К началу программы журнальный стол должен быть чист, только новенький блокнот, каждая страница белая и пустая. Он купил его вместе с газетами в киоске у Ионссона, новости он читал редко, но всю последнюю неделю около четырех ходил через площадь, покупал утренние и вечерние выпуски, которые теперь стопкой лежали на диване. Разделочная доска, нож, пепельница, луковица и вино, даже остатки табака и тонкие красные кольца, оставленные бокалами с вином, начисто отмыты и стерты.

Он придвинулся поближе к стопке газет, нервно перебрал ее, сам не зная почему: ведь каждая заметка прочитана уже не один раз. Но в телепередаче, которую он ждал, всегда показывали новые кадры текущих преступлений, к каким газеты еще не получили доступа, информацию, которую полиция считала нужной представить; эти гады вроде как воображали, что делают что-то важное, хотя представляли собой всего-навсего часть программы.

Он не тревожился. Его снедало нетерпение. Настолько сильное, что он не мог усидеть на месте. Достал из кармана очки для чтения, а они зацепились за конверт, где теперь осталось девятнадцать тысяч крон в пятисоткроновых купюрах. Не такой толстый, как осенью, когда Лео впервые за четыре с половиной года пришел сюда и вручил ему сорок три тысячи в уплату долга, который сам долгом не считал, будто это деньги из игры в “Монополию”.

Иван вытащил из-под верхней газеты другую, с фотографией грабителя в черном, целящегося из оружия. Он стоял тогда в очереди в продуктовом магазине на площади, а очередь двигалась так медленно, что он удивлялся, почему они не откроют еще одну кассу. Пока он ждал, взгляд упал на газетный стенд, и издалека он разглядел два слова: ВОЕННАЯ БАНДА. А когда подошла его очередь, увидел остальное – в газете писали, что те, кто спер прорву оружия из армейского арсенала, воспользовались им для ограбления в Шёндале, неподалеку от летнего лагеря для детей-инвалидов, где несколько лет работала Бритт-Мария, и для двух ограблений буквально метрах в пятистах от его собственного дома.

Шёндаль. Ее территория. По словам газетчика, полиция считала это место настолько непримечательным, что выбрать его может только человек, которому оно хорошо известно.

Эсму. Его территория. И газета подчеркивала наглость восьми выстрелов, образующих смайлик.

Мало-помалу он перестал обращать внимание на их писанину и сосредоточился на фотографиях, в особенности на двух черно-белых, напечатанных во всех газетах, – фотографиях главаря. Снимки слегка расплывчатые, и все же. Широкие плечи. Глаза под маской, будто глядящие на него. И рот с тонкими, вытянутыми в ниточку губами, как у него.

Иван поправил блокнот, взял карандаш.

Сейчас начнется.

САМЫЕ РАЗЫСКИВАЕМЫЕ В ШВЕЦИИ ПРЕСТУПНИКИ. Судя по газетам, сегодняшняя программа будет целиком посвящена Военной Банде. Спецвыпуск, который высветит все аспекты, все детали, в надежде получить отклик от публики.

Он разгладил страницы блокнота и устремил взгляд на ведущего: стоя перед полицейскими, тот рассуждал о самой крупной краже оружия в истории Швеции и о шести серьезнейших ограблениях, с которыми, по-видимому, связана эта группа.

Он записал. Газеты писали только о четырех.

Быстрая смена кадров – внутренность изрешеченных пулями банков. Осколки стекла на полу, открытые двери пустых банковских хранилищ. Инкассаторский автомобиль в Фарсте. Коммерческий банк в Сведмюре. Коммерческий банк и Скандинависка Эншильда банк в Эсму. Сберегательный банк в Римбу и Скандинависка Эншильда банк в Кунгсёре.

Он опять начал писать. Новая информация.

Затем несколько секунд панорамной съемки в здании стокгольмского Центрального вокзала. Где взорвалась бомба. Перепуганные люди, расталкивающие друг друга за высоким ограждением.

Он записал все это, но по-настоящему понять не мог. Понимал насчет оружия. И насчет ограблений. Но не бомбу. Слово “бомба” не вязалось со всем остальным. Не вписывалось в картину.

Теперь ведущий говорил о членах группы. Об их военных познаниях. О том, что они атлетически сложены, хорошо говорят по-шведски и, вероятно, не имеют судимостей.

А вот дальше. Совсем новые кадры. Видеозапись.

До сих пор они ничего подобного не показывали. Разные камеры, перед тем как их расстреляли. Кадры, снятые сверху, зачастую продолжительностью всего несколько секунд, изображающие явного лидера, ростом от ста восьмидесяти пяти до ста девяноста сантиметров, весом от восьмидесяти до восьмидесяти пяти килограммов.

Он выронил ручку, услышал, как она скатилась по столу на пол. Несмотря на тот факт, что именно это ему бы и надо записать. Рост. Вес. Все то, чего он не знал. Всю новую информацию. Блокнот для того и куплен.

Но записывать незачем.

Хотя кадры промелькнули всего за несколько секунд, он отчетливо увидел модель, повторявшуюся во всем, в мельчайших деталях, в движении рук и ног, энергию внутри миллионов клеток, присутствующую даже в уникальных зигзагах и петельках мелких складочек на ладонях и подушечках пальцев.

Иван потянулся за вином, бутылка стояла у его ног, нетронутая. Он откупорил ее и пил, пока не остановился передохнуть.

Теперь он знал.