На следующий день после речи премьер-министра уже не только «Телеграф» объявил, что произошла настоящая катастрофа. К этому изданию присоединились почти все остальные газеты, а также несколько правительственных заднескамеечников и лидер оппозиции. Особенно лидер оппозиции, чьи возбужденные вопли на весь мир напомнили лай гончей, только что учуявшей первые признаки слабости своей жертвы.

О проигрыше дополнительных выборов в Восточном Дорсете стало известно утром в пятницу, и сначала это вызвало оцепенение у верных сторонников партии. Однако к завтраку оно уже прошло, и они принялись выражать свою досаду и разочарование. Мишень при этом у всех была одна – Генри Коллинридж.

Корреспонденты в Борнмуте обнаружили множество безымянных высокопоставленных представителей партии, каждый из которых утверждал, что он лично просил премьер-министра не проводить дополнительные выборы во время партийной конференции; тем самым они пытались снять с себя ответственность за поражение.

В ответ администрация премьер-министра нанесла свой удар – «не для протокола», естественно. Они заявили, что во всем виноваты разногласия в штабе партии и прежде всего лорд Уильямс. Однако это объяснение по большей части не нашло отклика. Сработал инстинкт стаи в том, что касалось прессы, а также лидера оппозиции, как пристрастно писала одна из газет, до сих пор поддерживавшая правительство.

В небоскребе на южном берегу Темзы, рядом с тем местом, где Уот Тайлер шестьсот лет назад собрал возмущенных повстанцев, чтобы предпринять попытку изменить существующий порядок, редактор «Уикенд уотч», ведущий телепрограммы политических новостей, изучил газеты и собрал на срочное совещание своих сотрудников. Через двадцать минут программа, рассказывающая о домовладельцах, подвергающихся рэкету, назначенная на следующий день, легла на полку, и часовой выпуск был полностью переделан. Для участия пригласили Бирстеда, а также нескольких специалистов по изучению общественного мнения и экспертов. Новая программа получила название: «Коллинридж. Время уходить?».

Из своего дома в зеленых предместьях Эпсома старший менеджер маркетмейкеров Барклай де Зэте Уэдд, позвонил двум своим коллегам. Они согласились прийти в офис пораньше в понедельник.

– Политические безобразия окажут негативное влияние на рынки, – сказал им Барклай. – И мы не должны остаться с акциями на руках, когда все начнут их продавать.

Главный Кнут находился в Нью-Форесте, в графстве Гэмпшир, в своем великолепном загородном доме, построенном в стиле раннего классицизма. Туда ему позвонили несколько коллег из Кабинета министров и старших заднескамеечников, которые решили поделиться с ним своими тревогами. Сообщил ему о похожих проблемах и председатель исполнительного комитета партии низов.

– Вы знаете, при обычных обстоятельствах я бы обратился к председателю партии, Фрэнсис, – объяснил этот грубовато-добродушный йоркширец, – но складывается впечатление, что между штабом партии и Даунинг-стрит началась война. Будь я проклят, но мне не хотелось бы оказаться в гуще сражения!

С проигравшим на дополнительных выборах в Восточном Дорсете кандидатом связалась «Мейл он санди»: газета демонстративно дождалась, когда он закончит свой ланч, во время которого его страдания слегка притупились. Кандидат не стал скрывать враждебности по отношению к премьер-министру.

«Я потерял место в парламенте из-за него. Неужели он чувствует себя комфортно на своем?» – гласил заголовок пообщавшейся с ним газеты.

Между тем в Чекерсе, летней резиденции английского премьер-министра, расположенной среди рулонных газонов и находящейся под солидной охраной сил безопасности в сельском Бэкингемшире, сидел мрачный Генри Коллинридж, не обращая внимания на официальные документы и окончательно лишившись вдохновения. Камень покатился вниз по склону, и министр не имел ни малейшего представления о том, как его остановить.

Следующий удар был нанесен позже в тот же день и почти всех застал врасплох – даже Уркхарта. Он ожидал, что «Обзерверу» потребуется еще хотя бы пара недель, чтобы проверить стопку отправленных им анонимно документов и фотокопий и получить консультации адвокатов. Не вызывало сомнений, что «Обзервер» под давлением растущей политической шумихи не хотел, чтобы его опередили конкуренты, которые также могли выйти на след.

«Нас будут проклинать, если мы не напечатаем, и проклянут, если напечатаем. Давайте сделаем это!» – кричал редактор отдела новостей.

