24
Во имя Аннабель Ли

– Я не понимаю, – повторила Дрю. – Что происходит?

Ливви обхватила сестру руками и прижала ее к себе. Они были почти одного роста – не зная их, невозможно было догадаться, что Ливви старше, – и Дрю благодарно прильнула к ней.

Диего и Кристина молча встали. Тай, сидя во главе стола, достал из кармана моток проволоки и принялся рьяно распутывать ее дрожащими руками и спутывать снова. Он наклонил голову, волосы упали ему на лицо.

Джулиан… Джулиан выглядел так, словно его мир рухнул.

– Но зачем? – прошептала Дрю. – Зачем Малкольм забрал Тавви? И почему вы так расстроены?

– Дрю, Малкольм и есть тот, кого мы ищем, – дрогнувшим голосом сказала Эмма. – Он Хранитель. Он убийца. И он забрал Тавви…

– Чтобы добыть кровь Блэкторнов, – закончил за нее Джулиан. – Это последняя жертва. Кровь Блэкторнов нужна, чтобы вернуть Аннабель Блэкторн.

Дрю всхлипнула и уронила голову на плечо сестре. Марк дрожал – Кристина вдруг отошла от Диего, встала рядом с ним и взяла его за руку. Эмма схватилась за край стола. Она уже не чувствовала боли от ран. Она уже вообще ничего не чувствовала.

Она видела лишь Тавви, малыша Тавви, самого юного из Блэкторнов. Тавви, которому снились кошмары, Тавви, который сидел у нее на руках, когда она пять лет назад уносила его из разрушенного войной Института. Тавви, забрызганного краской в студии Джулиана. Тавви, который единственный из всех еще не имел на коже ни одной защитной руны. Тавви, который, наверное, даже не понимал, что происходит и зачем.

– Стойте, – сказала Дрю. – Малкольм дал мне записку. Он велел отдать ее тебе, Джулс. – Она отстранилась от Ливви и вытащила из кармана сложенный в несколько раз листок бумаги. – Он сказал, что послание личное, и попросил его не читать.

Ливви, которая теперь стояла рядом с Таем, возмущенно фыркнула. Джулиан побледнел, глаза его вспыхнули холодным огнем.

– Личное? Он еще хочет, чтобы мы уважали его личную жизнь?

Он выхватил записку у Дрю и чуть не порвал ее. Эмма увидела крупные печатные буквы. Джулиан, казалось, пришел в замешательство.

– Что там, Джулс? – спросил Марк. Джулиан прочитал записку вслух:

И комната взорвалась.

Из записки в руке у Джулиана ударила черная молния. Она пробила потолок и устремилась в небеса с силой шарового тарана.

На пол посыпалась штукатурка и осколки стекла. Эмма прикрыла голову. Тай, который оказался прямо под дырой, бросился к Ливви, сбил ее с ног и накрыл своим телом. Комната содрогнулась. Один из стеллажей с книгами зашатался и повалился на Диего. Кристина отпрянула от Марка и качнула стеллаж в другую сторону. Он повалился на пол в нескольких сантиметрах от Диего. Дрю взвизгнула, Джулиан притянул ее к себе и прикрыл рукой.

Черный свет все еще бил в небеса. Свободной рукой Джулиан смял записку, бросил ее на пол и придавил ботинком.

Она тотчас рассыпалась пеплом. Черный свет пропал, словно его выключили.

Повисла тишина. Ливви вылезла из-под Тая и поднялась на ноги, а потом помогла встать брату. На лице у нее были удивление и тревога.

– Тай, тебе не обязательно было это делать.

– Ты хотела, чтобы кто-нибудь защищал тебя от опасности. Ты сама так сказала.

– Я знаю, – ответила Ливви, – но…

Тай поднялся и вскрикнул от боли. Ему в ногу воткнулся крупный осколок стекла. Кровь уже начала пропитывать штанину.

Не успел никто пошевелиться, как Тай наклонился и выдернул стекло из ноги. Он отбросил его в сторону, и оно разлетелось на мелкие, обагренные кровью кусочки.

– Тай! – Джулиан пошел к брату, но тот покачал головой. Поморщившись от боли, он сел на стул. Кровь обильно струилась из раны и лужей растекалась вокруг его кроссовки.

– Пусть сделает Ливви, – сказал он. – Так будет лучше…

Ливви уже наносила ему на кожу руну ираци. Осколок стекла порезал ей левую щеку, на бледном лице выступила кровь. Ливви стерла ее рукавом, как только закончила с руной.

– Дайте-ка я взгляну на порез, – сказал Джулиан, опускаясь на колени.

Ливви медленно закатала штанину Тая. Свежий порез алел у него на игре, но края его уже начали затягиваться. Он напоминал застывшую слезу. Вся нога Тая была в крови.

