Глава 16
На следующий день, медленно пробираясь через пробки к библиотеке, я предавалась мрачным мыслям. Дегтярев так и не вспомнил, по какой причине он пришел к Юлии Моргаловой. Не сумел он назвать и фамилию человека, который нанял его. Впрочем, тайной для Александра Михайловича осталось и то, чего тот от него хотел. Проследить за женой? Найти домашнего вора?
(Ну да, по последнему поводу часто нанимают именно частного детектива. Ведь если вы обеспеченный бизнесмен и обнаружили пропажу драгоценности или энной суммы денег, причем не где-нибудь, а у себя дома, вы не станете поднимать шум и писать официальное заявление в милицию. Нечистым на руку человеком вполне может оказаться кто-то из вашего ближайшего окружения, и огласка вам наверняка не нужна.)
Однако Дегтярев отмел мои предположения.
– Не помню, – бубнил он. – Ничего не помню, вообще! Вышел с работы, поехал домой… бац! Стою в чужой квартире, голова болит, меня тошнит, падаю на бок…
Помучив полковника некоторое время, я оставила его в покое. Но сегодня утром мы ухитрились поругаться.
Я спустилась в столовую около семи. Для столь раннего пробуждения имелась веская причина: мне хотелось застать врунью Жукову дома, я испытывала непреодолимое желание задать медсестре парочку вопросов.
Честно говоря, я не ожидала кого-либо встретить в столовой, но, к моему ужасу, там обнаружилась целая толпа.
– Уже встали? – выдохнула я.
– Едем на рынок, – словно Суворов, собирающийся перейти через Альпы, заявил Дегтярев, – утром самый большой выбор.
– Лучше пойти в магазин, – необдуманно ляпнула я. – Когда Оксана делала ремонт, она регулярно ездила в строительный гипермаркет «Касторама» и осталась очень довольна – всего полно, цены разумные.
– Рынок дешевле, – побагровел Дегтярев, – не спорь! Я знаю точно.
– Ладно, ладно, – пошла я на попятную, – езжайте куда хотите.
– Слушайте, – оживился Аркадий, – давайте и правда в этот гипермаркет смотаемся. У меня один коллега там все одним махом купил. День потратил и забыл про материалы…
– Я не намерен зря тратить деньги! – взревел полковник. – На рынке дешевле.
– Не всегда, – помотал головой Кеша.
– Не смей спорить! – разозлился полковник. – Я принимаю стратегические решения.
– Вместе со мной, – напомнил Андрей.
– Ну да, – слегка сбавил обороты Дегтярев.
– Думаю, надо рулить на рынок, – улыбнулся художник. – В магазине однозначно дороже, торговый центр тратится на зарплату продавцам, аренду помещения, электричество, рекламу, и все отражается на покупателях. А на рынке нужно только за место две копейки отдать!
– Точно, – подтвердил полковник. – Молодец, Андрюша.
– Но качество! – отстаивал свою позицию Кеша. – Гипермаркет закупает, допустим, краску у приличной компании, берет огромную партию дешево, опт ведь всегда меньше стоит. А мелкий предприниматель обращается к малоизвестным производителям, отсюда вытекает…
– Ой, не спорьте! – прервала Аркадия Тася. – Давайте я съезжу в «Кастораму», а потом на рынок и составлю прайс-лист.
Я посмотрела на Волкову. Тася святой человек. Думаете, почему она живет у нас? Андрей лишился дома, очутился на улице, его сестра, похоже, не собирается оставлять несчастного в покое, продолжает попытки руководить Корундовым. Художник мягкий человек, он не способен послать авторитарную бабу по известному адресу, и Тася взяла на себя роль буфера между родственниками. Она сглаживает углы и слегка придерживает Динку, впадающую в ярость по любому поводу. Интересно, на чьей стороне Волкова? С кем она реально дружит? С Диной? Ну тогда моя бывшая однокурсница заслужила орден человеколюбия. И в молодые-то годы Дина была невыносима, а сейчас и вовсе превратилась в медведя гризли. Бедная Волкова, у нее, вечно озабоченной чужими проблемами, нет ни мужа, ни детей. Может, Тасе следует хоть изредка думать о себе?
– Мне совсем не трудно составить список цен, – говорила тем временем Таисия.
– Рулим на рынок! – одновременно рявкнули Дегтярев с Корундовым, а Кеша опять заговорил о «Кастораме».
