Глава 29
– Сейчас все расскажу, – засуетилась я, – и мы непременно утрем нос Гомолову, я знаю кучу деталей. Но сначала главное. Ну-ка, погоди!
Не дав Вовке вымолвить слова, я опрометью бросилась в отдел игрушек и притащила оттуда яркий пакет.
– Что это? – поинтересовался Вовка.
– Детская рулетка, – пояснила я, разрывая целлофан.
– Ваще! – обомлел майор. – У нас продают в качестве игрушек атрибуты казино?
– Ага, – кивнула я, – А в набор к Кену, кстати, кладут презервативы.
– Врешь! – подскочил майор.
– Можешь посмотреть в соответствующем отделе, – засмеялась я. – В коробке Кен, к нему сменный костюм, букет из пластиковых роз, крохотная бутылка шампанского и средство индивидуальной защиты. Называется сей набор «Влюбленный Кен». Сто́ит недорого, сверху есть надпись «Для детей от трех лет. Будьте внимательны, игрушка состоит из мелких деталей».
– Офигеть, – протянул Костин.
– Вот смотри, это фишка, – я вернула Вовку к делу Пряхина. – А теперь включи актерские способности и представь: ты коллекционер, в доме тишина, охрана и прислуга спят, рабочий день окончен, можно расслабиться и заняться новым экспонатом своей коллекции. Никто тебя не побеспокоит, особняк заперт, в холле злющие собаки, которые сначала сожрут чужака и лишь потом залают. Новая фишка грязная. Как ты поступишь?
Лицо Костина стало задумчивым, он взял ярко-красный пластмассовый кругляшок.
– Ну… погляжу в лупу.
– Хорошо.
– Потом потру каким-нибудь средством.
– Так.
– Осторожно отполирую.
– Отлично, дальше.
– Полюбуюсь и помещу на место.
– А если грязь не отходит? Въелась в какую-нибудь часть?
– Ну…
– Очень сильно тереть нельзя, можно повредить поверхность, – подсказала я, – а фишка и так не в лучшем состоянии.
– Ну…
– Повторяю: ты держишь ее в руке, не хочешь поцарапать, а чернота не отходит, или что-то налипло. Не думай долго! Как ты поступишь?
Костин поднес фишку к лицу и подышал на нее.
– Это первое, что приходит в голову! Никакого толка от этого нет, но так и тянет подуть на нее, правда? – Я стукнула кулаком по столу. – Вот и ответ на все вопросы. Как яд попал в организм Пряхина, зачем понадобилась фишка, отчего ее украли… Прибамбас покрыли слоем яда. Сначала я думала: Пряхин чистил новое приобретение и одновременно пил чай, яд попал на пальцы, с них перешел, допустим, на колбасу в бутерброде… Но ты сказал, что желудочный путь исключается. И меня осенило: он дышал на фишку, от теплого воздуха часть отравы испарилась, попала в легкие и начала свою черную работу. Помнишь, когда-то у тебя было дело человека, которому намазали ядом телефонную трубку? Здесь тот же принцип, только в случае с Пряхиным задействованы суперпрофи и очень редкое, неизвестное даже вашим экспертам вещество. Думаю, оно растительного происхождения. Пусть внимательно изучат монету и дыхательные пути Пряхина, в них могут остаться следы яда. Хотя не исключаю и того, что отрава через некое время разлагается на безобидные составляющие. Понимаешь? Я читала о таких фокусах в энциклопедии «Яды».
Костин медленно кивнул, а меня несло дальше.
– Надо немедленно навести справки о Пряхине. В частности, непременно узнать, не пытались ли его привлечь к ответственности за какое-нибудь особо тяжкое преступление. Ну, допустим, он убил человека и не понес наказания. Что-то непременно было! Бекки жива, и она продолжает свою работу!
– Ты о ком? – вытаращил глаза Вовка.
– Сейчас, сейчас… – затараторила я. – Вот как было дело! У Пряхина серьезная охрана, секьюрити за ним табуном ходят, просто так к бизнесмену не приблизиться. И как же его убить?
– Нет проблем, – дернул плечом майор. – Они, шкафы квадратные, нужны лишь для внешнего устрашения и понтовости, отсекут попытку непосредственного контакта, а против снайпера бессильны. Выстрелит спокойно с противоположного конца улицы, с чердака, и уйдет огородами. Против лома нет приема, если захотят на тот свет спровадить, никакая охрана не поможет!
