Глава 12
ДРЕВНИЕ ЗАКОНЫ
Первое, что я увидела, — это фиолетовые стены и стальные прутья, выходящие из пола и утопающие в потолке. Некоторое время взгляд бездумно скользил по ним.
Где я?.. Отчего так болит голова? И бьет озноб?
Приложив огромное усилие, стоная, приподнялась на локтях. И тотчас упала обратно — перед глазами все поплыло.
Воспоминания нахлынули, словно цунами, оглушая и сводя с ума. Дом проклятчика. Ужин. Пробежка. Лес. Душ. Чай. И темнота с танцующими печеньками…
И несостоявшийся разговор с Вольским. Ох, теперь он решит, что я трусливо сбежала!
Стоп. О том, как оправдываться перед магом, буду думать потом, когда выберусь отсюда. А я это сделаю, ведь один раз у меня уже получилось.
— Спящая красавица сама проснулась, и целовать не пришлось. Даже обидно.
Андрея Горобинского я учуяла почти сразу, едва выплыла из мглы кошмаров, но виду не подала, надеясь, что он, как глюк, рассеется, если его игнорировать. Увы, вервольф никуда не делся.
— Наверное, головка у тебя бо-бо, да, моя куколка? — злорадно произнес парень, приблизившись к клетке. — Хочешь лекарство? Выпьешь — и все пройдет.
Нехотя перевела на него взгляд. В руке Андрей сжимал стакан с красноватой жидкостью. По запаху на кровь не похоже, но выглядело омерзительно.
— Все-все пройдет?
— Угу, — подтвердил он игриво. — Только за него придется расплачиваться. Угадай, чем? — Андрей пошленько улыбнулся.
— Если и ты пройдешь, притом навсегда, то так и быть, заплачу за чудо-зелье любую цену.
До него дошло не сразу, а когда все-таки понял, нахмурился и протянул стакан:
— Пей уже, шутница. Скоро придет отец, ты должна быть адекватной.
Я вскинула брови:
— А сейчас я неадекватна? Только вашими стараниями. Что было в чае, который подсунула мне Лиза? Кстати, как вы с ней связались?
Андрей все так же протягивал стакан, который мне совсем не хотелось брать:
— Пей, и я расскажу.
Голова раскалывалась. Какой же гадостью меня опоили, раз обмен веществ оборотня с ней все еще не справился? Не выпить ли, действительно, лекарство? Страшно. Оно может оказаться и не лекарством вовсе.
— Знаешь, что-то не хочется. Я потерплю головную боль.
Андрей никак не прореагировал на эти слова, странно глядя на меня. Проследила за его взглядом… Захотелось выругаться — платье задралось выше некуда. Одернула подол, и мелковозрастный негодяй отмер, разочарованно вздохнув.
— В чае были редкие травы, о которых ты даже не слышала. Поэтому лучше выпей противоядие.
— Так меня отравили? — При слове «противоядие» даже мороз по коже прошелся.
Андрей недовольно скривился:
— Пей, хватит болтать.
— Сначала расскажи, что за травы.
— Я их названия сам не знаю, — вынужденно признался он. — Выпей, и я расскажу, почему и за сколько тебя продала Лиза.
Большего выторговать я бы не сумела. А если бы продолжила упорствовать, то лекарство могли бы влить насильно.
Сделав глоток кисло-сладкого, пахнущего апельсиновой цедрой настоя, с ожиданием посмотрела на вервольфа.
— Ты пей-пей, куколка, а я буду рассказывать. Лиза сама на нас вышла. Она бы и раньше позвонила — награду мы пообещали за информацию о тебе внушительную. Но мы ведь искали Марию Минову, тогда как ты представлялась другим именем — Миамина. — Он произнес мое интернетное прозвище тягуче-медленно, будто смакуя. — Знаешь, а оно мне нравится. Есть в нем что-то итальянское, страстное, жаркое…
Куда клонил озабоченный сморчок, яснее некуда. Вот только пускай готовится к облому — его притязания уже не пугали.
После ночной пробежки я поняла, что буду драться за свою свободу. Если придется, то и в облике зверя. Я не подчинюсь вожаку. Ни за что! При обращении, видать, случился какой-то сбой, и я стала немного нестандартной волчицей. Оборотнем, обладающим способностями к магии и умением противостоять приказам, ведь давление вожака — не что иное, как ментальные способности, узконаправленные, только на своих волков. И я точно могла этому сопротивляться.
Заметив, что я перестала пить, Горобинский вернулся к рассказу:
— Лиза — недовампирка, ты знала об этом? Не прошла обращение, и болезнь, из-за которой она и согласилась стать вампиром, вернулась. За полученное от нас вознаграждение девица теперь сможет вылечиться у целителя. Твоя жизнь за ее, Машуль. Извини, если огорчил.
На какой-то миг мне и вправду почудилось сочувствие в его голосе. Самообман длился недолго — вскоре Андрей опять приступил к пошлым намекам. Вот только не задевало ничего из его предложений, страха перед ним больше не было.
Протягивая сквозь прутья опустошенный стакан, нарочно коснулась его руки. Горобинский удивился, когда удержала его ладонь, цепко ухватившись за пальцы.