Но когда Главный Кнут находился в гараже, где возился с карбюратором своего «Ровер Спид Пайлот» 1933 года, на котором носился по улицам Нью-Фореста, его внезапно позвала из дома жена:

– Фрэнсис! Чекерс на проводе!

Политик снял трубку висевшего на стене параллельного телефона, предварительно тщательно протерев руки промасленной тряпкой.

– Фрэнсис Уркхарт у телефона.

– Главный Кнут, пожалуйста, подождите. С вами будет говорить премьер-министр, – сообщил женский голос.

Уркхарт с трудом узнал неуверенный, запинающийся и изменившийся голос Генри Коллинриджа, в котором жизни было не больше, чем у голоса из могилы.

– Фрэнсис, боюсь, у меня плохие новости. «Обзервер» связался с пресс-службой Даунинг-стрит, чтобы сообщить нам о статье, которая выйдет завтра. Я не могу ничего объяснить, но складывается впечатление, что мой брат Чарльз купил акции компании, перед тем как она получила одобрение правительства на выпуск своей продукции, и хорошо на них заработал. Они утверждают, будто у них есть документальные подтверждения – банковские документы, расписки брокеров и так далее. Он купил акции «Ренокса» почти на пятьдесят тысяч фунтов, а двумя днями позже мы санкционировали выпуск их нового лекарства. Чарли продал акции через день с солидной прибылью. По их сведениям, он назвал фальшивый адрес в Паддингтоне. И они намерены опубликовать это в завтрашней передовой статье.

Коллинридж на некоторое время замолк, словно у него не осталось сил продолжать, а потом заговорил совсем слабым голосом:

– Фрэнсис, все решат, что он получил информацию от меня. Что мне делать?

Прежде чем ответить, Уркхарт поудобнее устроился на переднем сиденье машины.

– Вы что-нибудь сказали типам из «Обзервера»? – уточнил он затем.

– Нет. Я не думаю, что они ждали от меня комментариев. На самом деле, они пытаются отыскать Чарли.

– А где он?

– Надеюсь, он хорошо спрятался. Мне удалось с ним связаться. Он… был пьян. Я сказал, чтобы он снял трубку с рычага и не отвечал на звонки в дверь.

Фрэнсис стиснул руль и посмотрел прямо перед собой, почувствовав вдруг непривычную отстраненность. Он впервые начал понимать, что привел в действие машину, которая была настолько могущественной, что он уже не мог ее контролировать. Главный Кнут манипулировал, анализировал и принимал решения, но, несмотря на то что он потратил несколько недель, чтобы тщательно все спланировать, политик осознал, что больше он не в состоянии повлиять на события. Он представил, что мчится по сельской улице, и «Ровер» послушно реагирует на все его команды. Вот он на бешеной скорости преодолевает крутой поворот дороги, и его водителя охватывает восторг. Уркхарт испытывал настоящее удовольствие от движения и чувства опасности и сильнее нажимал на педаль газа, не имея ни малейшего представления о том, что ждет его за следующим поворотом. Но время сомнений ушло. Теперь ему следовало полагаться только на инстинкты, а интеллект должен был отойти в сторонку.

– Где Чарли? – спросил он премьер-министра.

– Дома, в Лондоне.

– Да, я знаю, где это. Нужно кого-то туда отправить, чтобы о нем позаботились. Его нельзя оставлять одного, Генри. Послушайте, я понимаю, что это болезненный вопрос, но в окрестностях Дувра есть клиника, где лечат от алкогольной зависимости. Мы иногда используем ее для заднескамеечников. Там все конфиденциально и удивительно заботливый персонал. Доктор Кристиан, глава клиники – превосходный врач. Я ему позвоню и попрошу, чтобы он заехал к Чарли. Боюсь, вам придется отправить туда кого-то из членов семьи на случай, если ваш брат поведет себя агрессивно. Кого лучше всего послать? Может быть, вашу жену? Мы должны действовать быстро, Генри, ведь «Обзервер» выйдет через несколько часов, и дом Чарльза окажется в осаде. Нам нужно опередить ублюдков. Чарли находится в таком состоянии, что от него можно ждать чего угодно.

– И что мы будем делать потом? Я не могу вечно прятать Чарли. Рано или поздно ему придется ответить за свои поступки.

– А он виновен?

