Джон Бронкс мчался по сонным коридорам и темным лестницам Полицейского управления, по желтым пластиковым дорожкам и серому цементному полу к светло-зеленым металлическим дверям гаража.

В 14:52:15 гражданский оператор в одном из передних рядов огромного зала столичного центра чрезвычайных ситуаций получил оповещение, что грабят Коммерческий банк на площади Эсму-Центр.

В 14:52:32 второй оператор, сидящий неподалеку от него, принял оповещение, что ограблен второй банк, Скандинависка Эншильда банк, расположенный там же.

В 14:53:17 Карлстрём без стука вошел в кабинет Бронкса и сообщил, что предположения, высказанные у него дома, сейчас сбываются. Четверо грабителей в черных масках. Стрельба. Шведское армейское оружие. Ровно три минуты.

Бронкс мчался через подземный гараж. За последние месяцы в Стокгольме произошло три ограбления банков, и он выезжал на каждое. Сберегательный банк в Уппландс-Весбю – трое грабителей на “опеле”, с ружьем и топором, арестованы тем же вечером в подпольном клубе. Кооперативный банк на площади Норрмальмсторг – вооруженный мужчина средних лет, арестован часом позже в комнате своего детства в доме родителей, с добычей и переделанным стартовым пистолетом под кроватью. Инкассаторская машина на пути к почтовому терминалу – двое мужчин, вооруженные ружьями, пока что на свободе.

Но никто из них не внушал ему такого ощущения.

Он завел машину, проехал мимо отсека криминалистов, где всего несколько недель назад увидел на мониторе компьютера кое-что словно бы бессмысленное – грабителя, шепчущего, защищающего, берущего на себя ответственность за секунду до одного из самых жестоких ограблений в Европе. Дверь гаража автоматически открылась, и Бронкс вырулил по пандусу к опущенному шлагбауму и дневному свету.

Два брата.

И вот теперь они нанесли новый удар. На сей раз одновременно по двум банкам. Пошли на больший риск и пойдут на еще больший.

Каждый раз, когда вы грабите банк, я подбираюсь чуть ближе.

Жар четырех мужских тел, запертых в холодной металлической оболочке, превратился в молочную пелену, затянувшую изнутри стекла машины, ведь все вокруг Феликса дышали учащенно и тяжело, по-прежнему в лыжных масках.

– Что, черт побери, это было? – спросил Феликс у Лео, не отрывая глаз от дороги, крепко сжимая ладонями руль. Ровная скорость в восемьдесят километров в час.

– Ты сам видел.

– Нет, не видел! Какого хрена ты натворил?

Лео тоже смотрел прямо вперед. На деревья, которых становилось все больше по мере того, как домов становилось меньше.

– Ты, с твоими двумя часами на руке и шестью разными хронометражами! Ты постоянно твердил про время, время, время!

Лео ударился плечом в плечо Феликса, когда машина выехала с малой дороги на еще меньшую – грязную ухабистую тракторную колею. Колени на каждом ухабе бились о приборную панель. К тому времени, когда они остановились у кучи камней в конце бесснежной дороги, его комбинезон насквозь промок от пота.

– У меня было время.

Все знали, что надо делать. Выйти из “жука”. Открыть багажник. Достать три сумки, набитые деньгами.

– Ты вернулся!

И к следующей машине, к “мерседесу”.

– Ты вернулся в банк и принялся стрелять, как полный идиот. Поставил нас всех под удар!

Открыть багажник. Бросить туда сумки. Прыгнуть в машину. По тракторной колее обратно, на сельский проселок.

– Мы сидим здесь. Верно, Феликс? Если охота поскулить, подожди до дома. – Лео обернулся назад. – А теперь маски долой.

Маски сдернуты – четверо молодых парней с влажными волосами, облепившими влажные лбы. Женщина с младенцем, сидевшая во встречном автомобиле, проехала мимо, никакой реакции.

Яспер наклонился вперед с заднего сиденья, легонько хлопнул Лео по плечу и прошептал:

– Первая полоса в газете.

