Глава 19

— Как разводите? — повторила Милиция.

Маруся быстро заправила пряди волос за уши и ринулась в бой.

— Очень просто. Я ветеринаром хочу стать, а Денька уже получил диплом, поэтому нам хорошо известны повадки четвероногих. В академии такой предмет преподают — зоопсихология. Верно, День?

— Гм, кхм, — отозвался наш Айболит, явно не понимавший, в какую степь сейчас уносит девочку.

— Живем мы в лесу, — вдохновенно продолжала Манюня, — следовательно, окружены дикими животными.

Я постаралась не рассмеяться. Только не подумайте, что в Ложкине бродят слоны, носороги, кабаны и медведи. За диких животных можно посчитать лишь тройку ничьих собак, которые прибились к охранникам поселка и получили статус служебных псов.

Милиция склонила голову набок. Она крайне внимательно слушала Маню, а та, желая во что бы то ни стало организовать счастье Деньки, старалась изо всех сил.

— Как ни закрывай окна и двери, все равно кто-нибудь из коренных обитателей экосистемы в дом забредет. Вот мы с Деней и решили: если не можешь врага побороть, с ним следует подружиться. Нам удалось договориться с мышами, и теперь грызуны ничего не трогают, просто всей семьей приходят в определенное время перекусить. Они абсолютно здоровы, им сделаны необходимые прививки, ни о какой холере или чуме речи идти не может, — на одном дыхании выпалила Машка. — Вот сейчас чаю попьют и уйдут.

— Надо же, — покачала головой Милиция, — я о таком даже не слышала. Мы ведь тоже в собственном доме живем и постоянно мышеловки везде ставим, но безрезультатно. Деточка, ты можешь написать мне подробно, что следует делать, дабы столь успешно выдрессировать крыс?

— Это мыши, — поправила Машка.

— По мне, так хрен редьки не слаще, — отмахнулась Милиция. — Я еще тревожусь за Крошку Че, как бы они его не обидели.

— Это кто? — удивилась Маня.

Гостья укоризненно покачала головой.

— Экая ты, ангел мой, невнимательная. Неужели не обратила внимания на то, что я приехала к вам в гости не одна?

Тут только я вспомнила: когда Милиция переступила порог особняка, у нее в руках имелась клетка с огромной птицей.

— Ой, и правда! — вырвалось у меня. — А где же ваш питомец?

— Наверное, спит, — ласково ответила Милиция. — Он слегка побаивается посторонних людей и, оказавшись в не слишком знакомом месте, предпочитает сидеть в домике. Лучше всего, конечно, никуда его не таскать, но Крошка Че очень скучает по мне, плачет, почти теряет сознание от разлуки, вот и приходится брать его с собой.

— Бедная собачка, — совершенно искренно сказала Зайка, решив, что речь идет о болонке. — А как же она гуляет? И что ела? Вы бы ее принесли сюда, наши псы никогда не трогают гостей.

— Крошка Че не собака, — слегка обиженно ответила Милиция, — она…

— Кошек мы тоже любим, — временно забыв о почтительной вежливости, перебила пожилую даму Ольга.

— Крошка Че попугай, — сердито сообщила Милиция. — Он питается специальными, экологически чистыми зерновыми палочками, а туалетом ему служит непромокаемая пеленка. Крошка Че крайне аккуратен. Я только не знаю, какого он пола, мальчик или девочка, вот и путаюсь все время: он, она…

— Попугай? — ахнула я. — Маловероятно.

— Почему? — прищурилась Милиция.

— Они такие не бывают.

— Но Крошка Че-то есть, — справедливо заметила Милиция.

— Ой, — завопила, отбросив в сторону роль супервоспитанной дочери олигарха-интеллигента, Маня, — покажите ее нам!

— С удовольствием, — кивнула Милиция. — Только придется пройти ко мне в комнату и предварительно вымыть руки. Очень боюсь инфекции, Крошка Че может заразиться птичьим гриппом.

Мы загрохотали стульями, побежали в ванную, а потом гуськом втянулись в спальню старухи.

