Глава 12
Я всегда теряюсь, услышав вопрос:
– Вы кто? Сова или жаворонок?
По идее следует ответить:
– Несчастная, переученная сова, вынужденная петь жаворонком.
Долгие годы Даша Васильева являлась на службу ровно в девять ноль-ноль, вставать приходилось за три часа до расчетного времени. Следовало привести себя в порядок, умыться, покраситься, уложить волосы в подобие прически, прогулять и покормить собаку, нарезать мясо кошке, вытолкнуть в школу Аркадия, почистить на ужин картошку… Женщины, работающие по графику, очень хорошо меня поймут. Спать хотелось всегда, в первой половине дня я пыталась еще бороться с зевотой, но ровно в шестнадцать тридцать товарища Васильеву просто уносило. Последние силы покидали несчастную преподавательницу, ноги делались ватными, голова тяжелой, хорошо еще, если в этот момент я имела возможность сесть. Где-то через полчаса усталость проходила, и я вновь обретала умение ходить, улыбаться и разговаривать.
Но, слава богу, теперь у меня нет необходимости вылезать из-под одеяла ни свет ни заря, поэтому я мирно дремлю, замотавшись в перинку до тех пор, пока Хучик не начнет раздраженно скрести лапой дверь спальни, требуя немедленно выпустить его во двор. А вот режиссер, похоже, типичный жаворонок, и ему глубоко плевать на то, что в мире есть еще и совы.
До Волка я доехала за двадцать минут, никаких пробок на дороге и в помине не было, основная часть шоферов появится на трассах позднее. Поэтому настроение у меня было просто замечательным. Ну, Волк, погоди. Похоже, тебе страшно хочется получить денег на сериал, а бесплатный сыр, как известно всем, бывает лишь в мышеловке, дружочек. Сейчас вытрясу из тебя всю правду о Миле Звонаревой, узнаю, кто велел тебе снимать в главной роли неизвестную широкой публике актриску.
– Доброго денечка, душенька, – воскликнул Никита, впуская меня в квартиру, – экая вы быстроногая, словно птичка!
Я оглядела шкафообразную фигуру, облаченную в стеганую куртку с атласными лацканами и мешковатые штаны. Птицы вообще-то быстрокрылые, с лапами у них беда. Если, на взгляд Волка, мои ноги похожи на рогульки, торчащие из тела вороны или воробья, то это совсем не комплимент.
– И как мы с вами до сих пор не сталкивались? – плотоядно воскликнул режиссер. – Ведь имеем кучу общих знакомых! Хотя Макс поведал, что вы, прелестная малютка, настоящая затворница!
Я молча шла за Волком по бесконечному коридору. «Прелестная малютка» – это уж слишком. Хотя, если учесть, что Никите по виду лет двести, я и впрямь могу показаться ему несмышленой малышкой, младенцем, сидящим на мешке с золотыми дублонами.
– Но все равно удивительно, – вещал Волк, входя в огромный, обставленный старинной мебелью кабинет, – что мы даже ни разу не перебросились парой слов.
Не дожидаясь приглашения, я плюхнулась в дубовое, обтянутое синим атласом кресло и ухмыльнулась. В среде творческой интеллигенции много людей, страдающих от элементарного пьянства. Странное дело, ежели какой-нибудь каменщик или плотник глушит водку, то его называют отвратительным алкоголиком, не способным справиться с гадким пристрастием. На мужика ополчаются все: семья, начальство, милиция… Но коли «огненной водой» наливается актер, режиссер, художник или писатель, о, тут извините. Просто тонкочувствующая натура не способна вынести подлости внешнего мира, она терзается муками творчества, безумно устает, размышляя о судьбе планеты, и поэтому вынуждена снимать стресс. Плотника мы осудим, а популярного артиста станем жалеть, ах он, бедненький, так вымотался на съемках.
Но, на мой взгляд, никакой разницы между мужиками нет. И тот, и другой отвратительные пьяные морды, избивающие жену, вгоняющие в могилу мать и пугающие детей. Ну с какой стати представители так называемой творческой элиты решили, что им можно все? На основании того, что при рождении, без всяких усилий со своей стороны, получили от родителей определенный генетический набор, талант, переданный предками? Впрочем, не слушайте сейчас меня, тема пьянства больная для Дашутки, в моем анамнезе имеется муж-алкоголик, и честно скажу вам:
– Дорогие, уносите ноги прочь от того, кто любит бутылку. Кем бы он ни был, хоть царем, счастья с ним не будет.
