Глава 17

– Он был в карте, – заявила Коваленко.

– Но ее нет. Может, еще где-то был записан?

Марина лишь покачала головой.

– Как раздобыть координаты Полины?

– Не знаю, – промямлила Марина Семеновна. – Наверное, у Виктора Сергеевича с Ксенией в телефонной книжке адрес записан.

– Родители Фоминой умерли, а их ближайшие родственники живут за границей, – тоскливо напомнила я, прикидывая, к кому из коллег Вовки лучше обратиться за помощью. Хорошо хоть умершая не Петрова или Николаева, все-таки Брызгалова не очень распространенная фамилия, есть шанс, что Полину быстро найдут даже при условии отсутствия отчества и точного года рождения.

– Миша тоже историю болезни оформляет! – внезапно заявила Лена.

– И правда! – подскочила Коваленко. – Быстро звони ему.

– Кто такой Миша? – спросила я, когда Лена убежала.

– Протезист, – пояснила Коваленко, – я лечащий врач, а в случае с Полиной требовалась консультация нескольких специалистов, в частности имплантолога. Михаил непременно заводит карту. Правда, он от Полины отказался, и я ей тогда решила штифты ставить.

– Надо и нам на компьютер переходить, – заорала Лена, влетая в кабинет, – вон как быстро. Только спросила, он мигом ответил, а мы в карточках роемся, пыль столбом. Брызгалова Полина Андреевна, улица Живописная… Телефона нет.

Живописная улица не зря получила свое название. Съехав со Строгинского моста, я нарушила правила, прокатила небольшой отрезок дороги по трамвайным путям и очутилась на нужной улице. Справа текла Москва-река и открывался чудесный вид, слева стояли обычные пятиэтажки, возведенные в советские годы. Та, в которой жила Брызгалова, располагалась напротив входа в парк.

Звонок на двери с косо намалеванной мелом цифрой «2» оказался вырван, половичок отсутствовал, у входа в квартиру стояло пустое помойное ведро.

Стараясь не дышать, я постучала в створку.

– Тебе чего? – донеслось из квартиры.

– Откройте, пожалуйста, я насчет Полины.

Грязная деревянная дверь распахнулась, передо мной предстала девушка, сильно смахивающая на бомжиху.

– Принесла? – деловито спросила она и поежилась.

– Ага, – кивнула я. – А что ты хочешь?

– Герыча, – с надеждой прошептала хозяйка. – Так колбасит, аж по стенам тащит! Давай скорей!

– Героина нет.

«Красавица» застонала.

– Да, че, Ленька озверел, что ли? Слышь, Галь, сгоняй к нему еще разок!

– Кем тебе приходится Полина Брызгалова? – спросила я.

Девица привалилась к стене.

– Кто? Что? Ну, ломаняк пошел… Иди опять к Леньке! Пусть в долг даст, я отработаю! Ну Галь! Я тя так люблю, Галюха!

Простонав последнюю фразу, девчонка неожиданно быстро отлепилась от стены и упала мне на грудь. От «красотки» тошнотворно несло немытыми волосами и еще какой-то мерзостью. Я попыталась оторвать от себя «подружку», но та цепко держала меня за плечи и быстро сыпала словами:

– Галь, ну сходи… Не могу я больше… Ой, плохо мне, крючит… Ща подохну!

– И где твой Ленька живет? – спросила я.

– О! – ткнула она пальцем в дверь напротив. – Там! Я спрячусь, а ты возьми, навроде для себя, в долг. Я верну!

Делать нечего, пришлось звонить в соседнюю квартиру. Отозвался мужчина:

– Кто там?

– Можно Леню?

– Ну я это, – сообщил парень, распахивая дверь. – Чего хотите?

– Героина, один укол, – без особых церемоний ответила я.

Юноша окинул меня взглядом и совершенно спокойно сказал:

– Сходи в супермаркет, там возьмешь, с апельсиновым вкусом.

– Вряд ли наркотиком торгуют в магазине, – усмехнулась я.

– У меня дури нет, – без всякой агрессии ответил Леня.

– Твоя соседка считает иначе, у нее, похоже, ломка, очень просит дозу.

Леонид еще раз оглядел меня с головы до ног.

– А ты, значит, ей подруга?

– Да.

– Решила помочь?

– Верно, она очень мучается, – попыталась я разжалобить дилера.

– Нет у меня героина.

– Не бесплатно прошу.

– Ух ты, какая хорошая! Лавэ не жаль?

– Странный у нас разговор получается! – обозлилась я. – Я плачу бабки, хочу наркотик.

Внезапно собеседник согнул правую руку в локте, под тонкой трикотажной футболкой перекатились мускулы.

– Видала? – поинтересовался Леня.

– Впечатляющий бицепс, – согласилась я, на всякий случай шарахнувшись в сторону.

