– Смотрите-ка, Давина, – Райан наклонился над плечом женщины, указывая на цифры в документе. – Нас пытаются уверить, что в посёлке на Храмовой горе жило всего полторы сотни человек. А тут – данные о закупках продовольствия. Видите?

– Как минимум на число, вдвое большее, – согласно кивнула Давина и помолчала, изучая список продуктов. – При этом, судя по ассортименту, разносолами жителей посёлка не баловали.

– Да, только самое основное. Я там нашёл данные по фруктам – их закупали в десятки раз меньше.

– А я тут тоже кое-что нашла. Как вы думаете, сколько в горнодобывающем посёлке нужно охраны?

– Ну, если там разгул хищников… Человек двадцать, наверное.

– Здешние хищники, как и прочие наземные животные, в большинстве своём зимой впадают в спячку, а летом стараются держаться подальше от людей. Нет, мне объяснили, что где-то в тех местах якобы находятся повстанцы. Именно поэтому охраны там держат пять десятков. Плюс охранный периметр такой, что военной базе впору, плюс тяжёлое оружие.

– Ну, в принципе, логично, – после короткого размышления сказал Райан.

– Да, может быть. Но смотрите – пять десятков, это в лучшем случае два взвода. Сколько там может быть офицеров? По официальным данным – один, и к нему парочка-троечка унтеров. Но вот взгляните, я делала выписку: Ян Гервиг, рядовой, оклад соответствующий. Но к этому прилагается огромная премия, плюс ещё какие-то наградные и прибавки без объяснения причин…

– В общем, набирается неплохое офицерское жалованье с премиальными, – согласился Райан. – Вы искали телепатов?

– Да, по логике вещей, им должны платить много. Учитывая, что их деятельность незаконна и должна оплачиваться так, чтобы имело смысл рисковать.

– Что ж, давайте посмотрим остальных.

Спустя два часа поисков им удалось выявить ещё с полдюжины высокооплачиваемых за непонятно какие заслуги рядовых. У Райана уже начало рябить в глазах от чёрных строчек, цифр и имён. Но сдаваться он не собирался.

– И, что характерно – почти все уволены незадолго до нашего прилёта, – подвела итог Давина. – Хорошо, если хоть этого Гервига на месте найдём.

– Кстати, по меньшей мере одному последнюю премию выписали уже после увольнения.

– Интересно, что по этому поводу скажет милейшая госпожа Солер.

– А ничего. Платили много? Стычки с повстанцами были, вот и награждали отличившихся. Уволили потом всех? Сокращение у нас было. Деньги зачислены уже после увольнения? Спасибо, что помогли выявить ошибку нашего бухгалтера. Куда потом делись эти люди? А мы им не сторожа. Нет, идти к Солер смысла нет.

– Но, кстати, это интересная мысль, – заметила Давина. – Инопланетнику исчезнуть без следа на Нильфхеле, особенно на нынешнем Нильфхеле, не так-то просто. Если их куда-то от нас спрятали, то этот объект должен принадлежать самой «Аталанте».

– Или властям, – Райан потёр затёкшую шею. – В любом случае, надо шерстить транспортную службу.

– Но это уже завтра. Я устала и хочу есть.

Они тщательно скопировали все обнаруженные данные, после чего выключили компьютеры и заперли кабинет. К ждавшей их машине капитан и лейтенант спустились в молчании.

– Забавно, – заговорил Райан уже после того, как всепогодник взмыл в небо, направляясь к гостинице. – Мы с вами – телепаты, а занимаемся работой, с которой справился бы любой клерк. Виртуальные бумажки перебираем.

– Для того, чтобы требовать телепатического допроса, нужны веские причины. Их мы с вами и пытаемся найти. Нужно всё-таки съездить на эту пресловутую Храмовую гору, а заодно встретиться там с Гервигом. Тогда мы точно будет знать, псионик он или нет.

– Его от нас спрячут, тут и провидцем быть не нужно.

– Значит, надо попытаться застать их врасплох.

Двери гостиницы гостеприимно распахнулись, когда они вылезли из машины. В холле горел свет, и какой-то мужчина поднялся из кресла им навстречу. По-нильфхельски крупный, он тем не менее не производил давящего впечатления, несмотря на уверенность движений и манер. На нём был отлично сидящий дорогой костюм, на столике рядом с его креслом стояла чашка с дымящимся напитком и лежал планшет, видимо, с местным выпуском новостей.

– Добрый день, – вежливо сказал мужчина. – Вы – капитан Мортимер?

– Да, это я.

– А вы, видимо, – лейтенант Танни.

– Совершенно верно, – кивнул Райан.

– Очень приятно. Меня зовут Бернард Лепиньски.

– Э… Макс Лепиньски – ваш родственник? – уточнила Давина.

– Он мой сын, и я прилетел сюда, чтобы с ним увидеться. Но, видите ли, капитан Мортимер, возникла трудность… Макс отказывается со мной встречаться. И я хотел бы попросить вас посодействовать нашей встрече.

