16
В стороне

– Так получается, что вы раскрыли преступление? – спросила Ливви, лежа на коврике в комнате Джулиана.

Они все собрались у него в спальне: Кристина скромно устроилась в кресле, Тай прислонился спиной к стене и надел наушники, Джулиан скрестив ноги сидел на кровати. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки. Выбранные Эммой запонки поблескивали на тумбочке. Марк лежал на животе на полу нос к носу с Черчем, который решил заглянуть к ним на огонек, возможно из-за погоды.

– Теперь мы знаем, кто виновен в убийствах, – добавила Ливви.

– Не совсем, – возразила Эмма. Она сидела на полу, прислонившись к тумбочке. – Вот что мы знаем: эта группа, которая называет себя Слугами Хранителя, виновна в убийстве Стэнли Уэллса. Слуги – это в основном люди, которые каким-то образом связаны со сверхъестественным. Они обладают Зрением, они в родстве с Нижним миром… Стерлинг, например, наполовину оборотень. Раз в месяц они устраивают лотерею. Выбирают одного человека, который и становится жертвой.

– Уэллс был жертвой, – кивнул Джулиан. – Логично предположить, что остальные одиннадцать убийств тоже связаны с этим культом.

– Это также объясняет, почему среди жертв есть фэйри, – добавила Кристина. – Многие из этих Слуг – отчасти фэйри, и неудивительно, что их часто выбирают в качестве жертв.

Джулиан повернулся к Марку.

– Думаешь, Дворы могут определить, принадлежали тела чистокровным фэйри или только полукровкам?

– Сложно сказать, – ответил Марк, не отводя глаз от кота. – На вид порой не скажешь, а среди Слуг есть и чистокровные фэйри.

– Сдается мне, у чистокровных фэйри есть дела поважнее, – заметил Тай, стащив наушники и повесив их на шею. Из них полилась тихая классическая музыка. – Зачем им вступать в такое общество?

– Там собираются заблудшие души, – объяснил Марк. – А после заключения Холодного мира многие фэйри чувствуют себя заблудшими. Это вполне нормально.

– Я видела их плакат на Сумеречном базаре, – сказала Эмма. – И видела там Белинду. Похоже, они специально выискивают всех, кто обладает Зрением и при этом чувствует себя одиноко. Они предлагают им вступить в общество себе подобных, обещают богатство и удачу, показывают, что можно обрести силу через жертвоприношения… Все это кажется очень заманчивым.

– Они, похоже, весьма уверены в себе, – заметила Кристина. – Интересно, что они знают о нефилимах?

– Стерлинг нас испугался, – ответила Эмма. – И это странно. Его выбрали, а это значит, что его принесут в жертву. Разумно предположить, что ему не повредит любая помощь, даже от Сумеречных охотников.

– Но помогать запрещено, ведь так? – спросила Ливви. – Если он примет помощь, а его поймают, то его могут подвергнуть пыткам. Одним убийством дело тогда не ограничится.

– Либо он просто истовый последователь культа, – пожала плечами Кристина. – Может, он считает, что принять помощь – это грех?

– Люди и за меньшее отдавали свои жизни, – кивнул Марк.

– Сколько их было, этих Слуг?

– Сотни три, – ответил Джулиан.

– Что ж, раз пока нам не с чем отправиться к фэйри, у нас есть два варианта, – сказала Эмма. – Либо мы выслеживаем каждого из этих трехсот неудачников и силой выколачиваем из них информацию о том, кто именно совершал убийства.

– Нецелесообразно, – заметил Тай. – И требует очень много времени.

– Либо мы сразу выясняем, кто их лидер, – продолжила Эмма. – А это, похоже, Белинда.

Джулиан взъерошил себе волосы.

– На самом деле ее зовут иначе…

– Говорю тебе, Джонни Грач ее знает, – сказала Эмма. – Да и вообще он наверняка знает немало, ведь он торгует слухами о Сумеречном мире. Мы должны спросить у него.

– Да, и ты уже согласился на это в машине, – поддержал ее Марк и тут же нахмурился. – Этот кот смотрит на меня с осуждением.

– Вовсе нет, – возразил Джулиан. – Такое уж у него выражение лица.

– Ты смотришь на меня точно так же, – заметил Марк, взглянув на Джулиана. – Осуждающе.

– И все же это прогресс, – упрямо сказала Ливви. Она искоса посмотрела на Марка, и Эмма заметила тревогу в ее взгляде. Ливви так редко показывала свое волнение, что Эмма насторожилась. – Нужно встретиться с посланцами фэйри и сказать им, что в убийствах виновны Слуги…

– Нам нельзя, – перебила ее Диана, появившаяся на пороге. – Фэйри очень точно объяснили условия сделки. Они хотят знать, «кто именно замарал свои руки в крови». Я очень сомневаюсь, что им нужны отчеты о ходе расследования. Им нужен результат. Вот и все.

– И давно вы подслушивали? – спросил Джулиан, но в его вопросе не было и намека на раздражение. Он посмотрел на часы. – Уже очень поздно, что вы делаете в Институте?

Диана вздохнула. Казалось, она едва стояла на ногах. Ее волосы растрепались, а простые толстовка и джинсы не имели ничего общего с ее привычными элегантными нарядами. На щеке у нее красовалась длинная царапина.

– На обратном пути из Охая я заехала на точку пересечения, – сказала она. – Быстро зашла в пещеру и вышла обратно. Пришлось убить всего лишь одного демона. – Она снова вздохнула. – Похоже, там никого не было с вашего прошлого визита. Боюсь, наш некромант нашел новое место.

– Если он решит не пользоваться точкой пересечения, стоит ему применить черную магию, как он появится на карте Магнуса, – заметил Тай.

– Вы нашли в Охае что-нибудь полезное? – спросила Эмма. – Что там за чародей? Мы его не знаем?

– Не знаете. – Диана прислонилась к дверному косяку, явно не собираясь ничего больше рассказывать. – Я слышала о Слугах Хранителя. Наверное, не стоит удивляться, что вы решили проследить за ними. Жаль, конечно, что вы мне не сказали, но…

– Вы уже уехали, – объяснил Джулс. Он откинулся на руки, рубашка натянулась у него на груди. Осознание того, как выглядит его тело под тонким хлопком, мешало Эмме сосредоточиться на разговоре. Она отвернулась, презирая себя за эти не поддающиеся контролю мысли. – Но я могу рассказать, что там было.

Джулиан принялся описывать случившееся в театре, а Эмма тихонько встала и вышла из комнаты. Голос Джулиана летел вслед за ней, перечисляя события вечера. Эмма не сомневалась, что Джулс расскажет все именно так, как нужно, и понимала, что ей не стоит волноваться. Но были два человека, с которыми ей срочно хотелось поговорить, и сделать это она могла только в одиночестве.

