Он видит полицейскую машину, как только папа тормозит, как только он сам открывает глаза.

Возле их подъезда. Черно-белая машина. Запаркованная наискосок перед высоткой, отчетливо различимая в свете уличного фонаря.

Никогда раньше он не видел полицейскую машину так близко от своего дома.

Обычно они паркуются подальше или на стоянке и идут оттуда пешком. Но чтобы так, прямо у подъезда, как бы блокируя дверь…

– Все будет хорошо.

Лео еще больше съеживается на заднем сиденье.

– Мы – семья. Верно? И если будем держаться заодно, как положено семье, все будет хорошо.

Передние дверцы полицейской машины открываются одновременно. Полицейских двое. Немолодой мужчина, даже постарше папы, и женщина, а ему нечасто доводилось видеть полицейских-женщин. Направляются прямо к их машине, прямо к папе.

– Иван Дувняк?

Их хорошо слышно, хотя все стекла подняты, и они стучат по стеклу, пока папа его не опускает.

– Да?

– Вы поедете с нами.

– Какого черта?!

– Вы прекрасно понимаете, почему мы здесь.

Папа мотает головой, старается говорить разборчиво, не бормочет себе под нос, шевелит губами.

– Нет. Понятия не имею. – Он оборачивается назад. – Сынок, ты понимаешь, о чем они толкуют?

Папа наклоняется ближе, от него разит перегаром, так же сильно, как бензином и дымом, въевшимися в рукав куртки.

И они видят его.

– Нет, папа, я не понимаю, о чем они толкуют.

Старший полицейский кивает на Лео:

– Иван… здесь дети.

Женщина обходит машину, в руках у нее наручники.

– Идемте с нами. Добровольно.

Она ждет, а папа – проходит целая вечность – пожимает плечами.

– Лео?

– Да?

– Ступай домой, присмотри за братьями.

– Папа, я…

– Ступай домой! Присмотри за братьями.

Полицейская с наручниками открывает дверцу,

и папа протягивает ей руки, ладонями вверх. Двое в форме по сторонам – он шагает к полицейской машине, садится на заднее сиденье. Потом черно-белая машина отъезжает, папа оглядывается, и они смотрят друг на друга, недолго, но все-таки.