– Почему не разговаривали, – покачивая ногой, обутой в замшевую туфельку, прищурилась я, – вчера весьма мило потолковали.
– Мы с вами? – изумился Волк, доставая из бара конфеты. – Любите шоколад? Все бельгийский советуют, но, честно говоря, наш львовский лучше. Вернее, Львов уже не наш, я это так по привычке сказанул, я-то как был советским, так и остался.
– Привычка страшное дело, – ухмыльнулась я, – в особенности коли приучаешься безостановочно глотать горячительное!
Никита осторожно поставил на стол коробку.
– Душечка, я плохо понимаю пока, о чем ведете речь?
– Вчера я оставила вам сообщение на автоответчике, у меня в руках имелось пять номеров телефонов, но ни по одному режиссер Волк не был доступен.
– Верно, – кивнул Никита, – я в монтажной сидел. Наивные люди полагают, что основная работа происходит на съемочной площадке! О, как они ошибаются…
– Я знакома с производственным процессом, – рявкнула я.
Волк слегка растерялся.
– Я сразу перезвонил вам, как прослушал запись.
– Точно! И начали материться!
– Я?
– Вы. Я очень удивилась! Ну почему вы так неадекватно отреагировали на мое сообщение? Если не хотите снимать сериал, то никто вас не заставит, отдам свои деньги другому…
Лоб Никиты покрылся мелкими каплями пота.
– И что я вам сказал?
– Извините, я не способна повторить ваши выражансы. Сейчас очень сожалею, что приняла ваше предложение о встрече. Судя по цвету лица, вас пинает похмелье, но меня еще больше настораживает иной факт: вы забыли о своем хамстве. Ну как в таком случае я могу доверять вам съемки?
Дверь кабинета слегка скрипнула, ее приоткрыл сквозняк. Волк подошел к створке, со всей силой шарахнул ею о косяк и мрачно сказал:
– Это не я звонил.
– Да ну? Кто же? Дух Александра Македонского? – скривилась я.
Никита осторожно пригладил взъерошенные волосы.
– Я вообще не пью.
– Ага!
– Мною снято множество лент.
– Ага!
– По-вашему, алкоголик способен продуктивно работать?
Я стряхнула с брюк шерстинки, осенью наши собаки начинают интенсивно линять, и, как ни старайся, выйдешь из дома в мелких волосках.
– Знаете, мой бывший муж по вечерам наливался «горючим» по уши, буянил, дрался, потом спал пару часов, а утром выглядел огурцом. На службе и предположить не могли, что он пьянчуга.
Никита опустился в другое кресло.
– Ладно, понятно, вы ничего не знаете!
– О чем?
– Господь наградил меня сыном. Великовозрастный Митрофан, нигде не трудится. Его мать рано скончалась, я мотался по съемкам, в Москве бывал наездами, мальчика воспитывали бабки. Старухи умерли, когда дитятко училось на четвертом курсе. Я присмотрелся к нему и ахнул, ну и фрукт, никаких интересов, кроме девок и шмоток. Гуляка, бонвиван, зазнайка, гедонист… Поймите меня правильно, я не ханжа, могу пропустить рюмочку, поухаживать за красивой дамой, только твердо уверен: гулять следует на лично заработанные средства. Я никогда не брал у родителей на сигареты, да они и дать не могли, лишних денег не имели. В общем, испортили старухи парня. Куда я ни пристраивал бездельника, через месяц его выгоняли. Потом Илья начал пить и со временем превратился в алкоголика. Это мой крест, о нем знают и близкие, и дальние знакомые. Илья регулярно становился героем скандальных публикаций, он «автор» драк в ресторанах и всяких хулиганств, но последнее время, из уважения к моим сединам, бульварная пресса прекратила посвящать ему материалы. Вчера с вами беседовал Илья, приношу свои глубочайшие извинения, душенька.
– Простите, – пробормотала я, – не хотела никоим образом ущипнуть вас.
