Книга: Выстрел в чепчик
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26

Глава 25

Задумавшись, я брела по улице и вдруг услышала за спиной громкий топот.
Оглянулась — Пупс. Он бежал, явно догоняя меня.
В руке он тащил огромную спортивную сумку.
— Виктор, — обрадовалась я, — ты уже пришел в себя!
— Как видишь, — ответил Пупс.
— А я только что о тебе думала.
— Что? — спросил он.
— Вспоминала, какие красивые песни ты пел.
Пупс глупо ухмыльнулся, протянул мне сумку и попросил:
— Подержи-ка, за сигаретами смотаюсь.
Я удивилась, но сумку взяла. Она была не очень тяжелая, но и не легкая. И черт меня дернул туда заглянуть. Глянула и обомлела.
— Умереть мне на этом месте, если это не арбалет, — прошептала я, рассматривая лежащую в сумке штуковину. — Вот тебе и Пупс!
— Ну как, заждалась? — услышала я голос Пупса и поспешно закрыла сумку.
— Да нет, все нормально, — ответила я.
— Ты сейчас куда? — спросил он.
— Никуда, так просто гуляю.
— Я тоже. Можно погулять с тобой?
Я удивилась, но ответила:
— Пожалуйста.
И мы пошли. Просто шли по улице. Пупс топал рядом и молчал, я тоже была задумчива. Мучил меня один вопрос, и, не выдержав, я спросила:
— Вить, а ты умеешь стрелять?
— Из чего? — спросил он.
— Да хоть из чего-нибудь.
— Из арбалета могу, — сказал Пупс и расстегнул свою сумку.
Я с трудом верила своим глазам, а он спокойненько достал арбалет, вставил в него стрелу и, почти не целясь, влупил в стоящее неподалеку дерево. И попал, что меня потрясло больше всего.
— Так это ты стрелял? — немеющим языком спросила я.
Пупс удивился:
— Ты о чем?
— Ну во всех нас стрелял ты?
Он усмехнулся, спрятал арбалет в сумку, туда же отправил стрелу, предварительно выдернув ее из ствола, и загадочно сказал:
— С этим надо поосторожней, это оружие, за него и срок дают, если разрешения не имеешь.
Я хотела развить эту тему, и, поверьте, мне было что сказать, да только Пупс слушать меня не стал. Он вдруг радостно крикнул:
— О! Это за мной! — и кому-то помахал рукой.
Я оглянулась на дорогу и увидела притормаживающую у тротуара белую «Волгу».
— Ну, покедова, — бросил Пупс, открыл дверцу «Волги» и был таков.
Я же, ошеломленная, осталась стоять на тротуаре.
В голове был такой бардак…
Нет, простите, я забыла, у нас, у русских, бардак — это когда порядок.
С этим «порядком» я домой и пришла. Баба Рая, увидев меня, испугалась.
— Ты что, дочка? — заранее жалея меня, спросила она. — Случилось что?
— Даже не знаю, — светила я и отправилась в спальню.
Полежав там на кровати, фортель Пупса обдумала и решила, что надо мне срочно увидеть Ларису.
Почему именно Ларису?
Да потому, что эта надоевшая всем стрела пропадала из трех мест: из дома Розы, из моего дома и из дома Ларисы. Из моего дома Пупс мог запросто взять стрелу при известных уже обстоятельствах, причем дважды.
Из дома Розы тем более. У Розы стрела пропадала тоже дважды, первый раз — когда стреляли в саму Розу, второй — когда стреляли в Тосю.
«Господи, — усомнилась я, — неужели Пупс стрелял в свою Розу? Он же ее обожает. А вот в Тосю Пупс запросто мог стрелять. Он ее недолюбливает, чтобы не сказать большего».
Потом стрела появилась вновь, уже у Ларисы. Казалось бы, здесь все очевидно — когда я пришла в тот раз к Ларисе, Пупс уже под вешалкой лежал…
Да, лежал, но взять стрелу он не мог. И не мог по двум причинам. Во-первых, он тогда вообще ничего не мог и вовсе не притворятся. А во-вторых, мы с Евгением отвезли его к себе домой и раздели. Стрелы при нем не было. Ему даже спрятать ее было некуда — в кармане плаща стрела не поместится, а кейса у Пупса не было. Следовательно, для того чтобы украсть у Ларисы стрелу, Пупс должен был к ней приходить еще раз, перед тем, как его принесли.
Я отправилась к Ларисе.
— Когда у тебя последний раз был Пупс? — прямо с порога спросила я.
Лариса даже не удивилась, так этот Пупс уже со своими фокусами прогремел.
— Да вот тогда и был, когда под вешалкой лежал, — ответила она.
— А перед этим он был у тебя?
Лариса задумалась.
— Да, был. На минуту заходил.
Я насторожилась:
— Зачем он заходил? «Чирик» занять?
— Какой «чирик»? — изумилась Лариса.
— Ну, деньги он у тебя занимал?
Лариса замялась. Я поняла, что занимал, но взял с нее слово не говорить об этом Розе. Теперь Лариса пребывала в задумчивости, проболтаюсь ли я Розе, если она проболтается мне.
— Говори, — подбодрила я ее, — Розе уже все равно.
Он каждый день где-нибудь занимает.
— Понимаешь, — призналась Лариса. — Он занял у меня крупную сумму минут за тридцать до того, как принесли его, невменяемого, те незнакомые ребята.