– Мама, – прошептала Эмма. – Папа. Мне нужна ваша помощь.

Она сняла платье и ботинки и бросила их в угол вместе с оружием. Погода ухудшилась: на Институт то и дело налетали порывы ветра, медные водосточные желоба гремели, стекла дребезжали в рамах. Вдалеке над водой сверкали молнии, и волны в их вспышках казались сделанными из хрусталя. Эмма сидела в пижаме, скрестив ноги, и смотрела в открытую гардеробную.

Постороннему человеку эта гардеробная показалась бы просто мешаниной из фотографий, газетных вырезок и крохотных записок, но для Эммы она была настоящим любовным посланием. Любовным посланием ее родителям, фотография которых висела в самом центре.

На снимке мама улыбалась, а отец смеялся, и солнце блестело в его светлых волосах.

– Я запуталась, – сказала Эмма. – Я начала все это, решив, что есть связь между этими убийствами и тем, что случилось с вами. Но если она и есть, я никак не могу ее нащупать. Ни одна ниточка не ведет к нападению на Институт. Я словно брожу в тумане и не могу ничего разглядеть.

У нее в горле словно что-то застряло. Говорить было больно. Часть ее мечтала выскочить на улицу, под дождь, и почувствовать, как струи омывают ее тело. Пойти или побежать по пляжу, где океан и небо сливались воедино, и кричать, понимая, что эти крики тонут в оглушительном громе.

– Но это не все, – прошептала она. – По-моему, я совершаю ошибку за ошибкой. Как… как Сумеречный охотник. С того самого вечера, когда Джулса ранили, когда я исцелила его, я смотрю на него и чувствую то, чего чувствовать не имею права. Я думаю о нем не так, как можно думать о парабатае. Уверена, он не разделяет моих чувств, но сегодня мы танцевали, и несколько минут я была… счастлива. – Она закрыла глаза. – Любовь ведь должна приносить счастье, да? Она не должна ранить?

В дверь постучали.

«Джулс», – подумала Эмма и вскочила на ноги. Дверь отворилась.

На пороге стоял Марк.

Он не успел переодеться, и темный смокинг оттенял его светлые волосы. Любой другой почувствовал бы себя неловко, входя к ней в комнату и смотря сначала на гардеробную, а затем и на нее саму. Любой другой спросил бы, не мешает ли он своим приходом, не нарушает ли ее покой, ведь она была уже в пижаме. Но Марк вел себя так, словно пришел по приглашению.

– Меня забрали в тот же день, когда убили твоих родителей, – сказал он.

Эмма кивнула и посмотрела на гардеробную. Ее открытые двери, казалось, открывали двери в ее душу.

– Я уже говорил, я сожалею о том, что случилось с ними, – продолжил Марк. – Но этого недостаточно. Я не понял, что это расследование в итоге сведется ко мне. Я не понял, что моя семья будет всеми силами пытаться удержать меня рядом. Что мое присутствие лишит твое дело его изначального смысла.

Эмма присела на краешек кровати.

– Марк… Это вовсе не так.

– Это так, – сказал он. Его глаза сияли странным светом: окно в комнате было открыто, и в них отражались вспышки ярких молний. – Они не могут расследовать убийства, только чтобы оставить меня здесь, ведь я могу и не остаться.

– Ты не вернешься в страну фэйри. Не вернешься.

– Было обещано, что мне дадут выбор. Я не хочу… Я не могу… – Он сжал руки в кулаки, у него на лице отразилось отчаяние. – Я думал, ты поймешь. Ты не Блэкторн.

– Я парабатай Джулиана, – ответила Эмма. – А Джулиану необходимо, чтобы ты остался.

– Джулиан сильный, – сказал Марк.

– Джулиан сильный, – согласилась Эмма. – Но ты его брат. И если ты покинешь его, я не знаю, смогу ли я снова вернуть его к жизни.

Марк снова скользнул глазами по гардеробной.

– Мы справляемся с потерями, – прошептал он.

– Так и есть, – кивнула Эмма. – Но мои родители покинули меня не специально. Я и представить себе не могу, что бы я чувствовала, уйди они по своей воле.

Прогремел гром, и Марк дотронулся до подвески у себя на шее.

– Когда я слышу гром, когда вижу молнии, мне кажется, что я должен скакать среди них, – сказал он. – Кровь зовет меня в небо.

– Кто подарил тебе этот кулон? – спросила Эмма. – Это ведь эльфийская стрела?

– В Охоте я умело с ними управлялся, – объяснил Марк. – Я поражал врага на полном скаку и попадал в цель девять раз из десяти. Он называл меня «эльфийским стрелком», потому что… – Марк вдруг замолк и повернулся к Эмме. – Мы с тобой похожи. Шторм зовет тебя точно так же, как зовет и меня. Я видел это в твоих глазах. Ты хочешь вырваться. Ты хочешь бежать по пляжу среди молний.

Эмма порывисто вдохнула.

– Марк, я не…

– Чем вы занимаетесь?

У двери стоял Джулиан. Он сменил костюм на обычную одежду и смотрел на Марка и Эмму. Не было слов, чтобы описать выражение его лица. Эмма еще ни разу не видела его таким.

– Если вы заняты, – сказал он, и его голос был острым, как лезвие бритвы, – если хотите остаться наедине, я приду позже.

Марк озадаченно посмотрел на брата.

– Мы с Марком разговаривали, – недоуменно ответила Эмма. – Вот и все.

– И мы уже закончили, – добавил Марк и направился к выходу, не отнимая руки от эльфийской стрелы на цепочке.

Джулиан спокойно взглянул на них.

– Завтра после обеда Диана повезет Кристину к Малкольму, – сказал он. – Она сказала, что Кристине нужно расспросить верховного мага насчет того, насколько традиции Лос-Анджелеса отличаются от традиций Мехико. Подозреваю, Диана просто хочет проверить, как продвигается перевод, и ищет удобный предлог для визита.

– Прекрасно, в таком случае мы можем заглянуть к Грачу, – предложила Эмма. – Если хочешь, я могу пойти и одна, он ведь ко мне уже привык. Впрочем, наша последняя встреча прошла не слишком гладко. – Она нахмурилась.

– Нет, я пойду с тобой, – ответил Джулиан. – Грач должен понять, что это очень серьезно.

– А я? – спросил Марк. – Меня вы возьмете с собой?

– Нет, – сказал Джулиан. – Иначе Грач узнает, что ты вернулся. Конклав об этом не знает, а Джонни Грач не из тех, кто хранит секреты. Он их продает.

Марк взглянул на брата сквозь упавшие на лицо пряди, и его разноцветные глаза полыхнули огнем.