— Андрей, — шепнула мягким, вкрадчивым голосом, — зачем тебе я? Ты ведь не такой циничный и злой, каким хочешь казаться. И тянет тебя ко мне не сильнее, чем к другим девушкам…
Он слушал внимательно, чуть наклонив голову. В глазах — задумчивость, пальцы безвольно лежали в моей ладони. Погладила их второй рукой, успокаивая.
— Это ведь несерьезно, Андрей. Тебе нужна хорошая девочка твоего возраста, которая будет любить тебя. Все достойны любви, настоящей и взаимной, и подмена ее влечением — это всего лишь самообман. Ты обкрадываешь самого себя, делаешь больно себе же, когда удерживаешь меня здесь силой. — Я произносила слова, идущие от сердца, откровенные и честные. Пыталась достучаться до парня, до той части души, что давно спала. — Настоящий ты — добрый и справедливый. Андрей, верь мне, ты получишь свое счастье, избавившись от надуманного и наносного, того, чего требует твое эго. Тебе нужна не я, а другая, твоя истинная любимая…
Резко распахнулась дверь, пропуская старшего Горобинского, словно для деловой встречи одетого в синий костюм.
— Браво, милая!
Он вошел, улыбаясь и глумливо хлопая в ладоши.
— Девушка меня не разочаровала, в отличие от тебя, сын. Хватит пускать слюни, соберись, тряпка!
Парень, растерянно заморгав, в ужасе посмотрел на меня:
— Она меня заговорила?!
— Да-да, ты повелся, Андрей! И проиграл спор.
А я упустила шанс на спасение — вожак Восточной стаи знал о моих ментальных способностях и только что убедился, что я интуитивно умею ими пользоваться. Видать, наблюдал, как внушаю его сыну идею отпустить меня, с помощью видеокамеры, установленной в подвале. Новая мысль заставила задохнуться от возмущения: а что, если камера была и раньше? Когда я проходила обращение? И кто-то наблюдал, как меня крутило и ломало, весь отвратительный процесс?..
— Посмотри на меня, Мария, — резко потребовал вожак.
Потратив мгновение на размышления, стоит ли выполнить требование, я заглянула в холодные выцветшие глаза оборотня. В них не было ни капли человечности. Только расчет и звериная жестокость. Он смотрел так, будто я — добыча, которую стая вот-вот разорвет на куски.
— Ты осознаешь свою уникальность, милая?
От его «ласкового» обращения хотелось поежиться.
— Да, у меня осталось немного магии, — подтвердила я хрипло. — Разве это такая уж редкость, что вы за мной гонялись?
Захарий, тонко улыбнувшись, кивнул:
— Это такая редкость, что ее нельзя отдавать кому-то другому.
Я обмерла.
— Вы… — мой голос дрогнул, — вы меня убьете?
Он искренне удивился:
— Зачем?
— Я не собираюсь входить в вашу стаю.
— А придется. — Захарий довольно ухмыльнулся. — По закону девушка входит в стаю мужа.
У меня задергался глаз. Это конец… Пока валялась без чувств, меня выдали замуж! Но почему тогда Андрей не «обрадовал»? Не сообщил о невыполненном супружеском долге? Он не упустил бы такой повод поиздеваться!
Слава небу, что удержала язык за зубами, — следующие слова вожака развенчали мое невольное заблуждение.
— Свадьбу сыграем позже, а этой ночью проведем ритуал соединения. Полнолуние — идеальное время для заключения союза.
— Я не собираюсь замуж, — заявила твердо.
— Это ты сейчас так говоришь. Я готов поспорить, через полчаса ты прыгнешь на шею моему сыну.
И снова судьба и то, что я не азартна, уберегли от беды — я промолчала и вскоре убедилась, что правильно сделала. Иногда молчание не просто золото, а страховка от возможных неприятностей.
Вожак выпустил меня из клетки и, ничего не объясняя, повел из здания.
После побега маршрут выхода наверх слегка стерся из памяти. Да и бежала я тогда, доверившись интуиции, особо не осматриваясь. Впрочем, и запоминать ничего не пришлось — выйти из комнаты с клеткой и по коридору к лифту.
Оказавшись на улице, я с наслаждением вдохнула прохладный воздух полной грудью. Кондиционерам не сравниться со свежестью леса. Пару часов назад прошел дождь. Раскаленная земля приняла большую часть влаги. И воздух пропитался одуряющим ароматом живицы и хвои, запахом мокрой травы и летних грибов. Но острее всего пахло волчьей шерстью — я даже чихнула.
— Будь здорова, — вежливо пожелал Захарий и подтолкнул в спину: — Скорее, нас ждут.
Кто ждет, можно и не уточнять, — рассказал нос.
Утоптанная дорожка привела к густому высокому орешнику, и когда мы прошли сквозь него по узкой тропинке, я замерла, пораженная открывшейся картиной. Большая поляна, по кругу разбросаны толстые бревна. И на них — волки. Одни стояли, другие сидели, некоторые и вовсе вальяжно разлеглись… Гигантские зверюги, серые, смоляно-черные, серо-коричневые, молча встретили нас. В их желтых глазах светилось ожидание, любопытство и… азарт?
Удивляться тому, что я вроде бы определила эмоции незнакомых оборотней, времени не было — старший Горобинский, подталкивая в спину, вывел в центр поляны, где росла старая сосна. Дерево было настолько огромно, что его ствол могли бы обхватить разве что человека три, не меньше.
