Глава 17

Ждать пришлось около получаса. Потом дверь приотворилась, высунулась Ада Борисовна и молча поманила меня рукой. Я вернулась в кабинет.

– Сейчас расскажем вам одну историю, – сказала Хотенко и не совсем воспитанно ткнула на ноутбук пальцем. – Там про вас много чего написано, в частности то, что вы сначала самостоятельно дело расследуете, а затем пишете книгу.

– Это не совсем правда, – возразила я. – У меня много друзей в полиции, иногда я помогаю им. И одной трудно вести следствие, надо иметь помощников. Времена Шерлока Холмса прошли, нынче на дедуктивном методе, которым пользовался великий сыщик, далеко не уедешь. И он ничего не слышал об анализе ДНК, компьютерной программе распознавания лиц, микроподслушивающих устройствах и прочих фишках двадцать первого века.

– Спасибо за лекцию, – оборвала меня Хотенко. – Мы, слава богу, с криминалом не сталкиваемся, народ детективами не развращаем, на Пушкине воспитаны, не на мусоре.

– Ада! – поморщилась Лидия Максимовна.

– Виола Леонидовна имеет право писать дрянь, а я могу высказывать свое мнение о ее книгах, – пошла вразнос Хотенко.

– Меня зовут Виола Ленинидовна, – спокойно поправила я. – Имя моего отца Ленинид.

– Виола, не обижайтесь, – подала голос директриса.

Я повернулась к ней.

– И в голову не придет. Ада Борисовна сейчас, сама того не желая, сделала мне комплимент. Ведь если вам плюют в спину, то это означает, что вы шагаете впереди. И завуч принадлежит к той категории людей, которые, разнервничавшись, нападают на окружающих, так человеку легче справиться со стрессом и спрятать страх. На вас подчиненная наорать не может – вдруг вы разозлитесь? Еще, не дай бог, ее уволите… Поэтому она кидается на человека, от которого никак не зависит. Но я, глядя на истерику Хотенко, поняла: вы с завучем сделали что-то незаконное и теперь очень испугались. Полагаю, всем лучше успокоиться и вместе обсудить ситуацию.

– Я вас ненавижу! – выкрикнула Ада Борисовна и вдруг заплакала. Затем выскочила из кабинета.

Лидия Максимовна забормотала:

– Мы ни в чем не виноваты, защищали девочку как могли… Но она ушла в самостоятельное плавание, и более прикрывать ее не получилось…

– Значит, я не ошиблась, Вера Филиппова – это Вероника Борисова, – сказала я. – Пожалуйста, только не врите, давайте побеседуем откровенно. Мне очень не хочется, чтобы человек, убивший Свету, Нелли и Веру, остался на свободе. Начнем от печки. Зачем Вероника сменила имя и фамилию? Ведь она сделала это, уже покинув интернат?

Директриса села за стол, помолчала с минуту и начала рассказ:

– Нику в наше учреждение приняли по ходатайству высоких чиновников. Хорошо помню, как меня вызвал Александр Ильич, директор завода, и сказал: «Сегодня привезут девочку, ей вроде восемь лет, доставит ее известный человек – актер Андрей Расторгуев. Малышка останется в детдоме. Не спрашивай почему, сам толком не знаю, но мне уже пол-Москвы позвонило с просьбой взять ее».

…Приехавший через некоторое время Расторгуев передал Лидии Максимовне документы девочки. В них указывалось, что Вероника Борисова круглая сирота, отец ребенка неизвестен, а мать недавно скончалась, она была гражданской супругой Расторгуева. Артист объяснил заведующей:

– Я живу один, часто уезжаю в длительные командировки, подчас не показываюсь в Москве по полгода. С дочерью гражданской супруги контакта не получилось, она плохо учится. К тому же у нее разноцветные глаза, и Ника подвергается постоянной травле в школе из-за своей необычной внешности. Ей требуется твердая рука и постоянное внимание. Я не имею возможности воспитывать девочку, ей будет намного лучше в детдоме.

Вроде вполне логичное объяснение. Андрей Борисович интеллигентно, но весьма откровенно сообщил о своем нежелании брать на себя ответственность за чужого по крови и духу ребенка. Лидию сей факт не удивил. Она хорошо знала, что мужчины не очень-то спешат поить-кормить детей от предыдущих браков своих жен. И формально актер был Нике чужим, он ее не удочерил. Вероника осталась в интернате. Кумир миллионов, пообещав непременно навещать ребенка, испарился и более никогда порог приюта не переступал.

