Глава 12

— И что было дальше? — тихо спросила я.

— Ничего хорошего, — мрачно ответила Сима. — Сначала Димон с Игорем всмерть разругались, потом помирились.

— Но Юлю-то Карякин отдал другу спокойно, — напомнила я.

Сима дернула плечом.

— Что у Димона на душе, одному черту известно. Его Лидия Константиновна всегда привечала. Наверное, он не захотел с Тришкиным ссориться. Интересный факт: после свадьбы Гарика и Юльки у Вадьки появились деньги. Откуда бы? Он же нищий, ничего делать не умеет, подвизался в разных местах, вроде журналистом служил, писать пытался, но его книги не печатали. И вдруг разоделся, гулять начал!

— Думаете, мать Игоря дала денег его приятелю, чтобы тот не учинил скандал?

— Не знаю, — отчеканила Полунина, — мне другое известно! Лидия попросила меня молчать о самоубийстве, и я ее очень хорошо поняла. Катя-то осталась с Тришкиными.

— Родители Юли не захотели взять внучку? Почему? — удивилась я.

— Не знаю, о чем они там себе думали, — ответила Сима, — просто перечисляю факты. Девочка осталась жить с отцом и бабкой. И как ребенок начал бы относиться к папочке и мачехе, если бы узнал, что они — причина гибели его родной мамы?

— Игорь женился на Нине?

— Ну да.

— И Лидия Константиновна не была против?

— Нет.

— Странно.

— Почему?

— Насколько я поняла, свекровь любила погибшую невестку.

— Очень. Они были чрезвычайно близки.

— И Лидия Константиновна допустила в дом ту, которая фактически убила Юлю?

Сима скривилась.

— Вам трудно представить себе любовь Лидии к сыну. Игорь сказал, что хочет жить с Ниной, и его мать не стала перечить. Она все устроила. Хоронили Юлю как жертву автокатастрофы, вроде она взяла левака, а тот не справился с управлением. Никто ничего не заподозрил. Думаю, свекрови стоило немалых денег «замазать» ситуацию. Небось и свидетельство о смерти ей нужное выдали, не указали в нем истинную причину кончины Хазе.

— Кого?

— Юли.

— Нет, вы произнесли какое-то странное слово…

— Хазе?

— Да.

— Это девичья фамилия Юльки. Она была Юлия Хазе, с немецкого ее фамилия переводится как «заяц», — улыбнулась Сима. — После свадьбы она стала Тришкиной и все смеялась, что ей с фамилиями не везет. Согласитесь, «Тришкина» ничуть не лучше, чем «Хазе». Кстати, из-за фамилии Юлю в институте считали немкой, а она русская, и откуда такое странное прозванье, никто из ее родных не знал. Кстати, Юлю отпевали, и никакой болтовни о самоубийстве не шло, правда, потом разговоры все же начались…

Нина с Игорем прожили недолго, с год, Серафима точно не помнила. После развода Нине отошла та самая дача, где погибла Юлька. Димону, по предположению Полуниной, снова денег дали. А разговоры пошли, скорее всего, с подачи Карякина. Во всяком случае, он звонил Серафиме и говорил:

— Скоро книгу напишу. Кое-кому мало не покажется, узнает себя.

Потом он запил и даже квартиру пробухал, и Полунина его из виду потеряла. И вот как-то летом приходит она сюда, в ресторан, и кого видит? Димона! Сидит, сильно навеселе… Увидел ее, вскочил, чуть не упал, заорал на весь зал:

— Симка, привет! Я такую бомбу создал, Лидия Константиновна от злости сдохнет! Там вся правда про убийства, которые ее сыночек совершил.

— Не пойму, о чем ты говоришь… — попыталась слегка привести в чувство старого приятеля Сима. — Какие убийства?

— А те, что Игоряша провернул, — икнул Карякин. — Двух женушек наш раскрасавец убрал!

— Думаю, тебе лучше пойти проспаться, — вздохнула Полунина. — Дурью маешься! Майя и Юля погибли случайно.

— Ага, еще расскажи мне про автокатастрофу… — заржал Вадим. — Тебе чего Лидка за молчание пообещала, а? Небось сказала, что Игоря с Нинкой разведет и на тебе женит?