Оказавшись у сосны, я принялась считать волков, краем глаза не выпуская из вида вожака, поднявшегося на поросший мхом валун. Прямо король-лев из известного мультфильма…
К оставшемуся возле подножия «трона» Андрею подошли друзья — Соболев с Алиной. Девушка бросила на меня быстрый взгляд, в котором легко читалась злость. Похоже, дуется, что я подставила их, сбежав? Да еще так подленько, уложив в кровать к здоровяку… Эх, от нее мне теперь сочувствия не дождаться, это точно.
— Вервольфы живут бок о бок с людьми Тысячелетия, — зычно начал вожак свою речь. — С каждым столетием меняемся мы и наши законы. Но порой происходит нечто, что заставляет вернуться к истокам, к древним законам. В нашем случае поводом стал спор за свободную самку.
Я насторожилась. Спор предполагает как минимум двух участников. Что Андрей претендует, понятно, а кто второй? И есть ли он?
Любопытство мое осталось неудовлетворенным — имен Горобинский не назвал.
Ловко обошел скользкий момент. Я могла бы поднять этот вопрос, да вот толку от него? Вся эта речь — показуха, видимость, что придерживаются своих законов. Как скажет вожак, так и будет. Ну что ж, если выдадут замуж против моей воли, в истории оборотней я стану первой новобрачной, которая искусает супруга.
— По нашим обычаям выбирает женщина. По если претендентов много и она не может определиться, за нее сражаются.
Захотелось захихикать. Да на здоровье! Пускай дерутся, плакать, если поубивают друг друга, не буду.
— Но если самка из чужаков, — голос вожака посуровел, — и крутит хвостом, нарочно сталкивая сильных самцов стаи лбами, она не заслуживает священного поединка.
Ого, приплыли… Неожиданно.
— Я никого не…
— Заткнись! — прошипел вмиг оказавшийся рядом Андрей и сжал мою руку.
Кости затрещали, ломаясь. От боли потемнело в глазах.
— Такую самку имеет право попробовать каждый свободный самец стаи, чтобы решить, стоит ли за нее проливать кровь своих братьев. Это древний закон, и он справедлив.
Слова старшего Горобинского подернулись туманом и взбудораженным воем. Сильная и смелая на словах волчица, я почувствовала, как уходит земля из-под ног.
Андрей подхватил меня на руки и понес с поляны прочь. Понес мимо своих соплеменников, словно победитель — трофей.
В полузабытье увидела бледное лицо кусающей губы Алины и хмурого Соболева, скалой стоящего за ее плечом. Здоровяк начал что-то говорить, но девушка треснула ему локтем под дых.
Почти у самой полосы орешника пригрезился родственник.
— Макс, спаси…
Двоюродный брат мне привиделся, ведь только в кошмаре на шепот о помощи он мог испуганно отшатнуться. И это стало последним, что я запомнила.
Очнулась под холодными струями душа.
— Что же ты слабенькая такая? — бормотал Андрей, стаскивая с меня намокшее платье. — Даже неинтересно.
— Посмотрела бы я на тебя, когда объявили бы о милой традиции коллективно насиловать упирающихся женихов.
Горобинский, даром что волк, громко заржал:
— Мне бы такая традиция понравилась.
Идиот… Ну что тут еще сказать?
— Оставь в покое мой лифчик и проваливай из душа, — потребовала я сердито, ударив по его наглой лапище, стаскивающей бретельку с моего плеча.
Поднявшись на ноги, попыталась выпихнуть наглеца прочь.
— Ты — моя невеста, я имею полное право тут находиться.
Он так удобно стоял, широко расставив ноги на скользких плитах, что грех было не воспользоваться случаем.
— Имей свое право в другом месте!
Колено само рвануло вверх. Андрей крякнул. Толчок ладонью в голову — и он вывалился из раскрытой кабинки.
Закрыв матовую дверцу, обессиленно привалилась спиной к кафельной стене. Тело била крупная дрожь. И в то же время было жарко. Рука не болела, хоть я точно слышала, как что-то сломалось в кисти.
В полубреду я не задумывалась, что говорила и делала. И когда Андрей попытался вернуться, послала его подальше, сопроводив напутствие самыми постыдными ругательствами, которые знала, но до сегодняшнего дня никогда не использовала.
Несколько секунд постояв в проеме душевой кабинки, он ушел. Жаль, не туда, куда посылала.
Сменив ледяную воду на теплую, простояла под жестко бьющими по голове и сгорбленной спине струями целую вечность. Говорят, вода уносит боль, смывает печали и негативные эмоции. Врут — мне легче не стало.
Покинув кабинку, у запотевшего зеркала нашла два больших полотенца и длинный халат с пушистыми розовыми шлепанцами. Какой заботливый будущий муженек…
У выхода из ванной комнаты меня поджидал мрачный Андрей. Молча ухватив за локоть, повел обратно в темницу.
Идти было недалеко, и все же, надеясь успеть, я затараторила:
— Андрей, пожалуйста, не поступай со мной так! Зачем тебе связывать свою жизнь с нелюбимой? Я ведь не нужна тебе!
— Помолчи! — оборвал он мою попытку достучаться до его разума и души. — Я или кто-то другой — не важно, главное, чтобы ты осталась в стае!
Шлепанцы на размер больше, чем требовалось, спадали с моих ног — так быстро Андрей тащил меня за собой.
