Ничего удивительного, на крыше дома торчат три громадные «тарелки» — мы ловим практически весь мир.
Слава богу, Милиция во время нашей беседы стояла спиной к телевизору, но сейчас она мирно расправит плед и сядет в кресло…
Кеша бросил взор на экран, покраснел, выхватил у меня пульт, быстро переключил канал, и обнаженных бесстыдников сменила картина богато убранной комнаты.
— Хосе, — заквакало из динамика, — Хосе! Это моя дочь!
— Нет. Розалия, ты разбиваешь мне сердце.
— О, Хосе, наша любовь выдержит испытание.
— Розалия, я умру от горя!
Милиция осторожно опустилась на подушку.
— Вы тоже смотрите «Каролину»! — с радостью воскликнула она.
— Да, да, — мигом подтвердила я, — чудесная картина.
— Добрая.
— Да, да.
— Без сцен насилия и секса.
— Да, да.
— Изумительное кино.
— Да, да, — машинально твердила я, наблюдая за тем, как лицо Аркадия, стоящего у кресла-качалки, медленно принимает естественный оттенок.
— Актеры восхитительны.
— Да, да.
— В особенности Хуанита.
— Да, да.
— Но и Розалия ничего.
— Да, да.
— Вот Хосе слишком агрессивен.
— Да, да.
— Ей не больно?
— Да, да.
— Ей не больно?
— Да, да, — кивнула я и потрясла головой. — Простите, не поняла, вы о ком сейчас спрашивали?
— О вашей собачке, — пояснила Милиция. — Вы в нее так яростно вилкой с ножом тыкаете.
Я вздрогнула. Нашарив в кресле клубок и спицы, предусмотрительно приготовленные Кешей, я не забывала сейчас делать вид, что занимаюсь рукоделием, и постоянно шевелила руками.
Глаза оторвались от лица Милиции, взор переместился ниже.., и меня чуть не хватил удар. Вместо мохера у меня на коленях покоилась Жюли, а в моих пальцах были зажаты столовые приборы. Перепутала мебель! Вон он, клубок, мирно лежит на диванчике. Вилки в кресле забыл кто-то из домашних: сел у телика с тарелкой в руке, слопал вкусное, оставил посуду и ушел. Хуч увидел объедки, запрыгнул, вылизал остатки, вилка с ножом свалились на гобелен, невнимательная Ирка унесла тарелку, потом появилась Жюли и мирно улеглась спать в компании со столовыми приборами. Спустя некоторое время прибежала я и, не глядя, вцепилась в собачку. Все правильно, йорк на ощупь похож на шерстяную пряжу, а вилка и нож сделаны из холодного металла, ну прямо как спицы.
Аркадий снова начал багроветь.
— Э.., э… — забормотала я. — Да, действительно! Ножик и вилочка, а это Жюли.., чмок, чмок, моя крошечка… Обожаю собачек.., хи.., хи… Видите ли, это особые вилка и нож, они были придуманы… э… Хосе Родригесом, лучшим на свете парикмахером, для своей йоркширихи.., э… Розалии. Да, именно так! Ножом вы поддеваете прядь волос терьера, а вилкой ее расчесываете! Вот так…
— Никогда не сталкивалась с подобной методой, — протянула Милиция, — чешу своего Йорка простой расческой.
Я воспряла духом. Похоже, Милиция мне поверила, надо закрепить успех.
— Это вчерашний день! Сейчас доказано, что лучше серебряных ножа и вилки для здоровья шерсти нет. Благородный металл уничтожает микробы, создает озоновый слой вокруг волос, выравнивает структуру кератина, очищает луковицу, а легкое нажатие ножом стимулирует кровообращение.
Запал иссяк. Впрочем, я была крайне собой довольна: вполне, оказывается, способна сочинить рекламный текст.
— И где берут аксессуары? — с явным интересом спросила Милиция. — Куплю такие.
— С огромным удовольствие завтра приобрету для вас подобные, — пообещала я.
— Право, неудобно!
— Разрешите сделать вам подарок!
— Думаю, вилка с ножом дорогие.
— Ах, милый пустячок.
— Не могу вас вгонять в расход.
