Ночью пошёл снег. Райан отчего-то проснулся вскоре после полуночи, поднялся выпить воды и, увидев на комнатном термометре, показывающем заодно и погоду, изображение снежинки, сделал затемнённые окна прозрачными. Снаружи падающий снег подсвечивали уличные фонари, а потом снегопад кончился, и на очистившееся небо выкатилась огромная тусклая луна. Свежий пушистый снег сверкал на перилах балкона и на кроне дерева напротив окна. Райан лежал и любовался красивым зрелищем, пока не уснул.

– Видели новости в сети? – спросил за завтраком Ульрих.

– Нет, а что?

– Вчера были волнения, причём не так далеко от столицы. Их подавили, причём, я бы сказал, били из пушек по воробьям. Вводить целый полк ради нескольких сотен демонстрантов, ведших себя довольно мирно, я бы лично не стал.

– А в новостях ничего, – заметил Рауль.

– Цензура бдит, – философски сказал Райан, накладывая себе джема.

– Когда бдит цензура, начинает работать сарафанное радио. Знаете, чем дальше, тем больше Нильфхель напоминает мне мину с часовым механизмом. Знать бы ещё, на какое время поставлен таймер.

– Что бы он ни напоминал, нам надо работать, – решительно сказала Давина. – Сегодня у нас по плану военная база. Райан, вы уже заказали такси?

– Возьмите лучше всепогодник, – посоветовал Макс. – Снег шёл добрую половину ночи, дороги очистят не раньше, чем через час. А расчистить посадочную площадку – дело нескольких минут.

Мнению местного жителя можно было доверять, и, пролетая над окраинами, а потом над необитаемыми районами, Райан ещё раз убедился в его правоте. Дороги, там, где не успели пройтись уборочные машины, можно было опознать разве что по неестественной ровности снежного покрова. И то можно было усомниться, шоссе это или река.

На базе Федеральных военно-космических сил их приняли не то чтобы дружелюбно, но и без враждебности. Судя по отголоскам чувств хмурого полковника, встретившего их прямо у дверцы машины, недоверие к телепатам сошлось в нём с облегчением от того, что он видит своих. Видимо, местные у него уже в печёнках сидели. Райан, не удержавшись, спросил об этом, и полковник легко согласился.

– Да задолбали уже, – совсем не по-уставному высказался он. – То инспекция, то проверка, то им не так, это им не эдак… Помяните моё слово, скоро нас отсюда попросят.

– Нильфхель пока отношений с Федерацией не разрывает.

– Ну, вам, дипломатам, виднее. Уточнять, что они не дипломаты, Райан с Давиной не стали.

В кабинете было тепло, даже жарко, но Райану это скорее понравилось: бодрящая нильфхельская погода уже на третий день начала надоедать. На Гере времена года сменялись исправно, но что на Ханаане, что на Астурии, что на Пангее климат был тёплым, и он успел к этому привыкнуть. И теперь наслаждался теплом, борясь с желанием расстегнуть верхнюю застёжку мундира, пока на экране терминала мелькали кадры, снятые со спутника.

– Да, за неделю до вашего прибытия на Храмовой горе была какая-то суета, – прокомментировал кадры полковник. – Похоже на массовую эвакуацию, но снято ночью, да ещё с помехами, так что наверняка сказать трудно.

– Помехи естественного происхождения? – дотошно уточнила Давина.

– Не берусь утверждать. Здешняя луна порой такие искажения выдаёт, что даже самая надёжная техника начинает сбоить. Если хотите, я могу приказать обработать снимки, но вряд ли это много даст.

– Вы никому не докладывали о происшедшем? – спросил Райан.

– Кому и зачем? То есть, конечно, мы регулярно отсылаем отчёты командованию, но вряд ли там заинтересовались именно этим происшествием. То, что творится с гражданскими объектами, нас не касается, пока не будет введено военное положение или не поступит приказ от командования. Нас даже местная стрельба не касается – пока стреляют не по нам. Может, это власти со своими повстанцами разбираются, и они в своём праве.

– А здесь есть повстанцы?

– Вы не знали?

– Нет, – Давина переглянулась с Райаном. – Всё зашло настолько далеко?

