Глава 18
– Додумался же ты явиться прямо к нам домой! – негодовал Невин, удивленный сообщением дворецкого о том, что к нему пожаловал некто мистер Милрой. С синяками под глазами его единокровный брат выглядел намного хуже Голландца. – Мама только что пережила один удар. Если она увидит тебя в гостиной своего дома, то может лишиться рассудка.
– Я пришел сюда не для того, чтобы изводить твою мать. – Раньше Кинан заставил бы герцогиню прикусить свой змеиный язык. – Выбирай: будем торчать на улице, у всех на виду, и поливать друг друга оскорблениями, давая пищу для сплетен, или ты пригласишь меня в дом и мы будем делать вид, будто смирились с тем, что мы братья.
Невин стоял, скрестив руки на груди и подпирая закрытую дверь. Он увидел, что проезжающий мимо экипаж замедлил ход и один из сидевших там пассажиров оглянулся, завидев их. Дрейк мотнул головой.
– Черт! – Он развернулся и открыл дверь. – Входи. Что бы я ни выбрал, сомневаюсь, что о нас перестанут судачить.
Кинан последовал за братом.
Царившая в доме роскошь нисколько не удивила Милроя. Элегантный холл свидетельствовал о богатстве, которое приумножалось многими поколениями, об осознании собственного величия, впитанного с молоком матери. Быстрые, уверенные шаги Невина лишь подтверждали, что он принимал это шикарное жилище как должное.
Войдя в библиотеку, Кинан заметил целую коллекцию птиц. Милрой погладил оперенье чучела пустельги, установленного на деревянной подставке. Казалось, что птица вот-вот взлетит.
Кинану никогда не приходило в голову, что Рекстера может интересовать что-то еще кроме выпивки, карточной игры и проституток. Сейчас Милрой стоял в чужой библиотеке, где ему не было места, и гладил чучело птицы, понимая: несмотря на сведения, собранные о герцоге за эти годы, они все равно оставались чужими.
Невин обернулся и наконец-то заметил, как Кинан с сердитым видом поглаживает птицу.
– Она не кусается, даже если гость непрошеный. Мы можем сесть и поговорить.
Невин сел в одно из массивных кресел цвета слоновой кости, вместо ножек у которого были резные тигриные лапы. Кинан опустился в такое же кресло, только изумрудного цвета – ради молчаливого равновесия.
– Его нашли уже мертвым? – поинтересовался он, нарушая молчание.
Его волновало не только это, но мысли путались, один вопрос влек за собой другой. Он не покинет этот дом, пока не получит ответы на все интересующие его вопросы.
Невин не смог скрыть своего волнения, и у него дернулась щека.
– Вот с этим полная неразбериха. Единственное, что могу сказать с уверенностью: когда я приехал домой, отец был уже мертв. – Откашлявшись, Дрейк спросил: – Откуда ты так быстро узнал о том, что он умер?
Кинан снял шляпу и положил ее себе на колени. Почесал затылок и засмеялся, находя подозрения брата смешными.
– Не я нанес ему смертельный удар, если ты на это намекаешь. Я только себе могу топтать жизнь. Сегодня утром я встречался с Уинни.
Он не собирался рассказывать Невину о своем фиаско. Их отношения даже с натяжкой нельзя было назвать дружескими. И тем не менее вчера вечером они перестали быть врагами. Может быть, вслух Милрой об этом и не сказал, но оценил помощь сводного брата. Это доказывало, что их связывали не только кровные узы, но и любовь к Уинни.
– Судя по выражению твоего лица, я подозреваю, что она тебя не простила.
– Разве можно придумать что-то более нелепое, чем попытка неуклюжего бастарда выразить свои чувства? И разве я давал ей причины думать иначе? Признаю́, мое поведение не делает мне чести. Оно лишь подтвердило худшие опасения Бидгрейна о том, что в моих жилах течет дурная кровь. Он вышвырнул меня прямо на улицу, да еще и ребра пересчитал.
Невин даже рот открыл от изумления, услышав это торопливое возмущенное признание.
– Отец Уинни тебя ударил?
Легко было понять его удивление, ведь Невин стал свидетелем того, как Кинан разделался с Диго и его приятелями.