– Вы, ангел, совершенно не похожи на человека, способного на гадкий поступок, – улыбнулся Волк, – давайте считать инцидент исчерпанным. Увы, я не управляю Ильей, это мое горе. Стараюсь не роптать и достойно исполнять божью волю, очевидно, прогневил господа, раз тот наградил меня подобным отпрыском. Но лучше вернемся к делу, итак, сериал. Мы имеем сценарий?
– Нет, – помотала я головой, – только деньги.
– Сколько?
– На двести серий.
Волк присвистнул.
– Однако! Большой проект. Кстати!
Не успела я моргнуть, как режиссер помчался к книжным полкам.
– Вот, – азартно воскликнул он, отодвигая стекло, – я давно думал о Боборыкине. Слышали про такого писателя?
Я порылась в закоулках памяти.
– Боборыкин… Вроде он прожил чуть ли не сто лет, родился еще при Пушкине, а скончался в сталинские времена, написал много книг!
– Верно! – азартно воскликнул Волк. – Сейчас, увы, он незаслуженно забыт. А еще имеется Мельников-Печерский с великими романами «В лесах» и «На горах». Боже! Какой материал! Купеческий быт, монастыри, любовь, смерть, трагедия и… тонкий юмор. Мы могли бы сделать несколько сериалов, объединенных одной темой…
Мне стало неудобно. Глаза Волка искрились, руки размахивали, изо рта потоком лились слова. Право, нехорошо обманывать человека, способного, словно ребенок, увлечься новой идеей, но мне надо найти убийцу Милы Звонаревой!
– Сценарий станете писать сами, – кивнула я, – с моей стороны лишь вложение денег и никаких ограничений по творчеству. Вы признанный гений и лучше знаете, чем привлечь зрителей.
Никита заломил руки.
– Ангел, ниспосланный мне за все страдания, – вы…
– Есть небольшое условие, – быстро перебила его я.
– Какое? – осторожно спросил Волк.
– Главную роль должна исполнять моя сестра Оксана.
– Ну… – протянул режиссер, – кхм, кхм…
– Вот фото! – положила я на стол специально прихваченный с собой снимок лучшей подруги. – Цветное, отлично передает черты лица, виден характер.
– Э… э… а она кто?
– Оксана? Только что сказала, моя родная сестра.
– А… а… а!.. Я имел в виду, какое образование у дамы?
– Базовое, актерское, – лихо соврала я, – училась в театральном, сейчас имеет мелкие выходы, ну типа «кушать подано», понимаете, о чем речь?
Волк кивнул.
– Угу!
– Оксана мечтает прославиться, она невероятно трудоспособна и на редкость талантлива, просто судьба не складывается. Фотографии давно в актерской базе лежат, но внимания к себе не привлекают, вот я и решила помочь ближайшей родственнице, – соловьем заливалась я.
– Понятно, – вяло ответил Никита.
– Не понравились снимки?
Волк пожал плечами.
– Ну… ничего.
– Вы уж со мной говорите откровенно.
– Симпатичная особа.
– Значит, по рукам?
Никита сел в кресло, вынул из хьюмидора сигару и принялся деловито готовить ее к употреблению, вытащил гильотинку, отрезал кончик… По комнате поплыл тяжелый, удушливый аромат. На мой взгляд, дядечку, смачно затягивающегося «гаваной» при дамах, следует расстрелять на месте, да и многие мужчины не способны находиться в одном помещении с таким курякой, не зря же в дорогих ресторанах имеются специальные гостиные, где скапливаются те, кто не мыслит себя без сигар.
Отмахнувшись от облака сизого дыма, я повторила:
– Ну, договорились?
– Понимаете, душенька, я человек старой формации. Сейчас молодежь хватается за любой материал, лишь бы снять кино, и не стесняясь говорит о заработках, но мне деньги не важны, поймите правильно, я имел все и сейчас обладаю, так сказать, материальными благами: дачей, машиной, квартирой, вокруг полно молоденьких дурочек, готовых подстелиться под постановщика, полагают, что они потом Джульеттой Мазиной станут. Но мне интересно лишь одно – самовыражение.
Я кивнула.
– Выражайтесь сколько хотите, только снимите Оксану.
– В главной роли никогда.