— Ничего себе! — в огромном изумлении закричала Маша, глядя на птицу в клетке. — А сколько он весит?

— Пять кило, — гордо ответила Милиция.

— Фантастика! — взвизгнула Маруська. — Денька, видишь?

— Да уж, — протянул наш ветеринар. — Ничего себе экземпляр, ущипните меня семеро.

— Хороша Крошка Че? — счастливым голосом осведомилась хозяйка попугая.

— Потрясающе, — выдохнула Зайка.

— Нет слов, — пробасил Кеша.

— Сколько же ему лет? — спросила Ира. — И чем вы его кормите?

— Морковкой из Чернобыля, — влез в разговор Денька, — и капустой, которая выросла на свалке ядерных отходов?

Внезапно Милиция звонко рассмеялась.

— Нет, конечно, Крошка Че ест по науке, я руководствуюсь книгой «Здоровая еда попугая».

— Чего только теперь не пишут, — восхитился Дегтярев. — Вчера видел в магазине брошюру «Как быстро и правильно вскрыть любой сейф».

— У Крошки Че скоро день рождения, — сообщила Милиция. — Он появился в нашем доме седьмого января. Получилась настоящая рождественская история. Хотите, расскажу?

— Да, — разом ответили все.

Милиция вынула из кармана кружевной платочек, аккуратно промокнула глаза и начала.

— У меня всегда навертываются слезы, когда вспоминаю тот день. Я человек аккуратный, люблю, чтобы в хозяйстве все имелось, и не желаю переплачивать, совершая покупки. Поэтому раз в три месяца отсылаю домработницу со списком в оптовый магазин и велю приобретать необходимое коробками и блоками. Ну, к примеру, минеральной воды сорок бутылок, гречку — девять пакетов. Получается намного дешевле.

— Мы тоже так делаем, — не упустила я возможности продемонстрировать Милиции общность наших характеров.

— Да, — подхватила Ирка, — чумовое мероприятие! Только приедешь на склад, списочек достанешь, и начнет телефон разрываться: Дарь И ванна про кофе забыла, Маша название печенья перепутала. Приедешь домой — ругаются: не то приволокла! А уж с приправой и вовсе беда! Отчего-то…

Я быстро наступила Ирке на ногу. В каждой семье есть маленькие секреты, которыми можно поделиться с подругами. Год назад Оксана купила в порыве вдохновения приправы. До этого подруга не пользовалась ничем подобным и, если честно, считала специи в пакетиках ерундой. Оксана у нас любит действовать по старинке, она покупает перец горошком и измельчает его на ручной мельнице. У Ксюни на кухне полно всяких приспособлений: особые ножи для нарезки сыра и зелени, пресс для чеснока…

А дело было так — Оксанка собралась отмечать день рождения Дениски. Новорожденный потребовал к столу «карлитто» — особую запеканку из макарон, мяса и.., чеснока. Подруга пошла в супермаркет за продуктами к праздничному столу. В магазине она столкнулась со своей соседкой Владленой, которая купила упаковку приправы «Крошка Чеснок». Владлена мигом разрекламировала специи, сказав:

— Супер, раскрошила пару штучек за две минуты до окончания готовки в кастрюлю, и все дела.

— А потом от рук не пахнет? — спросила Оксана.

— Нет, что ты! — замотала головой Владлена. — Зато от блюда идет просто сногсшибательный аромат чеснока. У нас вся семья тут же слетается на кухню. А вкус получается — просто пальчики оближешь!

Оксана решила тоже попробовать «Крошку Чеснок» и пришла в восторг. Естественно, она тут же рассказала мне о своем открытии, и теперь мы часто используем эту приправу.

Но стоит ли сейчас вводить в курс дела Милицию? Вдруг она противник готовых специй? А нам надо понравиться старухе.

— Чего случилось? — осеклась Ирка. — Дарь Иванна?

Я показала ей исподтишка кулак.

— Чего не так? — не успокаивалась домработница. — О чем я говорила? А! «Крошка Чеснок»! Его…

— Вы пользуетесь этой приправой? — склонила голову набок Милиция. — Я тоже ее люблю. Очень удобно. И она подарила мне Крошку Че.