Полунина вспыхнула. Полупьяный Димон случайно попал острым языком в ее больное место.

Тришкина-старшая и в самом деле сказала в день свадьбы сына и Нины:

— Симочка, дорогая, ты только не раскрывай рта! Ради Катюши. Ведь вся жизнь у девочки может кувырком пойти, если она о смерти мамы правду узнает. Нина долго около Игорька не задержится, я в невестках тебя вижу.

Но после Нины в жизни Игоря появились Тамара, затем Женя, а совсем недавно Соня. Сима так и не стала Тришкиной, сейчас ее общение с Лидией Константиновной и Гариком ограничивается звонком на день рождения.

— Ага, угадал, — заржал Карякин, прервав размышления Серафимы. — Так вот! Вылетит бомба, и будет большой буме. Я фамилии не менял, так что повертится Игоряша со своей мамахен. Больно богатый он стал! Живет, жирует, а я с воды на квас перебиваюсь.

— Скорее с коньяка на водку, — не удержалась от сарказма Сима и брезгливо отодвинулась от Димона.

— Не нравлюсь я тебе? — дохнул ей в лицо перегаром Карякин. — Ясное дело, убийца тебе больше по душе. А может, он тебе платит каждый месяц? Один я, получается, дурак. Нинка дачку огребла, и брюлики ей Лидка отсыпала, ты до сих пор в шоколаде, одному Вадюше полкопейки сунули. Но я молчать не стану! Кстати, срока давности за убийства нет, а Игоряшка двоих пристукнул. Сначала Майю, потом Юлю. Убил жен и к мамочке помчался, а та мигом дело уладила. Но я вытащу правду на свет божий!

Сима остановилась, аккуратно доела поданную еду, потом подняла на меня прозрачные, словно леденцы, глаза и сказала:

— Я Димону в тот день не поверила. Какой из алкоголика литератор? Но сейчас вы пришли с рассказом о съемках. Думаете, не понимаю, отчего мне главную роль предлагаете? Карякин накропал гадость и, чтобы Тришкину совсем кисло стало, вам сказал: «Возьмите Симу, она мигом за шанс ухватится». Только я в подлом замысле участвовать не желаю. Вам сейчас всю эту историю рассказала лишь по одной причине: Карякин мерзавец, всю жизнь он завидовал Тришкину, а теперь решил, что настал час пнуть Игоря. Вы, похоже, человек наивный, надумали вложить деньги в кинушку и подзаработать. Только послушайте меня: не связывайтесь с этим сценарием. Допустим, сделаете сериал, запустите его, а Лидия Константиновна вас потом уничтожит. Да и подло это — чужие семейные тайны на всеобщее обозрение вытаскивать. Димон небось не сказал, что у истории реальные прототипы есть?

— Нет, — помотала я головой, — даже не обмолвился.

— И в сценарии главный герой — Игорь Тришкин?

— Верно.

— Вот видите! Скажите Карякину: «Я знаю о твоих подлых планах». Лично я в этом фильме сниматься не стану. Никогда! Хоть за миллион баксов! — горячо выпалила Сима. — И все-то Димон брешет, ничего он не видел. Не мог Игорь их убить! Ложь! Тришкин не такой. Да, он очень любит женщин и не слишком хорошо со мной поступил, но убивать людей Игорь не станет. А Димон параноик, с таким лучше не связываться. И потом, на вас элементарно в суд подадут за клевету.

Я побарабанила пальцами по столу.

— Знаете, в одном вы правы, Вадим слегка странноват. Он на самом деле настаивал именно на вашей кандидатуре на роль Серафимы Полуниной.

— Мерзавец! — подскочила Сима. — Он и мое имя оставил?

— Да. Мы выплатили ему аванс, — лихо продолжала врать я, — а потом, когда понадобилось связаться с автором, не сумели этого сделать. Все данные им телефоны оказались не правильными.

Высказавшись, я притихла. Интересно, придет в голову моей собеседнице спросить: «Как же вы оформляли договор, не изучив паспорт автора?» Но Полунина разозлилась до такой степени, что потеряла способность мыслить логично.