– Простите, каким образом? Конечно, Макс Лепиньски входит в состав миссии, которую я возглавляю, но он не военный, чтобы беспрекословно слушаться моих приказов, да и приказывать ему я данном случае возможным не считаю.

– А я и не прошу вас приказывать, – уверил Лепиньски-старший. – Но вы могли бы поговорить с ним и попытаться убедить его. В конце концов, я – его родной отец, и то, что мы расстались… не слишком хорошо, ещё не означает, что мы стали чужими.

– Позвольте, я угадаю, – сказал Райан. – Вы рассорились из-за политических разногласий.

– Именно так, – кивнул Лепиньски. – Макс временами бывает… слишком импульсивным. Мы так и не смогли тогда прийти к согласию. После я пытался ему помочь, но мои возможности, к сожалению, ограничены. Но я рад, что в конечном счёте у него всё кончилось хорошо. Гражданство Федерации – это, возможно, лучший вариант. Жалею только, что он в Федерации не остался.

– Вы бы не хотели, чтобы ваш сын возвращался домой? – спросила Давина.

– Не хотел бы, сейчас во всяком случае. Я буду с вами откровенен – на родине Максу небезопасно. Конечно, дипломатическая неприкосновенность это замечательно, но… в жизни всякое случается.

– Так вы пришли для того, чтобы убедить его уехать?

– Я просто хотел поговорить с собственным сыном. На это имеет право каждый отец.

– Что ж, – Райан посмотрел на Давину, – думаю, что господин Лепиньски прав. В смысле, он действительно имеет на это право.

– А Макс имеет право отказаться, если не хочет.

– Безусловно, но… Вы позволите, если с Максом поговорю я?

Давина заколебалась, потом пожала плечами, немного раздражённо, как показалось Райану. Танни повернулся к Лепиньски.

– Я попробую убедить Макса с вами встретиться. Но обещать не могу, сами понимаете.

– Конечно, – кивнул Бернард. – В любом случае я вам очень благодарен, лейтенант. Я подожду вас здесь.

– Ну а я, с вашего позволения, закажу ужин, – сказала Давина. – Господин Лепиньски, вы ко мне присоединитесь?

– Нет, госпожа Мортимер, я не голоден.

Макс отозвался сразу и впустить Райана в номер не отказался. Теперь Танни мог оценить, насколько отец и сын похожи – настолько, что он даже удивился, как не опознал гостя раньше, чем тот представился.

– Он ещё там? – тут же спросил Макс.

– Там, – кивнул Райан. – Собственно, из-за него я и пришёл. Он просит уговорить тебя с ним пообщаться.

– Мог бы уж и сообразить, что «нет» означает именно «нет», а не «дай мне возможность поломаться», – Макс вздохнул, отошёл от окна и сел в кресло. – Райан, я понимаю, что он мой отец и останется им на веки вечные. Но нам и в самом деле не о чем говорить.

– Он явно считает иначе.

– Он просто повторит то, что сказал в прошлый раз, только и всего. Я уже все его доводы знаю наизусть. Будь осторожнее, выжди, не лезь напролом, всех не осчастливишь… А он наизусть знает все мои ответы.

– Макс, и что будет плохого, если вы ещё раз всё это друг другу скажете? В конце концов, он мог просто по тебе соскучиться. Не кривись так скептически, одно другому не мешает: если он приехал уговаривать тебя остаться в стороне, это ещё не значит, что он по тебе не скучает.

Макс вздохнул ещё раз, опустил глаза и ничего не ответил.

– А кстати – когда он советовал тебе выждать, он не упоминал, чего именно по его мысли ты должен ждать?

– Я сам не раз спрашивал – какой рак на какой горе должен свистнуть, прежде чем это ожидание закончится. Ответ неизменно сводился к тому, что как-нибудь всё само собой образуется.

– Как-нибудь? Макс, а твой отец вообще человек деятельный?

– Ну… В общем, да. Он уже много лет управляет нашей… то есть своей компанией, и когда он принял её, мы были на грани разорения. А сейчас она одна из самых процветающих на Нильфхеле, по крайней мере, так было несколько лет назад. А что?

– А то, что, сдаётся мне, такой человек не будет сидеть и ждать, пока оно как-нибудь само собой… Меня удивляет поведение нильфхельской элиты. Ладно, превращение из элиты в знать ещё может быть ей на руку, но озлобление всех прочих слоёв населения рано или поздно выйдет боком. И таким темпами скорее рано, чем поздно. Прячущиеся по лесам повстанцы у вас уже есть. Неужели этого никто не понимает? Твой отец не понимает?

– Промышленники всегда блюли свои интересы…

– Так в интересы твоего отца входит гражданская война? Чем занимается его компания?

– Выпуском мобилей. В основном – спортивных. Райан, – Макс в упор взглянул на него, – ты хочешь, чтобы я попытался узнать у отца о его дальнейших планах?

