Глава 34

– Слушай, Никит, я не хотела при Машке у тебя спрашивать, но что это за люди приехали на дачу к Семизеровой? Это полиция? – сгорая от любопытства, спросила Таисия, едва они сдали Машу в роддом.

– Почти. Ребята из госбезопасности, – сдержанно объяснил Никита. – Родители Ильи Семизерова – влиятельные люди, Ирина Семизерова – мать их единственного на сегодняшний день внука. К тому же сын у них при смерти. Пускать дело о похищении твоей подруги на самотек никак нельзя. Семизеровы не допустят ареста Ирины, постараются дело замять, как бы к ней ни относились. Они ее потом сами накажут, как сочтут нужным. Я уже известил их о беременности Марии и истории с ее похищением, так что процесс пошел. Но и этих гадов театральных безнаказанными оставлять нельзя. А учитывая все обстоятельства, дело надо провести тонко.

– Гм… – кивнула сердито Таисия. – Свалить все на Ларису Алепову и ее приятелей, а Ирина будет и дальше петь и веселиться, и ей вся эта история даром с рук сойдет? Это, по-твоему, справедливость?

– В общем, да, – без особого энтузиазма подтвердил Никита. – Но согласись, что Алепова с компанией тоже не безвинные жертвы. Между прочим, идею с похищением и маскарад с изнасилованием придумала именно Лариса, Ирина собиралась организовать обычное прозаическое нападение на Машу. Избили бы ее, чтобы выкидыш случился, и все, – развел руками Никита. – Хотя не уверен, что это было бы гуманнее. Неизвестно, насколько точно рассчитали бы исполнители свои силы. Велика вероятность, что твоя подруга могла на всю жизнь остаться инвалидом.

– Тогда давай Алеповой благодарность вынесем и тоже от суда отмажем, – передернула плечами Таисия. – Даже не знаю, кто из них приятнее, Ирина или Лариска, обе сволочи бездушные!

– И я не знаю, – коротко согласился с ней Никита. – Так вот, Ларисе пришла в голову более художественная идея – и бабок подзаработать, и Ирине угодить, и над Машей поиздеваться. Она ее терпеть не может и смертельно ей завидует.

– Зачем же она с ней дружила? – задала давно уже волновавший ее вопрос Таисия.

– Сперва из соображений выгоды, рецензии и все такое, а потом по просьбе своей давней институтской подруги Ирины Семизеровой. Они вместе в театральном учились.

– А ей это зачем понадобилось, ведь тогда Машка еще не была беременной?

– Ирина – девушка дальновидная, мало ли какие сюрпризы жизнь могла преподнести. А вдруг бы Мария с Ильей решили помириться и снова сошлись? Всегда полезно держать руку на пульсе, – наставительно заметил Никита. – К тому же ее предусмотрительность себя оправдала.

– Все равно несправедливо, – сердито буркнула Таисия, выходя на мягкое вечернее солнышко. – Одним сливки снимать, а другим отдуваться.

– Жизнь вообще штука несправедливая в частностях, но справедливая в общем, – поучительно заметил Никита, щелкая брелоком сигнализации. – Залезай. Где-нибудь когда-нибудь она свое возьмет.

– Уф, устал я сегодня, – выруливая со стоянки роддома, пожаловался Никита. – И есть хочется. Омлет твой давно уже переварился, а бутерброды – это не еда. Слушай, – оживился он, – ты окрошку любишь?

– Да, – заинтересованно взглянула на него Таисия, тоже испытывавшая муки голода, но стеснявшаяся в этом признаться. Новой Таисии, безумно стремящейся замуж, стало казаться, что голод – чувство низменное и для барышни на выданье не подходящее.

– Поехали ко мне! Состряпаем окрошечку, наварим молоденькой картошки, сядем перед теликом и захомякаем все это с аппетитом. А потом я тебя домой отвезу. А?

Картина, описанная Никитой, встала перед Таисиным взором как живая, манящая и желанная. Сглотнув слюну, она радостно кивнула, поспешно добавив, что она целиком «за».

– Вот и чудненько. Сейчас в маркет заскочим, все необходимое купим – и вперед, – заметно повеселел Никита.

Таисия млела от счастья на пассажирском сиденье. Конечно, это еще не полноценная личная жизнь, но как на нее похоже. Сегодня они будут вместе есть окрошку, завтра шашлыки, потом будут купаться… Таисия ехала и мечтала, как бы было здорово, если бы Никита в нее влюбился, женился на ней, они бы нарожали детей и жили долго и счастливо. Ездили на пикники, ходили в гости, завтракали по воскресеньям омлетом с тостами. Возможно, он бы даже носил ее на руках. В тот раз у него здорово получилось, легко и естественно. И Таисия предалась созерцанию фантастических картин их невозможной совместной жизни. Даже не заметила, как они добрались до его дома, очнулась, только когда они в ворота въезжали.