Лидия Максимовна внимательно наблюдала за новенькой. В детдоме существует традиция: едва воспитаннику исполняется восемь лет, к нему прикрепляют малыша из нулевой группы. Школьник опекает трехлетку, помогает ему во всем. Когда подопечный идет во второй класс, он сам становится патроном какого-то крохи, а его опекун начинает приглядывать за двумя воспитанниками. Лидии Максимовне очень хотелось создать в приюте домашнюю обстановку и развить в воспитанниках чувство ответственности. Учитывая, что Вероника появилась в интернате уже восьмилетней, ей дали подопечную через год, и девочка начала старательно заботиться о ребенке. Борисова никогда не жадничала, охотно делилась с малышом конфетами, которыми детей угощали по воскресеньям. И она отлично училась. Очень часто на уроке литературы, когда преподавательница рассказывала о каком-то произведении, Борисова принималась зевать. А когда педагог делала ей замечание, сообщала: «Я уже давно прочитала эту книгу».

Чем больше заведующая узнавала новую подопечную, тем сильнее удивлялась. Расторгуев говорил, что девочка проблемная, у нее плохо с успеваемостью. В деле Борисовой имелась ведомость ее отметок, которая выглядела странно: первый класс Ника окончила на одни пятерки, второй же год обучения начала с троек; сентябрь и октябрь ехала на «удочках», а в середине ноября вообще перестала посещать занятия. То есть не ходила в школу до того момента, как ее привезли в интернат. Артист объяснил сей факт просто: «Мать ребенка заболела, Никой никто не занимался, мы с Галиной тогда уже жили раздельно, я не знал, как идут дела у бывшей гражданской жены, девочка осталась без внимания. Вы же понимаете, второклассница сама в школу не соберется. Думаю, ей надо заново пойти в первый класс.

Но Лидия Максимовна посадила новенькую во второй, и Ника на удивление быстро нагнала программу. Не было у нее и никакого комплекса из-за разного цвета глаз. Зато девочка боялась… ванной. Вероника никогда не ходила умываться одна и всегда просила, чтобы кто-нибудь сопровождал ее в душ.

Она хорошо танцевала, поэтому ее сразу взяли в школьный ансамбль, где юная Борисова сразу выбилась в солистки. Во многом благодаря именно ей коллектив победил на городском конкурсе и был приглашен на телевидение. А спустя неделю после того, как детский танец продемонстрировали в утренней программе, Лидии Максимовне позвонила женщина, которая представилась Зоей, и сказала:

– Должна вас предупредить в отношении воспитанницы Вероники Борисовой. Я знаю о ней кое-что и считаю, что девчонка должна сидеть под замком, а не крутиться на экране и мелькать в лучах славы. Она очень опасна. К вам в интернат я приехать не могу, если хотите получить информацию, давайте встретимся в городе.

Директриса отправилась на свидание и – была шокирована услышанной историей.

Зоя представилась домработницей Расторгуева и дала Веронике отвратительную характеристику: отчаянная лицемерка, прикидывается примерной девочкой, на самом деле подлая, способна ради собственного благополучия на любой поступок. Именно Ника разрушила счастливый союз своей матери и артиста. Расторгуев прекрасно относился к малышке, баловал ее, заваливал подарками, потакая ее капризам, но когда Галина забеременела, ситуация изменилась Андрей стал уделять повышенное внимание гражданской жене, которая носила его ребенка. Ника оказалась не на первых ролях, что очень не понравилось девочке. Она захотела опять быть центральной фигурой в семье, стала скандалить, капризничать, плохо учиться, ей пришлось нанимать репетиторов. Положение усугубилось после рождения маленького братика. Старшая сестра возненавидела его, но открыто демонстрировать злобу побаивалась, наоборот, в присутствии матери и Расторгуева изображала заботу, качала коляску, целовала кроху, и все в один голос говорили:

– Ника обожает малыша. Ах, какая она хорошая девочка!

Истина открылась неожиданно.

Няня Ульяна Федоровна собралась выкупать новорожденного. Обычно крошечных деток моют вечером перед сном, но сын Галины очень сильно возбуждался после водной процедуры, кричал потом полночи, а на рассвете крепко засыпал и не открывал глаз до обеда. Поэтому младенца решили купать в районе десяти утра, чтобы он бодрствовал в первой половине дня, а к вечеру успокаивался.