– И даже ещё дальше. Честно говоря, будь моя воля, я бы ввёл военное положение, не задумываясь. А здешние… я их не понимаю, если честно. Так злить население, и в то же время не пытаться призвать его к порядку…

– Если только местные не врут, не далее как сегодня утром было подавлено какое-то выступление, – заметил Райан.

– Именно это я и имел в виду. Зачем понадобилось бросать даже не полицию, а войска на мирных демонстрантов? Задержаний никаких не произвели, только постреляли-потоптали, да и ушли. С арестами пошли потом, по домам, когда все уцелевшие успели сбежать. Да и арестовывают как-то бестолково – обиженных много, а толку чуть. А уж что творится с налогообложением и прочими финансами… Я не экономист, но не глупо ли душить какими-то конфискациями то одних, то других? – и полковник махнул рукой. – Скоро они докатятся до бунта, помяните моё слово.

Вскоре гости засобирались обратно – время шло, а у них на сегодня ещё была назначена встреча с Сотрудником. Именно под таким именем проходил работник «Аталанты», согласившийся давать сведения на свою корпорацию.

– У вас есть телохранитель? – спросил полковник на прощание. – Я слышал, что каждому псионику положена охрана.

– Есть, но мы его с собой брать не стали, – ответила Давина.

– Зря, господа. На территории базы вам ничего не грозит, но в город я бы посоветовал охрану взять. Не потому, что вы телепаты, и даже не потому, что вы из Федерации. Просто те, кто ходят в одиночку, теперь на Нильфхеле могут попасть в крупные неприятности. Особенно если вы отправитесь в Асгард.

Райан с Давиной переглянулись ещё раз: встреча с Сотрудником должна была состояться именно там.

– Но я слышала, что Асгард – спокойный город.

– Обычно – да. Но именно там отношение к нам хуже всего, как ни странно. Особенно в среде так называемой «золотой молодёжи». Те, кто постарше, ещё помнят былые порядки, да и понимают, что ничем хорошим нынешнее положение не кончится. А вот молодняк ума ещё не нажил, зато успел распробовать, что такое безнаказанность. Вы ведь слышали, должно быть, что нынешнему окружению канцлера позволено больше, чем простым смертным? На них просто не заводят дела, даже если поймают на месте преступления, вот и всё.

Оставалось только поблагодарить заботливого военного за совет. Райан с Давиной молчали, пока не сели в машину, и только когда всепогодник поднялся в воздух, Танни заговорил:

– Всё это более чем странно, не находите? Ну ладно, канцлер Ауг может быть дураком. Но неужели вся его партия – поголовно идиоты?

– Чего только в истории не случалось, – заметила Давина. – Сколько ни наступали на эти грабли, а разжечь рознь охотники всегда найдутся.

– Но доводить дело до гражданской войны? Я ещё понимаю, когда пытаются разжечь ксенофобию, но тут ещё неизвестно, к кому стремятся вызвать ненависть: к чужакам или к собственному правительству. Если уж даже наш бравый полковник, человек сторонний и явно не стремящийся лезть во внутренние дела Нильфхеля, это заметил…

– Мы тоже не должны лезть во внутренние дела Нильфхеля. Наше дело – «Аталанта», и только она.

– Да, но «Аталанта» – часть всего этого. Пока мы не увидим картину в целом, боюсь, мы не разберёмся и в частностях.

– Райан. Вы не должны предпринимать ничего без моего одобрения.

– Я помню, – хмуро кивнул Танни. – Вы одобрите, если я поговорю с Максом? Давина вздохнула и ответила в том же тоне:

– В моём присутствии.

Внизу мелькали чередующиеся пятна местных лесов и полей, похожие на бытовавшие на заре кинематографа чёрно-белые фильмы. Даже на взгляд сверху снег был глубоким, и кое-где его пересекали длинные следы. Мотосани, вспомнил Райан, самый популярный вид транспорта в зимний сезон на планетах с суровым климатом. Способны проехать везде, где есть снег, а энергии тратят значительно меньше, чем транспорт на воздушной или магнитной подушке, либо летающий. Следов по мере приближения города становилось всё больше, пару раз они пролетали над небольшими, утонувшими в снегу селениями, где дома, преимущественно покрашенные в тёмно-красный цвет, казались пряничными. Снег покрывал их крыши, как глазурь.