– Почему?
– Ну…
– Говорите!
– Э… э… э…
– Не тяните.
– Ладно, – решился Волк, – я совершенно не хочу никого обидеть…
– Дальше!
– Не уверен, что Оксана сумеет справиться с возложенными на нее задачами.
– Почему?
– Опыта нет.
– Ей не двадцать лет.
– То-то и оно!
– Вам нужна молоденькая дурочка?
– Нет, но Оксана до сих пор прозябает, образно говоря, сорок пятым лебедем в правой кулисе. Ее не заметили, значит, таланта особого не наблюдается.
– Гляньте еще раз на фото!
– Душенька, снимок не дает представления об актерских задатках.
– Зачем же тогда фототеки?
– Ну… чисто внешне. Допустим, надумали снимать цыганку, вот и ищет ассистент похожий типаж и потом…
– Что?!
– Зрители любят звезд, ходят на фамилии. Если в титрах стоит: Удовиченко, Садальский, Стержаков, Толя Журавлев, Клюка, Рахманова, люди понимают, что получат за свои деньги. А ваша Оксана… Опасный эксперимент, не сумеет сыграть, завалит роль. Плакали тогда ваши денежки и моя репутация. Да, имеются режиссеры, которые любят открывать новые фамилии, устраивают кастинги никому не известных мальчиков и девочек. Порой они выуживают бриллиант в навозной куче, но я звездозажигательством не занимаюсь, предпочитаю работать с теми, кто уже зарекомендовал себя на площадке. Да, кстати, ваша сестра театральная актриса, я подобных категорически не приемлю. Только непрофессионалу кажется, что кино и театр – близнецы.
– Значит, отказываетесь?
– Снимать вашу сестру? Да.
– Даже при условии денег на двести серий?
– Да, – уверенно ответил Волк, – простите, ангел, вы обратились не по адресу.
– Интересное дело, а как же Мила Звонарева?
– Что такое? – вздернул косматые брови Никита.
– Вы же с ней работали?
– Конечно, – кивнул мэтр, – какая трагедия! Погибнуть в зените славы, не реализовав в полной мере данный Господом талант! Эта ситуация ждет своего Эсхила или Софокла ! Говорят, муж убил бедную детку в порыве ревности.
– Значит, Милу снимали, – упорно гнула я свою линию, – ради Звонаревой вы поступились принципами.
– Какими? – заморгал Волк.
– Не иметь дел с профанами.
Никита воздел руки к потолку.
– О чем вы! Людмилочка талант, она почти гений, к тому же работоспособна… была. Увы, была!
– Карьера Милы началась с сериала «Стужа».
– Верно.
– Ваша работа?
– Да, я получил за нее престижную премию, – не упустил возможности похвастаться Никита. – Первые две серии народ воспринял вяло, зато после! Людмила бесподобно сыграла Марию, тонко, с нервом, она…
– До «Стужи» Мила была малоизвестной, никому не нужной актрисой, отчего вы изменили своим принципам и связались с женщиной не первой свежести, совершенно не замеченной никем из других постановщиков?
Никита захлопнул рот.
– Только не говорите про найденное случайно в базе фото Звонаревой, – предостерегла я его, – сейчас-то вы даже не захотели разговаривать об Оксане, а ведь у нее с Милой совершенно одинаковая стартовая позиция!
Волк уставился в окно.
– Я не подошла вам в качестве спонсора? Мои деньги плохо не пахнут, они честные.
– Деточка, как вы могли подумать такое! У вас вид ангела, случайно спустившегося на землю.
– Спасибо за комплимент, вернемся к Звонаревой. Кстати, кто дал денег на «Стужу»?
– Э… не помню!
– Да ну?
– Не в том смысле!
– А в каком?
– Спонсор пожелал остаться неизвестным, мне просто перевели сумму на счет.
– С условием, что снимите Милу?
– Да! То есть нет, – начал выкручиваться Волк, – я имел в виду совсем другое. Сам захотел снять Звонареву, она пронзила мою душу удивительным взглядом и волнующим голосом.
– Разве фото могут болтать? Вы же уверяете всех, что приняли решение, только посмотрев на снимок, так откуда сведения про тембр голоса? – ядовито поинтересовалась я.
