Глава 28
Не успел я войти в подъезд, как ко мне со всех ног бросился охранник.
– Иван Павлович! Ну никак не подходит!
Я вздрогнул.
– Алексей, вы о чем?
– Так мой кроссворд!
– Извините, я не припомню.
– Иван Павлович! Неужели забыли? Такая важная вещь, – укоризненно продолжил парень, – рассказывал же! Всякие задания отгадываю, призы получаю, а тут затормозил.
– Средство для закапывания! – вспомнил я. – Что, никак?
– Неа.
– Лопата, совок, кайло, мотыга…
– Уже пробовал, не то.
– Кирка!
– Мимо.
Я призадумался.
– Ручное или механическое?
– Это как?
– Если обычные приспособления не подходят, то, может, составители имели в виду экскаватор или трактор?
Алексей подпрыгнул.
– Супер! Не допер сам! Иван Павлович, не уходите, ща проверю.
Я покорно остался ждать в холле, не прошло и полминуты, как разочарованный Алексей заявил:
– Снова в пролете.
Мне стало интересно.
– Саперная лопатка.
– Совсем не подходит, – укорил Алексей. – Два слова нельзя.
– Грабли.
– Они сгребают или заравнивают.
– Вилы.
– Ваще! Кто ж ими землю копает?
Я начал кусать нижнюю губу, увы, не являюсь специалистом по землеройным работам.
– Комбайн!
– Он пшеницу жнет, – с видом умника отмел предположение Алексей.
Но я не сдался.
– Еще подобные приспособления есть в угледобывающей промышленности.
– Они рубят!
– Какая разница?
– Большая, тут задание про закапывание, – уперся секьюрити.
Я напрягся, из глубин памяти выплыло:
– Тяпка!
– Не канает.
– Плуг!
– Не он.
– Борона!
– Ею не закапывают!
– Окучиватель!
Алексей закатил глаза.
– Иван Павлович! Еще культиватор скажите.
– А это что за зверь? – заинтересовался я.
– Ерунда, – отмахнулся охранник, – вам и знать не надо! Ну напрягитесь, вдруг в голову правильное взбредет!
Я потряс головой.
– Ну… этот… как его…
– Кто?
– Такой… э… забыл.
– Который?
– Вертится на языке, никак не вспомню… ну… он…
– Сколько букв?
– Три, – выпалил я. – Очень короткое слово, простое, абсолютно всем известное.
Алексей кашлянул и с укоризной заметил:
– Иван Павлович, им землю никак не вскопать.
– Поняли, о чем речь? Назовите предмет, а то я весь измучился, вспоминая.
Охранник замялся.
– Неудобно!
– Почему?
– Слово плохое.
– Нет нехороших слов, – ответил я, – есть неразумные мысли, и ничего дурного в данном существительном я не нахожу.
– Все равно, – уперся Алексей, – не буду! И он тут ни при чем.
– Да о чем вы подумали? – изумился я. – Имею в виду этот… из трех букв, э… вот склероз начинается.
– Научное название я забыл, – сконфузился секьюрити, – а народное произносить не стану. Может, конечно, это не по-современному, но меня так родители воспитали. Материться не приучен, зачем воздух засорять.
Я окончательно растерялся.
– Алексей, что у вас на уме?
Охранник надулся.
– Ну… сами ж сказали… три буквы! А я верно возразил, им почву не ковыряют, он для другого предназначен!
– Леша! Я имел в виду… э… лом! Слова богу, осенило, вспомнил!
Секьюрити покраснел.
– Лом?
– Ну да! А вы придумали ерунду.
– Лом тоже не в кассу! И ваще им отковыривают или отколупывают, а в задании написано: «средство для закапывания».
Я ощутил себя идиотом.
– Не знаю.
– Во, – протянул охранник, – а ведь высшее образование имеете.
– Я заканчивал не землеройный, а Литературный институт, – напомнил я.
– Понятно, – грустно закивал Алексей, – пролетел я с призом, как фанера над Парижем.
– Уж извините, что не помог, – улыбнулся я и вошел в лифт.
– Иван Павлович! – вдруг, как юродивый на пожаре, завопил Алексей.
От неожиданности я вздрогнул и уронил ключи.
– У вас небось книг полно? – орал парень.
– Да, есть библиотека.
– С энциклопедиями?
– Естественно.
– Посмотрите там.
– Попробую.
– Ну спасибо, – обрадовался охранник и по-детски признался: – Очень выиграть хочу.
Я ткнул пальцем в кнопку, кабина начала подниматься. До сегодняшнего дня я был абсолютно уверен, что всяческие призы, которые обещают людям разнообразные издания, никому не нужны, но, похоже, ошибался. Алексей уже не первый день пытается отгадать это сложное слово. Хотя, если призадуматься, вопрос сформулирован странно, правильнее написать: «приспособление для копания», нет, не так, «орудие копки». Снова не то. Может, «то, чем следует копать землю»? Предаваясь глупым размышлениям, я вошел в квартиру и налетел на Нору.