– В таком случае попробую выспаться, – бросил он, еще раз тревожно посмотрел на гардеробную Эммы, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

– Джулс, – сказала Эмма, – что с тобой? Что это за «если вы хотите остаться наедине»? Ты полагаешь, мы с Марком кувыркались на полу, пока ты не зашел?

– Даже если и так, это не мое дело, – ответил Джулиан. – Я просто проявил уважение к твоей личной жизни.

– Ты просто повел себя по-свински. – Эмма спрыгнула с кровати, подошла к туалетному столику, чтобы снять сережки, и посмотрела на Джулиана в зеркало. – И я понимаю почему.

Джулиан изменился лицом. Сначала в его чертах промелькнуло удивление, а потом они стали непроницаемы.

– Почему же?

– Потому что ты переживаешь, – объяснила Эмма. – Тебе не нравится нарушать правила, и ты считаешь, что отправиться к Грачу – плохая идея.

Он вошел в комнату и сел на кровать.

– Так вот как ты обо мне думаешь? – произнес он. – Эмма, раз нам нужно пойти к Грачу, я готов. Я с тобой. На все сто процентов.

Эмма посмотрела на свое отражение в зеркале. Длинные волосы не скрывали Меток на плечах. У нее были мускулистые руки, сильные, жилистые запястья. Всю ее кожу покрывали шрамы – старые белые штрихи исчезнувших рун, длинные полоски порезов и мелкие ожоги от кислотной демонической крови.

Она вдруг почувствовала себя старой. Не семнадцатилетней девушкой, в которую превратилась двенадцатилетняя девчонка, а по-настоящему старой. Старой душой настолько, что все уже было для нее слишком поздно. Если бы она могла найти убийцу родителей, она бы точно справилась с этим гораздо раньше.

– Прости меня, – сказала она.

Джулиан откинулся на спинку кровати. На нем была старая футболка и штаны от пижамы.

– За что?

«За то, что я чувствую». Она сдержала слова. Если она и мучилась от странных чувств к Джулсу, делиться с ним этим было ни в коем случае нельзя. Она сама должна была разобраться в себе.

Но ему было больно. Она видела это в изгибе его губ, в темноте его глаз.

– За то, что сомневаюсь в тебе, – ответила она.

– Прости и ты.

Он откинулся на подушки. Его футболка задралась, и Эмма увидела обнажившийся живот, сильные мускулы, россыпь золотистых веснушек у него на боку…

– Мне кажется, я никогда не узнаю, что случилось с родителями, – призналась Эмма.

Услышав это, Джулиан сел, и Эмма почувствовала облегчение.

– Эмма, – начал он и вдруг замолчал. Он не стал говорить: «Почему ты так говоришь?» Или: «О чем ты?» Или еще что-нибудь, чем люди обычно заполняют неловкие паузы в разговоре. Вместо этого он сказал: – Ты все узнаешь. Я в жизни не встречал такого упорного человека, как ты.

– Но мне кажется, что сейчас я далека от разгадки как никогда. Пусть у нас и появилась какая-то ниточка, но я не понимаю, как связать гибель родителей с «Полночным театром» или лотереей. Я не понимаю…

– Ты боишься, – сказал Джулс.

Эмма облокотилась на туалетный столик.

– Но чего?

– Ты боишься, что мы выясним о них что-то такое, чего ты не хочешь знать, – объяснил Джулс. – В твоих глазах родители идеальны. Но мы узнаем все больше и больше, и ты боишься, что на самом деле окажется, что они…

– Не идеальны? – Эмма постаралась прогнать напряжение из своего голоса. – Что они плохие?

– Что они всего лишь люди, – заключил Джулиан. – Рано или поздно мы все узнаем, что те, кто заботится о нас, – всего лишь люди. Что они совершают ошибки. – Он убрал темные волосы со лба. – Я живу в вечном страхе, что придет тот день, когда дети узнают это обо мне.

– Джулиан, – сказала Эмма, – не хочется тебе этого говорить, но они, по-моему, уже давно все поняли.

Джулиан улыбнулся и поднялся с кровати.

– Ну вот, в ход пошли остроты, – заметил он. – Похоже, ты в порядке.

Он подошел к двери.

– Не говори Диане, что мы пойдем к Грачу, – попросила Эмма. – Она считает его жуликом.

– И она права. – Браслет Джулиана сверкнул в тусклом свете луны. – Эмма, ты хочешь, чтобы я…

Джулс замялся, но Эмма и так услышала недосказанные слова: «…остался с тобой?»

«Останься, – хотела ответить она. – Останься и помоги мне забыть о кошмарах. Останься и поспи рядом. Останься и прогони все ужасные сны, прогони воспоминания о крови».

Но она лишь улыбнулась.

– Мне пора спать, Джулс.

Джулиан отвернулся, и она не увидела его лица.

– Спокойной ночи, Эмма, – сказал он и вышел из комнаты.

На следующее утро Эмма проснулась поздно. Ночью штормовой ветер разогнал все тучи, и полуденное солнце ярко сияло на небе. Голова болела. Эмма вылезла из постели, приняла душ и надела на себя джинсы и куртку от доспехов. Выйдя из комнаты, она чуть не налетела на Кристину.

– Ты так долго спала, что я уже начала переживать, – выпалила Кристина. – Ты в порядке?

– Буду в порядке после завтрака. Хочется шоколада.

– Для завтрака уже поздновато. Пора обедать. Джулиан послал меня за тобой – он сказал, что взял с собой сэндвичи и воду, но вам пора выезжать.

– Думаешь, сэндвичи с шоколадом? – спросила Эмма и вместе с Кристиной пошла вниз по лестнице.

– Разве бывают сэндвичи с шоколадом?

– Почему бы и нет? Хлеб, шоколад, масло…

– Какая гадость! – Кристина встряхнула головой, и у нее в ушах сверкнули жемчужные сережки.

– Не большая гадость, чем кофе. Ты к Малкольму?

Кристина улыбнулась.

– Я подготовила тысячу вопросов вашему сиреневоглазому колдуну, чтобы Диана даже не думала о вас с Джулианом. Ей и в голову не придет, что вы у мистера Грача.

– Сомневаюсь, что хоть кто-то называет его мистером, – заметила Эмма и зевнула. – Ни разу не слышала, чтобы к нему обратились как-то иначе, чем «эй, Грач!». Бывает, правда, его называют «тем еще негодяем».

– Как грубо, – сказала Кристина. В ее темных глазах плясали игривые искры. – По-моему, Марк боится оставаться наедине с младшими. Держу пари, ему будет интересно. – Она дернула Эмму за влажную косичку. – Джулиан ждет тебя внизу.

