Перешагнув порог собственной квартиры, я обесси-ленно уселась на полку под вешалкой. Навалилась такая усталость, как будто основную часть дороги протопала пешком. Предстоящая ночная поездка с похищением Михаила угнетала. Голова отказывалась соображать. Иногда приливная волна разумности пыталась активизировать сознание и заставить оценить кое-какие моменты, подмеченные при встрече с Мишуриком, но быстро отступала.

Я вяло порадовалась отсутствию в доме детей — не придется оправдываться за свое угнетенное состояние, покосилась на дверь ванной, подумав о бодрящем душе, следом пришли мысли о крепком зеленом чае. Эк меня прихватило! За короткое время глубоко укоренились Димкины наставления! В кухне на дверце холодильника висела записка: «Проверь мобильник! Я, если ты еще меня помнишь, твой сын, уехал с ночевкой к Людмилкиным родителям на дачу. Звонила Ленка, просила напомнить, чтобы дома ее тоже не ждали, на занятия поедет утром прямо от Насти. Пропал папик. Вместе с котлетами и машиной. Искать у бабули. Без котлет. Их наверняка нашли кошки или бабулины гости. Ма, сделай новые, проверь мобильник!!!»

Проверять его не было необходимости, просто разрядился. Я подумала, что сама судьба толкает меня на выручку Мишурика. Иначе зачем она обеспечила мне такие подходящие условия. Самое интересное, что я не могла понять, кого мы решились спасать. Жертву или соучастника преступления. Не стоит сомневаться, что вокруг нас идет ловля на живца. Живец — Мишурик, правда, не совсем живой. Ксюшин Тимур и его команда, скорее всего, пытаются отловить супругов Кочневых. Бородач Арсений не известно, на чьей стороне. Сам по себе, свой собственный? Никому не доверяет. Не исключено, что он просто хочет выручить Мишурика. Хотя «просто» так себя не ведут. Может, они родственники? Тогда зачем ему это скрывать? Обругал бы «племянничка», или кем там он ему приходится, по полной программе и, скрепя сердце, выразил желание вытащить его из бандитских лап. Не имеются в виду лапы, тьфу ты, добрые руки медперсонала.

Я медленно поплелась в душ. Стараясь больше ни на что не отвлекаться, отсортировала шампунь от геля и косметических прибамбасов, которыми увлекается Аленка. Сообразительный Димка тщательно прячет свою пену для бритья в шкафчик. Не единожды умные мысли, роящиеся в моей голове, уводили далеко в сторону от процесса помыва абы чем. А всем, что плохо лежит и не вовремя попадается под руки. Зубная паста в этой цепи — самое слабое звено. Я ее достаточно быстро распознавала, по запаху. А вот приобретенный Аленкой крем для уничтожения волос… Впрочем, в тот раз все обошлось без облысения. Аленка своевременно получила благую весть свыше, из кухонного шкафчика на нее выпал пластиковый поддончик с панировочной смесью, и дочь заявилась в ванную смыть с лица и волос панировку в тот момент, когда я, зажмурившись, пыталась взбить в пену на голове этот самый крем для облысения.

Не выпуская из рук флакон с шампунем, включила воду и позволила себе снова задуматься. Допустим, Коч-невы использовали Мишурика и предприняли меры, чтобы избавиться от него, как от ненужного свидетеля. Если Арсений связан с ними преступными намерениями, едва ли Мишурик решился бы обратиться к нему за помощью. Поручив кому-то устранение у вокзала «Шурика», впрочем, Кочнев мог взяться за это сам, он или Майка должны были убедиться в том, что жертва мертва. Несколько дней Мишурик бесхозным провалялся в клинике Скли-фосовского, откуда его перевезли в другую больницу помощники Ксении и Тимура. Именно эти «несколько дней» имелись в запасе у Кочневых, чтобы окончательно поставить точку в вопросе с «Шуриком». Они ими не воспользовались, а следовательно, дальнейшей его судьбой после расставания не интересовались. Имеется надежда на то, что о ЧП у вокзала, случившимся с ее «супругом», Майка не знала. Была уверена, что, получив тысячу долларов, он по заранее приобретенному билету катит на поезде в Тамбов. В этом случае Арсению, будь он даже сторонником Кочневых, можно доверять.

Я облегченно вздохнула и тут же расстроилась. Половина содержимого флакона с шампунем пенилась у моих ног. «Перевод деньгам!» — сказала бы бабуля. Кинув очередной виноватый взгляд на флакон, я немного приободрилась — внизу красовалась симпатичная кошачья морда. Судя по аннотации, шампунь являлся одним из лучших моющих средств для кошек, призванным эффективно удалять блох. Во всяком случае, это лучше, чем удаление растительности на голове. Следует серьезно поговорить с дочерью, стирает свою любимицу, так хотя бы после этого убирала на место шампунь. От нормальных членов семьи.