– Не дрожи, – снисходительно ухмыльнулся Леонид, – я с бабами не дерусь. Я спортом занимаюсь, какой героин! Не дурак собственное здоровье гробить, у меня другие планы, не хочу, как Танька, в грязь превращаться.

– Наркоманку Таней зовут?

– Че, не успела с близкой подружкой познакомиться? – заржал Леонид. – Ты вообще кто?

Я вынула из сумочки удостоверение.

– Прикольное у тебя имечко, – отметил Леня. – Заходи, только не ушибись.

Даже мне, весящей чуть больше сорока пяти килограммов, прихожая показалась очень тесной. Основную ее часть занимали не вешалка с галошницей, а шведская стенка и стойка с гантелями. Леонид не врал, похоже, он все свободное время занимался красотой собственного тела, даже в кухне на полу у него лежала небольшая штанга.

– Так че те надо? – поинтересовался он уже иным тоном.

– Вы хорошо знакомы с соседкой?

– В один класс ходили, даже сидели за одной партой, – ответил Леня, – только она из девятого ушла. Как у них с Полиной дед умер, так Танька и задудела. Поля ее хоть немного держала, заставила даже в техникум учиться пойти. Но Танька бухать начала, потом на иглу подсела. Глюки у нее, постоянно ко мне людей подсылает, за герычем. Ладно вы вроде ниче, приличная, а то ведь среди ночи звонят, откроешь – стоит кент, глаза стеклянные, и хрипит: «Дозняк отсыпь!» У меня на табуретке специально клюшка положена – втемяшишь ей между рогов, он упадет, и тишина. Сколько раз Таньке говорил: «Перестань торчков ко мне посылать». Но она за себя не отвечает. Раньше, когда нормальная бывала, извинялась, а теперь, чао, Маруся, слетела крыша, нет ответа! В глазах тоска, в мозгу туман. От нее теперь любой подлянки ждать можно.

– Вы не пробовали обратиться в милицию? Татьяну следует пристроить на принудительное лечение.

Леня засмелся.

– Кто ж ее возьмет? Устраивать надо, по кабинетам бегать, деньги платить. Я этим заниматься не стану. Да, мы в одном классе когда-то учились, так ведь не родственники!

– Вам не жаль Таню?

– Не-а! Сама за шприц схватилась.

– Наркомания – это болезнь.

– Ха! Вот у Польки, бедной, рак был, а торчки ради кайфа живут, они животные. Хоть бы Танька подохла скорей! А то Польки нет, а эта все выеживается. Несправедливо это! – запальчиво заявил Леонид.

– Вы знали Полину?

– Сказал же, в один класс ходили.

– С Таней же?

– И с Полькой.

– Они учились вместе?

– А че странного? У нас весь дом в одну школу ходил, она тут, во дворе.

– Как же сестры попали в один класс?

– Так они близнецы.

– Ну и ну!

– Только не похожие.

– Разнояйцевые.

– Уж не знаю, че там с яйцами, – хихикнул Леня, – но даже волосы у них разные: Полька темная была, Танька светлая.

– Но сейчас ваша соседка скорее шатенка, – отметила я.

– Если год не мыться, ваще за негритянку сойдешь, – фыркнул Леня. – И характеры у них, как плюс и минус. Танька всех убила!

– Кого? – напряглась я.

– Сначала бабку. Та все плакала: «Танечка, не пей! Девочка, учись!» А Таняха ее матом. У нас стены тонкие, двери картонные, я слышал, как они скандалили. Один раз ночью – такой крик! Бабах! Стук! Вопли! Потом «Скорая» приехала, гляжу, старуху выносят, Полька идет, плачет, Таньки нет. Затем мент приперся, давай расспрашивать: «Что слышали, что видели?» А я че? Ниче. Спал я. А бабка их померла. Дело темное, то ли сама на угол шкафа налетела, то ли Танька ее пихнула. Поля молчала, она вечно сестру покрывала. Совсем умирала, а работала, полы мыть ходила, чтобы Танюшечке на колбаску заработать. А эта… Тьфу! Даже тело сестры из морга брать не хотела. Полю мы с Галкой хоронили.

– С какой Галкой? Фамилию назвать можете?

– Не-а, – пожал плечами Леня. – Галка с Полькой дружила, у нее переодевалась.

– Переодевалась?

– Ага, платья меняла, – засмеялся парень. – Все девки вруньи. Галю родители гулять не отпускали, шмотки ей беспонтовые покупали, так она чего придумала: вроде как на занятия из дома уходила, а сама сюда. Переоденется, переобуется, намазюкается – и вперед. По мне, так она только страшнее становилась, но девкам свое кажется. Галка неплохая, она тут даже после того, как мы Польку схоронили, с Танькой кантовалась, жила с наркошей. Потом ушла. Кому охота с торчком возиться?

– Леня, – остановила я парня, – пожалуйста, постарайтесь более подробно и четко описать ситуацию!

– Зачем?

– Я частный детектив.

– Видел я твой документ, – с достоинством кивнул парень.