– Удачи с Малкольмом! – крикнула Эмма вслед Кристине, которая побежала в сторону кухни, где ее, видимо, ожидала Диана.

Кристина подмигнула.

– Удачи с информацией, cuata!

Покачав головой, Эмма вышла на парковку. Джулиан стоял возле красной «Тойоты» и проверял содержимое багажника. Рядом был Марк.

– Я думал, Кристина останется в Институте, – сказал Марк, когда Эмма подошла к ним. – Я не понял, что она поедет к Малкольму, и не думал, что один останусь с детьми.

– Они уже не дети, – ответил Джулиан, приветственно кивнув Эмме. – Таю и Ливви по пятнадцать, они уже присматривали за Тавви и Дрю.

– Тиберий злится, что вы не берете его с собой к Грачу, – сообщил Марк. – Он сказал, что запрется в комнате.

– Прекрасно, – бросил Джулиан. Его голос был немного хриплым – казалось, он всю ночь не спал. Интересно, чем он занимался? Исследованиями? – Подозреваю, в таком случае искать его не придется. Слушай, присматривать в любом случае нужно только за Тавви.

Марк с ужасом посмотрел на брата.

– Я понимаю.

– Он ребенок, а не бомба, – сказала Эмма и застегнула на талии оружейный ремень. В нем было несколько клинков серафимов и стило. Она не стала надевать доспехи, решив, что куртки достаточно, чтобы скрыть под ней Кортану. Не то чтобы она предвидела неприятности, но терпеть не могла появляться хоть где-нибудь без меча, который в данный момент лежал в багажнике. – Все будет хорошо. Дрю и Ливви тебе помогут.

– По-моему, ваша миссия слишком опасна, – заметил Марк, когда Джулиан захлопнул багажник. – Любой фэйри вам скажет, что грач – птица темная и всегда несет дурные вести.

– Знаю, – отмахнулся Джулс, закрепляя на запястье последний тонкий кинжал. – А еще грача считают символом обмана. Диана рассказывала нам об этом.

– Джонни Грач и правда обманщик, – согласилась Эмма. – Но он обманывает простецов. С нами эти штучки не пройдут.

– Дети могут устроить пожар, – сказал Марк, и в его словах не было ни намека на шутку.

– Таю и Ливви по пятнадцать, – напомнила ему Эмма. – Им почти столько же, сколько было тебе, когда тебя забрали в Охоту. А с тобой все было…

– Как? – Марк взглянул на нее своими разноцветными глазами. – Со мной все было в порядке?

Эмма почувствовала, как краска заливает лицо.

– Один день в родном доме не сравнится с похищением свирепыми фэйри-людоедами.

– Мы не ели людей! – возмутился Марк. – По крайней мере, на моей памяти.

Джулиан открыл водительскую дверцу и сел за руль. Эмма заняла пассажирское сиденье. Джулс высунулся из окна и сочувственно посмотрел на брата.

– Марк, нам пора. Если что-то случится, скажи Ливви нам написать, но не забывай, что сейчас нам без Грача не обойтись. Ладно?

Марк приосанился, словно готовясь к битве.

– Ладно.

– А если они все же устроят пожар…

– Да? – спросил Марк.

– Найди способ его потушить.

Джонни Грач жил в районе Виктор-Хайтс в маленьком бунгало с грязными окнами, втиснутом между двумя большими домами. Казалось, это бунгало необитаемо, и Эмма подозревала, что Грач специально создает такую видимость. В такой дом не постучались бы даже дети, собирающие сласти в Хэллоуин.

Но сама улица была вполне нормальной. На тротуаре ребятишки играли в классики, а на веранде одного из домов, окруженного садовыми гномами, читал газету милый старичок. Когда Джулиан представлял себе жизнь простецов, в его фантазиях она примерно так и выглядела. Порой ему даже казалось, что она не так уж плоха.

Эмма надела Кортану. Они уже нанесли на кожу руны невидимости, поэтому она не волновалась о том, что дети заметят ее, и спокойно подтягивала ремень, сосредоточенно хмурясь. Под калифорнийским солнцем ее волосы сияли ярче золотистой рукоятки меча. Белые шрамы у нее на руках тоже слегка светились – тонкие, напоминающие кружева.

Нет. Жизнь простецов им никак не подходила.

Эмма подняла голову и улыбнулась Джулиану. Улыбка была знакомой, легкой. Казалось, что накануне – музыка до сих пор звучала у Джулса в ушах, преследуя его, как в навязчивом сне, – ничего и не произошло.

– Готов? – спросила Эмма.

Выложенная плитками тропинка, ведущая к крыльцу, растрескалась над корнями деревьев. Их огромная природная сила приподнимала бетон. «Какая тяга к жизни!» – подумал Джулиан и пожалел, что у него с собой нет красок. Он достал телефон и собрался сделать снимок, но в этот момент раздался глухой звонок – пришло сообщение.

Джулс посмотрел на экран. Писал Марк.

Нахмурившись, Джулиан набрал ответ, шагая за Эммой к двери.

На двери висел молоточек в виде лохматого зеленого человека с безумными глазами. Эмма подняла его и опустила. Телефон Джулиана снова звякнул.

– Джулс? – сказала Эмма. – Все в порядке?

– Остолоп? – пробормотал Джулс, печатая ответ.

– Ты только что сказал «остолоп»? – переспросила Эмма. Джулиан услышал шаги по другую сторону двери. – Джулиан, постарайся вести себя нормально, ладно?

Дверь распахнулась. На пороге появился высокий, худощавый мужчина, одетый в джинсы и кожаную куртку. Его волосы были подстрижены так коротко, что было сложно определить их цвет, а глаза скрывались за темными очками.

Увидев Эмму, он стукнул кулаком о косяк.

– Карстерс, – бросил он, и в этом слове мольба слилась со стоном.

Телефон Джулиана снова ожил.

Грач изогнул бровь.

– Какой занятой! – иронично бросил он и посмотрел на Эмму. – Другой твой парень повежливее будет.

Эмма вспыхнула.

– Это не мой парень. Это Джулс.

– Ах да. И как я не узнал глаза Блэкторнов? – вкрадчиво произнес Грач. – Ты вылитый отец, Джулиан.

Джулиану не понравилась усмешка Грача. Впрочем, ему вообще не нравилось, что Эмма с ним общалась. Простецы, увлекавшиеся магией, включая тех, кто обладал Зрением, были белым пятном в законах Конклава. О них там не говорилось ни слова, но при этом все знали, что с ними лучше не связываться. Если нужна была магия, можно было нанять приличного, одобренного Конклавом чародея.

Но Эмме не было дела до одобрения Конклава.