– Эти люди не действуют столь откровенно. Проводникам не нужен шум. Киллера начнут искать, и еще, не дай бог, найдут. Нет, они работают по-иному: инфаркт, инсульт, бытовая травма, короче говоря, смерть естественная, не вызывающая подозрений. И с Пряхиным им бы все с рук сошло, да яд подвел, определился. Эксперты слишком умные стали! Слушай дальше. Журнал написал о коллекции Николая Пряхина, издание попало в руки проводника, и он сообразил: вот способ убрать бизнесмена. Только где взять фишку? Она должна быть непременно настоящей и редкой, Пряхин хвастался, что все те, которые в ходу в современных казино, он уже собрал. Где искать раритет? И тут кто-то рассказывает проводнику о Катиной шкатулке. Допускаю, что без злого умысла, просто так, в разговоре сболтнули… Следовательно, проводник от нас в одном шаге. Надо вычислить того, кто растрепал про фишку, и потребовать, чтобы он вспомнил, кому наболтал про Катину шкатулку. Вовка, ты найдешь убийцу Пряхина и умоешь Гомолова! Я тебе помогу!
Костин молча сложил красные игрушечные фишки назад в коробку.
– А теперь, – спокойно сказал он, – еще раз, подробно, расскажи суть дела. Пока я ничего не понял…
Домой я вернулась переполненная адреналином. Вовка решил, что ему пока у нас появляться не надо. Я повесила ветровку в шкаф, сняла туфли, прошла на кухню и обнаружила там Милену в крайней степени отчаяния.
– Лампа! – заорала Бахнова. – Слава богу! Что за макароны у вас дома?
– Нормальные ракушки, – улыбнулась я. – А если хочешь спагетти, то иди в магазин, наши не любят длинные макароны.
– И ракушки бы сошли, – нервно сказала Миля, – но они тухлые.
– Макароны? – изумилась.
– Да!
– Именно тухлые?
– Да!
– Ты что-то путаешь. Изделия из воды с мукой хранятся годами, а я пару дней назад купила новую пачку.
– Они чернеют, – впала в истерику Бахнова, – значит, гнилые!
Я поразилась до крайности.
– Ты варишь ракушки, а те темнеют? Невероятно.
– Я их жарю.
– Тем более странно. На сковородке макароны делаются светло-желтыми.
– А эти черные, гнилые. Вот! – с отчаяньем воскликнула Милена и подняла никелированную крышку.
В нос ударил запах гари. Я уставилась на темные колечки, лежавшие на дне чугунины.
– Однако! Странный продукт! – удивилась я.
– Отвратная гадость, – кивнула Милена. – И что я Вадиму скажу? Он скоро придет, задержался на совещании. Попросил макарон, нежно так сказал: «Милая, обжарь, и побольше, я их люблю со сливочным маслом».
Я осторожно потрогала пальцем серо-черную окаменелость.
– И как ты это готовила?
Милена заломила руки.
– Говорю же – жарила.
– Поясни в деталях.
– Что за идиотский вопрос? На сковородке! – заныла Бахнова.
Я еще раз потрогала нечто, больше всего напоминающее мелкие камушки.
– Сделай одолжение, опиши процесс приготовления последовательно.
Миля села у стола.
– Господи, зачем этот дурацкий разговор? Впрочем, если тебе очень хочется, то слушай. Я взяла сковородку, положила на нее сливочное масло, насыпала макароны и включила плиту. Потом отошла на четверть часа отдохнуть, прихожу – ба! Черт-те что!
– Ага, ты просто швырнула ракушки… – стараясь не рассмеяться, уточнила я.
– А надо было спеть им или станцевать? – обозлилась Миля. – Кстати, Лиза предположила, что соль виновата.
Я прикусила губу, а будущая жена олигарха, не замечая, что ее собеседница мужественно борется с приступом хохота, как ни в чем не бывало продолжала рассказывать…
Лиза вошла на кухню и вроде меня начала интересоваться: что, как… А потом спросила Милену:
– Ты их солила?
– Считаешь меня дурой? – надулась «повариха» и указала на банку, стоявшую у плиты. – Сначала ракушки в масло положила, а потом сверху соль натрусила.
– Именно из этой склянки? – не успокаивалась Лиза.
– Ну да, – кивнула Миля.
– Вот почему они почернели, – на полном серьезе заявила школьница, – ты воспользовалась йодированным вариантом.
– И чего? – не поняла Миля.
– Йод от нагревания на сковородке в осадок выпал, – сообщил вошедший в кухню Кирюшка.
Очевидно, он услышал разговор Лизаветы с Бахновой и решил поучаствовать в забаве. Не следует считать подростков идиотами, и Кирик, и Лиза великолепно умеют управляться с макаронными изделиями, им явно захотелось посмеяться над неумехой Милей, прикольнуться. И это им удалось на все сто процентов.