— Попугая? — вытаращила глаза Маня. — Вам его презентовала фирма, как лучшей покупательнице?

Милиция рассмеялась.

— Нет, деточка. Я разбирала продукты, привезенные из оптового магазина, там был и довольно большой картонный ящик, в котором приправу Кнорр «Крошка Чеснок» привозят с фабрики. Я решила, что в магазине в эту тару поместили всякие мелочи: пакеты со специями, чай, пачки макарон. Открыла коробку и ахнула. На дне лежал попугай. Правда, тогда он был маленький, несчастный, замерзший.

— Как он попал в ящик? — заорала Маша. Милиция развела руками:

— Сие осталось тайной, нераскрытой. Я его выходила, одно время сомневалась, выживет ли. А вот имя придумала сразу — Крошка Че.

— Ничего себе Крошка! — перебила гостью Ирка. — Он же здоровенный!

— Это сейчас, — улыбнулась Милиция, — а был малипусенький. И потом, на ящике было написано «Крошка Чеснок», вот он и стал у меня Крошкой Че. Все породистые домашние любимцы носят двойные или даже тройные имена. А чем мой Крошка Че хуже?! Я уверена, что он принадлежит к очень редкой породе. И потом, после того, как я нашла его в коробке из-под чесночной приправы, он постоянно таскает у меня с кухни кубики «Крошка Чеснок» себе в клетку. Этот запах, наверное, напоминает ему историю нашего знакомства. У меня с собой фотографии Крошки Че. Хотите посмотреть?

С этими словами она взяла с прикроватной тумбочки альбом с фотографиями и протянула его Дене.

— Тут снимки Крошки Че в разные годы.

— Ой, — заволновалась Маша, — хочу глянуть! Зайка, Кеша, Дегтярев, Ирка и Иван тоже столпились вокруг Дени.

— Мы достойны книги рекордов, — задыхаясь от гордости, вещала Милиция.

Я, воспользовавшись тем, что все присутствующие крайне увлеклись Крошкой Че, на цыпочках вышла в коридор и пошла в свою спальню. Лед тронулся. Как мы ни старались понравиться Милиции, изображая из себя невесть что, старуха только больше настораживалась, но сейчас, увидав искреннее восхищение присутствующих, их восторг при виде огромной Крошки, будущая родственница Деньки оттаяла и, похоже, решила с нами подружиться.

Чтобы успеть вовремя и ровно в одиннадцать быть у Димона, я решила выехать из Ложкина в девять. И оказалась в невероятной ситуации: автомобильная пробка начиналась у ворот поселка.

Передо мной стоял черный внедорожник, впереди него микроавтобус «Скорой помощи», а охранник, открывающий шлагбаум, куда-то подевался.

— Где этот долбаный урод? — вдруг проорал через громкую связь шофер дорогой иномарки. — Нам тут еще сколько стоять?

Спустя секунду полосатый бело-красный шлагбаум, перегораживающий путь, взметнулся вверх, в той же последовательности мы доехали до поворота на Ново-Рижское шоссе. Там я порулила к Москве, а джип и «Скорая помощь» свернули в сторону Волоколамска. Микроавтобус включил сирену, джип, буквально сев медикам на хвост, тоже тревожно завыл и привел в действие «мигалку». Кажется, кому-то из жителей Ложкина стало так плохо, что его побоялись везти в столицу. Надеюсь, несчастного успеют доставить в шестьдесят вторую больницу, она тут в трех шагах.

Как и рассчитывала, ровно в одиннадцать я вышла из вонючего лифта на карякинском этаже и увидела Раису, спокойно запиравшую свою дверь.

— Привет, — словно хорошей старой знакомой сказала она мне. — Чего там, на дворе, холодно?

— Нет, слякоть, — ответила я.

— Вроде снег не идет.

— А под ногами грязь.

— Это от реагента, — покачала головой Рая. — Все сапоги, зараза, сожрал. Не боишься в светлой да еще замшевой обуви разгуливать? Мигом бареток лишишься. Даже если до метро аккуратно дойдешь, в подземке мыски обтопчут.