До намеченного к отъезду времени оставалась пара часов, которые хотелось использовать с толком. Я решила поближе познакомиться с фирмой пропавшего в неизвестном направлении Горшкова. Хорошо запоминающееся название — «Реверс». Выйдя на сайт этой компании, я поняла, что основным видом деятельности фирмы была реклама. Помимо этого она занималась всем понемножку: имелась студия звукозаписи, работала школа ликбеза «Домашний умелец», в нескольких фирменных магазинах торговали автозапчастями и материалами для строительства и ремонта дома. В рекламном объявлении имелась ссылка на дату и номер лицензии. На всякий случай листок я распечатала, намереваясь утром позвонить в «Реверс» с работы. Если буду в состоянии сделать это. После напряженного воскресного дня еще более напряженная ночь! Многовато будет. Скорее всего, зря ломаю голову над всплытием Буйкова. Он мог вообще не тонуть. Мало других кандидатов в утопленники? Ошибочка вышла. А Тимур просто хорошо отдохнул на природе. Когда очухался, понял прописную истину — время и вправду быстротечно.

Я села на диван и включила телевизор. Как назло, потянуло в сон. В последнее время стала замечать, что под телепередачи очень сладко спится. Особенно под рекламные ролики. Что это? Приближение старости или усталость от слишком активного отдыха? С трудом разлепив глаза, я тупо уставилась на экран, где кривлялась молодая девица «в баранине». Овчинный полушубочек казался слишком кургузым и неказистым, а сама девица, изображающая великое счастье от его приобретения, такой же глупой, как та несчастная овца, память о которой так безбожно изуродовали. Следом забили разноцветные красочные фонтаны, перекрашивая все, что можно, в яркие, насыщенные цвета. Оставалось только дожидаться следующего ролика — рекламы «Ваниша», который, по логике вещей, должен смыть без следа все это яркое безобразие. Но тут на городской аппарат позвонил Димка, облегченно чертыхнулся и велел проверить мобильный телефон. Я хлопнула себя по лбу, все-таки забыла поставить на зарядку! Надо, пожалуй, вообще сменить батарейку. Зарядки на два дня не хватает.

Выслушав ряд поучительных наставлений в отношении мер безопасности, муж неожиданно выказал желание вернуться домой. Не хуже рекламной дивы, пару минут назад являвшей с экрана телевизора образец женщины, достигшей предела своих мечтаний, я выразила искренний восторг и желание немедленно сползать в универсам (после несчетного количества магазинов ноги уже не слушаются) и что-нибудь прикупить к ужину. Димка меня пожалел. Боюсь, не от всей души. Велел отлеживаться и укоризненно пожелал спокойной ночи. Я было хотела признаться ему в любви, но вовремя осеклась. После таких признаний муж запросто может снести все преграды и вернуться домой в любое время ночи. Пусть уж остается слегка обиженным. Непорядочно, а что делать? Сонное состояние пропало сразу же после того, как выключила телевизор. А после зеленого чая, который запила кофе, вообще наступил пик активности. Предстоящая операция уже не казалась аферой. Я начала усиленно продумывать ее детали, удачно совмещая умственную деятельность с физической домашней работой. Через пару минут выяснилось, что подруга тоже не дремала. Влетев ко мне с махровым полотенцем на голове, продемонстрировала металлическую табличку с изображенным на ней номером автомашины.

— Во! Привинчу впереди, когда будем заезжать на территорию больницы. А задний номер замажем грязью.

— Где достала?

— Ну не украла же. Подарок судьбы. А может быть, какого-нибудь угонщика. Дней пять рядом с моей «ракушкой» валялась. Денька на нее надула, а я подумала, подумала и взяла. Еще приготовила резиновые перчатки, фонарик и полбутылки эфира.

— Какого эфира?

— Диэтилового, какого же еще.

— Это тот, который при операциях в качестве наркоза применяют?

— Темнота! Да сейчас полно лучших анестетиков с практически полным отсутствием токсичности.

— А эфир токсичен?

— Да еще как! Только не смотри на меня, как на орудие массового поражения! Я не собираюсь усыплять все отделение больницы. Это мой личный подарок охранникам, кровожадно дежурящим у постели Мишурика. Им к маскам не привыкать, примерят и эфирную. Не поможет, пустим в ход фонарик! Ир, мы не собираемся никого убивать. Мы спасатели. — Наташка на секунду озадачанно прервалась. — О блин! В детство впала. Прямо Чип и Дейл.

А эфир у меня лет пятнадцать без дела в бутылке пылился. Надеюсь, не совсем выветрился. В свое время им масляные пятна выводила. К твоему сведению, это прекрасный растворитель жиров. Ну, хватит болтовни! Я думаю, обойдемся без париков. И так есть чем голову прикрыть. А вот макияж сменить придется. Так что подумай над своей внешностью. И очки не забудь. Лучше всего, бабулины.

— Я в них ничего не вижу, они плюсовые.