– Я не знаю. Понятия не имею. – Колебания Коллинриджа были верным признаком неуверенности и поражения. – Пресс-служба проверила информацию после того, как они позвонили. Мы действительно лицензировали пару месяцев назад новое лекарство «Ренокса», и стоимость их акций резко возросла. Всякий, кто являлся их обладателем, получил солидный выигрыш. Но у Чарли нет денег на покупку акций. И как он мог узнать про «Ренокс»?

Уркхарт снова заговорил голосом, не терпящим возра-жений:

– Мы подумаем об этом после того, как позаботимся о нем. Его нужно спрятать в каком-нибудь тихом месте, где до него не сможет добраться пресса. Чарли нуждается в помощи, хочет он того или нет, а вам необходимо немного прий-ти в себя. Вы должны соблюдать крайнюю осторожность, когда будете принимать решение, как вы им ответите.

Он немного помолчал, чтобы премьер-министр осознал происходящее, и добавил:

– Вы не можете позволить себе допустить ошибку.

Коллинридж устало согласился. У него не было ни сил, ни желания спорить, и он обрадовался, что Главный Кнут проявил такую уверенность и жесткость – и пусть при этом страдали его семейная гордость и достоинства его поста. У него уже не было ни сил, ни желания возражать.

Премьер-министр посмотрел сквозь освинцованное окно на поля, окружавшие Чекерс, а потом – дальше, на древний березовый лес, и попытался взять силу и уверенность у величественных деревьев, окутанных золотым сиянием осеннего солнца. Они всегда дарили ему вдохновение и служили постоянным напоминанием о том, что все проблемы рано или поздно решаются; но сегодня вечером, как он ни старался, внутри у него царила пустота.

– Что еще мне нужно сделать, Фрэнсис? – спросил Генри.

– Ничего. Сначала следует узнать, что именно напишет «Обзервер», и тогда нам будет легче принять решение. Проинструктируйте свою пресс-службу, чтобы они никому ничего не говорили до тех пор, пока мы не устроим Чарли в надежном месте.

– Спасибо, Фрэнсис. Могу я позвонить вам еще раз, когда мы узнаем, что напечатает «Обзервер»? А пока я буду чрезвычайно признателен вам, если вы свяжетесь с доктором Кристианом и попросите его о помощи. Если Сара выедет прямо сейчас, она будет в доме брата через два часа. Я немедленно с ней переговорю.

Коллинридж заговорил официальным тоном, пытаясь прогнать напряжение, поселившееся у него внутри, но Уркхарт слышал, как дрожит его голос.

– Не беспокойтесь, Генри. У нас все получится, – подбодрил он премьер-министра. – Верьте мне.

Сначала Чарли Коллинридж не возражал против визита невестки, которая отперла дверь запасным ключом. Он громко храпел, устроившись в кресле, в окружении следов вчерашнего возлияния, и начал возмущаться только после того, как жена его брата целых пять минут безрезультатно пыталась его разбудить и в конце концов воспользовалась льдом, завернутым в кухонное полотенце. Его протесты стали еще громче, когда он понял, что говорит Сара, предлагавшая ему «уехать на несколько дней», однако разговор разом потерял смысл, когда она спросила про акции. Миссис Коллинридж ничего не смогла от него добиться, а уезжать Чарли категорически отказывался.

Только после того, как через час приехали доктор Кристиан и Младший Кнут, они сдвинулись с мертвой точки.

Незваные гости сложили сумку с самыми необходимыми Чарльзу вещами, после чего втроем вывели протестующего брата премьер-министра к машине доктора Кристиана, припаркованной с другой стороны здания, чтобы не привлекать ненужного внимания. Им повезло, что Чарли частично лишился координации движений, а потому не сумел оказать серьезного сопротивления.

К несчастью, все это заняло слишком много времени, и, когда черный «Форд Гранада» доктора выехал на улицу с Сарой и Чарли на заднем сиденье, команда Ай-ти-эн, которая только что подъехала к дому, успела их заснять.

Видеозапись с уезжающим Чарльзом, очевидно прятавшимся на заднем сиденье машины, рядом с которым сидела расстроенная жена премьер-министра, стала ведущей темой вечерних новостей вместе с подробностями откровений «Обзервера». Дежуривший ночью редактор Ай-ти-эн, прежде чем отправить пленку в эфир, позвонил ведущему редактору, чтобы получить у него одобрение. Он хотел прикрыть свою задницу, чтобы в случае чего сослаться на начальство, и сказал следующее: «Как только это покажут по телевизорам, премьер-министр уже не сможет заявить, что он в этом не замешан».