– Еще одна руна ираци не помещает, – заметил Диего. – И руна для восполнения крови.

Джулиан сжал зубы. Казалось, Диего не раздражал его в такой степени, как Марка, но Эмма заметила, что в этот момент и он едва сумел сдержаться.

– Да, – кивнул он. – Мы знаем. Спасибо, Диего.

Тай посмотрел на брата.

– Не знаю, что произошло. – Он ошеломленно огляделся по сторонам. – Я не ожидал такого, но должен был ожидать.

– Тай, никто не мог такого ожидать, – сказала Эмма. – Джулиан произнес пару слов – и бам! Адский огонь.

– Больше никто не пострадал?

Джулиан разрезал Таю штанину, и бледная как полотно Ливви нанесла ему на кожу еще одну целебную руну, а затем руну для восполнения крови. Джулиан обвел глазами комнату, и Эмма поняла, что он мысленно проверяет, все ли целы: Марк в порядке, Ливви в порядке, Дрю в порядке… Когда он дошел до Тавви, его лицо побледнело. Подбородок упрямо выдвинулся вперед.

– Видимо, Малкольм заколдовал записку, чтобы увидеть сигнал, когда мы ее прочитаем, – сказал он.

– Это действительно сигнал, – с тревогой на лице подтвердил Марк. – Я уже видел такое при Неблагом Дворе. Это черная магия.

– Нужно обратиться в Конклав. – В лице Джулиана не было ни кровинки. – Ни тайны, ни наказания не имеют значения, когда жизнь Тавви под угрозой. Я возьму всю вину на себя.

– Ты не возьмешь той вины, – сказал Марк, – которую не разделю с тобой я.

Джулиан ничего не ответил и протянул руку.

– Эмма, дай мне телефон.

Эмма и забыла, что он все еще лежал у нее в кармане. Она вытащила его, взглянула на экран и не поверила своим глазам.

Экран был черным.

– Твой телефон выключился.

– Странно, – пробормотал Джулиан. – Я зарядил его сегодня утром.

– Можно воспользоваться моим, – предложила Кристина и вытащила телефон из куртки. – Вот… – Она удивленно моргнула. – Тоже не работает.

Тай встал со стула и сделал шаг вперед, поморщившись при этом – но лишь слегка.

– Нужно проверить компьютер и городской телефон.

Они с Ливви вышли из библиотеки. В комнате стало тихо, только шуршала опадающая с потолка штукатурка. На полу валялись осколки стекла и деревянные щепки. Похоже, черный свет пробил стеклянный фонарь в потолке.

Друзилла ахнула.

– Смотрите! Там кто-то есть.

Эмма подняла голову. Фонарь превратился в кольцо из битого стекла, открытое ночному небу. В центре круга вдруг промелькнуло бледное лицо.

Марк сорвался с места, побежал по винтовому пандусу, подпрыгнул к фонарю – так быстро, что за ним никто не успел уследить, – и снова опустился на пандус, держа за грудки высокого темноволосого парня. Марк закричал. Двое сцепились в драке, во все стороны посыпалось битое стекло. Они покатились вниз по пандусу, нанося друг другу удары, и в конце концов оказались на полу.

Стройный темноволосый юноша в изодранной и окровавленной одежде упал на спину. Марк склонился над ним и выхватил кинжал – и когда он сверкнул золотом, Эмма поняла, что Марк борется с Кьераном.

Марк приставил нож к горлу Кьерана. Кьеран застыл.

– Я убью тебя прямо здесь, – процедил Марк сквозь стиснутые зубы. – Я перережу тебе горло.

Дрю попятилась. К удивлению Эммы, Диего подошел к ней и положил руку ей на плечо. Эмма неожиданно почувствовала проблеск симпатии к нему.

Кьеран оскалил зубы и запрокинул голову, подставляя Марку шею.

– Давай же, – сказал он. – Убей меня.

– Зачем ты пришел? – задыхаясь, спросил Марк.

Джулиан шагнул ближе к ним, держа руку на бедре – на рукоятке метательного ножа. Эмма знала, что с такого расстояния он с легкостью может убить Кьерана. И готов это сделать, если Марк окажется в опасности.

Марк твердой рукой сжимал нож, но лицо его исказилось от внутренней борьбы.

– Зачем ты пришел? – повторил он. – Зачем ты пришел сюда, зная, что тебя здесь ненавидят? Зачем ты хочешь заставить меня тебя убить?

– Марк, – произнес Кьеран и сжал рукав Марка. На его лице читалось страдание, на лоб ему упала темно-синяя прядь. – Марк, прошу тебя.

Марк сбросил руку Кьерана.

– Я бы простил тебя, если бы вы высекли меня, – сказал он. – Но вы причинили боль тем, кого я люблю, а этого мне не простить. Ты должен истекать кровью, как истекала кровью Эмма.