— Ничего страшного! Будешь держать направление на мой голос. Ты не помнишь, зачем я к тебе пришла? Ах да! За кофе. Только что банку грохнула. А запах!.. Это тебе не диэтиловый эфир. Хочешь, зайди понюхай.

Наташка посмотрела на меня с надеждой. Довольно витиевато я отказалась. В том смысле, что и сама могу в любую минуту подобную же банку расколотить. Подруга нервничала не меньше меня. Вернее, больше. Я уже успела пройти подобную стадию. Спокойным, несколько нудноватым голосом заявила, что Арсений был прав, наше участием в этом деле носит сомнительный характер. И это только в судебных процессах по уголовным делам сомнения трактуются в пользу подсудимых. А нам господа бандиты навешают по полной программе. Им плевать, что мы без вины виноватые. И начала излагать ей доказательства в том плане, что другого выхода у нас нет. И не только потому, что необходимо спасать жизнь Мишури-ка. Заодно следует подумать и о своей. Когда больному не удастся больше притворяться, заинтересованные господа вытряхнут из него, загипсованного и забинтованного, все, в том числе и степень нашего участия в этой непонятной истории. Так или иначе, но мы заявились к нему в больницу, предварительно ее вычислив. К чему такое упорство? Инициатива в большинстве случаев наказуема. А тут еще тот факт, что у нас оказался пиджак Ми-шурика, но с пустыми карманами. И ведь именно от нас все ждут организации встречи с Майкой. Короче говоря, господа сопоставят все, что можно и в покое нас не оставят. Следует самим о себе позаботиться. А для этого нужны знания хотя бы основных обстоятельств дела. Попробуем вытряхнуть их, в смысле, расспросить о них Мишурика.

— Ир, а ведь у нас нет номера телефона Бороды! — встрепенулась Наташка. — В смысле, Арсения. Как же мы так лопухнулись? И свои номера не сообщили.

— Я думаю, это он в первую очередь лопухнулся. Резидент из него никудышный. Наши номера ему хорошо известны. Так же, как и наша порядочность и незамут-ненность. Пока ты путалась в собственной машине в поисках рулевого колеса, он очень долго открывал ворота — успел позвонить и все необходимое выяснил. Скорее всего, у Майки. Только она могла отозваться о нас с хорошей стороны, как о людях, которым в крайней ситуации, на безлюдье, можно доверять. Но не исключено, что ошибаюсь. Он мог звонить и не Майке. Тады ой! Жаль, что сама она так и не вышла на связь. Действуем вслепую, а что делать?

Наташка повертела в руках мою банку кофе и эхом отозвалась:

— Действуем вслепую, доверять нам можно не только в крайней ситуации. А еще найдется достаточное количество людей, которые… Ладно, это к делу не относится. Что за бледнолицая отрава у тебя в кувшине?

— Димкина суточная норма зеленого чая.

— Надо же! Жизнелюб Ефимов добровольно собрался лопнуть! Как думаешь, стоит оставить ему записку о вреде излишеств, или сам догадается? На одной из больничных коек своего отделения. Кстати, а не перевезти ли нам Мишурика в его больницу?

Я даже отступила. Если бы не мойка, отступила бы и дальше. И только намеревалась обругать подругу за бредовую идею, как она сама определила ее в качестве таковой.

— Перестань трястись! — строго заявила я, трясущимися руками отнимая у Наташки банку с кофе. — Давай-ка лучше сядем и продумаем весь план операции с самого начала. Я тут кое-что прикинула. Прецедент уже был.

Вспомни, как угнали из больницы каталку вместе с будущей графиней Дашковской-Келлер?!

— Так не мы же с тобой…

— Вот в этом и вся прелесть. Как умные люди будем учиться на чужих ошибках.

Минут через десять обсуждение плана закончилось хохотом. Богатое воображение подкидывало такие уморительные детали, что соблюдать серьезность было невозможно. Началось с того, что Наташке понадобилось запрячь нас в каталку, на которой в полном сознании под белой простыней лежал довольный Мишурик, в ногах у него сидел облаченный в зеленый хирургический костюм Арсений и, размахивая вместо кнута капельницей, лихо свистел с помощью пальцев левой ноги. Доскакав до ступенек лестницы, мы с Наташкой ловко запрыгнули на каталку, основательно придавив Мишурика, и с отчаянным гиканьем покатили вниз по ступенькам. На безвременно покинутой Шуриком больничной кровати, сложив на груди руки, спокойно спал надышавшийся эфиром господин охранник. Во рту у него вместо кляпа торчала Наташкина виртуальная булочка с изюмом.

— Ну не могу я заранее ничего планировать! — заходясь в очередном приступе смеха от нового видения, еле выдавила из себя Наташка. — Ты же знаешь, мой метод — экспромт, мой базис — там будет видно! Как-нибудь провернем это похищение. Вот только зря так много ржали. Плохая примета.

В тот момент никому из нас и в голову не пришло, насколько Наташка оказалась права в своем итоговом заключении.