Показался Асгард, выглядевший сверху таким же разросшимся селением, только дома здесь были побольше и пороскошнее. Лететь в центр было незачем, и всепогодник приземлился на окраинной площадке. Питейное заведение, в котором им назначили встречу, находилось буквально в двух шагах.

Внутри бар был декорирован под какую-то дикарскую хижину, причём со значительно более тёплой планеты – стены, пол и потолок сплетены из прутьев, с неприкрытых балок свисают гирлянды экзотических цветов, если не живых, то хорошо имитирующих живые. Во всяком случае, аромат от них струился свежий и довольно приятный. К стойке, словно связанной из охапки тростника, телепаты не пошли – их интересовал один из столиков. Стало ясно, почему выбрано именно это место – столы у дальней стены здесь были отгорожены друг от друга циновками, да ещё и дополнительно прикрыты голограммами, создающими впечатление, что внутри каждого закутка полутемно и мерцает очаг. Однако стоило пройти внутрь, как стал виден обыкновенный, нормально освещённый круглый стол. Зато негромкий шум бара как отрезало: звукоподавители работали на совесть.

Сотрудник, оказавшийся Сотрудницей, уже ждал их. Молодая темнокожая женщина подняла глаза от высокого стакана с коктейлем.

– Здравствуйте, – приветливо сказала Давина, усаживаясь напротив неё. Женщина кивнула. Райан галантно поклонился и тоже сел. Они не представились, и их собеседница тоже не спешила назваться.

– Господин Кюрдзидис сказал, что вы из Федерации, – сказала она.

– Именно, – кивнул Райан, перелистывая меню. Давина от заказа отказалась, Танни взял себе бокал красного вина, и круглый подносик выехал из люка в центре стола.

– Я уже встречалась кое с кем. И мне сказали, что я могу повторить всё сказанное вам. Я работаю… секретарём у… одного из исполнительных директоров.

– Вам вовсе не обязательно называть нам свою должность.

– Просто я хотела объяснить вам, откуда мне известны некоторые детали…

В общем-то, поначалу ничего особо нового Сотрудница не сообщила. Про суету вокруг Храмовой горы Райан с Давиной знали и так, новостью оказалось только то, что бывших заключённых отправили в приписанный к «Аталанте» космопорт и вывезли с планеты, а вот куда, она сказать не могла. О псиониках она не знала и вовсе ничего. Но вот после стало значительно интереснее.

– Понимаете, такие меры принимаются при подготовке к ликвидации компании, – женщина крутила в руках уже пустой стакан, так что торчащая из него загнутая соломинка моталась по стенке. – Но о таком должны предупреждать заранее, а тут никто ничего не говорит. Более того, если спросить, всё отрицают.

– Уже спрашивают?

– Конечно. Мы не глухи и не слепы, и не я одна заметила, что происходит. Многие беспокоятся. А иные заводят секретные счета, кое-кто начал продавать акции… До паники, правда, ещё не дошло. Мой… босс тоже завёл себе несколько счетов, с которых деньги переводятся куда-то дальше, а куда – я не знаю.

– Готовится сбежать? – предположил Райан.

– Похоже на то, – кивнула Сотрудница. – Знаете, я работаю у него секретарём не очень давно, всего около двух лет, а до того возглавляла один из отделов в филиале «Аталанты» на Опале. Как раз два года назад его ликвидировали, почти сразу после того, как перенесли центральный офис на Нильфхель. Тогда-то мне и предложили перевод, я хотела сохранить работу и потому не стала отказываться. И теперь кое-кто из старожилов говорит, что раньше было лучше и стабильнее. А когда я спросила, что имеется в виду, те люди замялись и отговорились тем, что раньше, мол, корпорация была больше, работала на многих планетах, а теперь словно бы ничего, кроме Нильфхеля, для руководства и не существует. Но, по-моему, они имели в виду что-то другое.

– Я так понимаю, офис на Опале был не единственным из ликвидированных?