– Хочу, – столь же прямо ответил Райан. – Если, конечно, тебе не претит столь неблаговидное занятие. Я бы сам спросил, да мне он, сдаётся, ничего не скажет. Но, может, с тобой будет откровеннее.

– После стольких раз? – скептически спросил Макс.

– А если ты поставишь вопрос ребром? Мол, если хочешь, чтобы я был благоразумен, скажи, ради чего именно.

– Когда он пытался отговорить меня от ухода из дому, он так ничего толком и не сказал. Но… может, ты и прав. Ведь действительно, что-то он должен думать о создавшейся ситуации, – Макс поднялся. – Ладно, ты меня уговорил. Скажи ему, что я жду его здесь.

– Спасибо, – кивнул Райан.

– Да не за что покамест.

Бернард Лепиньски тоже поблагодарил и пожал Райану руку, прежде чем подняться наверх в комнаты. Проводив его взглядом, Танни направился в столовую. Сегодня они с Давиной засиделись в «Аталанте» и потому обедали вдвоём. Уже сгущались сумерки, и на столе вспыхнул неяркий светильник, имитирующий свечу. Давина спросила, удалось ли ему уломать Макса, и замолчала, Райан тоже молчал, гадая, долго ли продлится разговор отца с сыном. И когда из холла раздался шум, первой его мыслью было: разговор перерос в ссору. Отложив приборы, они с Давиной поспешили на звук громкого голоса.

Оказалось, однако, что шумит хозяин гостиницы, охая и причитая над усаженной в кресло бледной Марисой. Девушка, впрочем, несмотря на бледность, выглядела достаточно спокойной, и от стакана воды, который ей настойчиво совал хозяин, жестом отказалась. Рядом стоял Ульрих, скептически глядя на суетящегося нильфхельца.

– Да что ж это такое? Да как же это?… Сроду в нашем городе ничего подобного не бывало! Чтоб среди дня в людей стреляли!

– Кто в кого стрелял? – громко спросил Райан.

– Да мудака там одного пришили, – хмыкнул Ульрих. Дверь лифта открылась, и из него вышел явно встревоженный Макс. За ним шёл его отец.

– Что произошло? – Макс обвёл все собравшихся взглядом.

Оказалось, что Мариса ещё с утра решила отправиться по местным магазинам. Макс в это время был вместе с Раулем в порту – они что-то там химичили с двигателем «Зимородка» – и потому в качестве сопровождающего девушка взяла с собой Ульриха. И, как оказалось, правильно сделала: когда они уже собирались возвращаться в гостиницу, на выходе из последнего магазина к ним пристала группа явно не очень трезвых парней. Ульрих, не особо церемонясь, их отпихнул, но, похоже, те были готовы к такому повороту, и на крик «наших бьют!» сбежался ещё добрый десяток. Видя, что дело принимает дурной оборот, Лей толкнул Марису в первый попавшийся угол, а сам встал перед ней, готовясь держать оборону. Оружие у него было, но ствола парни не испугались, а начинать стрельбу первым дейнеб не хотел, всё ещё надеясь, что местная шпана, наткнувшись на решительный отпор, отступится. Однако до драки так и не дошло: пока молодняк, взяв инопланетников в полукольцо, подбадривал сам себя, поигрывая цепями и ножами, с противоположной стороны улицы раздались выстрелы. Стреляли, похоже, из верхнего окна или даже с чердака дома напротив, причём не по пришельцам, а по местным. Одного уложили на месте, остальные не стали искушать судьбу и разбежались.

– Похоже, эти подонки уже и местных изрядно достали, – заметила Давина. – Мариса, давайте я помогу вам донести покупки. Вам надо отдохнуть.

Мариса, не споря, кивнула, и они вдвоём собрали пакеты. Сумку побольше взял Ульрих. Райан взялся успокаивать хозяина, краем глаза наблюдая за отцом и сыном Лепиньски.

– Вот именно об этом я и говорил, – Бернард крепко взял Макса за локоть. – На Нильфхеле всё неспокойнее, и взрыв не за горами. Может произойти всё, что угодно. Мы пытаемся стабилизировать обстановку, но…

– Папа, ты и сам отлично понимаешь, что пока у власти нынешний канцлер, все ваши усилия пропадут втуне. Единственный способ стабилизировать обстановку – это поменять всё правительство. Пока ещё не поздно.

– Но не такими ж средствами! – Бернард кивнул вслед Марисе. – От таких методов больше вреда, чем пользы. Ты и не представляешь, с какой силой предстоит столкнуться тем, кто попытается выступить против правительства с оружием в руках. А канцлер… он, в конце концов, не вечен.

Он выпустил руку Макса, слегка поклонился Райану и снял с вешалки строгое пальто с меховой опушкой. Когда он оделся и вышел, Макс с Райаном переглянулись.

– Это самое большее, что он когда-либо сказал, – Макс развёл руками.