Лицо Аркадия вновь побледнело, я сочла это за знак одобрения и утроила заботу.
— Никаких проблем!
— Вы так заняты…
— Ничем особым не обременена.
— Дом, дети, быт…
— Это в удовольствие.
— Нет, нет, куплю сама, скажите только адрес.
Я прищурилась.
— Милая Милиция, вас могут обмануть.
— Да?
— По виду не отличить от английской версии.
— Да?
— А по сути, страшная вещь.
— Да?
— Фальсификат производят из окиси урана.
— Ой!
— Понимаете?
— Да!
— Лучше сама добуду нож и вилочку.
— Вы так заботливы, — покачала головой Милиция.
Я гордо глянула на Кешу. Ну, кто из нас молодец? Да мы почти стали с подозрительной старухой лучшими подругами!
И тут в комнату плотной гурьбой вошли Машка, Денька, Зайка и притихший, затянутый в костюм и почти задушенный галстуком Дегтярев. Началось второе действие трагикомедии.
— Кушать выдано, — возвестила Ирка.
Все переместились в столовую, где без особых приключений съели ужин. Вам это может показаться странным, но никто ничего не уронил, не разбил, не поломал. Зайка не зудела о диете, Маня не вещала о патологических кошачьих родах и не ругалась с Денькой, последний не подбрасывал в тарелку до одури брезгливому Кеше пластиковых мух, а Аркадий, в свою очередь, не втянул полковника в беседу об ужасном содержании заключенных в следственных изоляторах.
Собаки тоже вели себя на удивление мило. Жюли не тявкала, выпрашивая кусочки, Хуч не стонал при виде колбасы, Бандик не описался, Снапа не стошнило, а кошки не стали вспрыгивать на стол и рыться лапами в тарелках у присутствующих, пытаясь вытащить особо лакомые кусочки.
Я с уважением посмотрела на Кешу. Может, он не правильно выбрал профессию? Вдруг Аркадию следовало стать режиссером? Картина «Счастливая семья у самовара» изумительно поставлена, продумано все, вплоть до костюмов. Зайка в элегантном черном платье. На первый взгляд вещичка не представляет интереса, но на второй даже идиоту станет понятно: ее купили за границей и не за десять долларов. На Маше скромный пуловер и голубые джинсы. Именно так должна выглядеть интеллигентная девушка — без боевой раскраски, перьев, стразов и колец в носу. На Деньке вельветовый пиджак и водолазка, а на Дегтяреве совершенно новый и очень дорогой костюм.
Похоже, Аркашка лично отвез толстяка в бутик и, преодолев сопротивление полковника, впихнул его в «двойку».
Наконец Ирка принесла мороженое, все заскребли ложечками по креманкам.
— Ой! — вдруг взвизгнула Милиция. — Мышь!
— Где? — завертела головой Маша.
— Там!
— Не вижу.
— Идет от двери.
Я взвизгнула и поджала ноги. По блестящему паркету, абсолютно не смущаясь, шествовали совершенно незваные гости: четыре грызуна, два побольше, парочка помельче.
— Папа, мама и детки, — прокомментировала Маня.
— Брысь! — кинулась на мышей, размахивая полотенцем, Ирка. — Вон отсюда!
Милиция схватилась за сердце:
— Воды!
— Ща, — бросилась на кухню Ирка.
— Не бойтесь! — в один голос закричали Кеша и Дениска.
— Нет, нет, — нервно повторяла Милиция, — я, пожалуй, поеду домой.
Маня рассмеялась.
— Вы так испугались маленьких мышек?
Внезапно Милиция кивнула:
— Да.
— Но они совершенно безобидные, — заявила Манюня.
Милиция схватила салфетку и стала обмахивать ею лицо.
— Деточка, — еле-еле пробормотала она, — грызуны являются разносчиками чумы и холеры. Они живут в зараженных местах.
— Наши здоровые.
— Откуда ты можешь это знать? И не спорь со взрослым человеком, — начала сердиться Милиция.
Маня тряхнула волосами и заявила:
— А мы их разводим!
Я вцепилась пальцами в край стола. Все! Началось! Усилия Кеши пропали даром, Маруська решила самостоятельно рулить процессом.