— Пакостник! Гад!

— Нет ли у вас его телефончика? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Был когда-то, — прошипела Сима, вытаскивая изящную записную книжку с маленькой золотой ручкой, — но Димон с той квартиры давно съехал. Ну, Карякин, ну, сукин сын! К сожалению, нет у меня его координат.

— Очень хочется найти Вадима, — гнула я свое.

— Ладно, я попытаюсь достать его координаты. Дайте вашу визитку, — сказала Сима, — позвоню непременно, как только отыщу. Ася, что ты тут вынюхиваешь?

Девушка-администратор, маячившая около столика, шарахнулась в сторону.

— Просто хотела спросить, все ли вкусно. Может, еще латте желаете?

— Лучше счет принеси! — рявкнула Сима. — Ишь, стоит тут, уши греет… Знаю вас! Третесь у столиков, а потом в «Желтуху» запись с «горячим» матерьяльчиком несете.

Закусив нижнюю губу, Ася побежала к кассе. Сима встала.

— Значит, так: узнаю телефон, мигом сообщу.

Мне пора, много работы, съемки у Никиты Михалкова.

Последнюю фразу Сима произнесла нарочито громко, все немногочисленные посетители ресторанчика вновь уставились на Полунину.

— Чао, — помахала наманикюренной ручкой Сима и убежала.

— Вот счет, — сладко пропела Ася, — уж извините, не хотела вам мешать, услужить желала. Увидела, тарелочки опустели, надумала вкусное предложить, а госпожа Полунина обозлилась. Но я не обижаюсь, клиент, в особенности постоянный, всегда прав.

— Серафима у вас частый гость? — просто для поддержания разговора поинтересовалась я, вытаскивая кошелек.

— Регулярно приходит, и всегда с приятелями, которые за нее платят, как вы, — шепотком сообщила Ася. — На Симу нельзя сердиться. Она неудачница, никак не пристроится в кино, бедолага.

Я протянула девушке кожаную папочку с вложенными в нее деньгами.

— Спасибо, сдачи не надо.

— Заходите, — принялась кланяться Ася, — всегда рады.

Я кивнула и пошла в туалет. Унитаз в пафосном учреждении оказался черного цвета, стульчак сверкал серебряной краской, вместо бумажных полотенец около каплевидной раковины стояла плетеная корзиночка, наполненная свернутыми в трубочку белыми салфетками.

Я нажала на дозатор и чихнула. Весь пафос улетучивается, когда речь заходит о жидком мыле — оно тут оказалось отвратительно вонючее, купленное по дешевке. Надо после него как следует сполоснуть руки. В носу снова защекотало, звонкое «апчхи» опять вырвалось из груди.

— Ой, у меня тоже от этого геля аллергия начинается, — пропел от двери тоненький голос. — Сколько хозяину ни говорю, без толку! Экономит на спичках. Правда, глупо?

— Копейка рубль бережет, — ответила я, повернулась и увидела Асю.

— Ну, тут я с вами не согласна, — заявила девушка.

— Вроде клиент всегда прав? — улыбнулась я.

— В сортире все равны, — захихикала Ася. — Камер у нас нет, можно и душу отвести.

— А что, в каких-то ресторанах и в туалетах ведется наблюдение? — удивилась я.

— Кое-где да, — кивнула Ася и, вытащив из кармана зажигалку, заговорщицки подмигнула:

— Курнем?

— Думаю, подобное поведение запрещено правилами, охрана унюхает дым и накажет вас.

— Вовсе нет, — радостно сообщила Ася, — секьюрити у нас мужики, они в дамскую комнату не попрутся, а если начнут вопросы задавать, мигом отобьюсь, скажу, что клиентка дымила. От меня отстанут, а посетителям замечаний не делают. Вон у нас позавчера парочка пришла, посидели, коньяку тяпнули и в сортирчик, вдвоем. В мужском, правда, устроились. Клиент какой-то ткнулся в кабинку — заперто. Прыгал, прыгал и к администратору. Толян в санузел сунулся, а там… Камасутра, блин! Ну, как думаете, чем дело закончилось?