В комнате с клеткой ожидал сюрприз — перед диваном стоял накрытый льняной скатертью стол. Щедро заставленный блюдами с мясом, овощами и фруктами, с тканевыми белоснежными салфетками, он выглядел нереальным. Да и старший Горобинский, чинно восседавший во главе стола, показался галлюцинацией.
— Что-то вы задержались, дети. Неужто делали мне внука?
Я поперхнулась воздухом от возмущения, Андрей помрачнел еще больше.
— Нет? Жаль, — зло взглянув на сына, тяжко вздохнул вожак. — Не хочешь вливаться в нашу семью по-хорошему, Мария?
Я промолчала. Он себя вообще слышит? Бред, какой же бред! Ситуации ненормальнее не придумаешь.
— Меня обратили насильно, держали в клетке, преследовали, похищали. И теперь я еще должна выйти замуж и рожать вам внуков?! Я похожа на сумасшедшую?
Встав из-за стола, Захарий приблизился вплотную и погладил меня по щеке, как кошку:
— Клянусь тебе, девочка, ты не уйдешь с турбазы свободной.
— Значит, меня вынесут вперед ногами, — пробормотала я обреченно.
Вожак осуждающе покачал головой:
— Думать о смерти в столь юном возрасте глупо. Нужно бороться за жизнь, выгрызать у судьбы счастье зубами.
— Что вы сейчас и делаете, мучая меня? — спросила я с горечью. — Вот только я — сомнительное счастье, клянусь вам. Мои способности случайны и недолговечны. На вас-то я не могу повлиять, так какой из меня ментальщик?
Захарий не ответил. Ушел, жестом позвав за собой сына.
Могу собой гордиться — я испортила всегда готовым пожрать оборотням аппетит.
Опустившись на диван, подобрала под себя ноги. В чужом халате, фактически голая, раздавленная заявлением вожака, что меня ни за что не отпустят, ощущала себя актрисой абсурдного фильма, в котором, как ни стараются герои исправить ситуацию, делают только хуже.
Оставшись одна, ощутила удушье. Воздуха не хватало, и я задыхалась. Паника захлестывала. Наступило четкое осознание всей серьезности ситуации.
Горобинский-старший не шутил — не соглашусь на Андрея, отдадут всем желающим. А сколько на поляне было волков без пары? Двадцать? Тридцать? Откуда такая жестокость? Или все же пугают и ничего не случится?.. Проявлю стойкость — и меня будут вынуждены отпустить? Не до конца же они монстры, что-то светлое должно оставаться в их душах? Абсолютно плохих людей не бывает. Или же я ошибаюсь и Горобинские еще хуже, чем кажутся?
Пора обдумать ситуацию, отбросив эмоции. Но сказать легче, чем сделать. А еще в животе урчало от голода. Ускоренная регенерация и сила оборотня имели огромный недостаток — приходилось много есть.
Усевшись за стол, притом на место вожака, набрала на тарелку гору мяса, начав с самой большой куриной грудки, запеченной с шампиньонами и сыром. Вкусно, несмотря на стресс.
Итак, почему они ко мне прицепились? Это уже не задетая гордость сына — за такое просто убивают, а не настойчиво зовут замуж. Даже если девушек-оборотней мало, за ними не гоняются, не назначают награду за информацию о них. Так в чем все-таки дело? Ничье наследство мне точно не светило, способности к внушению, избирательность их воздействия скорее удручали, чем радовали.
Но большего с меня не взять. Значит, все-таки интересуют мои слабенькие способности? Но опять-таки, зачем сразу замуж выдавать, да еще так страшно угрожая? Нет, не понять мне оборотней, не понять… Что-то тут нечисто…
Наевшись, вернулась на диван. Можно было бы исследовать помещение, раз не заперли в клетке, но зачем? Убегать из подвала глупо, когда наверху полно оборотней, разгоряченных напоминанием о «древнем законе».
Нет ничего более тягостного, чем вынужденное бездействие. Ожидание изматывает. Медленно убивает, разъедая нервную систему. Ожидая, строишь модели возможного будущего — счастливого и не очень, рисуешь картинки самых страшных ужасов, которые могут произойти с тобой. В воображении проживаешь целую жизнь, пропускаешь через себя призрачные вероятности, и плохие, и хорошие.
Поэтому я не люблю ждать. Предпочитаю сразу узнать о дурном, чем тлеть душой, надеясь на лучший исход. Еще лучше двигаться — сражаться или убегать, но только не стоять на месте.
Сколько времени прошло с того момента, как осталась одна, сложно сказать. В закрытом помещении оно бежало по-другому. Выводили меня на поляну во второй половине дня, сейчас скорее всего уже поздний вечер. Так почему ко мне никто не идет? Ничего не говорит? Или это нарочно — пытка неизвестностью?
И вдруг меня осенило. Нет, это не специально. Вожак ждет восхода луны. Это ведь ночь полнолуния! Даже обычные люди ощущают на себе влияние ночного светила, а что говорить про оборотней? В полнолуние они освобождаются от оков человеческих законов, выпуская наружу дикую натуру зверей.
И в такой момент меня никто не пожалеет… Быстро отмахнулась от страшной мысли — нет, вожак стаи всего лишь пугает, пускай и очень убедительно.
Полностью успокоиться не успела — за мной пришли.
Старший Горобинский швырнул шелестящий пакет с логотипом знакомого бутика на диван и приказал:
— Одевайся, через пять минут вернусь.