– Не надо, Марк… – Эмма боялась, но не за Кьерана, ведь отчасти ей даже хотелось посмотреть, как он истекает кровью, а за Марка. За то, какую боль, какие смертельные муки причинит ему Кьеран.

– Я пришел помочь, – сказал Кьеран.

Марк глухо рассмеялся.

– Твоей помощи здесь не рады.

– Я знаю о Малкольме Фейде, – произнес Кьеран. – Я знаю, что он похитил твоего брата.

Джулиан застонал. Рука Марка, сжимавшая рукоятку ножа, побледнела.

– Отпусти его, Марк, – сказал Джулиан. – Если он знает что-то о Тавви, мы должны выяснить, что ему известно. Отпусти его.

– Марк, – мягко произнесла Кристина, и Марк резко оттолкнул Кьерана, поднялся на ноги, отошел в сторону и встал рядом с Джулианом. С Джулианом, который тоже сжимал рукоятку ножа до боли в ладони.

Кьеран медленно встал и посмотрел на собравшихся.

От элегантности принца фэйри, которого Эмма впервые увидела в Убежище, не осталось и следа. Его рубашка и брюки были изодраны и заляпаны кровью, на лице темнели синяки. Он не боялся и не выглядел испуганным, но, казалось, им движет не столько отвага, сколько отчаяние: все в нем, от его внешнего вида до осанки и того, как он смотрел на Марка, говорило, что ему нет дела до того, каким он стал.

Дверь библиотеки распахнулась, в комнату вбежали Ливви и Тай.

– Все отключилось! – воскликнула Ливви. – Все телефоны, компьютер, даже радио…

Она резко замолчала при виде Кьерана.

Кьеран склонился в приветственном поклоне.

– Я Кьеран из Дикой Охоты.

– Один из посланцев фэйри? – Ливви посмотрела на Марка, затем на Джулиана. – Один из тех, кто высек Эмму?

Джулиан кивнул.

Тай взглянул на Марка, а потом повернулся к остальным. Его лицо было бледным и холодным.

– Почему он до сих пор жив?

– Он знает о Тавви, – сказала Друзилла. – Джулиан, заставь его нам рассказать…

Джулиан метнул свой нож. Тот пролетел мимо виска Кьерана, коснувшись его волос, и воткнулся в оконную раму у него за спиной.

– Говори сейчас же, – зловеще спокойным голосом произнес он. – Где Октавиан? Что происходит? Как нам его вернуть? Иначе пол этой библиотеки обагрится твоей кровью. Я и раньше проливал кровь фэйри. Не думай, что я не сделаю этого снова.

Кьеран не отвел глаза.

– Вам нет нужды мне угрожать, – сказал он, – хотя вы вольны продолжить, если это доставляет вам удовольствие. Мне все равно. Я пришел рассказать вам то, что вы хотите знать. Черный свет, который вы только что видели, – это магия фэйри. Она должна была отключить все средства связи, чтобы вы не смогли связаться с Конклавом. Чтобы вы не смогли обратиться за помощью и не смогли спасти брата.

– Можно найти таксофон, – неуверенно предложила Ливви, – или позвонить из придорожного ресторана…

– Отключились все телефоны в радиусе нескольких километров, – ответил Кьеран. Его голос звенел от тревоги. – Умоляю вас, не теряйте времени даром. Фейд уже забрал вашего брата на точку пересечения лей-линий. Там он приносит свои жертвы. Там он собирается убить его. Если хотите спасти мальчишку, берите оружие и сейчас же направляйтесь туда.

Джулиан распахнул дверь оружейной.

– Возьмите оружие. Если вы не в доспехах, наденьте доспехи. Диего, Кристина, на восточной стене есть запасные. Возьмите их, так будет быстрее, чем возвращаться к себе. Берите любое оружие. Кьеран, стой здесь, – он указал на стол в центре комнаты, – так, чтобы я тебя видел. Двинешься – и в следующий раз я не промахнусь.

Кьеран посмотрел на него. Его видимое отчаяние немного отступило, в глазах появилось высокомерие.

– Я верю тебе, – сказал он и подошел к столу, пока все остальные разбирали оружие и натягивали доспехи поверх одежды – не легкие доспехи для патрулирования местности, а более тяжелые и темные, которые надевали, готовясь к битве.

Выступая на битву.

Последовал спор о том, нужно ли всем отправляться на точку пересечения или стоит оставить в Институте хотя бы Дрю. Дрю шумно запротестовала, и Джулиан не стал настаивать – световой фонарь в библиотеке был разбит, и Институт больше не казался безопасным местом. Кьеран смог проникнуть внутрь – кто знает, кому еще это удастся? Джулиан хотел, чтобы вся семья была у него под присмотром. Отказать Дрю, сославшись на ее юный возраст, он тоже не мог: ведь они с Эммой сражались и убивали на Темной войне, когда были и того младше.