— Я на машине.

— Богатая, значит, — безо всякой злобы констатировала Раиса. — Ты опять к Карякину?

— Да, — кивнула я.

— Не звони в дверь, мою Ленку переполошишь, — попросила Рая. — Заболела спиногрызка, всю ночь орала, только-только уснула.

— А как же мне к Вадиму попасть? Уж извини, но придется воспользоваться звонком.

Рая сунула ключи в карман.

— У него небось открыто, он вечно замок не запирает. Вернется домой и забудет про дверь. Иногда и спать так ложится, а порой на улицу утопает, бросив квартиру нараспашку. Чучело, одно слово. С другой стороны, чего у него красть? Бутылки пустые? Пихани створку-то…

Я послушалась и воскликнула:

— Точно. Не заперто. И вчера дверь открыта была.

— Говорю же — идиот. Кстати, к нему сегодня уже приходили.

— Кто? — насторожилась я.

Раиса скривилась.

— Сучка крашеная. Барби придурочная. Волосы длинные, она ими морду занавесила. Пряди все разноцветные, не башка, а радуга — розовый, зеленый, синий… На носу очки, шуба до полу… Такая, блин, фря! Восемь часов было. Только я прилегла. Ленка как раз визжать перестала, затихла…

Я терпеливо и внимательно слушала повествование соседки Вадима.

Не успела Раиса закрыть глаза, надеясь тоже вздремнуть после бессонной ночи, как в мозг ей шилом воткнулся резкий набатный звук звонка в квартиру Димона:

— Бам, бам, бам…

Рая опрометью кинулась в прихожую, глянула в «глазок», увидела девицу с раскрашенными в разные цвета волосами, которая переминалась с ноги на ногу около квартиры Карякина. Женщина схватилась за ручку, собираясь открыть дверь и высказать идиотке, шастающей в гости по утрам, свое мнение о ней, и тут же услыхала стук и истошный вопль ребенка, отчаянно-несчастный, полный боли. Сообразив, что больная, скорей всего, скатилась с кровати и ушиблась, Раиса, забыв о розово-зелено-синей девице, ринулась в спальню и на самом деле обнаружила ребенка на полу.

— Достал меня Карякин! — зло восклицала сейчас Рая. — Я точно его звонок выдеру! На фига он вообще нужен, все равно ведь дверь не запирает, уродина вонючая…

Выплеснув гнев, Раиса шагнула в лифт и уехала, а я вошла в длинный коридор квартиры Димона, прикрыла створку и крикнула:

— Вадим, вы где?

Карякин не отозвался, но меня его молчание не смутило. Я пошла в кухню, громко приговаривая:

— Надеюсь, вы успели одеться? Это продюсер Даша Васильева, я принесла вам аванс за сериал. Но прежде чем отдать деньги, хочу выслушать продолжение истории про Тришкина… Ау, господин Карякин!

На «пищеблоке» хозяина не оказалось. Я схватила со стола свой забытый здесь вчера телефон, заглянула в жилую комнату и увидела Карякина. Вадим спал на диване — лежал, подтянув колени к животу, лицом к стене, спиной ко входу. В отличие от большинства алкоголиков он не издавал оглушительного храпа. Вот мой бывший муж Генка, неисправимый пьяница, откушав водочки, смеживал веки и принимался выводить такие рулады, что со всех сторон прибегали с гневными воплями соседи — им казалось, что я включила ночью дрель и буравлю стены.

Кстати, вы никогда не задумывались над вопросом: почему в наших пятиэтажках такая слышимость? На первом этаже чихнут, с четвертого кричат: «Будь здоров!» Напрашивается лишь один ответ: стены сделаны из прессованной бумаги. Ладно, пусть так, но тогда рождается следующее недоумение коли перегородки картонные, то отчего в них невозможно проделать дырки, все сверла ломаются? Вот ведь странность! Похоже, нашим строителям удалось создать некий новый, замечательный материал, сквозь который чудесно пролетает любой звук, даже легкий шепот, но при этом крепость у стен восхитительная, ни картину, ни полку на нее повесить невозможно. Да, совсем забыла еще об одном свойстве волшебного композита: если жилец все же прогрыз с неимоверным усилием необходимое отверстие, то ни один дюбель не желает в нем держаться, постепенно выползает из стены и вываливается.