– Да, «Аталанта» потихонечку сворачивается. Хотя, как я уже говорила, официально всё отрицается. Знаете, я провела собственное маленькое расследование… нет-нет, ничего такого, что могло бы привлечь внимание… но теперь я знаю, что в отчётностях образовались странные дыры. Например, мне доподлинно известно, что до войны и сразу после её начала «Аталанта» вела дела с Посейдоном и даже имела там своё представительство. Но сейчас никаких следов этого вы в базах данных не найдёте.

– С Посейдоном? – Райан и Давина переглянулись.

Когда-то, когда люди только-только начинали мечтать о космических полётах и предпринимали к тому первые шаги, их воображение населило космос множеством разумных рас. Со временем мечты таяли, и люди уже начали думать, что они одиноки во вселенной. Однако по мере освоения дальних планет человечество получило доказательства, что по крайней мере ещё одна разумная раса в галактике была: оставленные ею развалины, в основном, похоже, ритуального характера, находили то тут, то там. Та же Храмовая гора была так названа отнюдь не случайно. Предшественники получили название Древних, развалинами занялись археологи и лингвисты, со временем сумевшие расшифровать оставленные там надписи. По их сведениям, Древние не так уж отличались от людей, но причина их исчезновения с просторов Вселенной так и осталась тайной. Высказывались версии, что они не исчезли, а ушли в неизведанные области космоса, но куда и зачем, можно было лишь гадать.

Однако, в любом случае, находки доказывали, что возникновение разумной жизни не случайный каприз эволюции, неповторимый на других планетах. В своё время они вызвали всплеск энтузиазма, множество исследователей кинулись на поиски других рас, с которыми человечество могло бы вступить в контакт. И когда в конце концов поиски увенчались успехом, общественность пришла в изумление. Причиной изумления было то, что планета, обладающая разумной жизнью, оказывается, была открыта уже давно. Вот только о присутствии на ней разума люди догадались далеко не сразу.

Посейдон не зря назвали в честь бога морей – вся его поверхность была покрыта океаном, и лишь несколько небольших островов выступали над его поверхностью. Почти вся жизнь, в том числе и разумная, скрывалась под водой. Раса ттартиф (таково было наиболее близкое их самоназванию сочетание звуков, которое мог воспроизвести человеческий язык) мало интересовалась тем, что находилось выше уровня моря, и совсем не стремилась в космос. Люди в свою очередь были плохо приспособлены к жизни в глубинах, так что никаких конфликтов из-за жизненного пространства, либо по каким-либо политическим причинам между двумя расами не возникло. Особой дружбы, впрочем, тоже не получилось. Сперва люди радостно кинулись налаживать связи с братьями по разуму, но ответной радости не получили, хотя полностью отказываться от контактов ттартиф тоже не стали. Между Посейдоном и остальным обитаемым космосом потихоньку завязалась торговля, в основном морскими деликатесами, но этим контакты и исчерпывались. Искать у себя полезные ископаемые ттартиф не позволяли, каких-то новых технологий не предоставили, от аналогичных предложений отказывались, в свои внутренние дела инопланетников не посвящали и сами желания выбраться с родной планеты посмотреть мир никогда не высказывали. В конце концов на них просто махнули рукой.

Тем не менее торговля с Посейдоном развивалась. Со временем выяснилось, что ттартиф могут предложить людям не только вкусное мясо морских животных, рыбу и водоросли, но и множество уникальных лекарств. Фармакологи с радостным визгом вцепились в образцы, но как ни далеко продвинулась наука, она была не всесильна: множество посейдонских веществ оказались плохо воспроизводимыми искусственным путём, а иные не воспроизводились вообще. Одно из них, под названием «ренкот», имело для псиоников особое значение: оно гасило псиспособности. Если нужно было нейтрализовать пленного, ему вкалывали ренкот. Если нужно было замаскировать своего разведчика, поступали так же – и, пока средство действовало, ни один телепат не мог опознать своего. Впрочем, разумеется, чудо-веществом пользовались не только военные: врачи, особенно имевшие дело с душевнобольными носителями пси-способностей, тоже охотно прибегали к его помощи. Синтезировать аналог ренкота, а также его нейтрализатора, без затей названного антиренкотом, так пока и не удалось. Возможности подавить телепатию и прочие таланты были, но лишь путём угнетения всей высшей нервной деятельности. Только ренкот действовал мягко, оставляя человека в полном разуме и сознании, и при этом не вызывал привыкания.