Отведя Тая в сторонку, он сказал ему, что если тот хочет отказаться от битвы из-за раны на ноге, в этом нет ничего постыдного, и предложил брату запереться в машине, когда они пойдут на точку пересечения.

– Думаешь, мне нечем помочь вам в битве? – спросил Тай.

– Нет, – искренне ответил Джулиан. – Но ты ранен, и я…

– Это битва. Нас всех могут ранить. – Тай смотрел Джулиану прямо в глаза, и Джулиан понимал, что брат делает это специально. Однажды Джулиан объяснил ему, что люди часто смотрят друг другу в глаза, чтобы показать, что они говорят правду. – Я хочу пойти с вами. Я хочу помочь Тавви и хочу, чтобы ты позволил мне. Таково мое желание – только оно и имеет значение.

Теперь Тай вместе со всеми был в оружейной. В комнате был сводчатый потолок и ни одного окна. Стены были увешаны мечами, топорами и булавами. На полках стопками лежали доспехи и ремни, рядом с ними стояли высокие ботинки. На покрытом длинной скатертью столе были разложены клинки серафимов.

Джулиан чувствовал всех и каждого, своих друзей и родных. Он знал, что Марк переобувается в паре шагов от него. Он знал, что Эмма подошла к столу и перебирает заранее названные и подготовленные клинки серафимов, засовывая несколько себе за ремень и раздавая остальные. Он почувствовал, как она пересекла комнату и встала в другом углу – казалось, внутри него колыхнулась указывающая на нее стрелка компаса.

Но главное – он чувствовал Тавви, который был далеко и нуждался в его помощи. Сердце Джулиана сковывал холодный ужас, грозивший лишить его решимости. Невероятным усилием воли он задвинул этот ужас на задворки души и сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. Ему отчаянно хотелось, чтобы все было иначе, чтобы за ними стоял Конклав, чтобы рядом оказался Магнус, который смог бы открыть им портал.

Но все это было впустую.

– Говори, – велел он Кьерану, взяв с полки оружейный ремень. – Тот черный свет, ты сказал, что это «магия фэйри». Ты имел в виду черную магию?

Теперь, когда Марк уже не смотрел ему в глаза, Кьеран казался усталым и раздраженным. Он прислонился к столу в центре комнаты и внимательно следил за тем, чтобы не коснуться оружия: выражение его лица ясно говорило, что он избегает контакта не потому, что клинки были острыми и устрашающими, а потому, что они принадлежали нефилимам и касаться их претило ему.

– Вопрос в том, отразится ли вспышка на карте Конклава, – сказал Тай, застегивая защитные перчатки. Он уже был в доспехах, повязка у него на ноге практически не проступала сквозь толстую ткань. – На той карте, которую Магнус использует, чтобы отслеживать применение черной магии. Или она тоже отключилась, как и телефоны?

– Это магия Неблагого Двора, но по своей природе она не черная, – ответил Кьеран. – Она не отразится на карте. Они в этом не сомневались.

Джулиан нахмурился.

– Кто они? И вообще, откуда тебе столько известно о Малкольме?

– От Иарлафа, – сказал Кьеран.

Марк пораженно взглянул на него.

– От Иарлафа? Какое он имеет к этому отношение? – спросил он.

– Я думал, ты хоть это знаешь, – пробормотал Кьеран. – Иарлаф и Малкольм вместе занимаются этим с того самого нападения на Институт, которое произошло пять лет назад.

– Они союзники? – уточнил Марк. – И давно ты знаешь?

– Недавно, – ответил Кьеран. – Я заподозрил это, когда Иарлаф отказался возвращать тебя в страну фэйри. Он так хотел, чтобы ты остался здесь, что разыграл всю эту сцену с наказанием, чтобы ты ни за что не пошел с нами. После этого я понял, что тебя вернули в Институт не затем, чтобы выяснить, кто убивал фэйри. Тебя вернули затем, чтобы твоя семья не смогла обратиться к Конклаву, пока не станет слишком поздно.

Эмма держала в каждой руке по клинку серафимов, на спине у нее висела Кортана. Услышав это, она застыла на месте.

– Иарлаф сказал мне кое-что, когда… когда сек меня, – сказала она. – Он сказал, что Сумеречные охотники даже не понимают, кому доверять. Он говорил о Малкольме?

– Скорее всего, – кивнул Кьеран. – Малкольм – это серый кардинал, который руководил Слугами. Это Малкольм убил твоих родителей пять лет назад.

– Зачем? – Эмма не могла пошевелиться. Джулиану отчаянно, до боли хотелось подойти к ней и успокоить ее. – Зачем он убил моих родителей?

– Ты хочешь знать мое мнение? – уточнил Кьеран, и в его голосе послышались нотки сострадания. – Это был эксперимент. Он хотел проверить, работают ли чары.