Ситуация в столовой начала накаляться. Я незаметно выскользнула в коридор и была такова. Пусть покупают стройматериалы без меня.
Едва я села за руль, как ожил мобильный.
– Значит, ты не желаешь участвовать в семейном деле? – спросил Дегтярев. – Ладно, амнистирую. Кстати, куда ты дела пакет с лекарствами? Где «Кома мао» и прочее?
– Вручила тебе, – ответила я.
– Нет, – начал спорить толстяк, – не было такого.
– Отлично помню, как ты взял кулек и сунул его под пуловер!
– Зачем мне запихивать туда пузырьки? – повысил голос Дегтярев.
– В холл вышла Дина, и ты, наверное, не хотел, чтобы она видела лекарства, – предположила я.
– Нет! – уперся полковник. – Я никогда ничего не забываю, не теряю, не путаю!
– В самом деле? – язвительно осведомилась я. – Зато я хорошо помню, как некая личность, смыв с лица красящим шампунем средство для укладки волос, произнесла фразу: «Я бросил лекарства на кровать, а их как собака языком слизала».
– Не выдумывай глупости, – вздохнул Дегтярев. – Не надо искать оправданий собственной рассеянности, честно признайся, что потеряла таблетки или просто забыла зарулить в аптеку. Дарья, у тебя начинаются проблемы с головой, а я, слава богу, не страдаю провалами памяти. Да, кстати, помнишь загадку?
– Какую? – удивилась я.
– И ты еще что-то говоришь о чужих недостатках… – довольно заметил Александр Михайлович. – Про собаку, которая ищет наркотики. Какое слово сказал ей пассажир Сергей, когда псина обнюхивала его чемодан? Что он произнес, если это посчитали фактом, мешающим животному выполнить служебные обязанности? Мало того – представили дело как личное оскорбление песика и впаяли Сергею пятнадцать суток.
– Знаешь, я думала над этой загадкой, но…
– Никак не можешь найти отгадку, – радостно закончил за меня полковник. – Короче, купи необходимые мне средства. Все. Выполнить и доложить!
Из трубки полетели гудки. Можно, я не стану комментировать поведение толстяка? У меня просто нет слов.
К Жуковой я опоздала – Полина уже ушла из дома, на звонок в дверь никто не отреагировал. Решив не унывать, я приехала в больницу, поднялась в отделение, увидела на посту прыщавую блондинку и спросила:
– Где я могу найти Жукову?
– Сегодня не ее смена, – зевая, ответила девушка, – она выйдет завтра.
Выдержав и этот удар, я села в машину и покатила в НИИ проблем воспитания, проведя по дороге сеанс аутотренинга. «Спокойно, Дашута, – твердила я сама себе, – случаются порой неудачные дни, но завтра вновь засияет солнце. Жукова придет на службу, и ты заставишь ее рассказать правду. Хорошо, что Полина умелась из квартиры ни свет ни заря. Допрошу ее в больнице, тут она побоится скандалить, а в родных пенатах может устроить дебош».
На сей раз в пустом читальном зале за стойкой сидела маленькая, похожая на недокормленную птичку старушка. Сходство с голодным воробышком ей придавала «рваная» стрижка, выполненная явно непрофессиональной рукой, и слишком тонкий нос.
– Вы к нам? – обрадовалась она. – Хотите книжечку взять? Очень хорошо! Я заскучала тут в одиночестве. Открыла зал в десять, и ни одной души. Новенькая, да? В отдел к Сергею Юрьевичу нанялись?
– Я ищу Анну Иосифовну Кранц, – улыбнулась я.
– Уже нашли, – заявила библиотекарь, – вот она я собственной персоной.
– Вы ведь знакомы с Юлией Моргаловой? – сразу схватила я быка за рога.
– С кем? – удивилась Кранц.
– Может, общались с девушкой, когда она была Яценко?
– А, с Юлечкой! – встрепенулась Анна Иосифовна. – Ну конечно! Дочка покойной Лёки! Как она поживает? Наверное, замуж вышла. Вы упомянули сначала другую фамилию.
– Моргалова. Верно, Юлия была расписана с Николаем, своим соседом.
– Почему была? – мигом отреагировала Кранц. – Девочка развелась? О темпора, о морес! Нынче не встретишь крепкую семью. А от меня вы чего хотите?