Когда он вышел, я открыла пакет. Неожиданно. Сам вожак принес мне платье? Да еще какое платье!
Белоснежное, до пят, оно смотрелось подвенечным нарядом… или одеянием жертвы. Говорят, белый — не только цвет невинности, но и знак маньякам, что сопротивления тут не будет.
А вот и не дождетесь! Я буду сопротивляться до последнего вздоха!.. Ну или все-таки соглашусь на предложение Горобинских. Чем ближе час принятия решения, тем что-то мне страшнее…
Одежда села идеально, будто тот, кто покупал, знал мой размер. С драпировкой крест-накрест на груди и одной лямкой на левом плече, готова поклясться, платье смотрелось на мне эффектно. Каждая его линия подчеркивала безукоризненно стройное тело, которым я могла похвастаться после превращения в оборотня. Красивый наряд, даже жаль портить его, перекидываясь в волчицу.
— Ты готова? Отлично. — Вожак оказался пунктуальным, по моим ощущениям, прошло как раз пять минут.
Если раньше я успешно боролась с паникой, то теперь меня открыто трясло.
— Красивая у меня будет невестка, — усмехнулся Захарий, одобрительно скользя взглядом сверху вниз.
— Да и вы тоже ничего, — вырвалось у меня.
Я испуганно застыла, поразившись собственной наглости и несдержанности. Вожак не рассердился, захохотал.
Он тоже переоделся, черная майка и камуфляжные штаны делали его более молодым и почти не страшным. Сейчас он выглядел старшим братом Андрея.
— Давай сюда руки, — потребовал Захарий, отсмеявшись. И из кармана широких штанов жестом фокусника вытащил наручники.
— Нет! — Я отскочила за диван.
Мне не оставляют ни малейшего шанса! Артефакт не позволит трансформироваться!
Захарий не уговаривал. Он прыгнул. Оттолкнувшись от спинки дивана ногой и опрокинув его, он схватил меня за горло.
— Я уже немолод для таких игр, — прошипел вервольф, глядя в глаза. — Руки!
Мне никогда еще не было так страшно… Интуиция кричала, что вожак готов убивать, что нечто разозлило его, доведя до бешенства. Малейший намек на неповиновение — и он сожмет стальные пальцы.
Зажмурившись, я подняла трясущиеся руки так, чтобы было удобно надеть наручники. Легкое жжение подтвердило догадку о назначении артефакта. Это оковы для звериной ипостаси.
Глаза щипало от непролитых слез. Старательно гонимая паника лишала воли и возможности дышать.
— Давай шагай! — Захарий совсем негалантно вытолкнул меня в коридор.
Идти пришлось в шлепанцах, о подходящей обуви для узницы не позаботились.
— Отец, что с Машей? — Младший Горобинский ожидал нас в коридоре. — Зачем ты ее расстроил?
Вожак что-то рыкнул, и его наследник благоразумно заткнулся.
В лифте Андрей вел себя как джентльмен — рук не распускал. И только на выходе придал ускорения, шлепнув по попе.
С трудом подавила проснувшуюся ярость. Это не благородные хищники! Это какие-то мелкие шакалы, пользующиеся беспомощностью тех, кто слабее!
Мы вышли из здания в гнетущую тишину. Природа замерла выжидая. Так бывает, когда скоро грядет буря, и умные животные заранее прячутся от стихии. Я бы тоже не отказалась сейчас где-нибудь укрыться, но выбора мне не оставили — шла туда, куда вели.
Такие моменты воспринимаются или остро, или в тумане полузабытья.
К сожалению, в этот раз сознание не собиралось отключаться, фиксируя малейшие детали окружающей действительности. Скрип гравия под шлепанцами, гудение комаров вокруг, запах хвои…
Уже знакомая поляна встретила пустотой — на бревнах никого не было.
Оборотни не пришли! Решили наплевать на древний закон? Ни один холостяк не прельстился мною? Горобинские запретили приходить, устроив, как и думала, шоу лично для меня?
Радовалась я недолго.
Андрей подвел меня к одинокому дереву и нарочито нежно погладил по щеке:
— У тебя четверть часа на принятие решения. Потом заявятся другие претенденты, но и тогда я буду первым. — Он мерзко усмехнулся. — И у тебя еще останется шанс одуматься и согласиться стать моей женой. Но если же пойдешь до конца, — его лицо исказила жестокая гримаса, — ты мне будешь не нужна, я не собираюсь сражаться за шлюху. И ты выйдешь за того, кто больше всего тебя пожелает, но в любом случае ты останешься в стае. Уяснила?
В глазах молодого вервольфа плескалось безумие. Как же я раньше не замечала, что он болен?..
Распущенные волосы зашевелились на моей голове потревоженными змеями.
— Уяснила? — повторил Андрей злобно.
Я быстро-быстро закивала.
Он уходил неохотно, оглядываясь. Ожидал, что у меня сдадут нервы?
— Забыл предупредить. — Оборотень остановился у края поляны. — Если попытаешься сбежать, начнется охота. И тогда кто первым догонит, тот и получит приз. Я не прочь посоревноваться, так что можешь побегать, куколка.
Какой добрый совет, учитывая то, что волки — прирожденные преследователи и охота — их любимое занятие!
— Думай, время пошло.