– Вам не страшно находиться в Асгарде? – спросил Райан Сотрудницу, когда они уже прощались. – Нас усиленно пугали тем, что к инопланетникам тут относятся хуже, чем где-либо ещё на Нильфхеле.

– Нет, спасибо вашей, да и нашей службе безопасности. Я уйду через задний ход, а там уже ждёт машина. Многие из «Аталанты» тут даже дома имеют, и ничего, живут. Правда, на улицу без охраны выходить не рискуют.

Они распрощались, и женщина выскользнула из кабинки. Выждав пару минут, телепаты вышли следом. Райан, который остался в тёплой куртке, только расстегнул её, задержался, поджидая Давину, которая повесила свою верхнюю одежду на вешалку у входа. Конец длинного, по моде, шарфа соскользнул на пол, и ножка ближайшего стула, то ли случайно, то ли намеренно, оказалась прямо на нём. Давина потянула за шарф, но вытащить его из-под стула, на котором восседала довольно полная дама, не смогла.

– Извините, можно подвинуться? – обратилась Давина к даме. Видимо, это прозвучало недостаточно громко, так как дама, занятая оживлённой беседой с мужем и попутно делавшая замечания двум вертящимся на своих местах мальчишкам, даже не оглянулась.

– Извините! – громче повторила Давина. Никакой реакции – всё семейство продолжало её игнорировать. Даже когда капитан, потеряв терпение, дёрнула даму за рукав наброшенного ей на плечи жакета, та не повернула головы. Не нужно было считывать эмоции или лезть к ним в голову, чтобы понять: они всё отлично замечают. Но не пошевелятся.

Райан почувствовал, как его неожиданно охватила злость. Захотелось уронить на голову этой толстухи один из свисающих с потолка светильников, или вылить ей на платье то, что ещё оставалось в бутылке на столе, и сказать, что так и было. Но он ограничился тем, что телекинетическим усилием приподнял ножку злосчастного стула и выдернул из-под него шарф.

Вот теперь Давину заметили. Дама тут же замолчала, всем телом развернулась к капитану Мортимер и медленно поднялась, чтоб не сказать воздвиглась, над столом. И без того по-нильфхельски крупная и ширококостная, она благодаря своей толщине и вовсе смотрелась сущей горой, нависшей над тростинкой Давиной. Зато голос у неё оказался неожиданно тонким и на редкость пронзительным.

– Да как вы смеете?! – на весь бар взвизгнула она.

– Не понимаю, о чём вы, – Давина, надо отдать ей должное, сохранила полное самообладание. Только шарф на шею накрутила очень быстро, явно готовясь ретироваться, не дожидаясь скандала. Однако у дамы были свои планы на этот счёт.

– Думаете, вам это сойдёт с рук? – она надвинулась на невольно попятившуюся телепатку. – Курт, ты это видел?!

– Конечно, конечно, – муж дамы тоже торопливо вскочил. – Несанкционированное пси-воздействие… Нужно вызвать полицию.

– Да какая полиция?!

Райан быстро шагнул к Давине. На них уже начали обращать внимание, и позади Танни как по волшебству выросли два плечистых парня.

– Вы видели? – дама театрально простёрла к ним руки. – Нет, вы это видели? Честным гражданам прохода от этих инопланетников нет! А теперь они прислали мозголомов!

– Котик, не кричи ты так, – умоляюще сказал муж. – Ты пугаешь детей.

Райан покосился на детишек – ты выглядели какими угодно, но не испуганными, и с интересом наблюдали за представлением.

– Проблемы? – ленивым тоном поинтересовался один из подошедших парней, не прекращая что-то жевать. Он напоминал бычка на выпасе, но эмоциональный фон прямо-таки кричал, что и ленца в голосе, и расслабленная поза не более чем маска. А из-за соседнего столика уже поднялся кто-то ещё. Дама набрала в грудь воздуха, явно намериваясь разразиться ещё более пронзительными воплями… и застыла, широко отрывая и закрывая рот, из которого не вылетало ни звука. Потом схватилась за горло и засипела.