Я села на стул и позвала:

— Вадим, проснитесь.

Взгляд зацепился за письменный стол с выдвинутыми ящиками, в которых лежало всякое барахло. Да уж, не зря говорят, что рабочее место человека лучше всего расскажет об его характере: если в бумагах бардак, то и в голове мешанина. У Корякина столешница напоминала магазин сумасшедшего старьевщика: рассыпанные скрепки, скомканные листочки, пара сломанных ручек и одинокая «мышка» на специальном коврике, а компьютера нет. Небось его наш великий прозаик пропил. Да и не пишет он давным-давно! Где ручки? Листы писчей бумаги? Рукопись?

Я вздохнула и снова громко сказала:

— Вадим, очнитесь!

Алкоголик даже не шевельнулся. Я безнадежно оперлась на стол.

Проведя некоторое время около пьяницы Генки, очень хорошо знаю: не правильный опохмел ведет к запою, если ханурик с утра превысил дозу «лекарства» и задрых, то вернуть его к нормальной жизни крайне трудно. И что сейчас делать? Укатить домой, а потом вернуться? Но я могу не рассчитать время и прибыть позже, чем нужно, — кто знает, когда Карякин способен протрезветь и, придя в себя, утопать в поисках новой бутылки. Вечером Димон, скорей всего, приползет в свою нору совсем на бровях, и наш разговор вновь отложится. А мне требуется задать Вадиму много вопросов, причем к прежним, вчерашним, добавился новый: зачем сегодня к нему в слишком ранний час прибежала Сима Полунина? Отчего я решила, что именно она в восемь утра посетила Карякина? А у кого еще в Москве волосы колорированы в розово-зелено-синий цвет?

Внезапно я насторожилась. Какой-то новый, еще не оформившийся, вопрос зашевелился в мозгу… Но тут я увидела около дивана перчатку из розовой кожи и небольшую элегантную записную книжечку в переплете из крокодиловой кожи с прикрепленной к корешку крохотной ручкой.

Память услужливо развертывает картинки. Вот Сима входит в ресторан и снимает перчатки, похоже, сделанные из кожи молочного поросенка. А вот мы сидим за столом, Полунина аккуратно заправляет за ухо розово-зелено-синюю прядь, потом открывает свою сумочку, выкладывает на столик эту книжку. «Давайте обменяемся телефонами, — говорит Сима. — Если речь пойдет о другом сериале, не о Тришкиных, с удовольствием прибегу на кастинг, вот моя визитка».

Я встала, нагнулась, подобрала розовую перчатку, потом перелистнула странички книжки. Точно, не ошиблась, на букве Д имеется запись: «Дарья Васильева, продюсер».

Следовательно, Полунина была тут. Изменила внезапно своим привычкам, вылезла из кровати раньше полудня и отправилась к человеку, с которым, по ее словам, никогда более не желала иметь дело. Что заставило неудачливую актрисульку поступиться принципами? Неужели это следствие нашего разговора? Нужны ответы. Вот сейчас растормошу Карякина, а потом позвоню Полуниной.

Я сунула книжечку в карман, приблизилась к ложу, на котором спал алкоголик, и получила еще одно свидетельство пребывания Симы в этой квартире: к спинке дивана прицепились несколько розово-зелено-синих волосков. Наверное, Полунина сидела тут, откинув голову. И еще — на столе стояла пустая бутылка из-под дорогого коньяка французского производства. Думаю, ее принесла Сима, навряд ли Димон приобрел столь недешевый напиток. Хотя… Я отступила пару шагов назад, взяла стеклянную емкость, понюхала и усмехнулась. Ну, это пойло Карякин мог купить и сам, данная бутылка прибыла отнюдь не из Франции — типичная подделка. Непосвященный человек кинет взгляд на этикетку, увидит надпись «Made in France», уважительно покачает головой, подумав: отличный небось коньячок, французы-шельмы, говорят, умеют его производить. Купит такой наивный гражданин бутылочку, принесет домой, откроет, попробует и воскликнет в сердцах: «Ну и гадость этот их коньяк, лучше нашей российской водки ничего нет».