Эмма не могла произнести ни слова. Джулиан понял вопрос, который вертелся у нее в голове, и задал его за нее:

– Что значит – эксперимент?

– Много лет назад Иарлаф стал одним из союзников Себастьяна Моргенштерна, – сказал Кьеран. – Он также был другом Малкольма. Как вы, наверное, знаете, существуют книги, владеть которыми магам запрещено, но которые можно найти в некоторых библиотеках Сумеречных охотников. Книги по некромантии и тому подобные. Одна из них – Черная книга мертвых.

– Та самая, о которой говорится в стихотворении, – догадалась Дрю. Слезы еще не высохли у нее на щеках, но она уже надела доспехи и принялась заплетать волосы, чтобы они не лезли в глаза. При взгляде на нее сердце Джулиана обливалось кровью. – «Черную книгу раздобудь».

– Есть много черных книг, – заметил Кьеран. – Но эту Малкольм особенно хотел заполучить. Когда в Институте не осталось Сумеречных охотников, и Себастьян покинул его, Малкольм воспользовался возможностью проникнуть в библиотеку и выкрасть эту книгу. Когда же еще Институт останется без охраны, с раскрытой нараспашку дверью? Он взял книгу, нашел нужное заклинание и выяснил, что для ритуала нужно лишить жизни Сумеречного охотника. Как раз тогда твои родители, Эмма, и вернулись в Институт.

– И он убил их, – произнесла Эмма. – Ради заклинания. – Она горько рассмеялась. – Оно хотя бы сработало?

– Нет, – ответил Кьеран. – У него ничего не получилось, и он выбросил их тела в океан, будучи уверен, что их гибель сочтут делом рук Себастьяна.

– Тебе все это рассказал Иарлаф? – с подозрением спросил Марк.

– Я проследил за Иарлафом до Неблагого Двора и подслушал, что он сообщил там. – Кьеран пытался встретиться взглядом с Марком, но Марк не смотрел на него. – Затем я приставил ему нож к горлу и заставил рассказать остальное. Малкольм должен был сбить вас с пути и запутать, чтобы вы не понимали, что он делает. Он использовал для этого и Джонни Грача. Он хотел, чтобы вы занялись расследованием, которое ни к чему бы в итоге не привело. Присутствие Марка в Институте не позволило бы вам обратиться за помощью к Конклаву или к Безмолвным Братьям, и Малкольм получил бы возможность беспрепятственно работать со Слугами и стараться воскресить свою возлюбленную. Под конец Малкольм предполагал похитить одного из вашей семьи, потому что для завершения ритуала необходима гибель Блэкторна.

– Но у Иарлафа нет такой власти, чтобы заставить посланцев фэйри участвовать в таком сложном плане, – сказал Марк. – Он просто придворный, он не может руководить Гвином. Кто дал на это свое позволение?

Кьеран покачал темной головой.

– Я не знаю. Этого Иарлаф не сказал. Возможно, Король, мой отец, а возможно, и сам Гвин…

– Гвин не стал бы этого делать, – возразил Марк. – У него есть честь, и он не жесток.

– А как же Малкольм? – спросила Ливви. – Я думала, и у него есть честь. Я думала, он наш друг! Он любит Тавви – он ведь часами играл с ним, приносил ему игрушки. Он не может его убить. Не может.

– Ливви, он повинен в убийстве дюжины людей, – сказал Джулиан. – А может, и того больше.

– Люди не так просты, – заметил Марк и скользнул взглядом по лицу Кьерана. – Как и чародеи.

Эмма все еще сжимала в руках клинки серафимов. Как и всегда, Джулиан чувствовал то же, что и она: горячая спираль гнева нарастала поверх удушающего отчаяния и чувства потери. Больше всего на свете Джулиан хотел обнять ее, но боялся сделать это на глазах у всех, не доверяя самому себе.

Стоит ему прикоснуться к ней – и они все поймут, они увидят его истинные чувства. Нельзя было идти на такой риск сейчас, когда его сердце разрывалось на части от страха за младшего брата, от страха, который он не мог показать, чтобы не испугать остальных братьев и сестер.

– Все мы не так просты, – сказал Кьеран. – Какими бы ни были наши поступки, хорошими или плохими, единственное действие не определяет нас.

Его глаза, серебристый и черный, сверкнули, когда он посмотрел на Марка. Даже в комнате, полной оружия Сумеречных охотников, дикость Охоты и страны фэйри обрушилась на Кьерана, как запах дождя и листвы. Эту дикость Джулиан порой чувствовал в Марке – она притупилась, когда Марк вернулся к ним, но все равно иногда проскальзывала в его чертах, как эхо выстрелов с передовой. На мгновение Кьеран и Марк показались ему дикими зверями, которым было тесно в этом окружении.