— Вызвали милицию?

— Ой, уморили! Нет, конечно. Толян возле двери встал и всем желавшим войти мужикам говорил: «Простите, господа, кран сорвало, извините, через полчасика починят. Воспользуйтесь пока туалетом для персонала. Не беспокойтесь, мы его продезинфицировали». Потом Ромео с Джульеттой выпорхнули, мужик небрежно сунул Толяну пятьсот баксов. Ясное дело, им теперь, коли захотят, разрешат тем же самым заняться и на кухне, и у директора в кабинете, — хихикая, довершила рассказ Ася.

— Я бы, наверное, после подобного случая не посмела еще раз прийти в тот же ресторан.

— Почему? Наоборот, прикольно. Мы чаевым рады. Кстати, вы тоже хорошо оставили, не пожадничали.

— Вы были внимательны.

— И все равно такие иногда скряги среди клиентов попадаются!

— Люди разные, — улыбнулась я, старательно ополаскивая руки.

И тут Ася выпалила:

— Вы Карякина ищете?

— Откуда знаете?

— Проходила мимо вашего столика и случайно услышала фамилию. Вадька сильно нужен?

— Знаете его? — обрадовалась я.

Ася бросила бычок в унитаз и спустила воду.

— Его к нам больше не пускают. Ходил, ходил, порядочным казался. Пил, правда, сильно, но это ж не показатель… На то он и ресторан, чтобы оттянуться. Сначала Вадим платил, потом записать попросил. И так раз, другой, третий…

Когда долг перевалил за тысячу долларов, директор настоятельно попросил Карякина расплатиться. Должник закивал:

— Непременно, в субботу. Мне в пятницу гонорарные дадут.

Но ресторанное начальство не повелось на заявление и велело:

— Сейчас, пожалуйста, рассчитайтесь.

— Так денег нет, — спокойно ответил Димон, — запишите на счет.

— Отдавайте часы и кольцо, — потребовал ресторатор. — А когда расквитаетесь, вещички назад получите.

— Немыслимо! — начал возмущаться Карякин, но долго злиться ему не дали.

На пороге кабинета, засучивая рукава, замаячили шкафоподобные секьюрити. Побледневший Карякин быстро положил на стол директора требуемые вещи и взвизгнул:

— Безобразие, буду жаловаться вашему хозяину!

— Хоть лично президенту, — не сдался директор.

— Грабители!

— Вовсе нет.

— Гопники!

— Фу, как некрасиво так ругаться! Вроде интеллигентный человек, а позволяете себе выражения, — укорил начальник ресторана.

— Вас еще не так обозвать надо, — кипел Димон, — обворовали меня!

— Как принесете деньги, так получите вещички назад, — прогудел один из секьюрити. — Должок за вами офигительный, если смоетесь, нам придется из своего кармана расплачиваться. Дайте-ка паспорт на минутку…

— Зачем? — взвыл Карякин. — Совсем взбесились!

— Только адресок перепишем, — ласково пообещал охранник. — Если денежки не принесете, будем знать, где вас искать.

— Ваще, блин! — потерял остатки всякого воспитания Вадим. — Часов с кольцом вам мало? Да У меня.., да это.., им цены нет, идиоты!

— Больно уж блестючие, — покачал маленькой головой секьюрити, — может, и не золотые вовсе.

Пришлось-таки Карякину пройти еще через одно унижение.

— Ну, погодите, — пригрозил он директору, пряча назад в карман паспорт, — сделаю так, что вашу лавочку с тараканами и несвежей едой прикроют! У меня огромные связи…

— Он вернул деньги? — спросила я.

— Самое странное, что да, — хмыкнула Ася. — Пришел на следующий день, швырнул нашему Альберту в лицо пачку денег и гаркнул: «Отдавайте вещи, сволочи! Больше я в вашу забегаловку ни ногой. И всех знакомых отговорю сюда соваться». Уйти он ушел, а адресок у Альберта в книжке остался. Принести? Могу, мне для хорошего человека постараться не трудно.

Я достала кошелек, вынула из него пару бумажек и ласково сказала:

— Сделайте одолжение, буду очень благодарна.