– Ты йод видела? – насел Кирюшка на Милену.
– Да, – кивнула Бахнова.
– И какого он цвета? – подхватила Лиза.
– Темно-коричневый, – ответила «кулинарка».
– Во! – торжественно поднял палец мальчик. – Теперь ясно? Макарошки от йода скукожились и потемнели…
Слушая рассказ Милены, я изо всех сил старалась удержать на лице серьезное выражение. Представляю, как дети веселились, но Миля не заметила подвоха…
– Соль белая, – протянула она, разглядывая содержимое банки.
– Химическая реакция, – бойко отреагировала Лизавета, – ничего странного, при нагревании многие вещества меняют цвет, вкус, запах.
– Так что делать? – чуть не зарыдала невеста олигарха.
– Милечка, – ласково проворковала Лизавета, – а кто у вас дома готовит?
– Когда Юра был жив, приходила Катька, – бесхитростно объяснила Миля, – делала жрачку на два дня. А после его смерти я покупаю готовое.
– В магазине? – уточнил Кирюша.
– Ну да, – кивнула Милена. – Мне надо чуть-чуть, в основном я фруктами обхожусь, да и в ресторан пойти можно, я дома практически не ем, а где Нахрената жрет, меня не волнует.
Дети переглянулись.
– Ты сбегай в супермаркет и купи готовые макарошки, – с фальшивой заботой предложила Лизавета, – потом высыпь на сковородку, и тип-топ!
Милена порысила в гастроном у метро, но там ее ожидало горькое разочарование: в длинном ряду кулинарных изделий не нашлось готовых макарон. Салаты всех мастей, котлеты, жареные грибы, фаршированные овощи, рис в разных вариациях, но ничего из твердых сортов пшеницы.
И тут Милену осенило: если все случилось из-за йода, то следует купить другую соль, без всяких добавок. Бахнова кинулась в бакалейный отдел и принялась трясти продавщицу:
– Дайте мне самый дорогой вариант специй, – потребовала она. И, отхватив желаемое, понеслась назад – жарить другие ракушки.
Но, увы, со следующей порцией случилось та же беда.
– За две тысячи рублей полкило купила, – ныла теперь Миля, – и опять еда почернела.
– Ты нашла соль за такие нереальные деньги? – ахнула я. – Да быть такого не может! Какая-то золотая пыль получается. Покажи пачку…
– Вон там, у плиты, – мрачно сообщила Бахнова.
Я схватила яркий пакет, на нем и правда имелся ценник «2000 руб.». С ума сойти! Затем я стала изучать текст на лицевой стороне упаковки: «Самая чистая на свете, экологически стабильная соль без генноизмененных добавок, добыта в шахте глубиной сорок метров из пласта возрастом 100 миллионов лет. В те времена на Земле не было промышленности, соль отложилась в первозданном виде. Срок хранения продукта – 12 месяцев со дня упаковки».
Вот тут я не выдержала и захохотала во весь голос. Уж не знаю, как там насчет генноизмененных добавок для соли, но пассаж про шахту восхитителен. Производители явно нелогичны. Если белый порошок добыли из «пласта возрастом 100 миллионов лет», то по какой причине срок годности соли всего один год? Она ведь тысячелетия провела не разложившись, отчего сейчас испортится?
– Очень смешно! – обозлилась Милена. – Раз соль ни при чем, значит, ракушки гнилые.
– Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, – простонала я.
– У меня макияж потек? – подскочила Бахнова. – Не может быть! Только что наложила его, хотела хорошо выглядеть. Ой, Вадик скоро придет!
Я взяла большую кастрюлю, налила в нее воды и поставила на конфорку.
– Эй, эй, – забеспокоилась Миля, – что ты делать собралась?
– Макароны варить, – коротко ответила я.
– Вадик хотел обжаренные, на сливочном масле.
– Их же сначала варят.
– Зачем?
– Так надо. Варят, а уж потом кладут на сковородку.
– Ты уверена? – с сомнением спросила Миля.
– Абсолютно, – улыбнулась я. – Слушай внимательно: я пойду в ванную, умоюсь и переоденусь, а ты через пятнадцать минут откинь макароны и брось их на сковородку, сливочное масло надо предварительно распустить. Поняла?
– Угу, – кивнула Миля.
– Повтори.
– Через четверть часа отбросить макароны сюда, в растопленное масло, – неожиданно покорно и близко к тексту сказала Миля.
– Отлично! – воскликнула я и, посчитав свою задачу выполненной, пошла принимать душ.