– На телах было написано стихотворение, – сказала Кристина, – в котором упоминается черная книга. В сказке говорится, что его сообщили Малкольму при Неблагом Дворе.

– Так говорится и в сказании фэйри, – кивнул Кьеран. – Сначала Малкольму сказали, что его возлюбленная стала Железной Сестрой. Потом он узнал, что ее убила ее же семья. Что ее погребли заживо. Узнав об этом, он отправился к Королю Неблагого Двора и спросил его, есть ли способ вернуть человека из мертвых. Король рассказал ему об этой присказке. В ней были инструкции – вот только Малкольму потребовалось почти сто лет, чтобы понять их и найти черную книгу.

– Так вот почему библиотеку разрушили при нападении, – догадалась Эмма. – Никто бы не заметил, что книга пропала, ведь вместе с ней потерялось и много других. – Она немного помолчала. – Но почему Иарлаф сказал Малкольму, что Слуги могут убивать и фэйри, и людей? Если он действительно был сообщником Малкольма…

– Иарлаф этого хотел. У него много врагов при Дворах. Для него это стало удобным способом избавиться от некоторых: Малкольм велел Слугам убивать их, и при этом убийства невозможно было связать с Иарлафом.

– Где тело Аннабель? – спросила Ливви. – Разве ее могила не в Корнуолле? Разве не там она должна лежать «в саркофаге приморской земли»?

– Точки пересечения лей-линий лежат вне времени и пространства, – объяснил Кьеран. – Точка пересечения находится не здесь, и не в Корнуолле, и ни где бы то ни было вообще. Она заключена между мирами, как и страна фэйри.

– Наверное, туда можно попасть и из Корнуолла – это объяснило бы, почему у входа растут такие растения, – сказал Марк.

– А в чем связь со стихотворением «Аннабель Ли»? – спросил Тай. – Имя Аннабель, схожесть историй – это не может быть совпадением.

Темноволосый принц фэйри лишь покачал головой.

– Я знаю только то, что сказал мне Иарлаф и что хранится в преданиях фэйри. Я не знал ни имени Аннабель, ни стихотворения простецов.

Марк повернулся к Кьерану.

– Где сейчас Иарлаф?

Глаза Кьерана заблестели, когда он посмотрел на Марка.

– Мы теряем время. Нам нужно торопиться на точку пересечения.

– Он прав, – подал голос Диего. Он был полностью экипирован: доспехи, несколько мечей, топор, пристегнутые к поясу метательные ножи. Поверх доспехов он накинул черный плащ, стянутый булавкой Центурионов – на ней были вытравлены посох и слова Primi Ordines. При взгляде на Диего Джулиан почувствовал себя раздетым. – Нужно попасть на точку пересечения лей-линий и остановить Фейда…

Джулиан посмотрел на Эмму и Марка, затем на Тая и Ливви и наконец на Дрю.

– Я понимаю, мы знаем Малкольма всю жизнь. Но он убийца и лжец. Маги бессмертны, но уязвимы. Когда вы увидите его, пронзите мечом его сердце.

Повисла тишина, которую вскоре нарушила Эмма.

– Он убил моих родителей, – сказала она. – Это я должна вырезать ему сердце.

Брови Кьерана взлетели вверх, но он не сказал ни слова.

– Джулс. – Марк подошел и встал рядом с Джулианом. Его подстриженные Кристиной волосы спутались, под глазами у него залегли синие тени. Но в руке, которую он положил на плечо Джулиану, чувствовалась сила. – Брат мой, ты нанесешь мне руны? Боюсь, без них я стану помехой в битве.

Рука Джулиана автоматически потянулась к стилу. Затем он замер.

– Ты уверен?

Марк кивнул.

– Пора отринуть ночные кошмары. – Он оттянул воротник футболки и обнажил плечо. – Смелость, – сказал он, имея в виду руну. – И ловкость.

Остальные обсуждали, как быстрее всего попасть на точку пересечения, но Джулиан чувствовал, что Эмма и Кьеран не сводят с него глаз. Он положил одну руку на плечо Марку, а второй начертал две аккуратные руны. При первом прикосновении стила Марк дрогнул, но тут же расслабился и вздохнул свободнее.

Закончив, Джулиан опустил руки. Марк выпрямился и посмотрел на него. Хотя слез не было, его разноцветные глаза блестели. На мгновение в мире не осталось никого, кроме Джулиана и его брата.

– Почему? – спросил Джулиан.

– Ради Тавви, – ответил Марк, и вдруг в изгибе его губ, в упрямо выставленном вперед подбородке Джулиан увидел себя. – А еще, – добавил Марк, – потому что я Сумеречный охотник. – Он взглянул на Кьерана, который смотрел на них так, словно стило прикоснулось к его коже. У любви и ненависти свой тайный язык, и сейчас Марк и Кьеран говорили на нем. – Потому что я – Сумеречный охотник, – повторил Марк и одернул футболку. В его глазах читался вызов. – Потому что я – Сумеречный охотник.