Была суббота. Андрей Борисович снимался в очередном кинофильме и рано уехал из дома. Ника в своей комнате возилась с игрушками. Ульяна Федоровна принесла мальчика в ванную, положила его на специальный пеленальный стол с высокими бортами, вспомнила, что забыла на кухне отвар череды, который обычно добавляла в воду, и позвала Нику. Та явилась на зов.

– Пригляди за братом, – велела няня, – я пока сбегаю на кухню.

Вернувшись, няня увидела, что младенец лежит в детской ванночке под водой, а его сестра стоит рядом с улыбкой на лице.

Ульяна Федоровна, медсестра по образованию, выхватила малыша, начала делать ему искусственное дыхание, а когда ребенок наконец слабо запищал, вызвала «Скорую». Мальчика увезли в реанимацию. Галина в тот злополучный день слегка приболела и лежала в кровати, узнав о происшествии, она лишилась чувств.

Расторгуев, спешно вызванный со съемок, ринулся в больницу. А туда уже явилась милиция, ведь врачам, если к ним привозят пациента со следами насилия, вменяется в обязанность информировать органы правопорядка. Няня, которая реанимировала мальчика, впопыхах не заметила у него травму головы, а врачи при первом же осмотре обнаружили: у ребенка перелом основания черепа. Опытные доктора предположили, что его уронили на пол, он потерял сознание, а человек, сделавший это, испугался, решил, что вода приведет ребенка в чувство, и опустил мальчика в наполненную ванночку. По счастью, именно в тот момент и появилась няня. Она оживила младенца, и его благополучно доставили в клинику.

Когда Андрей Борисович выслушал врачей, он сразу понял, кто виноват в произошедшем, – Ника. Ульяна Федоровна ушла на кухню за отваром череды, старшая сестра осталась с братом наедине. Потом малыш каким-то образом очутился под водой. А Вероника-то стояла рядом!

Взрослые накинулись на негодницу толпой. Расторгуев впал в бешенство. И его можно понять: он чуть не потерял единственного ребенка. Андрей Борисович, еще недавно прекрасно относившийся к дочке Галины, кричал:

– Ее следует отправить в специнтернат. Туда, где живут дети-убийцы! Арестуйте эту тварь!

Милиционерам пришлось охладить пыл актера, ему объяснили:

– Девочка слишком мала, ее нельзя привлечь к ответственности.

А Ника плакала и твердила: «Я братишку не трогала».

Актер надавал ей пощечин, а потом вдруг сообразил: если поднимется шум, затеется расследование, то на замечательном имени Расторгуева, на его сияющих доспехах артиста-рыцаря, всегда исполняющего только лубочно-положительные роли, может появиться темное пятно. Объясняй потом всем, что он не отец малолетней преступницы, а всего лишь сожитель ее матери. Андрей Борисович чрезвычайно пекся о своей репутации, поэтому помчался к самому высокому милицейскому начальству и смог замять скандал. Милиция более ни в больницу, ни на квартиру Расторгуева не приезжала, ни Нику, ни кого-то другого не допрашивали. Но Андрей Борисович заявил гражданской жене:

– Пусть мерзавка покается, попросит прощения за содеянное, расскажет честно, что произошло, и тогда она останется в семье. Если же продолжит врать, я сдам ее в детдом. Раз нельзя запереть сволочь за решетку вместе с преступниками, пусть живет в обычном сиротском приюте. А тебе я запрещу общаться с дочерью.

Галина начала упрашивать Веронику признать вину. Но та упорно твердила:

– Няня крикнула: «Ника, присмотри за братом». Я вошла в ванную. Тети Ули там уже не было. Братик лежал в ванночке, водичка закрывала ему личико. Я испугалась, что малыш утонет, вынула его, стала звать Ульяну. Няня прибежала. Это все. Я его не топила!

– А кто же это сделал? – заорала мать и отвесила Нике оплеуху. – Лучше признайся честно. Нельзя врать взрослым. Хочешь в приют? Андрей тебя туда живо отправит! И кто уронил малыша?

Услышав последний вопрос, Ника отчаянно разрыдалась.