– Что за странный вид? – спросила хозяйка.
– Вы можете назвать средство для закапывания?
– Чего? – уточнила Нора.
– Извините?
– Каков предмет закапывания?
– Не знаю.
– И зачем с ним возиться?
– Это просто вопрос, задание в кроссворде.
– С каждым днем ты все больше удивляешь меня, – рявкнула Нора. – Ступай в кабинет, доставай диктофон и рассказывай.
Мой отчет затянулся, Элеонора отпустила меня около двух часов ночи. Я рухнул в кровать, впервые нарушив многолетнюю традицию засыпать, непременно почитав книгу.
Не успели мои веки сомкнуться, как в комнате прогремело:
– Иван Павлович!
Я подскочил, сел, продрал глаза, увидел Нору, стоящую рядом, быстро натянул покрывало до подбородка и уставился на хозяйку.
– Сколько можно дрыхнуть, – сердито заявила Элеонора, – звала, звала тебя, охрипла, пришлось толкать в бок.
– Который час? – ошарашенно поинтересовался я.
– Два, – ответила Нора.
– Но ведь светло, – потряс я головой.
– Дня, а не ночи, – уточнила хозяйка.
– Уже? Я столько спал?
– Именно так, – ухмыльнулась Элеонора. – Живо собирайся, иначе можешь опоздать.
– Куда?
– На самолет, – железным тоном ответила хозяйка.
По моей спине пробежали шеренгами мурашки.
– На самолет? – повторил я.
– Ваня, – въедливым голосом сказала Нора, – сравнительно недавно, ста лет еще не прошло, человечество придумало железную птицу. Летать люди мечтали давно, но все у них не получалось: то восковые крылья на солнце расплавлялись, то деревянные на части разваливались, однако наука шагнула далеко вперед, мы пожинаем плоды научно-технического прогресса. Живо створожься, сложи сумку и отправляйся в аэропорт, рейс Москва – Екатеринбург, далее автобусом до местечка с забавным названием Корь. Там тебя ждет местная достопримечательность, бывший геолог, краевед, писатель, художник, бард Егор Сергеевич Бандин.
– И зачем он мне?
Элеонора пошла к двери.
– Прими божеский вид, только не задерживайся. Сядешь пить кофе, дам указания, – бормотнула она на ходу.
Едва за ней захлопнулась дверь, как я сполз с постели и пошел принимать душ.
Не сочтите меня трусом, но я очень не люблю пользоваться воздушным транспортом. Если людей создали без крыльев, то и не следует рваться в небо. До любой точки земного шара можно добраться по земле или по воде, зачем взмывать выше облаков?
В самолете меня многое пугает, пассажиров запирают в тесном пространстве и оставляют там на несколько часов. Не знаю, как вам, а мне не нравится зависеть от постороннего, совершенно неизвестного человека, пилота лайнера. Вдруг он болен? Или поругался с женой? В конце концов, выпил накануне работы? Плясал до утра с друзьями? Только не надо напоминать о врачах, которые проверяют летчиков, думаю, с медициной всегда можно договориться. А техническое состояние крылатой машины? Механики могли недокрутить какой-то винтик. Или работники аэропорта неправильно уложили чемоданы, и центр тяжести «птички» сместился. Диспетчер на секунду отвернулся от экрана, исчезла радиосвязь, ударила молния, изменилось магнитное поле… И вообще, я один раз увидел, как в полете вибрирует крыло лайнера, после этого зрелища желание пользоваться пассажирской авиацией у меня начисто отпало.
От технических деталей перейдем к бытовым. Курить на борту нельзя, туалет похож на мышеловку, бесплатную выпивку подают лишь VIP-пассажирам, пледа не допросишься, и приходится смотреть дурацкое кино. По проходу носятся дети, кто-нибудь из взрослых непременно наклюкается, мы попадем в зону турбулентности, и женщины поднимут визг. Я не хочу никуда лететь! Лучше добираться на поезде, теплоходе, автобусе, машине, лошадях, верблюдах, собаках!
Мрачно вздыхая, я влез в костюм и пошел в кабинет к Норе. Знаете, что отличает труса от храбреца? Смелый человек тоже боится, но он, несмотря на дрожь в коленях, сядет в лайнер и навесит на лицо выражение полнейшего спокойствия. Я поступаю именно так. В момент, когда отвратительная железная птица начинает разбег по полосе и сила тяжести впечатывает меня, бедного, в кресло, я сижу с самой счастливой улыбкой на устах, мысленно говоря: «Милый боженька, пощади. Конечно, я грешен, живу неправильно, нарушаю заповеди, но, честное слово, исправлюсь, только позволь спокойно завершить полет». В Корь я добрался глубокой ночью и, испытывая крайнее неудобство, постучал в дверь дома номер шесть по улице Бажова.