Кьеран резко отошел от стола.

– Я рассказал вам все, что знаю, – произнес он. – Других секретов нет.

– Полагаю, теперь ты уйдешь, – сказал Марк. – Спасибо за помощь, Кьеран. Если ты возвращаешься в Охоту, скажи Гвину, что я уже не вернусь. Никогда. Что бы они ни сказали, что бы ни сделали. Клянусь, я…

– Не клянись в этом, – перебил его Кьеран. – Ты не знаешь, как все обернется.

– Довольно. – Марк отвернулся от него.

– Я привел с собой жеребца, – сказал Кьеран. Он обращался к Марку, но слушали его все. – Жеребец фэйри из Охоты может летать по небу. Небесные дороги всегда свободны. Я поеду первым и задержу Малкольма Фейда, пока вы не доберетесь до точки пересечения.

– Я поеду с ним, – вызвался Марк.

Все удивленно посмотрели на него.

– Э-э, Марк, – сказала Эмма, – только не убей его по дороге. Он нам еще нужен.

– Как бы заманчиво это ни звучало, я не собирался его убивать, – ответил Марк. – Два воина лучше одного.

– Верная мысль, – кивнула Кристина и сунула за ремень два ножа-бабочки. Эмма пристегнула последние клинки серафимов.

Джулиан почувствовал, как по жилам разливается знакомое спокойствие грядущей битвы.

– Выходим.

Они спустились вниз, и Джулиан оказался рядом с Кьераном. По шее у него пробежал холодок. Кьеран дышал неизвестностью, дикой магией, губительным одиночеством Охоты. Джулиан не мог себе и представить, что Марк в нем полюбил.

– Твой брат ошибался в тебе, – сказал Кьеран по пути к выходу.

Джулиан осмотрелся по сторонам, но их, похоже, никто не слушал. Эмма шагала рядом с Кристиной, близнецы держались вместе, а Дрю смущенно говорила с Диего.

– О чем ты? – с опаской спросил Джулиан. Он давно привык опасаться фэйри, их словесных ловушек и хитроумных уловок.

– Он сказал, что ты мягок, – объяснил Кьеран. – Что он никогда не знал никого мягче тебя. – Он улыбнулся, и его лицо озарилось красотой, холодной, как морозный узор на стекле. – Но ты не мягок. Твое сердце не знает пощады.

Несколько долгих мгновений Джулиан молчал, слыша лишь собственные шаги. На последней ступеньке он повернулся.

– Не забывай об этом, – сказал он и пошел прочь.

Марк стоял рядом с Кьераном на лужайке, которая спускалась до края утеса и уходила к морю. За ними возвышался темный Институт, но издалека пробоина в крыше была не видна.

Кьеран сунул в рот сложенные пальцы и свистнул. Этот свист был до боли знаком Марку. Сердце замирало у него в груди от одного вида Кьерана: его осанка, каждая линия его тела выдавали его царственное происхождение, а волосы слишком отросли, ведь Марка не было рядом, чтобы их постричь, и иссиня-черные пряди теперь падали ему на глаза и спутывались с длинными ресницами. Марк помнил, как его очаровывали изгиб и мягкость этих ресниц. Он помнил, как они касались его кожи.

– Зачем? – спросил Кьеран. Он стоял вполоборота к Марку, напряженный, словно ожидающий удара. – Зачем ехать со мной?

– За тобой нужен глаз да глаз, – ответил Марк. – Когда-то я доверял тебе. Теперь я тебе не доверяю.

– Это неправда, – сказал Кьеран. – Я знаю тебя, Марк. Я знаю, когда ты лжешь.

Марк повернулся к нему. Он вдруг понял, что всегда немного побаивался Кьерана: его высокого положения, его непоколебимой уверенности в себе. Теперь этот страх прошел, и Марк не знал, связано ли это с руной смелости, начертанной у него на плече, или с тем, что он больше не нуждался в Кьеране для того, чтобы жить. Хотел его, любил его – все это иное. Но он мог выжить и без него. Он был Сумеречным охотником.

– Ладно, – сказал Марк, понимая, что должен ответить «что ж, будь по-твоему», но чувствуя, что возвышенная речь фэйри уже не дается ему, что любовь к ней не струится в его жилах. – Я скажу тебе, зачем я решил поехать с тобой…

Мелькнула белая вспышка. Ветрогон приземлился возле них, отвечая на зов хозяина. Он поприветствовал Марка негромким ржанием и ткнулся ему носом в плечо.

Марк потрепал его по загривку. Сотню раз носил он на своей спине Марка и Кьерана, сотню раз они сидели на одном коне, скакали вместе и вместе сражались. Когда Кьеран оседлал жеребца, у Марка снова замерло сердце.