– К сожалению, я принесла печальную весть.
Анна Иосифовна прижала узкие ладошки к бледным щекам.
– Сообщайте. После кончины моего дорогого Павла Яковлевича меня уже ничем не испугать.
– Юлия умерла.
– Боже! Она ведь молодая совсем, ребенок… Ужасно! – затрясла головой старушка.
– Родственников у девушки нет.
– Господи! Да, знаю… Конечно… – бестолково засуетилась Анна Иосифовна. – Лёка очень переживала! Она не хотела… боялась… очень старалась… Это трагедия! А если учесть необычайный дар… бедняжка жила в аду…
– Юля?
– Кто? – переспросила Кранц.
– Вы сказали: «бедняжка жила в аду». Кого вы имели в виду?
– Лёку, естественно, – сказала Анна Ивановна. – Сколько раз она у меня тут плакала! Сердце мое кровью обливалось, но помочь ей я не могла. Андрон был тиран, только она его обожала. И из-за Люси так переживала, каялась! Пыталась заменить Юле мать, но та… О господи! Я непонятно изъясняюсь?
– Не очень, – призналась я.
Анна Ивановна поманила меня пальцем.
– Пойдемте сюда, за стеллажи. Осторожно, не ударьтесь о выступ.
Ловко лавируя между полками, она привела меня в каморку и заговорщицки прошептала:
– Кофейку? Пожарные строго-настрого запретили чайник держать, но у меня кипятильник, а о нем речи не было.
Я улыбнулась. Кранц похожа на второклассницу. То ли к старости стала такой, то ли всегда обладала менталитетом ребенка. Ей скучно в книгохранилище, куда редко заглядывают сотрудники, а тут появился новый человек. Анна Иосифовна не стала задавать мне вопросы, она вполне удовлетворилась брошенной посетительницей фразой про знакомство с Юлией и решила, что незнакомка пришла сообщить ей о смерти падчерицы Леокадии. А как поступает человек, узнав о чьей-то кончине? Вспоминает свои встречи с покойным.
– В разгар перестройки, – завела Анна Иосифовна, – директором у нас тут был Федор Сергеевич Панков. Ох, оборотистый был мужчина! НИИ кругом разваливались, а мы держались на плаву и даже новых сотрудников набирали. Это уж потом выяснилось, что начальство незаконным образом сдало загородную базу, пустило туда бандитов, подружилось с непотребными людьми и превратило пансионат в приют для уголовников. Панкова со скандалом уволили, НИИ захирел. Но два года мы роскошно существовали, нам с Еленой Георгиевной даже зарплату прибавили. Моя коллега – дама решительная, она сразу почуяла денежный ветер и пошла к Панкову с требованием увеличить штат библиотеки. Мол, хранилище набито литературой, каталог составлялся при царе Горохе, надо его почистить, внести исправления, а мы работаем через день, сидим и на абонементе, и в читальне, времени на архив нет…
Федор Сергеевич внял ее просьбам и принял на службу еще двух сотрудниц – Леокадию Бланк и Светлану Глаголеву. Анна Иосифовна оказалась в одной смене с Лёкой, чему была очень рада. Кранц этническая немка, ее родственники в начале двадцатого века прибыли из Мюнхена в Россию торговать мануфактурой, да так и остались в Москве навсегда. А Леокадия вела род от некоего Бланка, приехавшего в Россию из Пруссии в незапамятные времена, при Петре Первом. Двум дамам было о чем поговорить, а крепкая дружба началась с яблочного пирога. В семье Кранц сохранили его рецепт, бабушка объяснила Анне Иосифовне, как следует замешивать тесто, чтобы оно раскатывалось до толщины папиросной бумаги, а Леокадия таких тонкостей не знала. Кранц любит поболтать, поэтому, получив слушателя, она обрадовалась.
Леокадия оформилась на работу в январе, а в марте она не вышла на службу, сообщив о простуде.
Проведя очередной рабочий день в одиночестве, Кранц поехала домой. Анна Иосифовна любит в метро просматривать… глянцевые журналы. Не сочтите ее дурочкой, она образованная женщина, но перед входом в подземку частенько приобретает «глянец». Есть у библиотекарши такая слабость, и она ее стесняется. Муж и сын, узнав об интересе Анны Иосифовны к красивым фото и статьям о тряпках, стали бы насмехаться, поэтому она изучала издания в метро.