– Меня держали его лакеи, – добавил Милрой, но увидел, что эта подробность не произвела на Дрейка должного впечатления. – Поэтому я и позволил старику себя поколотить. Это меньшее, что я заслуживаю.
– Значит, непревзойденный Безрассудный Милрой не так неуязвим, как кажется, – беззлобно поддразнил его Невин.
– Никто не совершенен.
– Полиция подозревает ограбление, – продолжал Дрейк, потеряв интерес к тому, чтобы провоцировать Милроя.
Кинан нахмурился.
– А ты что об этом думаешь?
Обхватив рукой подлокотник, Невин вздохнул.
– Это похоже на правду, учитывая то, что карманы отца были пусты. Свидетелей не нашли, потому эта версия возможна, как и любая другая.
– Ты винишь меня в его смерти?
Казалось, этот дерзкий вопрос потряс Дрейка. Он вздрогнул.
– Отец уехал, ничего не объяснив ни мне, ни матери. Никто, даже ты, не знал, когда он вернется. Кроме того, вчера вечером мы с тобой были вместе.
Кинан решил рискнуть.
– Хозяйка «Серебряного змея» сказала, что Рекстер спрашивал обо мне. Он был трезв и играть не садился.
Невин наводил справки о прошлом Кинана и знал об отношениях, которые связывали его с Бланш Шаббер. И Дрейка заметно встревожило сообщение о том, что последнее, чем занимался его отец на этом свете, – разыскивал своего непризнанного сынка.
– Но вы так и не встретились.
Кинан пристально вглядывался в лицо Невина, ожидая увидеть на нем тень подозрения. И с облегчением заметил, что брат не усомнился в его словах.
– Нет. Я догадываюсь, зачем он искал встречи со мной. – Кинан помолчал. Как только он в этом признается, их шаткому перемирию придет конец. – Рекстер проматывал фамильное состояние. Всем известно, что ты продал почти все активы. Можешь не отрицать, Невин, ибо разнюхивать твои секреты стало моим хобби. На некоторых из них я неплохо заработал.
Сдержанности Невина как не бывало.
– Ты его шантажировал?
– Тихо, тихо! Лестного же ты обо мне мнения, братец! Отвечаю на твой вопрос: нет. Зачем мне что-то вымогать у герцога, если он разорялся и без моей помощи?
– Черт побери, я пытался сдерживать его! Он понимал, что поставлено на карту. Отец велел мне: женись на богатой невесте. Как будто моя женитьба махом решила бы все проблемы! Он мог бы не играть, но не хотел остановиться.
«А вот это вряд ли!» – подумал Кинан.
– А теперь послушай меня, Невин. Рекстер никогда не бросил бы играть. Он просто менял игру и ставки. Ты пытался не давать ему денег, да? Наверное, он был вне себя от гнева. Настолько, что захотел…
– Что? Что? Говори же!
– Рекстер уверял, что был женат на моей матери. Что это я настоящий наследник. Предположительно у него были доказательства. Когда от него забеременели обе, и жена-актриса, и любовница-аристократка, семья бросилась исправлять его ошибки. Какая, в конце концов, разница? Подумаешь, разрушили жизнь бедной актрисы-ирландки! У герцога даже наследников оказалось двое – выбирай любого. – В голосе Милроя отчетливо слышалась горечь.
– Я… Ты лжешь! – прохрипел Невин. Он стал белым как полотно, его губы посерели. – Зачем? К чему эти тайные заговоры?
– Совершенно ни к чему! – громогласно заявил Кинан. – Всякий раз, как только ты выставлял на аукционе свои драгоценные акции, я их тут же скупал. В конце концов всё будет моим. Я терпеливый.
Невин встал. Его худшие подозрения подтвердились.
– Всё, кроме благородного происхождения и титула! Этого ты не купишь, поэтому и решил украсть.
– Рекстер и сам готов был мне все отдать, – усмехнулся Кинан. – У него два сына: одного он предал, другой предал его. Когда ты пригрозил лишить его денег, он решил пойти ва-банк, полагая, что я тут же ухвачусь за его предложение и в обмен дам ему деньги. Остуди свой гнев и подумай. Одной семьей герцог уже пожертвовал. Ради денег. Почему бы ему не пожертвовать другой?