Кьеран взглянул на него – принц до мозга костей, несмотря на окровавленную одежду. Он прищурился, его разноцветные глаза стали тонкими полумесяцами.

– Так скажи мне, – произнес он.

Марк почувствовал, как руна ловкости полыхнула огнем, когда он оседлал коня. Его руки невольно скользнули туда, где они покоились всегда, – на ремень Кьерана. Кьеран с шумом втянул в себя воздух.

Марку хотелось уронить голову на плечо Кьерану. Ему хотелось накрыть своими руками руки Кьерана и переплести их пальцы. Ему хотелось почувствовать то, что он чувствовал в Охоте, ему хотелось ощутить, что с Кьераном он в безопасности, что Кьеран никогда не покинет его.

Но были на свете вещи похуже одиночества.

– Я поехал с тобой, – сказал Марк, – потому что хотел в последний раз проскакать с тобой по небу.

Он почувствовал, как Кьеран вздрогнул. Затем принц фэйри наклонился вперед и шепнул на ухо Ветрогону пару слов на языке фэйри. Конь сорвался с места, и Марк дотронулся до плеча, на которое Джулиан нанес руны. Когда стило коснулось его кожи, он запаниковал, но на смену первому испугу быстро пришло спокойствие, к удивлению Марка, разлившееся по всему его телу.

Быть может, его кожа и впрямь была создана для ангельских рун. Быть может, он рожден для них.

Он прижался к Кьерану, и Ветрогон поднял их в небо, взрывая копытами воздух. Институт остался далеко внизу.

Когда Эмма и остальные приехали на точку пересечения, Марк и Кьеран уже были там. Они выехали из тени на прекрасном белом жеребце, при виде которого Эмма вдруг вспомнила, как ей в детстве хотелось лошадку.

«Тойота» остановилась. На небе не было ни облачка, луна светила резким и холодным светом. Она очерчивала силуэты Марка и Кьерана и превращала их в прекрасных рыцарей-фэйри. Ни один из них не походил на человека.

В ночной темноте лужайка вокруг пещеры казалась обманчиво спокойной. Осока и полынь колыхались на легком ветру. Гранитный холм возвышался над ними темной громадой, черный проем в стене так и манил их внутрь.

– Мы убили много богомолов, – сказал Марк, встретившись глазами с Эммой. – Расчистили путь.

Кьеран угрюмо глядел на них. Его темные волосы скрывали бледное лицо. Руки Марка лежали на ремне у Кьерана, он держался за его талию, чтобы ровнее сидеть на коне. Вдруг, как будто заметив это, он отнял руки и спешился.

– Нам пора внутрь, – сказал он и взглянул на Кьерана. – Вы с Ветрогоном останетесь здесь.

– Но я… – начал Кьеран.

– Это семейное дело Блэкторнов, – произнес Марк тоном, не терпящим возражений.

Кьеран посмотрел на Кристину и Диего, открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его снова.

– Проверьте оружие, – велел Джулиан. – И заходим.

Все, даже Диего, послушно проверили оружейные ремни и доспехи. Тай вытащил из багажника еще один клинок серафимов. Марк осмотрел доспехи Дрю и напомнил ей держаться позади и не отходить далеко от старших.

Эмма расстегнула манжет, закатала рукав и протянула Джулиану обнаженную руку. Он взглянул на нее, а затем посмотрел Эмме в глаза.

– Какую?

– Выносливость, – ответила Эмма.

На ней уже были руны смелости, точности и меткости, а также целебная руна. Но Ангел не дал Сумеречным охотникам рун, чтобы заглушить душевную боль, – не было рун, чтобы справиться с тоской и залечить разбитое сердце.

Мысль о том, что гибель родителей была неудачным экспериментом, бессмысленным опытом, причинила Эмме куда больше боли, чем она ожидала. Все эти годы она считала, что они погибли не просто так, но теперь выяснилось, что для их гибели не было никаких оснований. Просто поблизости в тот момент не оказалось других Сумеречных охотников.

Джулиан осторожно взял Эмму за руку, и она почувствовала знакомое и приятное скольжение стила по коже. Когда руна была закончена, она словно влилась в ее кровь потоком прохладной воды.

Выносливость. Ей нужно было вынести это, вынести это знание, побороть его и победить в битве. Ради Тавви, подумала она. Ради Джулиана. Ради всех них. И тогда, возможно, она осуществит свою месть.

Джулиан опустил руку. Его глаза были широко раскрыты. Руна сияла на коже у Эммы с такой яркостью, которую она не видела никогда прежде. Края ее горели огнем. Эмма быстро опустила рукав, не желая, чтобы остальные заметили это.

На краю утеса стоял белый жеребец Кьерана. В отдалении шумел прибой. Эмма повернулась спиной к океану и пошла к проему в скале.