– Котик, что с тобой?! – муж бросился к ней. Дама зашарила свободной рукой по столу, мужчина схватил стакан с питьём и сунул ей в руку.

– У неё приступ, – громко объявил Райан, беря Давину за локоть. – Такое бывает при осеннем обострении. Родные о ней позаботятся, только проследите, чтобы она не выходила на улицу без сопровождения.

– Эй, погоди-ка! – жующий парень попытался поймать потянувшего Давину к выходу Райана за плечо, промахнулся и качнулся на месте, с удивлением осознав, что ноги отказались ему служить. Райан ждал, что он сейчас завопит, и приготовился «схватить за глотку», образно выражаясь, и его тоже – но пронесло. Видимо, молодчик был умнее, чем выглядел, и пример дамы его кое-чему научил. Телепаты беспрепятственно выскочили из бара, мысленно благодаря бога, что всё случилось буквально в двух шагах от двери.

– Вообще-то, пси-воздействие без согласия – это и правда преступление, – с невесёлой усмешкой сказала Давина, когда они уже сели в машину и та взяла курс на Мидгард.

– В целях самообороны – можно, – отрезал Райан.

Остаток пути они проделали в молчании. В гостинице было полутемно, и Райан решил, что все сидят по комнатам, но в холле обнаружился Рауль, резавшийся в карты с компьютерным столиком. На прозрачной крышке возникали изображения карт, чтобы одна за другой уйти в отбой. Последние двое суток каптри безвылазно провёл на «Зимородке», но то ли уже не находил себе там занятия, то ли просто соскучился по компании. Райан упал в соседнее со столиком кресло. Нильфхельская усталость и правда подкрадывалась незаметно, зато уходила очень неохотно. Утром он вставал, чувствуя себя разбитым, и весь день его тянуло прилечь или хотя бы присесть.

– Как всё прошло? – не глядя на него, спросил Рауль.

– Неплохо. По-моему, ты зря рискуешь.

– Что? А, ты про карты… Ну, тузов у него уже точно нет. Слушай, я не собираюсь лезть в ваши тайны, так что можешь смело говорить, что это не моё дело.

– Я ничего подобного не имел в виду, – Райан поморщился. Вообще-то он и в самом деле не имел права посвящать спутников в детали хода расследования, но в том-то и дело, что посвящать было практически не во что.

– Рауль, вы должны понимать, что такое уровень допуска и степень секретности, – тихо сказала присевшая с планшетом у окна Давина.

– Я понимаю. Единственное, чего я не понимаю, это зачем понадобилось гнать меня сюда, не давая никаких прав. Впрочем, – Рауль поднял руки, – я не собираюсь начинать заново, так что можете не закатывать глаза. Тем более что вашу главную тайну я знаю, так что думаю, про неё можно спросить без опаски. Тебе там новых снов не приснилось? Про Тёмные звёзды или ещё чего-нибудь в этом роде?

– Не приснилось, – серьёзно ответил Райан, решив проигнорировать язвительный тон. – Во всяком случае, про Тёмные звёзды. Несколько снов у меня действительно было, но я не уверен, воспоминания это или просто сны. Хотя похожи на реальность. Давина, а вы их не видели?

– Нет, – не поднимая глаз от планшета, отозвалась женщина.

– А что тебе снилось?

– Какие-то бои. В основном космические. Как будто я стою на мостике и распоряжаюсь. Глупо, я в жизни не командовал космическим кораблём, тем более боевым.

– Правда? – Рауль снова оторвался от своих карт и посмотрел на него. – Райан, а где ты служил во время Дейнебской?

– Я не служил.

– А что же ты тогда делал?

– Не помню.

– Тогда почему ты так уверен, что не служил? Райану оставалось лишь развести руками.

– Знаешь, – теперь Рауль говорил совершенно серьёзно, – я бы не удивился, если б вдруг оказалось, что в прошлом ты действительно был капитаном, а то и кем повыше. Привычка командовать чувствуется, знаешь ли.

– Рауль, – Давина оторвалась от своего планшета, – а где в Дейнебскую служили вы?