Невин пошатнулся и потянулся за креслом, с которого встал. Тяжело опустился в него, сжал ладонями виски.
– Что ты говоришь… Поверить не могу.
– Я тоже не мог в это поверить, – признался Милрой. – Я сразу же раскусил герцога и вышвырнул его из дома.
Это была их последняя встреча.
– Думаешь, когда на него напали, бумаги были у него с собой? – Губы Невина вновь порозовели.
– А зачем еще он меня искал бы?
Невин вздрогнул и засмеялся – холодным, ироническим смехом.
– Милрой, теперь ты понимаешь, что это означает?
Не зная, на что именно намекает Невин, Кинан медленно покачал головой.
– Это означает, братишка, что у меня была более веская причина убить нашего отца, чем у тебя.
* * *
Уинни с пером в руке сидела за столом, пытаясь написать письмо брату. Она уже полчаса смотрела на одно и то же предложение. Как ему обо всем рассказать, чтобы он не вернулся в Англию и не вызвал Кинана Милроя на дуэль? Ведь, кроме Типтона и отца, защитников ее чести хоть отбавляй.
Она поступила так, как поклялась себе никогда не поступать: поверила человеку, который не способен оценить ее душу. Как она ошиблась! Уинни всегда гордилась собственным благоразумием, она была истинной леди – такой, какой хотела видеть ее мама. Если бы не мамин портрет у отца в спальне, ее лицо стерлось бы из памяти Уинни. Как грустно! На глаза девушки с завидным постоянством наворачивались слезы. Единственное, что она помнила о маме, – это ее запах: от Анны Бидгрейн всегда пахло ее любимой клубничной водой.
Уинни яростно вытерла непрошеную слезу. Она всех подвела. Приличные девушки не бывают замешаны в скандалах. Но как же это было чудесно – слушаться своего сердца, а не следовать правилам приличия! Мгновения, проведенные вместе с Кинаном, были исполнены романтики и волшебства. Слишком много любви, слишком много надежды – она отдалась ему безоглядно, делала шаги ему навстречу. А он всегда отступал. Но Уинни не винила его в этом. Он всегда был таким. Изменились только ее планы на будущее.
– Мисс Бидгрейн, – окликнула ее служанка Милли, отвлекая от грустных мыслей. – К вам леди А’Кур.
Уинни отвернулась, тайком утерла слезы.
– Я же просила тебя – никаких посетителей.
Она и так прекрасно знает все, что ей скажут.
– Да, мисс, прошу прощения за свою дерзость, но графиня выглядит еще несчастнее, чем вы. – Пятясь из комнаты, Милли добавила: – Что само по себе неслыханно. Я провожу ее в гостиную.
И служанка закрыла дверь, опасаясь взбучки.
Уинни выдвинула ящик стола и спрятала недописанное письмо. Она закончит его как-нибудь в другой раз. Интересно, что же случилось с Брук? Скорее всего, ничего серьезного. У ее приятельницы идеальная жизнь. Она вышла замуж за человека, который ее любит, и теперь носит в чреве его наследника. Трудно сочувствовать женщине, у которой есть все, о чем Уинни только мечтает. Девушка решила, что муж запретил Брук видеться с ней, и поникла.
* * *
Милли ничуть не преувеличила: Брук действительно выглядела неважно. Она даже не потрудилась встать, когда услышала шаги приближающейся Уинни, а продолжала сидеть с поникшей головой, сжав руки на коленях. Обычно очень опрятная, Брук сейчас была в измятом платье, на подоле – темное пятно. И одета она была не по погоде.
– Брук, дорогая, ты задохнешься в этом наряде! – воскликнула Уинни, но тут же запнулась.
Ее напускной веселости как не бывало, когда она заметила, что ее подруга дрожит.
– Позвать дворецкого, чтобы он принес тебе попить?
– Нет, спасибо, мне просто холодно.
Уинни прикоснулась ладонью к щеке Брук.