Джулс сунул телефон в карман. Тай нередко пропадал: бывало, он сидел в укромных уголках библиотеки, а бывало, убегал в пустыню, где караулил ящериц возле норок. Сегодня он злился, а потому не было ничего удивительного в том, что он решил спрятаться ото всех.

Грач открыл дверь шире.

– Проходите, – обреченно сказал он. – Вы знаете правила. Оружие не вынимать, Карстерс. И никакой дерзости.

– Что ты считаешь дерзостью? – спросила Эмма и вошла внутрь.

Джулиан последовал за ней. Его чуть не сбила с ног волна магии, густая, как дым в горящем доме. Магией была пропитана вся крошечная гостиная. Магия казалась практически видимой в тусклом свете, который проникал в нее сквозь задернутые пожелтевшие занавески. В высоких книжных шкафах стояли книги и гримуары: «Молот ведьм», «Псевдомонархия демонов», «Малый ключ Соломона» и даже ярко-алый фолиант, на корешке которого было вытиснено название «Красный дракон». На полу лежал желтоватый, в тон занавескам, ковер. Недовольно поморщившись, Грач пинком отшвырнул его в сторону.

Под ним оказался зачарованный круг, мелом нанесенный на деревянные доски. В таком кругу обычно стояли чародеи, призывая демонов; круг создавал для них защитную стену. Кругов было даже два, один внутри другого, и в этом кольце были начертаны знаки семидесяти владык преисподней. Джулиан нахмурился при виде нее, а Грач встал в центре круга и скрестил на груди руки.

– Это защитный круг, – на всякий случай объяснил Грач. – Вы не сможете пересечь границу.

– А ты не сможешь выйти, – заметил Джулиан. – По крайней мере, не сможешь выйти без проблем.

– А зачем мне выходить? – пожал плечами Грач.

– Ты ведь играешь с мощной магией.

– Не стоит меня осуждать, – сказал Грач. – Нам, лишенным магии небес, приходится довольствоваться малым.

– Знаками преисподней? – переспросил Джулиан. – Уверен, можно найти и что-нибудь между адом и раем.

– Например, весь мир, – усмехнулся Грач. – Здесь все не так просто, нефилим, и не всем удается не замарать рук.

– Есть разница между грязью и кровью, – заметил Джулиан.

Эмма многозначительно посмотрела на него, словно желая сказать: «Мы пришли по делу». Порой ей не приходилось даже ничего писать на коже Джулиана, чтобы он понял, о чем она думает.

Занавески всколыхнулись, хотя ветра не было.

– Слушай, мы не будем надоедать, – сказала Эмма Грачу. – Нам нужна кое-какая информация. Мы получим ее и уйдем.

– За информацию надо платить, – ответил Грач.

– На этот раз я принесла кое-что получше денег.

Избегая встречаться с Джулианом глазами, Эмма достала из кармана длинный серебристый предмет. Заметив, как Джулиан смотрит на нее, она слегка покраснела. В руках у нее был неназванный клинок серафимов.

– Зачем ему адамант? – спросил Джулиан.

– Выделанный Железными Сестрами адамант всегда в цене на Сумеречном базаре, – ответил Грач, не сводя глаз с клинка. – Но сначала скажите, что вы хотите узнать.

– «Полночный театр» и Слуги Хранителя, – объявила Эмма. – Мы хотим узнать о них.

Грач прищурился.

– Что именно вас интересует?

Эмма быстро пересказала ему события предыдущего вечера, не упоминая о Марке и о том, как они узнали о лотерее. Когда она закончила, Грач присвистнул.

– Каспер Стерлинг, – сказал он. – Я всегда считал его мерзавцем. Все хвалился, что он лучше оборотней и лучше людей. Мне не жаль, что выпал его номер.

– Джонни, – резко оборвала его Эмма, – они хотят его убить.

На лице у Грача что-то промелькнуло, но он тотчас взял себя в руки.

– И что вы хотите от меня? Это ведь целая организация, Карстерс.

– Нам нужно выяснить, кто их лидер, – сказал Джулиан. – Белинда назвала его Хранителем. Нам нужно найти его.

– Не знаю, – протянул Грач. – Сомневаюсь, что мне хочется связываться со Слугами даже ради адаманта.

И все же он пожирал глазами клинок. Эмма решила использовать свое преимущество.

– Никто не узнает, что ты с этим связан, – пообещала она. – Я ведь видела, ты флиртовал с Белиндой на Сумеречном базаре. Она должна все знать.

Грач покачал головой.

– Она не знает.

– Хм, а кто тогда знает? – спросила Эмма.

– Никто. Личность лидера держат в тайне. Я даже не знаю, мужчина это или женщина. Под маской Хранителя может скрываться кто угодно.

– Джонни, если я выясню, что ты от меня что-то скрываешь, – холодно произнесла Эмма, – расплаты тебе не избежать. Диана знает, что я здесь. Ты не сможешь подставить меня перед Конклавом. А вот я смогу тебе навредить. И еще как.

– Эмма, забудь, – скучающим тоном бросил Джулиан. – Он ничего не знает. Забирай адамант, и пойдем.

– Они получают два дня, – сердито буркнул Грач. – Когда выпадает их номер. Они получают два дня, и только потом происходит убийство. – Он посмотрел на ребят, словно это они были во всем виноваты. – Это магия сопереживания. Энергия смерти сверхъестественного существа подпитывает заклинание, которое делает их всех сильнее. А лидер присутствует лишь при убийстве. Больше я ничего не знаю. Если вы будете рядом в момент смерти жертвы, вы увидите его. Или ее. Кем бы ни был этот Хранитель.

– Хранитель присутствует при убийстве? – переспросила Эмма. – Чтобы собрать энергию?

– И если мы будем повсюду следовать за Стерлингом и дождемся, пока кто-то на него нападет, мы увидим Хранителя? – добавил Джулиан.

– Да. Скорее всего. Вы, конечно, с ума сошли, если хотите присутствовать во время какого-то черномагического ритуала, но это уже ваше дело.

– Пожалуй, да, – кивнул Джулиан.

Его телефон снова звякнул.

Джулиану стало тревожно, но он тут же сказал себе, что волнуется по пустякам. Он понимал, что слишком переживает о братьях и сестрах. Тай, скорее всего, просто нашел какого-нибудь зверька и возился на улице с белкой или бродячей кошкой. Или заперся где-нибудь с книгой, не желая ни с кем разговаривать.

Джулс набрал ответ:

– Столько сообщений? – поддел его Грач. – Похоже, ты очень популярен.

– Не жалуюсь, – ответил Джулс. – Батарейка почти села.

Телефон звякнул еще раз.

Едва Джулиан успел прочитать сообщение, как экран погас. Джулс сунул телефон в карман, и в этот момент из подвала донесся жуткий грохот, а за ним раздался дикий крик.