Феликс рывком обернулся, машина вылетела на встречку. Он не шептал: – Заткнись ты наконец!

Лео по-прежнему смотрел прямо перед собой, автомат на коленях, маска наготове.

Пять километров до следующего банка.

Машина перед Джоном Бронксом стояла совершенно неподвижно, как и та, что впереди ее. Он вырулил на тротуар, стараясь получить больший обзор, и увидел, что все движение замерло и каждый метр асфальта от Ратуши до Центрального вокзала запружен автомобилями.

Он опустил стекло, пошарил под сиденьем, достал круглую мигалку – магнит прилип к крыше машины, синяя мигалка закружилась, вой сирены гулко отбился от стен домов. Он прокладывал себе дорогу, царапая бампер за бампером, пересек осевую, лавируя между машинами в поисках пространства, которого не было.

Весь центр Стокгольма вышел из-под контроля.

Улицы вокруг Центрального вокзала либо перекрыты, либо перегружены перенаправленным транспортом. Как сообщало радио, кто-то заложил бомбу в сердце Стокгольма – вначале подозревали муляж, но только что выяснилось, что бомба настоящая, и на место прибыли саперы, собаки-ищейки и телеуправляемые роботы-взрывники. Сжимая одной рукой микрофон, а другой – руль, Бронкс, резко маневрируя, миновал Ратушу и выехал на забитый машинами мост Сентральбру.

– Еду на место преступления в Эсму. Сколько там сотрудников?

– Один.

– Один?

– Второй направляется туда из Нюнесхамна.

– Двое. Дее патрульные машины?

Движение на коротком мосту было многополосное, но встречные полосы разделял бетонный отбойник, поэтому, невзирая на синюю мигалку и сирену, пришлось сбросить скорость, пока машины одна за другой пытались посторониться.

– Да, других у нас нет. Пока что.

– Этого недостаточно. Нам нужен спецназ, собаки, вертолеты… речь-то идет о двух банках, ограбленных одновременно!

Старый город, Шлюз, а затем, ближе к Сёдерледстуннелю, движение наконец-то стало приходить в норму.

– Вы слышали, что я сказал?

Дежурный офицер нюнесхамнского участка ответил:

– Я вас слышал. Но кто – как вы сами выразились – вы, черт побери, такой? И почему, собственно, вы сюда направляетесь?

– Джон Бронкс. Городская полиция.

– Это ничего не говорит о том, кто вы и почему направляетесь на участок, к которому не имеете отношения.

– Банк в Сведмюре, инкассаторский автомобиль в Фарсте… преступники те же. Я ими занимаюсь уже почти три месяца.

В туннеле движение уже намного поредело. Он слегка увеличил скорость – скорее на дневной свет, к длинному мосту вдалеке.

– Они вооружены до зубов и готовы использовать оружие. Две патрульные машины? Вам необходимо прикрытие!

– Больше ничего нет. Остальные полицейские силы страны собраны там, откуда вы едете. И вам хорошо известно, почему их туда затребовали. Стягивают сотрудников и из других округов.

Дневной свет. Мост Юханнесховсбру. И странное зрелище. Вода, покрытая искристым голубым льдом, далеко внизу, и поезда, остановленные на параллельном мосту. А между рельсами и шоссе сотни, наверно, даже тысячи пешеходов, шагающие в обоих направлениях, пальто, куртки, ноги, сливающиеся в одно, двигающиеся, как насекомые, люди, потерявшие надежду, что придет поезд.

На другом конце моста – Гулльмарсплан: платформы, лестницы, и опять-таки замершие поезда, и беспорядочная толчея людей, пытающихся попасть на спешно вызванные вспомогательные автобусы. Бронкс как раз добрался до стадиона и хотел было еще прибавить скорость на довольно свободной автостраде, когда радиомолчание нарушил новый голос:

– Она взорвалась! Все разнесло к чертовой матери! Робот в клочья, металлолом!