– Ты горячая. Тебе следовало бы лежать в постели, а не ездить по гостям.
Брук обхватила Уинни руками, задрожала и стала раскачиваться.
– У меня не было выбора, понимаешь? Что мне оставалось?
Сбивчивая речь и странный вид приятельницы озадачили Уинни.
– Ты заболела. Я пошлю кого-нибудь за лордом А’Куром.
– Нет! – Брук вскочила, ее лицо исказила гримаса панического ужаса. – Я… я… – Она задыхалась, хватая воздух ртом. Затем обхватила живот руками и рухнула без чувств.
– Брук!
Уинни присела рядом с ней и непослушными пальцами стала поспешно расстегивать золотую брошь, которая скрепляла полупрозрачный шарф и накидку. Что же так расстроило ее подругу? Сейчас она расстегнет ее одежду, Брук станет прохладнее, будет легче дышать…
Когда Уинни сняла шарф, она невольно вскрикнула – вся шея Брук была в синяках.
– Нет, нет, нет!
Это немыслимо! Девушка взяла обмякшую руку подруги. Пятно крови, расползающееся на юбке, подтолкнуло Уинни к действиям. С криком выбежав из комнаты, она позвала Гара. Уинни уже знала, кто сможет помочь Брук.
* * *
Все оказалось намного хуже, чем она себе представляла.
Типтон со своим дворецким Спеком прибыли несколько часов назад, по ошибке решив, что пострадала Уинни. С облегчением узнав, что она жива-здорова, ее зять с невероятной силой сжал ее в объятиях, а потом отправился к больной.
Все время до приезда Типтона Брук не приходила в сознание. Она едва пошевелилась, когда он осторожно ее осматривал. Пострадавшую перенесли наверх, в одну из спален. Там с помощью Милли ее раздели, сняли корсет.
Уинни поняла, что выбор платья был не случаен и не имел к удобству никакого отношения. От запястья до плеча руки Брук были в синяках, от желтых до багровых. Справа на плече виднелся воспалившийся укус. Еще несколько укусов было на груди. На окровавленной юбке виднелось ужасное пятно. Пока Уинни любезно предлагала Брук напитки, ее подруга истекала кровью. От вида и запаха крови девушке стало дурно, и ее стошнило.
Типтон, удостоверившись в том, что на руках у него только одна больная, выставил Уинни из комнаты. Девушка, смущенная собственной слабостью, поставила у закрытых дверей стул и стала ждать.
Наконец двери распахнулись. Типтон вздрогнул от неожиданности, неодобрительно вздохнул и присел рядом с ней на корточки.
– Я же велел тебе идти отдыхать.
– А разве можно устать, сидя на стуле? – возразила Уинни, пресекая его возражения. – Скажи правду: она совсем плоха?
Зять секунду смотрел на нее, потом неохотно кивнул. Похоже, увиденное его убедило.
– Синяки, пусть и выглядят ужасно, не представляют опасности. Укусы воспалились, поэтому у леди А’Кур поднялась температура.
– А ребенок? – прошептала Уинни и заметила в глазах Типтона сожаление.
– Ребенка она потеряла. Мне очень жаль, Уинни. Знаю, она твоя подруга… Кто-то непростительно жестоко с ней обошелся.
– Не кто-то, а лорд А’Кур, ее супруг. Человек, который должен о ней заботиться. Он… он… – При воспоминании об избитом теле Брук голос Уинни сорвался. – Я не отпущу ее домой. В следующий раз он ее просто убьет.
– Ты слишком увлеклась, Уинни, и не можешь рассуждать здраво, – произнес Типтон, понизив голос, чтобы их разговор не услышали за дверью. – У этого человека есть права – наши желания никого не волнуют.
Глаза девушки наполнились слезами.
– Права! – воскликнула она. – А как же права Брук? Права ее нерожденного ребенка?
Какой ужас! А она еще завидовала подруге, ее идеальному браку с любимым человеком, не замечая ее отчаяния и страданий.
Типтон вновь усадил свояченицу на стул, но Уинни вскочила, собираясь бежать.
– У тебя истерика. Я пошлю Спека за Девоной.
Уинни вырвалась из цепких рук зятя, продолжая всхлипывать.