– Какой у тебя дом красивый, – вернулась на землю Таисия.

– Ага. Три года назад сюда переехали. Новый, с подземным паркингом, – довольно кивнул Никита. – Вон моя парадная, – кивнул он вперед, чуть наискосок. – Елки! – тут же ругнулся Никита, добавив к елкам еще несколько междометий. Лицо его утратило недавнюю беззаботность и стало мрачным и напряженным.

– Что случилось? – занервничала Таисия, пытаясь отыскать в окружающем безоблачном мире причину столь резкой перемены.

– Настька пожаловала, – сквозь зубы процедил Никита.

Таисия проследила за его взглядом и увидела сидящую на лавочке возле подъезда брюнетку в узеньких слаксах, с бледным лицом и огромными глазами. Брюнетка немигающим прищуренным взглядом следила за Никитиным джипом. Таисия непроизвольно вжалась в спинку сиденья, желая и вовсе раствориться.

Никита молча сосредоточенно припарковал джип, вышел из машины, достал с заднего сидения пакеты и буркнул Таисии в спину:

– Вылезай.

От столь любезного приглашения у Таисии к горлу подступил соленый ком. Больше всего на свете ей захотелось сейчас вылезти из машины и ломануться через кусты и детскую площадку прочь с этого вылизанного двора на проспект, а там к метро и прямой наводкой домой к маме.

Но, распахнув дверь, Таисия наткнулась на стоящего возле машины Никиту с протянутой рукой. Пришлось проглотить ком, опереться на его руку и плестись следом за ним навстречу Настасье. Ее руку Никита так и не выпустил, то ли забыл от страха, то ли для внутренней поддержки держал. Лицо Никиты было насупленным, строгим, но Таисии почему-то казалось, что он почти испуган.

– Привет! А я вот как раз тебе звонить собралась, – поднимаясь с лавочки им навстречу, пояснила Анастасия. Лицо ее лучилось ослепительной ласковой улыбкой, и пальцы Никиты, сжимавшие руку Таисии, как спасительный круг, ослабели.

Таисия ревниво оглядела соперницу. Впрочем, какая она Анастасии соперница? У той вон какая талия тонкая, ноги от ушей, и бюст, впрочем, бюст у Таисии как раз не хуже. Зато все остальное подкачало: Талия как у бегемота, и живот…

Вероятно, Анастасия полностью разделяла Таисино мнение, ее взгляд, мельком скользнувший по спутнице бывшего мужа, остался равнодушным и чуть насмешливым. Не конкурентка – читалось в нем.

– Здоро́во, – без тени дружелюбия поздоровался Никита. – Забыла что-то?

– Да нет, просто поговорить приехала, – подходя вплотную к Никите, проворковала бывшая миссис…

А кстати, какая миссис? Таисия только сейчас сообразила, что не знает фамилию родственника. Может, тоже Конопелькин? Но сейчас на такие пустяки отвлекаться было не время. И хотя Никита разговаривал с бывшей женой лениво, подчеркнуто равнодушно, пальцы его руки, сжимавшие Тасину ладонь, то и дело нервно перебирали по ней, как по клавишам. Ох, не перегорело еще, ох, не улеглось, волновалась Таисия, ожидая, что в любую минуту он повернется к ней с виноватым смущенным видом и скажет, что окрошка отменяется, и предложит вызвать такси. Гадко, унизительно.

– Можем мы с тобой кое-что обсудить? – наклоняя набок голову и заглядывая Никите в глаза, проворковала Настасья. Пальчики ее легкими касаниями скользили по Никитиному предплечью, и волосы у него на руке встали от этого дыбом. Настино загорелое лицо, освещенное лучами вечернего солнца, выглядело нереально красивым, а изогнутые луком губы манили к страстным поцелуям.

От этой безупречной красоты у Таисии слезы на глаза навернулись. Ну как жить на свете таким посредственным простушкам, как она или Машка Семизерова? Какие у них шансы устроиться в жизни, если рядом обитают такие неотразимые Настасьи? Стоит ей только пальчиком поманить, и любой мужчина к ее ногам как подкошенный рухнет. Сейчас вот Никита падет, со вздохом поняла Таисия и заранее начала отступать от него, потихоньку вытягивая из его руки ладошку. Не позволил, подтянул обратно.

– Извини, у меня сегодня планы. Позвони завтра, договоримся, – предложил Никита, намереваясь обойти бывшую стороной и скрыться в парадной. Таисия, глядя на его ходящие ходуном желваки, понимала, с каким соблазном он борется и каких сил ему это стоит. Вероятно, понимала это и Настасья.