– Мамочка, я случайно! Выхватила братика, а он был таким скользким, что сам из моих рук выпал. Я не хотела! Я его не топила! Мамулечка, я заболела, мне плохо… Я лунатик, хожу во сне и сама не знаю, что делаю… Я не помню, как очутилась в ванной, честное слово! Услышала голос няни, пошла по коридору, потом гляжу – братик под водой. Я очень-очень больна. Мамочка, почитай книгу «Лунный камень», там про это написано. Я… я… я…

Очередная наглая попытка дочери обелить себя, на ходу придуманная ею история про лунатизм и бесконечное повторение местоимения «я» взбесили мать. Галина схватила тяжелую статуэтку, стоявшую на комоде, и начала бить ею дочь. На крики девочки прибежала Ульяна Федоровна, схватила Нику и сказала хозяйке:

– Если убьете ребенка, вас в тюрьму посадят. Подумайте о сыне – что с ним будет?

Галина убежала в свою спальню. Веронику нянька заперла в детской, откуда ее с того дня не выпускали.

Расторгуев устроил падчерице совсем не сладкую жизнь. Она не ходила в школу, кормили ее скудно, игрушки отняли, ей предписывалось делать уроки, читать исключительно учебники. Все. Никаких прогулок, никаких встреч с подругами, никаких подарков, развлечений, телепередач.

К сожалению, крошечный мальчик никак не выздоравливал. К тому же в клинике к нему прицепилась какая-то инфекция. Срочно понадобилось переливание крови, которую решили взять у родителей. Андрей и Галина сдали анализы, и тут на голову Расторгуева упало новое известие: биологический отец новорожденного вовсе не он. Артист потребовал от гражданской жены объяснений. Галина разрыдалась:

– Я никогда не изменяла тебе.

– Лаборатория врет? – взвился актер. – Отлично, раз я родной отец малыша, пусть ему перельют мою кровь.

– Нет! – закричала Галя.

– Вот здорово! – заорал артист. – Понятно теперь, в кого Вероника патологической вруньей уродилась. Убирайся вон из моего дома!

– Пожалуйста, выслушай меня, – взмолилась Галя. – Меня изнасиловали, я не осмелилась тебе об этом рассказать.

Расторгуев только расхохотался и выгнал Галину с детьми на улицу…

– Ну и зачем вы рассказали мне сию пренеприятнейшую историю? – спросила Лидия Максимовна, когда Зоя завершила повествование.

Домработница посмотрела прямо в глаза заведующей.

– У вас под опекой много детей. Вероника испорченная дрянь, такая же, как ее мать, обманывавшая Расторгуева. Девочка уже сделала одну попытку убить человека, значит, может повторить ее. Не следует верить ни единому ее слову. Ника будет играть роль несчастной страдалицы, рассказывать о своем лунатизме, прикинется бедной овечкой, а все потому, что ей патологически необходимо внимание окружающих. И хитрая бестия уже добилась своего – как же, выступает на телевидении, ею восхищаются! Но имейте в виду, Вероника злобное, агрессивное создание с прекрасными артистическими задатками. И как только она поймет: в детдоме появилась другая популярная воспитанница, теперь все восторгаются не ею, а другой девочкой, она ее убьет и вновь запоет про лунатизм. Избавьтесь от Вероники. У вас экспериментальный элитный детдом, переведите преступницу в обычное заведение, подальше от столицы. Это неправильно, что мерзавка никак не наказана. Ника должна понять: она избежала суда исключительно по малолетству, но ее поступок отвратителен, все его осуждают. Ан нет, мерзавку показывают по телевизору и она получает награды!

– Почему же Андрей Борисович ходатайствовал за девочку? – удивилась заведующая. – По какой причине устраивал ее именно к нам?

Зоя развела руками.

– Расторгуев слишком добрый человек. Да, он вспыльчив и на волне гнева может наломать дров. А еще хозяин ненавидит лжецов. Сам-то никогда не врет, поэтому испытывает прямо-таки физическое отвращение к тем, кто говорит неправду. Под влиянием стресса артист выпер Галину, но спустя несколько недель ощутил дискомфорт, ведь не очень-то красиво выкидывать на улицу женщину с двумя детьми, один из коих младенец. И тут ему позвонили из милиции – Галина покончила с собой. Она оставила записку, в которой указала: «Я осталась без средств к существованию. Не на что купить еду, мы ютимся в каморке. Лучший выход из создавшегося положения смерть. Прошу тех, кто найдет наши тела, обратиться к Андрею Борисовичу Расторгуеву и попросить его похоронить нас по-человечески».

– Наши тела? Нас? – ужаснулась Лидия Максимовна. – Галина хотела забрать с собой детей?