Порой, когда случалось что-нибудь неожиданное, когда угроза и опасность соединялись в одно и потому были ощутимы, эти голоса звучали искренне, реально.

– Один из наших… падает!

Голос из сканера резанул, как нож, распоровший куртку Лео, когда Винсент был еще слишком мал, чтобы запомнить.

– Один из наших… падаетI

Испуганный, загнанный, яростный голос на полицейской волне подтвердил, что бомба взорвалась, что сотрудник, управлявший роботом, ранен железной начинкой, разлетевшейся со взрывной волной.

Потом настала тишина. Никакой информации о том, выжил полицейский или нет.

– Она же не должна была взорваться! – сказал Винсент, наклоняясь к Лео. – Ты же, блин, обещал!

Лео убавил громкость, и монотонный писк смолк. Прямо впереди синий указатель на обочине: СУРУНДА, 3 км, – они почти у цели.

– Теперь уже ничего не поделаешь.

– А вдруг он умер!

– Мы не знаем, что произошло. Не знаем, почему она взорвалась. Но я выясню. Позднее. Когда покончим со следующим банком.

Поодаль трактор с прицепом возле заснеженного сарая. Несколько обитаемых ферм, детские велосипеды и лыжи у стен. Фура возле площадки отдыха, водитель мочится за деревом.

Феликс поправил зеркало заднего вида, пристально посмотрел на Яспера на заднем сиденье, тот спрятал глаза.

– Ты что, вытащил предохранитель? Да?

– О чем ты, черт побери?

– Посмотри на меня, Яспер! Черт тебя возьми, ты взвел взрыватель?

Яспер глянул Феликсу в глаза.

– Чтоб я сдох, ничего подобного.

Он не сводил с Феликса глаз, пока тот не почувствовал неловкость.

– Человек ранен. Может умереть! – сказал Феликс.

– Блин, а я-то при чем?

Феликс по-прежнему вел машину на ровной скорости, хотя частенько поглядывал назад.

– Ты врешь, Яспер! Я вижу!

Лео молчал. До сих пор.

– Прекратите!

– Я помогал собирать эту хрень, – сказал Феликс, – и знаю, она не могла…

– Черт, следи за дорогой!

В сумерках все сливалось воедино, но в зеркале заднего вида Винсент заметил выражение в глазах Феликса. Лео редко повышал голос, все они об этом знали, но еще реже случалось, чтобы Феликс обвинял кого-то и не был совершенно уверен.

Съезд на Сурунду, предместье с одним-единственным банком, их третьей мишенью. И Феликс его проскочил.

– Какого черта…

– Как ты сказал, Лео. Едем домой. Будем “выяснять”.

– Дорога не та… ты проскочил съезд!

Шоссе было такое узкое, что встречным машинам приходилось замедлять ход, чтобы избежать столкновения. Но Феликс знай нажимал на газ, гнал на скорости больше ста километров в час.

– Разворачивайся!

– Хотите продолжать, давайте. Без меня!

Шея у Феликса налилась кровью, щеки и виски тоже покраснели, Винсент знал, что это означает – Феликс изо всех сил сдерживал ярость. Винсенту не мешало бы встревожиться, но он чувствовал только жар в груди. Если так будет в следующий раз, то я не участвую. Так он сказал, совершенно серьезно. И все же очень спокоен. Ведь если все они погибнут в аварии на следующем повороте, если полицейский на Центральном вокзале умер, если бомба взорвалась оттого, что кто-то этого хотел… Да какая разница. В самом-то деле. Впервые в жизни Винсент понял, куда погружался Лео, уходя в себя. В спокойствие, где не было времени. Не было ни будущего, ни прошлого, а потому не было и тревог. Существовало только настоящее. Настоящее. И единственное, с чем он что-то мог сделать, происходило сейчас, сию минуту, в этой машине, с его братьями.

Стрельба в двух банках.

В сердце Стокгольма взорвана бомба.

Джон Бронкс проехал тридцать километров по автостраде, осталось еще двадцать, за окном промелькнули последние южные предместья, потом ландшафт выровнялся, превратился в огромные луга с редкими купами деревьев.