— А что ж ты молчала?
— Не хотела его выдавать. Он потому и адрес мой в кулаке держал. Записал, когда брал деньги.
— Он что же, адреса твоего не знает? — удивилась я. — Не один раз был у тебя с Розой.
— Зрительно, как попасть ко мне, знает, а письмо послать не смог бы.
Я изумилась:
— Он что же, почтой долг возвращать собрался?
— Да нет, с сотрудником. Сказал, мол, на работу приеду и сразу сотрудника с долгом пришлю.
— Прислал? — скептически поинтересовалась я.
Лариса пригорюнилась:
— Пока нет. Жду.
— Боюсь, долго ждать придется.
— Вот и я этого боюсь, — призналась Лариса. — А что делать?
— Пока не знаю, — огорчила я ее. — Будем думать.
Думать я, само собой, отправилась домой и, что удивительно при таких обстоятельствах, благополучно до дома добралась, но у самого подъезда напоролась на Старую Деву. Передать не могу, как обрадовалась она мне — дня три не виделись.
— Соседка, — уже издали закричала Старая Дева. — Соседка!
В последнее время она повадилась называть меня соседкой. За столько лет нашла наконец мне хоть какое-то название, что все же лучше, чем жить без имени.
— Куда ты пропала, соседка? — любезно осведомилась Старая Дева.
— Никуда не пропадала, — ответила я. — Вот, стою, держусь за ручку двери.
— Стой, — обрадовалась Старая Дева. — Вот так и стой. Хорошо стоишь и хорошо держишься. И выглядишь потрясающе.
С тех пор, как у меня появилась баба Рая, Старая Дева стала питать ко мне прям-таки добрые чувства.
Думаю, ненависть к бабе Рае затмила в ней ненависть ко мне. Душа Старой Девы была узка, много там не помещалось, поэтому и количество ненависти в ней было ограничено.
— Да-да, выглядишь потрясающе! — повторила Старая Дева, видимо, заметив сомнение в моих глазах. — Просто потрясающе!
Я никак не могла привыкнуть к ее доброте и потому с опаской спросила:
— Потрясающе плохо или потрясающе хорошо?
— Потрясающе хорошо, конечно, — заверила Старая Дева и, отбросив пустяки, принялась за основное:
— Ты в курсе, что Кузякины со второго этажа купили японский холодильник? — деловито осведомилась она. — Двухкамерный.
— Баба Рая что-то про это говорила, — вяло откликнулась я.
При упоминании бабы Раи Старая Дева поджала свои узкие губки и недовольно буркнула:
— Да, она крутилась во дворе, когда холодильник выгружали. Самохин как раз из подъезда с чемоданом выходил.
— Куда-то уехал? — в ответ на доброту Старой Девы и чтобы не показаться неблагодарной, спросила я.
Старая Дева встрепенулась, учуяв полноценный разговор.
— Тонька опять его погнала, — не скрывая удовольствия, заговорщически сообщила она. — Всех теперь убеждает, что будет развод. Ты веришь?
Я пожала плечами:
— Не знаю.
— Никакого развода не будет, — заверила Старая Дева. — Уже небось ему в общежитие звонит и умоляет вернуться обратно.
— И пускай возвращается, нечего глупостями заниматься, — ответила я, испытывая самые дружеские чувства к чете Самохиных.
— Он-то вернется, а вот Колднер к Кларе не вернется. Я знаю, он к любовнице ушел. И надо что-то делать с этой кошкой, — без всякого перехода вдруг сказала Старая Дева. — Повадилась, дрянь, на мой коврик гадить. Хочу ее занести.
Речь шла о кошке, которую дружно кормили всем подъездом, три раза в год пристраивая по знакомым ее котят.
— Не надо заносить, — рассердилась я. — Надо коврик почаще выбивать. Кошка — существо опрятное и умное, на чистый коврик не нагадит. Она думает, что это не коврик, а песок.
Таким высказыванием я рисковала лишиться расположения Старой Девы и обязательно лишилась бы, если бы не стрела. Стрела просвистела мимо моего уха и воткнулась в дверь подъезда.
Пока я приходила в себя от шока, Старая Дева, забыв про кошку и коврик, визгливо высказывала свое мнение насчет прилетевшей стрелы. В своем мнении она недвусмысленно склонялась к мысли, что всех местных мальчишек, не исключая и моего Саньки, надо собрать в одну кучу и торжественно отправить на костер, как поступили в свое время святые отцы с Джордано Бруно, тоже позволявшим себе черт-те что.
Когда сознание мое прояснилось, я не стала туманить его диспутом со Старой Девой, а занялась извлечением из двери стрелы. Думаю, не надо пояснять, что это была та самая стрела, которую жевала моя Роза.
Старая Дева, надо ей должное отдать, недолго оставалась безучастной. Увидев, что одной мне не справиться, она пришла на помощь, и вдвоем мы вытащили из двери стрелу.
— Я знаю, кто стрелял! — завопила она, осененная вдруг какой-то мыслью. — Я видела эту стрелу у мужчины, который изредка бывает у вас в гостях. Он еще утром, когда я Жульку выгуливала, сидел у подъезда на лавочке и вертел эту стрелу в руках.
— Как он выглядел? — коченея, спросила я.
— Он был в плаще и шляпе, — с достоинством сообщила Старая Дева, гордясь тем, что она полезна.
— Пупс! — взвыла я.
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26