– Меня нанял человек, который потерял дочь, – начала врать я. – Клиенту сообщили, что пропавшую удерживают в квартире Брызгаловой. Наркоманы ради дозы согласны на все, вот похитители и используют их жилье для укрытия ребенка. Дело очень деликатное, нахрапом действовать нельзя…

Я замолчала. Что ж я такое несу? Сейчас Леня спросит: «Если хотите тайком собрать информацию, почему звонили к Татьяне и пытались с ней разговаривать?»

Но он не заметил моей ошибки.

– Не, – засмеялся он, – там ребят нет. Только чуреки.

– Это кто?

– Жильцы.

– Леня, – взмолилась я, – начнем от печки. Полина дружила с некой Галей. Так?

Леонид кивнул и попытался более или менее внятно изложить цепь событий.

Парню Полина нравилась. Не как женщина, а просто так. Еще Лене было жаль девушку, которая, даже заболев, не переставала заботиться о беспутной сестрице. С Галей он не дружил, перебрасывался парой слов, если встречал у двери Полины, и все. Но знал о ситуации с переодеванием, Брызгалова один раз разоткровенничалась, рассказала, какие дураки родители Гали.

Как-то днем Леня сидел дома – работа у него сменная, вот выходной и выдался посередине недели. Парень планировал выспаться, поэтому очень обозлился, когда в семь утра в дверь раздался звонок.

Ругаясь сквозь зубы, Леня открыл дверь и увидел Галю, замотанную в черный платок.

– Полина умерла, – сказала она.

– Вау! – расстроился Леонид. – Вот бедняга…

– Наоборот, это хорошо, – неожиданно перебила его Галя, – мучилась она страшно.

– Может, ты и права, – растерялся Леня.

– Слышь, помоги, а? – деловито сказала Галя.

Леня пожалел, что открыл дверь. Сейчас подруга покойной попросит денег… Не дать неудобно, смерть обязывает, только Леня не богат, ему жаль с трудом заработанных рублей, понятно ведь, что их не вернут.

– Говори, – хмуро велел он, мысленно пересчитывая заначку.

– Ты чего дома сидишь? – неожиданно спросила Галя.

– Выходной у меня, – ответил юноша.

– Супер! Тогда поехали.

– Куда? – не выказал никакой радости Леонид.

– Полину похоронить надо, – мрачно ответила Галя, – гроб забрать и на кладбище отправить.

Леня прикусил губу. Меньше всего ему хотелось участвовать в погребальной церемонии, но от Гали просто так не отделаешься.

– Родственников у Польки нет, – бубнила она, – из подруг только я, мне ее и зарывать. Но денег на похороны в обрез, я все до копеечки рассчитала, на грузчиков не хватит. Шофер есть, ну тот, который катафалк повезет, а еще обещал один идиот помочь, да кинул. Лень, сделай доброе дело, мы быстро обернемся, все уже оформлено, надо только до погоста доехать.

И куда было деваться Леониду?

– Ладно, – согласился он.

Галя не обманула, в клинике дело заняло не более четверти часа. Лене очень не хотелось смотреть на мертвую Полину, он боится покойников, но гроб оказался плотно закрыт крышкой. К моргу подъехал автобус, шофер, крепкий мужик лет сорока пяти, деловито скомандовал:

– Я в голове, ты в ногах, держи крепко…

Леня вцепился в ящик, обитый дешевым ситцем, и, постоянно произнося про себя: «Отче наш…», пошел к катафалку. Странно, но ноша не показалась ему тяжелой, Леонид легко справился с работой.

– Ребенок, што ль? – поинтересовался водитель после того, как гроб засунули в автобус.

– Нет, – ответил Леня, – взрослая девушка.

– Небось до костей иссохла, – предположил мужик и полез за руль.

Леня устроился на переднем сиденье, спиной к домовине, Галя начала подниматься в автобус.

– Татьяна! – вдруг закричала, выскочив во двор, какая-то медсестра. – Эй! Брызгалова!

– Да? – обернулась Галя.

– Вещи остались, – подбежала к ней девушка в белом халате, – их из палаты на склад сдали, получите, пожалуйста.

– Выброси шмотки, – велела Галя.

– Заявление напишите, – не успокаивалась медсестра.

Галя беспомощно посмотрела на шофера.

– Времени доехать в обрез, – хмуро отреагировал водила, – у меня следом другой заказ.

– Идите оформите бумагу! – надрывалась медичка.

– Отстань! – рявкнула Галя. – Не видишь – гроб в автобусе! Поехали!

Когда катафалк вырулил за ворота, Леня запоздало удивился:

– Чего она тебя Брызгаловой называла?

Галя поправила черный платок.

– Я по Танькиному паспорту тело получила.

– Почему?

– Кто ж мне его отдаст, я ведь не родственница, – сердито пояснила Галя, – а Танька, гадина, наширялась и в астрал ушла.