– Я? – Рауль вдруг опустил глаза и облизнул губы. – Ну, в начале войны… я служил на крейсере «Неустрашимый». Потом меня перевели на корвет «Затмение».

– Громкое имя, – заметила Давина.

– Да, но я там был младшим пилотом, не более того.

– Крейсер «Неустрашимый»? – Райан нахмурился. – Но постой, это же был…

– Флагман Бенгальского флота, да.

– Так ты служил под началом адмирала де Веги?

– И не просто под началом. Я был его адъютантом.

Райан с Давиной молча смотрели на него. Рауль вздохнул.

– Когда началась война, в смысле – для Федерации началась, я стал просить о переводе. Мне всё казалось, что в войну должность адъютанта – это для канцелярских крыс. Хотя де Вега труса никогда не праздновал и за чужими спинами не отсиживался, так что и его ординарцы, случалось, гибли… Он не хотел меня отпускать, но в конце концов пошёл мне навстречу. Вы не представляете, как я был ему благодарен! Тогда он казался мне чуть ли не идеалом. Адмирала, солдата, патриота… Я им восхищался. А теперь думаю – если бы я тогда его пристрелил, он бы, по крайней мере, умер героем. Не стал бы предателем. И Ниобея…

– Ниобею ты бы не спас, Рауль, – сказал Райан. – В данном случае де Вега всего лишь исполнял приказ. Конверса или Игена. Спасти Ниобею ты мог бы, лишь пристрелив их, но тогда…

– Да, я знаю, – Рауль криво улыбнулся. – Тогда бы мы проиграли дейнебам. Права была Мариса – никогда не знаешь, что может выкинуть даже вроде бы хорошо знакомый человек. Я долго думал, что же заставило Марка де Вегу перебежать к Альянсу, но так и не смог этого понять. Не за свою же шкуру он боялся, в самом деле!

– У Конверса в начале войны было не так уж мало сторонников в Федерации, – заметила Давина. – Вспомните заговор Лутцева. Тогда Симон Конверс был героем, победителем дейнебов, спасителем отечества и всё такое. В то время как власть и командование Федерации себя изрядно дискредитировали.

– И это повод для предательства?

– Возможно, он искренне счёл, что Федерации лучше быть завоёванной. Что Альянс вдохнёт в неё новую жизнь, так сказать.

– Да пошёл он… в задницу с такими соображениями! – Рауль вскочил, оттолкнув столик. – Может, он, превращая мой дом в пыль, и выполнял приказ, но командиров, отдающих подобные приказы, он выбрал себе сам. Конверс с Игеном… Я не знаю, можно ли назвать их предателями. Они с самого начала воевали за Альянс, и если не создали его, то сделали государством. Но де Вега…

Он замолчал и снова плюхнулся на стул. Его собеседники тоже молчали.

– Знаете, я надеюсь однажды с ним встретиться, – после недолгой паузы вдруг признался Рауль. – Всего один раз, больше мне не понадобится. Я понимаю, что это невероятно, но всё равно надеюсь. Может быть… когда война закончится… Де Вега ещё может выйти сухим из воды, и если я должен буду заплатить жизнью за то, чтобы этого не произошло – что ж, я заранее согласен.

– Месть не приносит успокоения, Рауль, – грустно сказал Райан. Ему и в самом деле стало тоскливо. Чувства друга сейчас прямо-таки кричали, что его слова – не поза и не маска, но чужая ненависть всегда удручала Танни.

– А ты когда-нибудь кому-нибудь мстил? Может, я и правда не найду успокоения. Но пока де Вега жив – мне покоя точно не будет.

– Рауль, мне жаль, что так случилось, но вы не должны винить себя, – тихо произнесла Давина. – Вы не могли предотвратить то, чего никто не мог предусмотреть. Ведь на самом деле ваша жажда мести родилась из чувства вины. Нет, я не читала ваших мыслей, но ведь вам всё кажется, что, убив человека, в котором вы так обманулись, вы сумеете что-то исправить, не правда ли? А это не так, поверьте.

– Может быть, – Рауль снова склонился над картами. И безо всякой телепатии было видно, что продолжать разговор он не хочет.