Когда Андрей нырнул в орешник, принялась лихорадочно просчитывать свои действия. Убегать точно не буду — нельзя будить охотничьи инстинкты. Соглашаться сразу на замужество тоже не стоит, когда есть хотя бы крохотный шанс на спасение.
Способность превращаться и руки мне сковали, но рот-то не заткнули! А значит, можно сразиться словом, точнее песней. Я спою колыбельную, вдруг ментальный дар усилит ее и «женихи» успокоятся?
Вой… Протяжный, торжествующий… Я содрогнулась, когда он донесся из темноты леса. Почти без паузы раздался второй — надрывно, с вызовом. За ним — третий. Пару тягостных секунд спустя — еще один.
Я напряженно вслушивалась в тишину, сердце гулко билось в груди. Больше никто не заявил о намерении вступить в бой за «невесту».
Четыре претендента? А не много ли для одной? Древний закон не учитывает, что после «пробы» девушка просто не выживет?.. Или раз веры быстро регенерируют, то и снесут все?!
Приступ панической атаки сопровождался удушьем. Сердце едва не выскочило наружу через рот, когда на поляну выбежал поджарый волчара. Нас разделяло с десяток метров — как раз на парочку прыжков для него.
Зверь не стал приближаться. Контуры его тела подернулись дымкой изменения, и вскоре на траве стоял Андрей. Обнаженный. Обычно оборотни носят амулеты, создающие иллюзию одежды, но, видать, у этого они были не в почете.
Когда из орешника выплыл еще один волк, черный, моего локтя осторожно коснулись.
— Тихо, Миа… — услышала я знакомый голос. — Не кричи.
Я испытала два чувства сразу: радость оттого, что он пришел за мной, горечь — что может погибнуть из-за меня же.
Тряхнув волосами, закрыла ими лицо:
— Алекс, что ты здесь делаешь?
— Тебя спасаю. Можешь не шептать — нас не слышно, но они могут прочитать по твоим губам.
— «Полог безмолвия»? — спросила я, хотя это и так было понятно, раз ни я, ни другие оборотни его не учуяли.
— Да, «Полог безмолвия», «невидимость» для меня и амулет перемещений для тебя, — быстро перечислил маг. — Амулет ты сейчас возьмешь и сожмешь в кулаке — он перенесет тебя прямиком в спальню, в мой дом…
— А тебя? — перебила я нетерпеливо.
— А я останусь и оторву извращенцам хвосты… и не только.
Ох, как много он слышал? Судя по звенящей в голосе ярости, достаточно.
Третий претендент в мужья появился на поляне и, разумеется, тоже голый. Решили дружно показаться потенциальной возлюбленной во всей красе? Или у этой стаи считается дурным тоном использовать иллюзию одежды? Мол, чего нам стесняться, даже если рядом чужаки?..
— Алекс, веров здесь много!
— Успокойся, я справлюсь.
Даже самый крутой маг может не выстоять против десятка разозленных оборотней. Вдобавок Алекс не боевик, хоть и умеет создавать «Око Перуна».
— Нет, я уйду только вместе с тобой! — заявила решительно.
— Не дури, Миа! Амулет временно разряжен, может перенести только одного, — возразил он.
— Тогда я останусь. И это ты дурак, потому что у тебя дочь!
— Я не собираюсь умирать и вернусь к ней вместе с тобой.
— Ты не понимаешь! — Я не сдержала стон отчаяния. — Здесь почти вся стая, свободные волки уж точно бегают неподалеку. Выйти против них сравнимо с подвигом!
На что Алекс тихо произнес:
— Ради любимой женщины стоит совершать подвиги.
В такие минуты не лгут. В моей душе все перевернулось после этих слов. Признание… я его тайно ждала, надеялась, что мои чувства взаимны.
— Миа, возьми. — Пользуясь моим замешательством, невидимый маг всунул в руку кругляш.
Тот слегка нагрелся… и я отшвырнула его в траву.
— Почему ты такая безрассудная?! — рассердился Алекс. — Ладно, что-нибудь еще придумаю.
С тихим шорохом с моих рук рыжей пылью ржавчины осыпались наручники. Мой спаситель деактивировал маскировочные амулеты и встал рядом. Недобро сверкающие глаза, плотно сжатые губы, сам весь в черном — футболка, джинсы, кроссовки — он выглядел как демон мщения.
Сложно разобраться, какое из испытываемых чувств сейчас было сильнее: восторг или страх. В какой-то миг захотелось остановить время, чтобы побыть с мужчиной, который своим поступком показал истинное отношение ко мне, как можно дольше.
И память исполнила желание — вернула в прошлое, подкинув воспоминания о событиях, с которых начался перелом в моей судьбе…
Но вскоре их вспугнул Андрей, заметив рядом со мной незнакомца.
— Ты кто такой?! — рыкнул он и кинулся к нам.
Он двигался поистине молниеносно, но и я не тормозила. Шагнув вперед, встретила вера пощечиной. Мои когти оставили багровые полосы на его лице.
— Дрянь… — Андрей остановился и, проведя по щеке рукой, шокированно уставился на окровавленные пальцы.
А Вольский с восхищением сказал:
— Красота — страшная сила, особенно если умеет отращивать когти.
Андрей бросился — в тот же миг вокруг нас с Вольским вспыхнул зеленым купол-щит.