– Какого черта? – воскликнул Грач.

В его голосе послышался искренний испуг. Судя по всему, это не укрылось от Эммы, которая сразу пошла к лестнице, ведущей вниз. Грач закричал что-то ей вслед, но Джулиан знал, что он не сможет мгновенно выйти из защитного круга. Даже не взглянув на него, он поспешил за Эммой.

Кит Грач притаился в тени под лестницей. Сверху доносились голоса и проникал тусклый свет. Отец всегда отправлял его в подвал, когда к ним приходили посетители, особенно если от одного вида этих посетителей приходилось хвататься за мел и поспешно чертить на полу защитный круг.

Кит видел только тени, но прекрасно слышал голоса. Два голоса. Как ни удивительно, молодые. Один принадлежал юноше, а другой – девушке.

Он догадывался, кто это, и это были не жители Нижнего мира. Он видел, как встрепенулся отец, когда они постучали в дверь. Джонни ничего не сказал, но по взгляду его и так было понятно: Сумеречные охотники.

Нефилимы. Кит почувствовал, как внутри него нарастает раздражение. Он сидел на диване и спокойно смотрел телевизор, а теперь ему пришлось скрючиться в темном подвале собственного дома, как несчастному воришке, только потому, что Сумеречные охотники полагали, будто своими законами могут контролировать магию. Будто могут всем говорить, что делать. Будто…

Вдруг кто-то напрыгнул на него из тени и ударил его в грудь. Кит отлетел к противоположной стене. Дыхание сбилось. Он ахнул – и тут все вокруг залил свет, яркий белый свет, распространявшийся от небольшого предмета, который лежал на человеческой руке.

Что-то острое мелькнуло возле горла Кита. Он судорожно вдохнул и поднял глаза.

Перед ним стоял мальчишка его возраста. Чернильно-черные волосы, глаза цвета стального клинка – глаза, которые скользнули в сторону в тот самый миг, когда он посмотрел в них. Мальчишка был высок и строен. Его гибкое тело было затянуто в черное одеяние. На бледной коже виднелись руны нефилимов.

Кит ни разу еще не оказывался так близко к Сумеречному охотнику. В одной руке мальчишка держал огонь – и это явно был не фонарик, Кит умел отличить магию от электричества, – а в другой его руке был зажат кинжал, кончик которого указывал Киту прямо на горло.

Порой Кит представлял, как поведет себя, если окажется в плену у нефилима. Как он наступит ему на ногу, сломает ему кости, как вывернет ему запястья, как плюнет ему в лицо. Но он не сделал ничего из этого. Он даже не подумал об этом. Он смотрел в лицо мальчишке, ощущая, как кинжал щекочет ему горло. Смотрел в лицо мальчишке, черные ресницы которого тенью легли ему на щеки. Смотрел в лицо мальчишке, не в силах пошевелиться, и чувствовал недоумение.

Он думал: «Какая красота».

Кит моргнул. Хотя мальчишка и не смотрел на него, он, похоже, заметил движение. Он приглушенно спросил:

– Кто ты? Что ты здесь делаешь? Ты ведь не Джонни Грач – для этого ты слишком молод.

У него был прекрасный голос. Чистый и ясный, немного резкий, из-за чего казалось, что он старше, чем на самом деле. Голос богача.

– Нет, – ответил Кит, растерянно моргая, словно его только что ослепила яркая фотовспышка. – Нет, я не Джонни Грач.

Мальчишка так и не поднял глаза. Казалось, Кит не заслуживал, чтобы на него смотрели. Недоумение Кита постепенно уступало место раздражению.

– Ну же, – вызывающе бросил он, – выясни, кто я.

Мальчишка нахмурился, но вскоре его лицо прояснилось.

– Ты его сын, – сказал он. – Сын Джонни Грача.

И тут его губы изогнулись в едва заметной улыбке.

Это была улыбка превосходства, которая тотчас вывела Кита из себя. Он отпрыгнул в сторону, увернулся от кинжала и попытался пнуть мальчишку ногой. Тот поспешил уйти от удара, но Кит все равно задел его. Раздался вскрик. Огонь выпал из руки у мальчишки и погас, и в следующую секунду Кита снова прижали к стене. Мальчишка схватил его за грудки и снова приставил кинжал к его горлу.

– Тихо, тихо, тихо, – шептал он.

И тут подвал озарил яркий свет.

Мальчишка застыл. Кит поднял голову и увидел на лестнице двух Сумеречных охотников: юношу с блестящими сине-зелеными глазами и светловолосую девушку, которую он неделю назад встретил на Сумеречном базаре. Они оба пораженно смотрели, но не на него, а на мальчишку, который крепко прижимал его к стене.

Тот поморщился, но не отступил. В его глазах сверкнули искры непослушания. «Ага, – вдруг понял Кит. – Тебе нельзя здесь находиться!»

– Тиберий Блэкторн, – сказал юноша с сине-зелеными глазами, – что здесь происходит?

Эмма стояла и во все глаза смотрела на Тая, не зная, что делать. Казалось, в подвале Джонни Грача вдруг обнаружился новый класс Института: видеть Тая было совершенно привычно, но он совсем не вписывался в окружающий интерьер.

Тай был растрепан – Эмма, пожалуй, много лет не видела его таким, – но кинжал держал крепко. Диану бы это обрадовало. Впрочем, ее бы вряд ли обрадовало, что он приставил его к горлу мальчишки-простеца. Тому было не больше пятнадцати, и он казался Эмме знакомым. Она не сразу вспомнила, что видела его на Сумеречном базаре. Его светлые волосы были спутаны, чистая рубашка измята, джинсы истерлись и выцвели. И он, казалось, готов был дать Таю отпор, что было весьма нетипично для обычного человека, оказавшегося в его положении. Большинство простецов чувствовали себя гораздо более неуютно с кинжалом у горла.

– Тай, – сказал Джулиан. Он был в ярости, и ярость эта граничила с паникой. – Тай, отпусти сына Джонни Грача.

Глаза светловолосого парнишки округлились.

– Откуда ты… Откуда ты узнал, кто я такой? – спросил он.

Джулиан пожал плечами.

– А кем еще ты можешь быть? – Он наклонил голову. – Может, ты что-нибудь знаешь о лотерее и «Полночном театре»?

– Джулс, – сказала Эмма, – он же просто ребенок.

– Я не ребенок! – возмутился мальчишка. – И меня зовут Кит.

– Мы пытаемся помочь, – объяснил ему Джулиан. Мальчишка – Кит – состроил гримасу. Джулиан добавил уже мягче: – Мы пытаемся спасти жизни.

– Отец сказал, что Сумеречные охотники всегда так говорят.