И не знает тот гражданин, что коричневая жидкость, плещущаяся в бутылке с яркой французской этикеткой, не имеет к виноделам из провинции Коньяк никакого отношения. Есть множество примет, по которым можно распознать эрзац. Во-первых, цена. Увы, подлинный французский коньяк стоит дорого. Впрочем, сумма варьируется, а о том, насколько элитна бутылка, можно судить по буквам V.S., V.S.O.P., Х.О. — они обязательно присутствуют на этикетке алкоголя. Потом надо обратить внимание на пробку и цвет напитка. А самый простой способ — изучить дно бутылки: у «родной» оно втянуто внутрь, а у фальшивой плоское.

Я поставила бутылку на прежнее место и гаркнула:

— Карякин, хватит дрыхнуть, счастье проспишь! Деньги прибыли, сами прибежали на легких лапках!

Но Вадим даже не вздрогнул. Надо же, как крепко спит. Лежит, свернувшись колечком, тихо, мерно дышит… Тихо, мерно дышит? Я уставилась на плечи Димона — они сохраняли каменную неподвижность. Впрочем, и ребра мужчины не шевелились, не двигались в такт дыханию.

Я отошла от стола, еле-еле передвигая ставшие каменно-тяжелыми ноги, дотащилась до дивана, потом, чувствуя, как сердце со всей силы стучит в груди, наклонилась над Карякиным и попросила:

— Вадим! Не пугайте меня, проснитесь, пожалуйста.

Не успела жалобная фраза слететь с губ, как стало понятно: Димон мертв. Причем, похоже, смерть его наступила довольно давно. Часть лица, повернутая ко мне, была серо-желтого цвета. Если вы когда-либо видели покойника, то поймете, о чем я говорю.

Встав на цыпочки, я отступила назад и ощутила панический ужас. Что делать? Уходить? Но нельзя же оставить Карякина, вернее, его тело, лежать в одиночестве в квартире. Вызвать милицию? Но как объяснить, кто я такая и зачем пришла к Димону?

Не успели эти вопросы закружиться в голове, как из коридора послышался голос Раисы:

— Карякин, идиот, сколько раз говорено, запирай дверь, недоумок….

Потом раздался бодрый топот. В состоянии, близком к обмороку, я шарахнулась за длинную, серую от грязи тряпку, исполнявшую в комнате роль занавески.

— Вадим, остолоп! — вещала Рая, шагая по коридору. — Надоел хуже насморка! Эй, очнись, чучело! Хорош дрыхнуть! Я ща тебе звонок срежу, специально предупредить пришла, чтоб потом не жаловался. Просила ведь, смени колокол на обычную пикалку, дзынькнет тебе тихонечко, и ладно, но ты, козел, на весь черепок ушибленный, хочешь, штоб гудело. А у людей дети. Э-гей, кретин, поверни рожу! Ой, мама! Ма-ма-аа!

Издавая звуки, которым легко позавидует сирена, Раиса опрометью бросилась вон из квартиры.

— Ма-ма-а-а-а! — орала она теперь на лестнице. — А-а-а!

Я выскочила из-за занавески, прокралась в коридор и увидела, что дверь в апартаменты соседки стоит нараспашку.

— Ле-еня-я! — неслось оттуда. — Карякин помер! Ой, мамочки, лежит на диване!

— Не голоси! — оборвал вопль мужской бас. — Ща, штаны натяну и сам гляну.

Не дожидаясь, пока спутник жизни Раисы заявится сюда и застанет меня в коридоре, я метнулась на лестницу и, радуясь тому, что не ношу каблуки, беззвучно побежала вниз по ступенькам. Очень надеюсь, что Рая забыла имя той, кто навещал сегодня утром Вадима. Впрочем, женщин по имени Даша в нашей стране тьма, меня не вычислят, и милиция не заявится к нам в Ложкино.