Я не поняла, как оказалась в объятиях Вольского. Его губы пьянили настойчивостью, неожиданный и неуместный поцелуй сводил с ума. Хотя почему неуместный?.. Когда еще целоваться с любимым, как не на пороге смерти? На грани все воспринимается острее и сильнее. И это был лучший поцелуй в моей жизни — с оттенком нежности и со вкусом адреналина.
— Прости, не удержался, — шепнул Алекс, лаская большим пальцем мои припухшие губы.
Рядом раздалось настолько страшное, полное злобы рычание, что я содрогнулась и отвела взгляд.
У полупрозрачного купола, не имея возможности прорваться сквозь него, бесновался полузверь-получеловек — Андрей перешел в промежуточную боевую форму, опасную тем, что под воздействием силы она напрочь отключала мозги. Глаза его не отливали желтым — налились кровью.
— Мамочки… Он обезумел?
От отца как-то слышала, что только матерые оборотни свободно выходили из промежуточного состояния, молодые могли надолго застрять между ипостасями и мучиться часами.
— Раздражает его скулеж, правда? — Вольский улыбнулся, видя мою растерянность.
Он совсем не боялся. Я не чуяла страх или азарт битвы, одно лишь пряно-острое возбуждение.
— Он же может и не вернуться!
Вольский посерьезнел:
— Переживаешь за него?
— Нет! Но вожак нам не простит, если с его сыночком случится непоправимое.
Вольский возмутился:
— Пусть лучше думает, как вымолить у тебя прощение!
На одну секунду щит исчез, и в оборотня попал потрескивающий от молний клубок силовых нитей. Ярко вспыхнув зеленым, шар откинул недочеловека в конец поляны.
Андрей взвыл от боли, и это стало сигналом: не вмешивающиеся до этого момента веры бросились в атаку.
Щит опалил оборотней, и один, взвыв, отскочил, чтобы превратиться в волка. Рыча, он бросился прочь с поляны.
— Побежал к своим за подмогой! — испуганно сообщила я Вольскому.
— Не переживай, продержимся!
— Продержимся до чего? — спросила с надеждой, но проклятчик не ответил.
И я вспомнила про амулет перемещений. Вот только лежал он далеко от нас, и, чтобы его достать, пришлось бы выходить за щит.
Щит… Его сложно долго удерживать, особенно когда часть резерва уходит на атаки. Надолго сил моего спасителя не хватит.
Я кусала губы, не представляя, что делать дальше. Ну зачем он пришел за мной?! Меня не убьют, а вот его точно не пощадят. Впрочем, меня тоже не пощадят, только моя смерть будет несколько иного рода, когда тело продолжает жить, а душа умирает…
Ох, Ночь! Я не верила в то, что происходило сейчас. Как дурной сон: поляна, подлые оборотни, гнусный древний ритуал… Увы, они мне не снились. Они — реальность, моя страшная реальность! Я стояла плечом к плечу с мужчиной, от которого была без ума, который пришел за мной, рискуя жизнью, и не знала, как долго нам еще быть вместе.
Почему?.. Почему, слышишь, Судьба, старая ты стерва?! Почему мне выпало на долю столько испытаний? За что? Чем я прогневила небо?
Я паниковала, а за пределами купола бесновались оборотни. Они наскакивали в надежде прорваться к нам в тот миг, когда щит будет снят. А Вольский продолжал дразнить их, иначе и не скажешь, раз ни одно заклинание не нанесло противникам существенного урона.
И я отчаялась окончательно: проклятчик — не боевой маг, ему сложно убивать. Хотя, может, Вольский рассчитывает на приход старшего Горобинского, который отзовет сына с дружками? Уповает на разумность вожака? Вот только сомневаюсь, что он отпустит с миром моего неожиданного защитника, скорее прикопает прямо здесь…
— Как у вас тут весело! — На поляну вышел молодой человек в одних серых джинсах.
Волки, скалясь, развернулись мордами к нему. Казалось, они хотят броситься, но тут из темноты из-за спины новоприбывшего выступили два волка. Оба здоровенные, намного крупнее моих «женихов», но-настоящему матерые волчары. Первый — серый с серебром, второй пепельный, почти седой…
Сердце екнуло. Не может быть! Бросила быстрый взгляд на молодого человека. Как же я его сразу не узнала! Да это же Кирилл, сын Булатова, вожака Северной стаи. А с ним, выходит… И пепельный волк… Нет, боюсь поверить раньше времени, не хочу разочароваться. Нет, это точно они! Только как они меня нашли?
Чтобы осознать, что подоспела помощь, понадобились считаные секунды.
— Это свои! — радостно успокоила я напрягшегося Алекса. — Свои!
— Уверена? Что не мои, это точно.
Пока мы перебрасывались словами, ситуация изменилась.
Андрей, заметив, что Вольский опустил щит, бросился к нам. Буквально в метре от цели его перехватил Кирилл. Повалил на землю. Вжал в нее лицом, усевшись на спину. Андрей страшно зарычал. Его друзья бросились на помощь, но были остановлены волками, которые явились вместе с Кириллом.
— Что тут происходит?! — грозно прошипел старший Горобинский.
Ошарашенная дракой, я не успела заметить, когда он выбежал на поляну.
Серебристый волк отпустил слегка придушенного «жениха», напоследок наподдав по голой заднице лапой. И перетек в человеческую ипостась. Не перекинулся, а именно перетек — так быстро произошел оборот. К слову, он тоже был в штанах, как и сын, — северные охотно носили амулеты, создающие иллюзию одежды.