– А ты веришь всему, что он говорит?

– На этот раз он прав, разве нет? – заметил Кит и посмотрел на Эмму. Она вспомнила, что мальчишка обладал Зрением. Но на Сумеречном базаре она решила, что он помощник Джонни Грача, а не его сын. Они не были похожи. – Ты так сказала.

– Я имел в виду… – начал Джулиан.

– Я ничего не знаю о лотерее, – перебил его Кит.

Он посмотрел на Тиберия. Что более странно, Тай посмотрел на него. Эмма вспомнила, как несколько лет назад Тай спросил: «Почему люди всегда говорят “посмотри на меня”, имея в виду “посмотри мне в глаза”? Можно смотреть на человека и не смотря ему в глаза». Но сейчас он с интересом смотрел прямо в глаза Киту, как будто они ему о чем-то напоминали.

– Кит! – прорычал Джонни Грач. По лестнице прогромыхали шаги, и Джонни показался в подвале. Его рукав был опален. Эмма никогда прежде не видела его таким сердитым. – Оставьте моего сына в покое!

Тай плотнее перехватил кинжал, выпрямился и без тени страха взглянул на Джонни Грача.

– Расскажи нам о лотерее, – потребовал он.

Кит поморщился. Эмма заметила это даже в полутьме. Ей Тиберий вовсе не казался устрашающим, но она как-никак держала его на руках, когда ему было всего три. Но Джонни Грач явно испугался: ему точно казалось, что нефилимы подослали к нему в подвал Сумеречного охотника, чтобы тот убил его сына.

– Я дам вам адрес Каспера Стерлинга, – сказал он, пока Кит смотрел на него безумными глазами. Похоже, его отец редко бывал настолько потрясен. – У меня есть его адрес. У него куча имен, его не так-то просто найти, но я знаю, где он живет. Идет? Достаточно? Отпустите моего сына!

Тай опустил кинжал и сделал шаг назад, но не убрал кинжал в ножны. Кит потер шею.

– Пап, я… – начал он.

– Молчи, Кит, – оборвал его Джонни Грач. – Сколько раз я тебе говорил – не выдавай ничего нефилимам.

– Мы на одной стороне, – спокойно сказал Джулиан.

Джонни Грач повернулся к нему. Его лицо покраснело, на шее забилась жилка.

– Не смей говорить мне, на чьей я стороне. Ты ничего не знаешь, ничего…

– Хватит! – воскликнула Эмма. – О Ангел, чего ты так боишься?

Джонни закрыл рот.

– Я не боюсь, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Просто уходите. Уходите и никогда не возвращайтесь сюда. Я пришлю вам адрес, но после этого не звоните мне и не ждите, что я еще хоть раз окажу вам услугу. С меня довольно, нефилимы.

– Хорошо, – сказала Эмма и сделала Таю знак подойти к ним с Джулианом. – Мы уйдем. Тай…

Тай сунул кинжал в прикрепленные к ремню ножны и взлетел по ступенькам. Джулиан поспешил за ним. Мальчишка, стоявший в подвале, не увидел, как они ушли: он не сводил глаз с отца.

Кит был не намного младше Эммы – может, на год или два, – но она вдруг почувствовала необъяснимое желание защитить сына Джонни Грача. Если он обладал Зрением, весь Нижний мир был открыт ему, ужасный и непонятный. В некотором роде он походил на Тиберия: он тоже видел мир иначе, чем все остальные.

– Хорошо, Джонни, – повторила Эмма уже громче. – Но если передумаешь, у тебя есть мой номер. Записан под фамилией Карстерс.

Джонни недобро посмотрел на нее.

– Звони, – сказала Эмма, на этот раз смотря прямо на Кита, – если что-нибудь понадобится.

– УБИРАЙСЯ.

Казалось, Грача вот-вот хватит удар, поэтому Эмма в последний раз взглянула на них с Китом и вышла из подвала.

Тай стоял у машины. Небо затянуло белыми облаками. Тай прислонился к багажнику, ветер трепал его черные волосы.

– Где Джулс? – спросила Эмма, подойдя ближе к нему.

– Вон там, – махнул рукой Тай. – Я проник в дом, воспользовавшись открывающей руной, и сломал замок на двери в подвал. Он его чинит.

Эмма посмотрела на дом Джонни Грача и заметила стройный силуэт Джулса на фоне покрытой штукатуркой стены. Она открыла багажник и вытащила оружие из ремня.

– Но как ты сюда попал?

– Спрятался на заднем сиденье. Под одеялом. – Эмма посмотрела на заднее сиденье и заметила наушники, выглядывающие из-под покрывала. – Думаешь, Джулиан разозлился?

Он убрал кинжал и теперь казался совсем юным. Его ясные серые глаза были устремлены в небеса.

– Тай, – вздохнула Эмма, – он тебя укокошит.

Джулиан закончил с замком и пошел к ним.

– Это неологизм, – заметил Тай.

– Что-что? – удивилась Эмма.

– Слово, которое ты сама придумала. Шекспир тоже часто придумывал слова.

Эмма улыбнулась ему, обрадовавшись такому сравнению.

– Знаешь, слово «укокошит» на язык Шекспира не похоже.

Тай вздохнул и приготовился к худшему. Джулиан шел прямо к нему. Его лицо было серьезно, сине-зеленые глаза темны, как глубины океана.

Он подошел к Таю и с размаху обнял его, обхватив его руками. Он прижался щекой к черным волосам младшего брата. Тай лишь стоял, не шевелясь, и не мог понять, почему Джулиан на него не сердится.

– Джулс? – сказал он. – Ты в порядке?

Плечи Джулиана дрогнули. Он обнял брата еще крепче, как будто мог вдавить его прямо в себя, туда, где он всегда будет в безопасности. Он уткнулся носом в волосы Тая, зажмурился и тихо пробормотал:

– Я думал, с тобой что-то случилось. Я думал, Джонни Грач…

Он так и не закончил фразы. Тай осторожно обнял Джулиана и легонько похлопал его ладонью по спине. Эмма впервые видела, как Тай успокаивал старшего брата, и практически впервые видела, как Джулиан позволил кому-то его успокоить.

Они молчали всю долгую дорогу до Института. Облака рассеялись, океанский ветер унес их в глубь материка. Когда они выехали на Тихоокеанское береговое шоссе, солнце висело над морем. Они молча завернули на парковку и молча вышли из машины, и только после этого Джулиан заговорил.

– Не стоило этого делать, – сказал он, глядя на Тиберия. Он уже не дрожал – и слава богу, ведь он был за рулем, – и голос его был спокойным и мягким. – Тебе было слишком опасно ехать с нами.

Тай сунул руки в карманы.