– Из Москвы прибыли? – спросил густой бас, потом в замке заворочался ключ.
– Да, да, – отозвался я, – уж извините.
– Так ты не виноват вроде, – загудело за дверью, – самолет прилетает в свое время. Сюда, левей, теперь прямо, не споткнись. Света нет, выключили, гроза была, провода оборвало, могу керосинку принести.
– Хватит свечки, – ответил я, пытаясь рассмотреть хозяина.
– Устраивайтесь, – радушно предложил бас, – вон там, на кушетке.
Я сел на жесткое ложе, потом лег и немедленно заснул…
– Пшла вперед! – заорало почти над ухом.
Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь, отчего лежу одетый, в брюках и рубашке? Хорошо хоть пиджак снял.
– Пшла живо, – донеслось с улицы.
Я встал и выглянул в маленькое окно. Тощий паренек пытался выгнать за ворота здоровенную корову, буренка не слушалась, упиралась всеми ногами и отчаянно мычала.
– Разбудили вас? – раздалось сзади.
Я обернулся и наткнулся взглядом на крепкого, совершенно седого мужчину, которого, несмотря на седые волосы, нельзя было назвать стариком.
Широко улыбаясь, хозяин протянул мне руку:
– Егор.
Я пожал крепкую ладонь:
– Иван.
– Рано встаем, – извиняющимся тоном сказал Егор, – в шесть скотину забирают, вы, наверное, привыкли спать до восьми.
– Хорош человеку голову дурить, – раздалось из недр избы, – пусть идет шаньги есть.
– Настена, – пояснил хозяин, – жена моя, надо позавтракать, с утра самая еда.
Не дав умыться, Егор отвел меня на кухню, где маленькая, юркая женщина с головой, повязанной белым платком, радушно сказала:
– Садитесь скорей. Вам кофе?
– Если не трудно, – кивнул я.
Настя засмеялась:
– Ох, и тяжело в чашку наплескать.
Продолжая посмеиваться, она подняла эмалированный кофейник, налила в большую кружку пару ложек кофе, добавила до края горячего молока и велела:
– Пейте с шаньгами.
Незнакомая еда оказалась похожа на ватрушки. На одном блюде лежала выпечка с творогом, на другом с вареньем. Я съел по штуке с каждого блюда и удивился:
– Из какой ягоды начинка?
– Обычная, – пожала плечами Настя, – из черемухи.
Егор вытащил сигареты.
– Так в Москве черемухи нету, там только яблоки!
Я ухмыльнулся, у людей отчего-то превратное мнение о столичных жителях. Пару месяцев назад я общался с американцем, который был свято уверен: в столице России свободно расхаживают медведи. Впрочем, это неудивительно, подобное заблуждение широко распространено среди жителей Нового Света. Поразило меня иное: американец искренне считал, что нынче русские «топтыгины» кормятся на помойке у «Макдоналдсов», ну нравятся им объедки гамбургеров, чизбургеров и прочей фастфудовской снеди.
– В Москве много всяких фруктов, – решил я отстоять честь родного города, – апельсины, сливы, клубника, черешня…
– Какой в них толк, – подбоченилась Настя, – сплошная химия, а у нас с огорода да из леса.
– Жалко мне вас, – подхватил Егор, – суетно живете, подумать некогда, бегом несетесь.
– Мы ездили на экскурсию, – перебила мужа жена, – ну и натерпелись. Воздуха нет, молоко как вода!
– Метро грохочет.
– Прохожие злые, толкаются.
– Ничего хорошего нет.
– Не скажи, – вдруг вздохнул Егор, – книжные магазины отличные.
– У тебя Интернет есть! – напомнила Настя.
– Верно, – закивал Егор, – провели недавно, красота.
– Значит, не нужна нам Москва, – подытожила Настя.
Егор кашлянул, глянул на супругу, та покраснела и другим тоном сказала:
– Извините.
– Я вовсе не обиделся, – ответил я и взял третью, волшебно вкусную ватрушку.
– Некрасиво получилось, – расстроилась Настя.
– Всякому его родина милей, – вздохнул Егор.
– В Москве и правда шумно, – закивал я.
– И у нас не все сладко, – отозвалась Настя, – вот у Ивантеевых сын умер, аппендицит случился, везти в город не на чем оказалось, а «Скорая» лишь к ночи приехала.
– Под каждой крышей свои мыши, – дипломатично заметил Егор.
Я слопал четвертую шаньгу, покосился на пятую и, сдерживая разбушевавшееся обжорство, попросил:
– Разрешите объясню цель своего визита?
– С нами участковый говорил, – сказал Егор, – ему из Москвы звонили.
– Знаю, – кивнул я, – с вашей милицией беседовал мой лучший друг Максим Воронов, он следователь.