– Нет, нет…
Типтон вновь обнял Уинни и прижал ее к себе.
– Тихо-тихо. Если будешь плакать, навредишь ребенку.
Девушка замерла. Она негодовала из-за того, что именно он узнал ее секрет.
– Как ты догадался?
– Тоже мне тайна! Ты не первая, кого я наблюдаю в деликатном положении.
Уинни почувствовала себя полной дурой. Еще и года не прошло с тех пор, как Девона родила первенца. Учитывая профессию Типтона, ему полагалось быть проницательнее остальных.
– Милрой отец ребенка?
Слезы Уинни высохли. Она кивнула. Заметив зловещий блеск в глазах зятя, девушка поспешно добавила:
– Что ты на меня так смотришь? Когда ты встретил Девону, ты тоже не смог удержаться… Это мой выбор, Типтон. И тебя он не касается. – Она горделиво вскинула голову.
Как громом пораженный, Типтон вновь присел на корточки.
– Ты его защищаешь? Смотри, сломаешь шею.
– Не лезь не в свое дело! Ты еще хуже, чем Брок, – пробормотала Уинни.
– Милрой тоже горд, Уинни. Ни один настоящий мужчина не прячется за женскую юбку. И твоя жалость ему не нужна.
Девушка поджала губы: ее зять, сам того не ведая, встал на сторону Кинана. Но лучше так, чем убийственная ненависть, которую она заметила в глазах Типтона.
Уинни поднялась и прошла мимо него. Приоткрыла дверь, взглянула на спящую Брук. Благодаря успокоительным, которыми напичкал ее Типтон, с ее лица исчезли боль и страх.
– Кое-кто предпочитает прятаться за женскими спинами, – негромко протянула Уинни, гадая, как скоро лорд А’Кур явится к Бидгрейнам.
Из лихорадочного бормотания Брук Уинни узнала, что ее подруга отпустила экипаж и пошла пешком, чтобы запутать следы. Что бы там ни говорил Типтон, она не отпустит подругу к мужу.
– Черт, вот упрямица! – выругался виконт, понимая, что Уинни никакими угрозами нельзя заставить не защищать тех, кого она любит. – Ты меня слушаешь?
Девушка подалась назад, прикрыла дверь. Решив, что он имеет в виду Кинана, Уинни ответила:
– Да-да, слушаю. Но ты ошибаешься. Женщины тоже презирают жалость – возможно, даже больше, чем мужчины. И уж точно я не выйду замуж из жалости.
* * *
Вечером Милли разбудила Уинни и сообщила ей, что внизу ее ждет лорд А’Кур. Взглянув на небольшие часы на камине, девушка отметила, что час уже поздний. Долго же он разыскивал свою жену!
Уинни стала не спеша одеваться – пусть лорд А’Кур подождет. С помощью служанки она надела скромное платье из бледно-голубого муслина с небольшим шлейфом. Кружева, которыми было задрапировано декольте, скорее скрывали грудь, чем обнажали ее. Собранные в прическу волосы хозяйки Милли покрыла кружевным белым платком, украшенным бисером. На шею Уинни надела мамин золотой крестик с жемчугом. Довольная тем, как выглядит, она стала спускаться. Сознание того, что от ее убедительности зависит будущее Брук, придавало девушке сил и уверенности в себе.
– Милорд, – приветствовала она графа и сделала знак Гару, чтобы тот не уходил далеко. – Нашу семью часто называют эксцентричной, но наносить визиты в такой час… даже нам не приходило в голову.
Лорд А’Кур ухватился за протянутую руку с измученным выражением лица. Уинни почувствовала, что он дрожит.
– Мисс Бидгрейн, сожалею за столь поздний визит. Прошу меня простить, но мне сейчас не до правил приличия. Моя жена пропала.
Уинни прижала руку к сердцу.
– Бедняжка Брук! – запричитала она, не кривя душой. – Вы должны мне все рассказать.
На глаза гостя навернулись слезы.
– В последнее время меня все чаще задерживали дела, поэтому я уделял жене мало времени. Я вспылил, мы поссорились. Я заперся в кабинете, она ушла: наверно, решила пройтись по магазинам. Не подумав, она отпустила экипаж. Домой Брук так и не вернулась.