Как сообщил командир операции на Центральном вокзале, саперы выяснили, что предохранительное кольцо было установлено так, что, если вытащить его из коробки, бомба взорвется, с единственной целью – искалечить и убить.

Два отдельных события с интервалом в девять минут, каким-то образом связанные между собой.

С каждым километром сумерки густели; к тому времени, когда он доберется до места, совсем стемнеет.

– Бронкс?

Двустороняя радиосвязь – дежурный из Нюхамна, теперь более дружелюбный.

– Где вы находитесь?

– В восьми километрах.

– Мы нашли машину, на которой они смылись. Красный “фольксваген”. Номерной знак GZP-784. На той же дороге, по которой вы сейчас едете, прямо у съезда. Буквально через минуту-другую вы увидите его и один из наших автомобилей.

Один из двух наличных автомобилей.

– Вы нашли ее… в котором часу?

– В пятнадцать ноль девять.

Зона поисков расширялась с каждой минутой. В Фарсте и в Сведмюре она выросла стремительно, стала непомерно велика.

– Дороги перекрыты?

– Два патруля из Хайдена перекрыли шоссе в северном направлении, патруль из Нюнесхамна – в южном… мы полностью блокируем главное береговое шоссе. Сюда направляются патрули из Худдинге и Сёдертелье, они перекроют внутренние дороги – запад и север.

Бронкс быстро подсчитал.

14:56 – “фольксваген” с четырьмя людьми в масках покидает место преступления.

14:58 – та же машина паркуется на расстоянии трех километров.

14:59 – они продолжают путь на другой машине.

Зона поисков уже не расширялась – впервые они находились близко друг от друга.

Съезд на Эсму. В нескольких сотнях метров редкая полоска деревьев – рощица и красный лак, просвечивающий сквозь голые ветви. Воздух холоднее и колючее, чем в городе, морозец, что кусает щеки и шею, цепенит пальцы, если ты без перчаток.

Бронкс зашагал по снегу к брошенной машине, обходя следы, которые там уже были. Красный “фольксваген-жук”, припаркованный передним бампером к сосне, почти уткнувшийся в ствол.

– Свидетели?

Молодой парень с пушком на верхней губе, претендующим на звание усов. Он был в форме и пожал руку Бронкса такой же холодной рукой.

– Никто не видел, чтобы кто-либо приехал на место преступления или уехал оттуда.

– А… машина?

– Мы уверены, машина их – та же модель, тот же номер, какой несколько свидетелей видели возле банков.

Номерной знак под багажником.

GZP-784.

Бронкс обошел вокруг “фольксвагена”, заглянул в боковое пассажирское окно. На полу пивная банка и обертка от гамбургера, в пепельнице три-четыре окурка. Чтобы закончить обход, ему пришлось протиснуться между частыми стволами и толстыми сучьями. Здесь было еще холоднее, тонкая корочка наста проваливалась, и снег попал в ботинки.

Он увидел это сразу, едва добрался до капота, несмотря на кору, которая прикрывала половину номера.

BGY-397.

Другой номерной знак.

Впереди один, сзади другой.

Машина резко тормознула на асфальте за заброшенной автозаправкой, правая фара разбилась о ржавые железные перила у входа, а правое зеркало ударилось о кран, торчащий из боковой стены постройки.

Феликс, что с ним бывало редко, побежал, освещая фонариком металлическую дверь и навесной замок.

– Феликс!

Лео догнал его и принялся трясти за плечо.

– У нас все еще есть время!

Двумя километрами раньше. Съезд. А Феликс проехал мимо, прервал ограбление прежде, чем оно стало тройным.

– У нас было время. А теперь уже нет. Потому что время истекло.

Лео сильнее тряхнул Феликса за плечо.

– Сейчас мы поедем к банку в Сурунде.

– На сей раз без меня.

Фонарик под мышкой. Свет на металлической двери и ключ почти в замке. Облезлый вымпел с логотипом “Колтекс” на бензоколонке скрипел, как и раньше. Здесь всегда дул ветер.