У продавщицы в ларьке не нашлось сдачи, и она сунула Кранц какую-то газету. Анна удобно устроилась на сиденье и развернула ее. Кранц, сразу сообразив, что ей в руки попало так называемое бульварное издание, решила выбросить отвратительное чтиво в ближайшую урну. Сложила газету и вдруг увидела фото… Лёки. Над снимком шел гигантский заголовок: «Экстрасенс спасает людей. Страшная трагедия в московском кафе. Трое погибших, среди них один ребенок».
Прочитав статью, Анна Иосифовна испытала шок. Оказывается, она уже несколько месяцев работает с женщиной, которая обладает уникальными паранормальными способностями и ни намеком не обмолвилась о своих талантах. А ведь напарнице было о чем рассказать!
В газете говорилось о том, что в прошедшую пятницу некая Леокадия Бланк ворвалась в небольшое кафе, самый обычный стеклянный павильончик, которые в тот год словно грибы выросли по всей Москве, и закричала:
– Скорее уходите отсюда! Идет смерть! Будет тут через пять минут, уже катит по проспекту! Люди, умоляю, поторопитесь!
Москва огромный город, здесь можно встретить массу сумасшедших, поэтому немногочисленные посетители заведения не обратили на Леокадию ни малейшего внимания. Бланк, сообразив, что ее предупреждение не принято всерьез, начала хватать людей за плечи и орать:
– Быстрее, бежим!
Официантка возмутилась и решила вытолкнуть психопатку вон. Тогда Леокадия схватила двух маленьких детей, сидевших с родителями за столиками, и кинулась к выходу, за обезумевшей теткой рванулись родственники ребятишек. В павильончике остались только официантка и одна клиентка с маленькой девочкой, годовалой крошкой (старшую ее дочку сцапала Леокадия, муж понесся за похитительницей, а мать замешкалась – никак не могла вытащить малышку из высокого стульчика). И тут в стену павильончика на полной скорости вломился здоровенный грузовик. Хлипкое здание уличного кафе сложилось, как карточный домик. Женщина с ребенком погибли на месте, официантка попала в реанимацию. Жертв, несомненно, было бы больше, не схвати Леокадия двух детей и не побеги за ней часть посетителей…
Анна Иосифовна, пересказав по памяти газетную заметку, допила чай и начала вертеть в руках пустую кружку.
– История имела большой резонанс, о ней написали почти все газеты. Лёку пригласили на телевидение в очень рейтинговую программу, и, ясное дело, тьма народа ринулась к ней, чтобы узнать свое будущее, – продолжала она. – Леокадия была скромным человеком, ей это все не нравилось. К нам в библиотеку помчался весь институт, но она наотрез отказалась заниматься предсказаниями. Исключение сделала только для Светы Глаголевой. О господи! Вот страх-то был!
– Вас напугал прогноз для коллеги? – спросила я.
Кранц отмахнулась.
– Не в том дело. Все знали, что у Светланы муж болен белокровием и доживает последние дни. Глаголева решила отвезти супруга в Израиль, где некий доктор обещал полнейшее его выздоровление со стопроцентной гарантией. Денег врач запросил немерено и потребовал их вперед. Причем он оговорился, что в случае неудачи их не вернет. Еще прибавьте стоимость билетов, номера в гостинице… Светлана решила продать квартиру и дачный участок. Уж как мы ее уговаривали: «Опомнись! Попадешь в лапы к мошеннику, останешься голой, босой». Но она нас не слушала, твердила: «Я должна использовать все шансы, иначе потом себя не прощу!» И тогда я попросила Леокадию…
Бланк сначала повторяла, что не хочет гадать коллегам, но Анна Иосифовна продолжала настаивать. И в конце концов Леокадия согласилась.
Светлана потом рассказывала Кранц, что никогда не испытывала подобного ужаса. Лицо Лёки во время сеанса окаменело, подбородок отвис, а из груди вдруг вырвался мужской голос:
– Света, узнаешь меня?
– Папа! – завизжала Глаголева и затряслась в ознобе. – Ты же давно умер!
– Не дури, – прервал ее голос, – мужу твоему уже здесь место приготовлено, жизни ему осталось не больше месяца. Не езди в Израиль, тот врач мошенник.