Мужчина, более зрелая версия Кирилла, обманчиво спокойно произнес:
— Это у тебя, Захарий, нужно спросить, что происходит.
— Вы, северные, вломились на мою территорию! И еще требуете ответа?! — зашипел не хуже змеи папаша Андрея.
— Вы украли нашу волчицу, — оскалился в ответ Владлен Булатов. — Мы пришли за ней.
Мир перед глазами качнулся. Еще одна стая претендует на меня? Да сколько можно-то?!
— С каких это пор маги входят в стаи? — елейным голосом спросил старший Горобинский. — Это мой сын ее обратил, мы первые вправе требовать ее себе! Девушка наша!
Я задохнулась от гнева. Да как он смеет!..
— Не влезай, — шепнул Вольский, крепче прижимая меня к себе.
Удивительно, как быстро он прочувствовал мое состояние.
— Мы ее не отдадим, Мария наша! — веско повторил старший Горобинский, глядя на чужаков с вызовом.
— Нет, по закону она не может принадлежать вам, если кто-то из ее родителей входит в другую стаю, — возразил седой, как лунь, но молодой мужчина, совсем недавно пребывавший в облике серо-пепельного волка. — В такой ситуации не играет роли, кто ее обратил.
Если я посмотрела на седого вервольфа с удивлением и надеждой, то вожак восточных — с ненавистью. Не ожидал, что кто-то тоже обратится к старым законам, которые в этот раз окажутся не на стороне Восточной стаи?
Захарий обвел поляну мрачным взглядом:
— Вот как, значит, да? Кое-кто решил воскресить прошлое? Ладно. Но это не отменяет того факта, что вы явились на нашу территорию без разрешения, напали на преемника вожака…
— Начинай носить очки, Захарий! — насмешливо бросил Владлен. — Мой сын помогал твоему вернуть человеческий облик.
И действительно, Кирилл поднялся со спины поверженного противника, который уже выглядел как нормальный мужчина, а не искореженный трансформацией человекоподобный зверь.
Слабое движение неподалеку отвлекло вожаков от перебранки. Я оглянулась посмотреть, что послужило причиной тревоги.
Волки… Они скользили, как тени. Мне ни за что не научиться двигаться так беззвучно. Волки, стекаясь на поляну, рассаживались по своим местам на бревнах. Мрачные, готовые по первому знаку своего вожака броситься на врагов… Они охотно убьют чужаков, невзирая на последствия.
— Пускай и так, девушку я вам все равно не отдам! — взвился Захарий.
Его верхняя губа задралась, хищно обнажая зубы.
— Она не вещь, чтобы ты ее нам отдавал! — в свою очередь рыкнул Владлен.
У меня задрожали руки, а остатки смелости грохнулись в обморок. Я ясно представила, что сейчас произойдет.
Побоище. Здесь и сейчас случится кровавое побоище… Погибнут десятки полуночников… Погибнут люди, которые мне дороги, и тот, кто любим… Из-за меня!
Строчки простенькой колыбельной всплыли перед глазами так ярко, что я не задумываясь прошептала первые слова, а затем тихо запела:
Улыбнись во сне, малыш,
И слова мои услышь,
Надо верить и любить,
О плохом скорей забыть.
«Баю-бай», — тебе пою,
Утром крылья сну верну.
Звезды, словно фонари,
Не погаснут до зари…
Я ощущала волну спокойствия и нежности, льющуюся из сердца. Всему виной страх. Именно он первопричина всех плохих поступков…
Большие серые волки тоже умеют бояться, но никогда не признаются в этом. Им нельзя терять преимущество — необычную волчицу, иначе кто-то другой ее получит, чем ослабит Восточную стаю. И в ход идет принуждение, раз Андрей не смог убедить иначе. А когда и оно не помогает, Захарий Горобинский решает пролить кровь, добыв нужное стае зубами и когтями…
Ясным будет новый день,
Где былое, словно тень,
Сгинет без следа,
Только верь в себя.
«Баю-бай», — тебе ною,
Утром крылья сну верну.
Звезды, словно фонари,
Не погаснут до зари…
В какой-то момент я зажмурилась. Поэтому, закончив петь и открыв глаза, ахнула. Волки мирно лежали на бревнах или на земле. Осмотрелась — да они все уснули! Отчаянно зевающий Алекс и бодрая я — мы единственные, кто не поддался внушению через колыбельную.
И вот что странно: своеобразные ощущения, понимание причины, которая руководила старшим Горобинским, схлынули. Всего несколько секунд назад я сочувствовала ему, жалела, а теперь это прошло. Прямо наваждение какое-то… Сопереживать своему похитителю и обидчику — дикость, так и до стокгольмского синдрома недалеко, когда жертва жалеет своего мучителя. И хорошо, что оно прошло. Единственное, что я сейчас испытывала по отношению к вожаку и его сыну, — гнев.
Склонившись над громко храпящим Захарием, Вольский потрясенно прошептал:
— Они все крепко спят… Как у тебя получилось?
— Не знаю, — почему-то тоже тихо ответила я. — Может, у меня остались какие-то способности к магии?
— Нет, — прозвучало из темноты.
Когда я поняла, что кто-то еще бодрствует, было уже поздно. На поляну вышел Хемминг.