– Какой ужас! Надеюсь, вы отправили людей на поиски?
Во взгляде А’Кура на мгновение блеснуло раздражение.
– Конечно, конечно. Моя жена исчезла, как туман на рассвете. – Он вытер слезы.
«Следует вести себя осторожно, – напомнила себе Уинни. – Этот человек непредсказуем». Если бы она сама не видела синяков и укусов на теле Брук, она поверила бы в искренность его переживаний.
– Очень любезно с вашей стороны лично сообщить мне эту печальную новость. Я люблю Брук как сестру. Наша семья чем-то может вам помочь?
– Несомненно, мисс Бидгрейн. Скажите мне, где моя жена, – настаивал лорд А’Кур.
Уинни отступила подальше от гостя, когда в его голосе зазвучала сталь.
Она нахмурилась, изображая замешательство.
– Милорд, вы же только что сами сказали: Брук исчезла во время похода по магазинам. Отчего вы решили, что мне известно, где она?
– Отчего я так решил? – повторил он, угрожающе надвигаясь на Уинни, но тут же остановился, когда заметил, что будет иметь дело с дворецким, если хоть пальцем тронет девушку. Сбросив маску притворства, лорд А’Кур в бессильной ярости сжал кулаки. – А куда же еще могла сбежать эта глупая корова, как не к жалостливому ангелу-спасителю всех угнетенных? А теперь говорите, где она.
Уинни была потрясена. Лорд знал о том, что она занимается благотворительностью. Может быть, Брук о чем-то догадывалась и по наивности поделилась своими подозрениями с мужем? А возможно, он просто выбил из нее признание. Уинни пыталась унять дрожь. Если представится возможность воспользоваться этой информацией против нее, этот жестокий человек сделает это без колебаний.
– Ничем не могу вам помочь, милорд. Гар вас проводит.
Лорд А’Кур бросился к Уинни и схватил ее за руку, изумив всех своей дерзостью. Гар накинулся на него сзади, но граф оказался невероятно сильным. Пока дворецкий пытался оторвать его от хозяйки, лорд А’Кур заламывал ей руку. Уинни слышала, как у нее за спиной всхлипнула Милли, пытавшаяся оттянуть ее назад. Покрывавший голову платок соскользнул и упал на пол.
– Убирайтесь! – взревел Гар и ударил лорда А’Кура в ухо.
Тот закричал и отпустил руку Уинни. Они разлетелись в разные стороны, упав на руки слуг.
– Вам больно, мисс? – плакала Милли, помогая Уинни подняться.
Та в ответ отрицательно покачала головой, пытаясь восстановить дыхание.
– Значит, вот как вы обходитесь с женщинами! В таком случае я ничуть не удивлена, что ваша жена сбежала! – Уинни до сих пор не могла прийти в себя после внезапного нападения. – Гар, проводи его светлость. Выведи его из дома. У лорда А’Кура нет времени на любезности.
– Послушай меня, праведная стерва, мне нужна моя жена! Ты не сможешь долго прятать ее от меня. Я обязательно ее найду! – пригрозил граф, вновь пытаясь наброситься на Уинни. Но Гар крепко держал его за шейный платок. – И, как только я ее найду, я вернусь сюда. – Он так и брызгал слюной, пока дворецкий тащил его к выходу. – Ты еще пожалеешь, что вмешалась в это дело!
По крайней мере, Уинни услышала именно это. Дворецкий придавил лорду А’Куру шею, и тот захлебнулся своей угрозой. Еще один толчок – и его выставили за дверь.
По телу Милли бегали мурашки.
– Этот человек не шутил. Что будете делать, мисс?
– Ничего. Он не сможет доказать мою причастность.
Уинни вцепилась в балюстраду, чем выдала свое волнение. Она не впервые встречалась с грубиянами и не боится угроз. Кроме того, Уинни была уверена: как только Типтон и ее отец узнают о том, что граф ей угрожал, ему придется бежать из города, а не мстить. Это было слабое утешение. Сегодня ночью ей точно не уснуть.