– Я знаю, что ты думаешь. Но это ведь и мое расследование.

– Марк написал мне и сказал, что тебя нигде нет, – продолжил Джулиан. Эмма вздрогнула – она должна была догадаться, почему Джулиан не отрывается от телефона. – Я чуть не ушел от Грача. Скорее всего, он бы не пустил нас обратно.

– Прости, что доставил тебе беспокойство, – сказал Тай. – Поэтому я и обнял тебя возле дома Грача – я хотел, чтобы ты простил меня за это беспокойство. Но я не Тавви. Я не ребенок. Мне не хочется, чтобы ты или Марк всегда могли меня найти.

– Но тебе не стоило вламываться к Грачу, – Джулиан повысил голос. – Там было опасно.

– Я не собирался заходить. Я хотел просто взглянуть на дом. Осмотреть его. – Мягкие губы Тая напряглись. – А потом я увидел, как вы заходите внутрь, и заметил, что кто-то спустился в подвал. Я боялся, что на вас нападут, когда вы не будете этого ожидать. Я ведь понимал, вы не знаете, что внизу кто-то есть.

– Джулс, – сказала Эмма, – ты бы поступил точно так же.

Джулс гневно посмотрел на нее.

– Но Таю всего пятнадцать!

– Не говори, что там опасно, потому что мне пятнадцать! – воскликнул Тай. – Когда тебе было пятнадцать, ты занимался такими же опасными вещами. К тому же, Грач ни за что бы не сказал вам адрес Стерлинга, если бы я не пригрозил его сыну ножом.

– Верно, – кивнула Эмма. – Он слишком быстро забрался в свой защитный круг.

– Ты ведь не знал, что там его сын, – возразил Джулиан. – Ты не мог предсказать ход событий, Тай. Тебе просто повезло.

– Предсказания – это магия, – ответил Тай. – Это была не магия, но и не удача. Я слышал, что Эмма говорила о Граче. Я слышал, что говорила Диана. Он похож на человека, который многое скрывает. Которому нельзя доверять. И я был прав. – Он горько посмотрел на Джулса. Он не встретился с ним глазами, но его взгляд был прям. – Ты вечно оберегаешь меня. Но никогда не говоришь, что я прав. Если бы ты позволил мне самому принимать решения, тебе бы не пришлось так переживать из-за меня.

Джулиан пораженно смотрел на брата.

– Вдруг то, что мы узнали о сыне Джонни Грача, поможет нам? – уверенно продолжил Тай. – Как знать? И я достал адрес Стерлинга. Я помог тебе, пусть ты и не хотел, чтобы я вмешивался.

В тусклом свете из окон Института Джулиан казался таким уязвимым, каким Эмма еще ни разу его не видела.

– Прости меня, – сказал он, и это прозвучало почти официально. – Я не хотел, чтобы тебе показалось, будто я не ценю твою помощь.

– Я знаю Закон, – ответил Тай. – Я знаю, что в пятнадцать мы еще не взрослые. Я понимаю, что нам нужен дядюшка Артур, что нам нужен ты. – Он нахмурился. – Ну, я же не умею готовить, да и Ливви тоже. И я не знаю, как уложить Тавви. Я не прошу тебя оставить меня за главного или позволить мне делать что угодно. Я понимаю, есть правила. Но кое-что… Может, Марк с этим справится?

– Но Марк… – начал Джулиан, и Эмма поняла его страх.

– Марку нужно всех нас заново узнать и научиться жить в этом мире, – сказал Джулиан. – Не знаю, не слишком ли о многом мы его просим.

– Но он не против, – возразил Тай. – Я ему нравлюсь. Мы все ему нравимся.

– Он любит тебя, – согласился Джулиан. – И я тоже тебя люблю. Но, Тай, Марк ведь… Если мы не найдем убийцу, Марк не сможет остаться с нами.

– Поэтому я и хочу помочь с этим расследованием, – сказал Тай. – Чтобы Марк остался. Он сможет позаботиться о нас, а ты получишь отдых. – Он поежился и плотнее запахнул куртку. С океана дул прохладный ветер. – Пойду найду Ливви. И Марка. Он, наверное, волнуется.

Джулиан проводил Тая глазами. Эмма посмотрела на него, и ей показалось, что она смотрит на один из его рисунков, но скомканный и порванный, превращенный в бессмысленную мешанину линий и цветов.

– Они все так думают, да? – медленно спросил он. – Они все думают, что Марк останется навсегда.

Эмма не знала, что ответить. Еще несколько дней назад она бы сказала Джулиану, что его сомнения безосновательны. Что Марк в любом случае останется в своей семье. Но, когда Марк говорил об Охоте, она видела в его глазах ночное небо и слышала холодную свободу в его голосе. Порой ей казалось, что было два Марка: Марк-человек и Марк-фэйри. Марк-человек остался бы с ними навсегда. Марка-фэйри предсказать было невозможно.

– А как же иначе? – наконец сказала она. – Если бы кто-то из моих родителей вдруг вернулся ко мне, мысль о том, что он может уйти снова, да еще и по своей воле…

Джулиан побледнел.

– Мы живем в мире, полном демонов и чудовищ, но меня больше всего пугает то, что Марк может решить, что его место в Дикой Охоте, и уйти от нас. Даже если мы найдем убийцу. Даже если фэйри останутся довольны. Он все равно может уйти. И это разобьет им сердце. Они никогда этого не забудут.

Эмма подошла к Джулиану и положила руку ему на плечо.

– Ты не можешь защитить детей от всего на свете, – сказала она. – Ты не можешь защитить их от мира, а в мире происходит всякое. Порой случаются и потери. Если Марк решит уйти, это будет ужасно. Но они сильные. Они это переживут.

Повисло долгое молчание. Наконец Джулиан заговорил.

– Порой я вообще жалею, что Марк вернулся, – сухо, отрешенно произнес он. – И кто я после этого такой?

«Т-Ы-Ч-Е-Л-О-В-Е-К», – вывела Эмма у него на спине, и на мгновение он прижался к ней, ища в ней успокоения, как и было положено парабатаям. Ночные звуки вокруг них как будто стихли – парабатаи умели оставаться наедине друг с другом и растворяться в соединявшей их магической связи.

Вдруг тишину нарушил громкий хлопок. Джулиан тотчас отпрянул от Эммы. Хлопок повторился – он явно доносился из Института. Джулиан дернулся и бросился бежать – в следующую секунду он уже летел по ступенькам к задней двери.

Эмма не отставала. Было шумно: даже на лестнице было слышно, как гремит посуда, как смеются дети. Эмма и Джулиан вместе поспешили наверх. Эмма первой подскочила к кухонной двери и раскрыла ее.

И ахнула.