– Феликс, какого черта?

Лео перехватил руку с ключом.

– Отпусти руку. Я собираюсь войти. Собираюсь переодеться, а потом – домой.

– Вернись в машину! Остался еще один банк!

– Все, больше не будет. Ты попусту истратил двадцать секунд, когда вернулся и начал стрелять, – мы взяли два банка, в багажнике три кило наличных, на сегодня хватит.

Две тени на металлической двери в свете одной фары обернулись тремя, когда Яспер стал между ними.

– Мы не одну неделю планировали это хреново ограбление!

Он держал в руке черную лыжную маску. Надел ее, натянул на лицо.

– Вот что мы теперь сделаем, Феликс: возьмем еще килограммчика три наличных!

Феликс отыскал на связке ключи от машины, протянул ему.

– Так садись за руль.

– Ты серьезно? Выходишь из игры? Но мы же договаривались? Договаривались!

– Мы и бомбу не взрывать договаривались. – Феликс направил луч фонарика в прорези маски. – Я знаю, это ты.

Яспер поднял руку, заслоняя глаза, отвел взгляд.

– Ни хрена ты не знаешь.

– Знаю, это ты.

Яспер выбил фонарик из рук Феликса, фонарик упал наземь и погас.

– Я больше не намерен это терпеть, Лео! Я…

– Вертолет!

Сначала никто из них не услышал Винсента. Ни когда он открыл дверцу, ни когда бежал к ним с полицейским сканером в руках.

– У них вертолет!

– Бронкс?

– Да?

– К вам выслали вертолет.

Ветер. Джон Бронкс крепче прижал рацию к щеке, прикрыл микрофон ладонью, меж тем как высокие сосны раскачивались туда-сюда. Ботинки и тонкие носки начали промокать от снега.

– Одиннадцатая вертолетная дивизия добровольно вызвалась помочь. Они направляются к вам.

Дежурный в Нюнесхамне говорил с надеждой, какую почувствовал и Бронкс.

– Вы услышите его через несколько минут, вертолет взял курс на вас и сосредоточится на районе вокруг магистрального шоссе.

– Отлично! Я…

– Бронкс, погодите минутку, идет сообщение от коллеги.

Посреди рощицы, в отдалении тусклое сияние уличных фонарей. В наушнике тишина, но, прислушавшись, Бронкс различил спокойный разговор, потом шаги, потом кто-то тронул микрофон.

– Возможно, это звучит странно, однако найдена машина отхода. Снова.

– Снова?

– Тя же модель, wow же номерной знак. Только… на другом конце города… возле проселка…

– Не уверен, что понял.

– “Фольксваген 1300”. Красный. GZP-784. В конце тракторной колеи неподалеку от груды камней. К западу от города, на таком же расстоянии. Как вы к востоку.

Бронкс проверил номерной знак на багажнике. GZP-784. Потом еще раз проковылял по глубокому снегу, протиснулся между сучьями и проверил передний знак. BGY-397.

– Там есть кто-нибудь из ваших?

– Да.

– Попросите его обойти вокруг машины.

В наушнике тихие голоса коллег. Он подождал, пока не послышался треск и голос коллеги:

– Впереди другой номерной знак.

– BGY-397?

– Да.

Они украли две одинаковые машины. Поменяли номерные знаки. И получились две тождественные машины с одинаковыми номерами спереди и сзади, как по заказу для свидетелей, чтобы сообщить.

Одна поисковая зона внезапно превратилась в две.

Теперь придется удвоить количество блокировок, и смежных районов, и окружающих полицейских участков.

Ветер внизу крепчал, хотя верхушки деревьев раскачивались меньше. Джон Бронкс огляделся в сумерках. А потом увидел. Это не ветер, это вертолетные роторы. – Вертолет!

– Да?

– Ему надо изменить задачу! Уйти от побережья и магистрального шоссе, держать курс на запад, обыскивать второстепенные дороги!