Она улыбнулась ему снисходительно и, потянув у него из руки пакеты, проговорила нежным просительным тоном:

– Пожалуйста, я надолго тебя не задержу. Поставь свои пакеты, твоя спутница за ними присмотрит. Извините нас, – обратилась к Таисии Настасья. – Я украду его у вас всего на пару минуточек.

Никита подчинился ей, двигаясь, словно зачарованный, а Таисии пришлось остаться на лавочке возле пакетов и бороться с унижением и разочарованием. А она так мечтала об этой окрошке и о вечере у телевизора. Надо было Никиту вести в ресторан, к себе в гости, куда угодно, только не пускать его домой, к этой загорелой женщине с золотистой кожей и плотоядной улыбкой.

А Настасья, взяв бывшего мужа под руку и прижавшись к нему всем телом, уводила его все дальше, нашептывая что-то на ухо, шевеля соблазнительными яркими губами, и голова Никиты наклонялась к ней все ниже, словно он, теряя волю, признавал свое поражение.

Таисия сидела на лавочке, глотала слезы и прощалась с мечтой. Куда ей очаровывать таких красивых, умных, сильных мужчин, как Никита. Ее удел – никчемные неудачники, маменькины сынки с комплексами и непомерным самомнением. Надо уходить. Уходить самой, бежать. Бежать от смущенных извинений, от предложений вызвать такси и унизительных обещаний позвонить. Бежать! Таисия поднялась с лавочки и замерла: что-то пошло не так. Пока она глотала слезы, ситуация изменилась. Бывшие супруги стояли друг против друга, и Никита, освободившись от женских оков, держался свободно, а лицо его было хмурым, почти гневным.

Настасья попыталась снова до него дотронуться, но Никита шарахнулся от нее как от прокаженной, резко развернулся и пошел назад к Таисии, не оглядываясь.

– Никита, постой! – требовательным голосом окликнула его бывшая и прибавила шагу. – Постой. Ну что тут такого? – стараясь не отстать от Никиты, говорила она. – Мы хорошо заплатим…

– Заплатите? – резко оборачиваясь к ней, повторил Никита. – За убийство?

– Господи, что ты несешь! – суетливо оглядываясь по сторонам, нервно засмеялась Настасья. – Я просто попросила тебя о помощи. Ты самый близкий мне, самый надежный человек, кого я знаю, – неестественным фальшивым голосом говорила она, все более заметно нервничая.

– Близкий? Надежный? Ты имела в виду – тупой и недалекий? – презрительно усмехнувшись, уточнил Никита. – Ведь ты меня именно таким всю жизнь считала. – Настасья закатила глаза и попыталась возразить, но ей не дали. – Когда у твоего шибко умного и утонченного афериста случились неприятности, ты тут же вспомнила обо мне. Представляю, как ты его успокаивала. Не волнуйся, дорогой, я съезжу к моему бывшему дурню, подпою ему немного, и он уладит все наши неприятности. Не уладит, – жестко подвел черту Никита. – И еще, мой тебе совет: никогда больше не показывайся мне на глаза. Сделай так, чтобы я о тебе забыл. Иначе у вас, голуби, начнутся по-настоящему серьезные неприятности. Ты меня знаешь, – тихо, почти ласково пообещал Никита и протянул Таисии руку: – Идем, Тась. Извини, что задержался.

Настасья смотрела им вслед полными холодной ненависти глазами, но окликнуть их не посмела.

Когда Никита с Таисией вошли в квартиру, он поставил пакеты на пол и, съехав по стене, сел рядом с ними, уронив голову на руки.

– Никит, – несмело позвала Таисия. – Никит, может, мне лучше поехать?

Он поймал ее руку и неожиданно прижал к щеке.

– Нет, – проговорил он глухим, чуть хриплым голосом, – не уезжай. Сейчас будем делать окрошку. – И потом проговорил взволнованно, горячо: – Я просто был дурак, понимаешь? Полный дурак! Жил с женщиной, знал, что она меня презирает, использует, прощал ей все, нянчился с ней, придумал розово-голубой образ неземной чистоты и доброты и уговаривал себя, что так оно и есть. Но теперь все! Понимаешь, – все. – Он поднял на Таисию неожиданно счастливые веселые глаза. – Сво-бо-да! Кончено! – Никита вскочил на ноги и, обняв Таисию, закружил по прихожей. – Свобода! Долой тиранов, да здравствует окрошка! Да здравствует новая жизнь, плевать на старую! – Он подхватил пакеты с покупками и, весело насвистывая, направился на кухню.

И на этом он, кажется, действительно поставил точку на прошлой семейной жизни.